- Не хотите отвечать, не надо. Дело ваше. Но тогда нам не о чем
разговаривать. Будет лучше, если вы уйдете самостоятельно.
- Сядьте, - сказал незнакомец. Точнее, приказал офицерским металлическим
голосом. Я повиновался, сам того не желая. Упал обратно, даже не пикнув.
- Повторяю. Вы, Александр, вошли не в свой номер. И уйдете отсюда вы, а не
я. Уйдете, когда беседа закончится. Не раньше.
Это было чересчур нагло, но я смолчал. Я вдруг почувствовал, что человек
смотрит на меня, хотя в темноте его глаза были не видны. И мне опять стало
не по себе. Охватило гнетущее чувство, будто в глазах бьет прожектор.
Нестерпимо захотелось встать на четвереньки, спрятаться под столиком,
закрыться ладошками от этого взгляда-прожектора. С трудом разлепив губы, я
выдавил:
- Сижу, сижу...
Тут же стало легко - наваждение исчезло. Таинственный субъект, восседавший
напротив, продолжал как ни в чем не бывало:
- Прошу вас, ни на что не обижайтесь. Сейчас вы поймете, почему я называю
вас и таких, как вы, плесенью. Вас много. Вас настолько много, что
представить страшно. Из миллиарда людей, пока еще сохранившихся на Земле,
по крайней мере у половины душа вырождена. И вас становится все больше.
Видели, как брошенный хлеб постепенно покрывается гадким бело-зеленым
налетом? Человечество заросло вами точно так же. Я не вижу лучшей
характеристики, чем слово "плесень". Это не оскорбление, а рабочая
формулировка, наглядно показывающая суть явления. А суть явления в
следующем: ваше общество заплесневело.
Незнакомец встал и принялся прохаживаться по комнате. При этом он покинул
защитную позицию, а глаза мои уже привыкли к темноте, и я смог его
чуть-чуть поразглядывать. Сухая фигура, дурно сшитый костюм, безнадежная
лысина, морщинистый лоб, куцые брови. Старикашка?
- Это неизбежно, неотвратимо. Никакое общество не может быть идеально
чистым. В нем обязательно живут грибки. К сожалению, они обладают
способностью размножаться, и в конце концов плесень проникает в самые
корни общества. Это происходит незаметно, большинство живущих либо ничего
не замечает, либо не хочет замечать. Между тем переворачивается мораль,
усредняется смысл жизни, большинство начинает грызть глотки не
сориентировавшемуся меньшинству, грызть глотки друг другу, большинство
начинает искать, в чью глотку еще можно вцепиться, чтобы хоть немного
пожить по-человечески. Цивилизация вырождается.
Человек сел на кровать.
- Я, собственно, имею в виду не только демократические страны вроде вашей,
но и, конечно, гуманистический блок, и блок Ислама, и прочие формации. Вы
повсюду. Вырождение повсюду. Общество пока держится, но от корней-то
осталась одна форма, одна рассыпающаяся оболочка, и общество долго не
выстоит. Оно обязательно рухнет, осыплется грудой разлагающейся биомассы.
Будет лежать, вонять на всю Галактику. Дело, так успешно начатое священной
исламской войной и последующими эпидемиями, будет доделано, ручаюсь.
- Хорошо, - сказал я ему, решив потерпеть. - Пусть я ни хрена не понимаю,
пусть вы мне ни хрена не хотите объяснить - кто вы, зачем - и ладно. Сидим
в потемках, беседуем о ерунде. Отлично... Я с вами согласен, честное
слово. Хотя, между прочим, слышу о том же на каждом углу: тотальное
нашествие сволочи и все такое. Крикунов у нас развелось... А дальше-то
что? Вывод какой?
Он жалко усмехнулся:
- Каждому приходится втолковывать... Боже, как трудно увидеть самому
простую истину! - и замолчал, мешком обмякнув на кровати.
Он молчал долго.
- Ага, - тогда сказал я. - Теперь увидел. "Бороться за цивилизацию", да?
Знакомый лозунг. Вот вы куда меня собираетесь затолкать, если я правильно
понял?
Аудитория сделалась редкостно внимательной. Этот гад снова напружинился,
будто бы даже дышать перестал - заслушался.
- Бороться, конечно, модное словечко, - бросил я ему в рожу, - но вы
знаете, я не люблю модные словечки, чешусь я от них, такая вот аллергия...
- Меня понесло. - ...В этой поганой стране сто лет уже борются, то одни,
то другие, ну никак угомониться не могут. Причем, все время с плесенью. И
всегда побеждают!.. - Меня несло неудержимо. - ...А у вас нет аллергии? Вы
сам случайно не кретин, а? Признавайтесь! Отцы нашей безопасности,
наверное, по вам истосковались. Вы бы к ним сходили, исповедались бы,
рассказали бы про нашествие сволочей, что вы с этим ко мне, в самом деле.
Там вам помогут. Или не ходите, дождитесь очередной облавы...
Я почувствовал, что человек опять внимательно смотрит на меня сквозь
призрачный мрак комнаты. Стало душно вдруг, я расстегнул верхнюю пуговицу
рубашки. Спина взмокла, майка прилипла к телу. Человек укоризненно сказал:
- Сбросьте маску, Александр. Я же знаю, что вы действительно во многом со
мной согласны. Я вообще взял на себя труд как можно лучше узнать вас,
прежде чем пригласить сюда. И должен сообщить: внутренне вы отличаетесь от
себя внешнего. Вы - обыкновенный человек, который живет в ужасном мире. Но
так как человек есть существо, умеющее и любящее приспосабливаться, вы
сделались плохим, потому что иначе не выжить. Плохой вы не настоящий, это
я знаю достоверно. Вы ведь слушали меня со вниманием, значит, вам все это
не так уж безразлично, как вы хотите мне показать. А ваш сарказм и ваша
злость просто бесподобны. Так что сбросьте маску, если себя уважаете.
- Вы хитрый, - сказал я, с удивлением замечая, что в комнате совсем не
душно, скорее наоборот - прохладно. - То грубите, то льстите... Столько
красивой болтовни для меня заготовили, но что-то я не соображу никак,
зачем.
- Агитация, - изрек он. - Еще одно модное словечко. Слыхали? Мне, правда,
больше нравится "убеждение". Как только плесень поймет, что она такое,
по-настоящему поймет, она перестанет быть плесенью. По крайней мере
захочет перестать. Подчеркиваю, по-настоящему поймет. Осознает каждой
клеткой мозга. Чтобы было противно смотреться в зеркало. Стыд - великий
целитель, - он устало потер виски. - Те, кто понимает, действительно
начинают бороться за цивилизацию. Но вас слишком много, а нас слишком мало.
Я не выдержал, раскричался:
- Да кто вы такой! Кретин? Или кто?
- Я занимаюсь тем, что объясняю плесени положение вещей. Пока не поздно.
- Я не о том, - сказал я нервно. Тогда он чудесным образом сверкнул в
темноте зрачками и улыбнулся.
- А как вы думаете?
Я посмотрел на его смутно белеющее лицо. Ощутил всей кожей, до озноба,
чрезвычайно странную атмосферу нашего разговора. И у меня родилась
безумная мысль. Стало холодно и страшно.
- Пришелец, - слабо предположил я. - Из космоса.
Человек вежливо рассмеялся.
- Вы меня обижаете, я такой же сын нашей страдающей планеты, как и вы. Как
вы все. Только я волшебник, добрый, разумеется.
Звать на помощь? - подумал я, мысленно хихикнув. Бесполезно. Прыгать в
окно - шею ломать. Успокаивать опасно: говорят, психи от этого звереют...
Неужели все так просто - дурацкий разговор и всякие странности?
- Ловко вы мне поставили диагноз! - голос его вдруг забурлил, зазвучал,
наполнил комнату до краев. - Душевнобольной, и точка! Может быть, вы и
правы, но это не важно. Сейчас не важно все, кроме нашего разговора... Да,
я добрый волшебник. Вдумайтесь. Волшебник - тот, кто делает невозможное. Я
делаю невозможное, правда способами, отличными от традиционных сказочных.
Моя колдовская сила заключена в живых человеческих словах, ими я творю
чудеса. Я открываю людям глаза, а это, безусловно, чудо доброе. Такие, как
я, были всегда, и всегда мы были необходимы, но и всегда мы были чужими.
Нас травят, нам ставят диагнозы, нас высылают или закапывают живьем.
Отнимают волшебное оружие, затыкая рты, глуша несанкционированные голоса
воплями о морали или о бдительности. Если требуется, у нас рвут языки. Но
мы есть и мы будем. Средства массовой информации для нас закрыты, поэтому
мы ходим по людям. Кто-то ведь должен пугать людей правдой...
Так он мне сказал, и его внезапно выплеснувшаяся страсть произвела на меня
некоторое впечатление. Видно было, что он может говорить на эту тему долго
и красиво.
- Впрочем, хватит пустых рассуждений, - завершил он монолог. - Кто я
такой, мне, к сожалению, не удастся объяснить, а вам - постичь.
- Надеюсь, вы не паук, - небрежно пошутил я. - Судя по всему, моя кровь
вас не интересует, а это главное. Имейте в виду, кровь я не дам.
Он не обратил внимания, прибавил:
- Можете называть меня просто "Лекарь". Такова моя профессия... хм... моя
бывшая профессия. Удовлетворены?
- Очень приятно, - кивнул я ему. - Но в самом деле, давайте кончим
болтать. Пока что из вашего сверхважного разговора для меня прояснилось
только одно - почему вы боитесь чужих глаз. Я бы на вашем месте тоже
боялся.
- Я боюсь за вас, - ответил он мне. - За вас, Саша... Значит, мы
остановились на том, что плесень должна осознать свой вред.
- Да, именно на том. Я, кстати, уже понял, что я плесень. И знаете, от
этого не чувствую себя нравственно чище. Мне хочется в уютный номер с
женщиной. И вообще, я спать хочу.
- Подождите, выводы после. Итак, плесень надо перевоспитывать. Но это
невероятно сложное дело! Во-первых, процесс перевоспитания требует
индивидуального подхода, что отнимает массу времени. Во-вторых, даже при
индивидуальном подходе не всегда удается достигнуть успеха. Когда у меня
бывают удачи в двух случаях подряд, я сам считаю это чудом. А в третьих, у
большинства процессы плесневения зашли слишком глубоко: с ними работать не
только бесполезно, но и опасно. Все это приводит к тому, что наша
деятельность неэффективна. Пока занимаешься одним человеком, вырождаются
миллионы. Миллионам не докажешь, что они плесень, - растопчут. А
доказывать каждому в отдельности неэффективно. У нас есть надежда на
медленную лавину, когда любой сдвинутый с места камешек увлекает за собой
пару камешков, лежащих рядом, но пока это всего лишь надежда...
Успокойтесь. Саша, я заканчиваю... Так вот, кроме мягких форм борьбы за
цивилизацию существуют и другие, менее красивые. Хотелось бы думать, что
до этого не дойдет, но, вполне вероятно, когда-нибудь придется заняться
чисткой.
- Как? - не понял я.
- Очень просто. Счищая с порченой булки отвратительный белый налет, можно
добраться до свежего, хорошего слоя. Вот, собственно, и все, что я имел
вам сказать.
Он встал.
- А теперь ступайте, сударь. Уверен, вы хорошо запомнили наш разговор.
- Подождите, - сказал я ему. Меня переполняло недоумение. - Как это
"ступайте"? Неужели вы мне так и не объясните эту дурацкую ситуацию? Тем
более, ваша лекция закончилась!
- Опять никчемный вопрос, - устало сказал незнакомец. - А ведь я объяснил
ситуацию предельно ясно. Вы умный парень, Александр. Зачем же вам нужно,
чтобы я разжевывал очевидные вещи?
- Слушай, Лекарь, или как там тебя! - я наконец взбунтовался. - Твои
очевидные вещи пахнут каторгой. А я сам - последний кретин. Потому что
слушал!
- Упрямый вы человек. Если захотите, приходите завтра утром. Если захотите
по-настоящему.
"И если застану здесь кого-нибудь", - добавил я мысленно. Не надо
принимать нас за простачков, товарищ философ.
Поднялся и молча направился к выходу. Колдун по имени Лекарь стоял
неподвижно, провожал меня взглядом. Почему-то было ясно, что глаза у него
голубые - мучительно, одуряюще - а впрочем, в комнате кроме его сверкающих
глаз ничего больше не осталось. Когда я взялся за дверную ручку, он
загадочно произнес напоследок:
- Удачных вам снов. И пожалуйста, не обольщайтесь. Вы - один из них.
Завораживающий луч снова бил мне в лицо - нет, в самые мозги! Я поспешно
захлопнул дверь и прислонился к стене рядом. В коридоре горел яркий свет,
было очень тихо, спокойно, и эта ночная умиротворенность безликих
гостиничных кишок не шла ни в какое сравнение с сумасшедшей атмосферой
номера. Возвращение из фантасмагории в реализм. В пустую, но безопасную
прозу нашего пустого, но нового века... Душа постепенно прояснялась, ее
начали заполнять вполне нормальные эмоции. Нелепо получилось, думал я,
утомленно прикрыв веки и массируя пальцами влажный лоб. Признаемся честно
- влипли в идиотскую историю. Вломились в чужую спальню, нарвались на
грязного кретинообразного старикана, предсказывающего всяческие ужасы,
разыграли с ним сценку из дешевого боевика... Я с неприязнью посмотрел на
табличку, привинченную к двери. Номер был действительно не мой. Число,
которое здесь стояло, было другим - настолько другим, что в нем не
оказалось ни одной цифры, совпадающей с номером моих апартаментов. "215" -
блеклый кусок меди, образец местной чеканки. Второй этаж... Мистика! И кой
черт меня понесло сюда?
Я уже догадывался, что все не так просто. Вовсе это не "грязный старикан",
вовсе не случайна наша с ним встреча, и далеко не бессмысленны его
разглагольствования о плесени. Есть в нем что-то страшное и одновременно -
удивительно светлое. Некая мощь, заставляющая безгласно тянуться к нему,
дающая покой, дурящая голову беспричинной уверенностью. Добрый
волшебник... С нечистой силой связался, усмехнулся я, не иначе, слишком уж
странный запашок имеет это приключение. Хотя вряд ли нечистую силу
беспокоит гибель цивилизации.
Мой настоящий номер был на третьем этаже. В противоположном конце здания.
Я добрел до него, вконец растерзанный сомнениями, остановился и тщательно
сверил цифры на медной табличке с цифрами на жетоне. Хватит с меня на
сегодня сюрпризов! Настенные часы около выхода на лестницу показывали час
тридцать. Что ж, времени вполне достаточно для полнокровного отдыха. Я
улыбнулся, усилием воли вызвал предвкушение приятной ночи и толкнул дверь
- на этом мой богатый событиями вечер закончился.
4. НОЧЬ
4.1 кассета из блока "Пятый", служебные переговоры по делу "Миссионер",
гриф "Совершенно секретно"
- Мой полковник! Свобода - наше знамя!
- Процветание - наша цель!
- Двадцать шестой по вашему приказанию прибыл!
- Вольно, двадцать шестой. Предстоят серьезные дела, сбросьте предписанную
тупость. Проходите. Садитесь. Соберитесь с мыслями.
- Слушаюсь. С чем-чем собраться?
- С мыслями.
- Знакомое слово.
- Капитан, мы шутки ценим, но шутить не любим.
- Я полное ничтожество, мой полковник!
- Сядьте, я сказал! Не мельтешите. Вы упоминали вчера о каком-то
осведомителе в гостинице "Возрождение".
- Да, хозяин. Когда я докладывал вам об истинном значении слова
"центрфорвард", я дополнительно сообщил, что в этой гостинице работает мой
человек.
- Не нужно напоминать мне о ваших заслугах, капитан. У меня хорошая
память. Завтра вы получите премию в размере ежемесячной взятки, которую
вам во вверенном квадрате подносят содержатели притонов.
- Что вы, хозяин, какие взятки? Вы шутите, хозяин...
- Я шутки ценю, но шутить не люблю, уясните наконец.
- Я полное ничтожество!
- Вольно, вольно. Не пугайтесь, сотрудники Отдела надзора завалены более
срочными делами, чем изучение ваших доходов. Что касается приказа о вашем
премировании, то я подписал его пару часов назад.
- Служу трудовому народу!
- Мы говорили об осведомителе. Кто он?
- Ночной дежурный. Опытный работник.
- Ночной дежурный... Прекрасно! Подходит как нельзя лучше. Теперь...
Надежен ли он?
- Вполне надежен. Истинный гражданин. Правда, в моральном смысле он не
очень... я хочу сказать, не совсем нормален.
- Пустяки, у нас демократия.
- Ха-ха, я тоже так считаю, хозяин!
- Меня вот что интересует... Он не наркоман? "Пыльца", "павлин",
"ниагара"? Не употребляет?
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг