нападут страмослябские пираты, и ты все равно окажешься в руках у капитана
Плюхая, или кого-нибудь из его приятелей, которые - ты уж поверь мне на
слово! - еще хуже, но не в качестве гостя, а в качестве пленника. Правда
здорово?
- Я не хочу плыть на этом корабле, с этими людьми, ни в каком качестве! -
твердо сказал я. - Все что угодно, только не...
- Все что угодно? - добродушно усмехнулся мой спутник. - А Гнезда Химер?
- Черт с ними! - упрямо сказал я. - Если там нет ничего, значит, нет и
этих бородатых жлобов в лаптях, и запахов там тоже нет - чем не райское
местечко! - Я сам понимал, что совершаю жуткую глупость, но ничего не мог с
собой поделать!
- Дело хозяйское, - равнодушно согласился Вурундшундба. - Ты, а не я
хотел вернуться домой. Свое обещание я выполнил. Теперь решай сам: это твоя
жизнь, а не моя. Прощай.
Он развернулся, сделал несколько шагов, потом топнул ногой и исчез: я не
успел сообразить, что происходит, а уже остался один - если не считать
многочисленных страмослябских пиратов, которых я упорно не желал считать
своими будущими спутниками. Я растерянно смотрел туда, где только что был
мой эксцентричный спутник. Спорить больше было не с кем - разве что, с
судьбой, но я не был уверен, что мои аргументы ее проймут. Треклятое
толстомордое солнце хмуро взирало на меня с неба
- скажу честно, это жуткое зрелище вселяло в меня панический ужас. Я бы
не удивился, если бы оно спустилось с неба и попыталось меня сожрать,
честное слово!
- Куляймо, Маггот! - настойчиво повторил капитан. - Ибьтую мэмэ! Урэмя
нима!" Он уже стоял на палубе и выглядел, как человек, который опаздывает
на работу: нервно переминался с ноги на ногу и нетерпеливо оглядывался по
сторонам.
"Черт, я даже не могу объяснить ему, что не хочу с ними ехать, - мрачно
подумал я. - Он же теперь не успокоится, пока я не окажусь в его корыте!
Ладно, десять дней - это всего лишь десять дней...
Постараюсь заработать хороший насморк - это будет весьма кстати." О том,
что путешествие может затянуться на месяц и даже больше, я предпочитал
вообще не думать.
На корабле было чертовски тесно - еще хуже, чем я думал. Кроме лохматых
широкоплечих бородачей в лаптях по палубе слонялись домашние животные,
любовно увитые венками из цветов и пестрых лент. Сначала мне показалось,
что это какая-то диковинная разновидность свиней. Но приглядевшись, я узнал
их: это были близкие родственники кровожадного "свинозайца", который возил
телегу моего приятеля Мэсэна, только не такие зубастые. Самое
замечательное, что их шерсть была коротко острижена, а черные полосы на
спинках старательно закрашены - так что звери приобрели ровный
жизнерадостно-розовый цвет. Подстрижены были и пушистые хвосты-помпоны,
вернее, не подстрижены, а вовсе отрезаны, а на их место были прикреплены
накладные свиные хвостики, украшенные многочисленными яркими бантиками и
даже драгоценными кольцами. Кстати о живности:
у меня под ногами что-то крутилось. Я подумал было, что это корабельная
крыса и заранее сжался в комок. Но оказалось - не крыса, а самый настоящий
гном. Крошечный человечек, размером с кошку, такой же патлатый и бородатый,
как прочие пираты, да и одетый в такое же безобразие. Пока я пялился на сие
чудо природы, шустрый гном добрался до ноги Плюхая Яйцедубовича, вцепился в
его штанину и проворно полез наверх. В минуту добрался до капитанского
плеча, уселся там поудобнее, утер пот со лба и что-то прогундосил. Капитан
слушал его внимательно, распахнув рот и задумчиво тягая себя за бороду.
"О, боже, - подумал я, - вот так и сходят с ума, наверное..." Я кое-как
нашел для себя кусочек свободного пространства на корме, уселся там,
подтянув колени к подбородку, прижался спиной к прохладному дереву и замер
- я предпочел бы вовсе исчезнуть, но это у меня не получалось, по крайней
мере - пока... Увитая цветами розовая подделка под свинью тут же подошла ко
мне и уткнулась глупой мордой в колено, я попытался отпихнуть ее ногой.
Зверь понял, что в моем сердце нет места его персоне и ушел искать любовь и
понимание где-нибудь еще, а мне стало немного неловко: до сих пор я всегда
отлично ладил с животными, и вообще, дрянное это дело - вымещать свое
паршивое настроение на слабых.
- Извини, зверюга, ты хорошая свинка, просто Гулливер из меня хреновый:
нервы ни к черту! - виновато сказал я вслед удаляющемуся созданию природы,
и почувствовал себя законченным идиотом.
Некоторое время я просто неподвижно сидел на месте, изо всех сил пытаясь
не обдумывать свое прискорбное положение и, самое главное - вдыхать воздух
как можно реже: это казалось мне единственной возможностью выжить.
- Хугайда, - тихо сказал я, подняв глаза к небу. На сей раз я твердо
знал, что прошу о помощи - неведомо кого, сам не понимая, какого рода
помощь мне требуется... Просто жизнь уже очень давно не казалась мне
настолько невыносимой. Даже когда я сходил с ума от отчаяния в замке
Таонкрахта, я проделывал это с комфортом: в мягкой постели, вдыхая свежий
воздух из открытого окна... теперь Альтаон представлялся мне почти райским
уголком!
Небеса, конечно, не разверзлись, и на горизонте не появилась прекрасная
шхуна под белоснежными парусами, чтобы забрать меня, любимого, с кормы
грязного пиратского суденышка, но мне стало немного легче, что правда, то
правда. Я почти был готов улыбнуться, когда мои губы снова прошептали
единственное магическое заклинание, оставшееся в моем распоряжении:
"Хугайда"...
Через какое-то время воздух, который мне все-таки приходилось вдыхать,
посвежел: подул прохладный морской ветер и унес изрядную часть рокфорных
ароматов. Я огляделся и обнаружил, что берег остался довольно далеко.
Сделав это открытие, я робко покосился на небо и с величайшим облегчением
увидел там знакомые маленькие солнышки: никаких угрожающих карикатурных
рож, нормальные небесные светила - пусть целых три вместо одного, такие
пустяки меня уже давно не смущали. Кошмарное желтое Лабысло, очевидно
осталось сторожить страмослябское побережье и зловеще улыбаться местным
жителям. Пираты по-прежнему сновали мимо, с простодушным любопытством
поглядывали на меня. Слова "Маггот", "етидреный хряп" и "ибьтую мэмэ"
щедрым потоком изливались на мою бедную голову. Я молил небо об одном:
чтобы мне не пришлось общаться с ними более плотно. Нервы у меня всегда
были ни к черту, а уж сейчас - и подавно, и я прекрасно понимал, что могу
взорваться по самому пустячному поводу. А любой из страмослябов мог сделать
меня одной левой: уж очень они были здоровые дяди! Впрочем,
человеком-невидимкой я так и не стал, поэтому рассчитывать на то, что мне
удастся уклоняться от общения десять дней кряду, не приходилось. Оставалось
только умолять судьбу об отсрочке. Отсрочку я действительно получил, но
ненадолго.
- Куляймо хряпа, Маггот! - с энтузиазмом предложил мне Плюхай
Яйцедубович, когда солнце стояло в зените. Гном, по-прежнему сидевший на
его плече тут же загундосил - мне показалось, что он ругается. Некоторое
время капитан рассматривал мою ошалевшую рожу, потом до него дошло, что я
ничего не понимаю, и он сделал характерный жест, словно поднес ко рту
невидимую ложку. - Хряпа, дурбэцэло! - добродушно пояснил он.
- Хряпа, так хряпа! - вздохнул я, неохотно поднимаясь на ноги. Есть мне
совершенно не хотелось. Но насколько я мог судить, сейчас я имел дело с
весьма примитивными людьми, так что отказ разделить с ними трапезу вполне
мог привести к дипломатическому конфликту.
- Ото тык, етидрёный хряп! Куляймо! - обрадовался капитан.
Трапеза пиратов была сервирована в носовой части судна. Сервировка
поражала несказанной простотой. Собственно говоря, там стояло обыкновенное
большое корыто, до краев наполненное кусками мяса и овощей. Каждый участник
мероприятия просто брал из корыта первый попавшийся кусок, клал его в рот и
тянулся за новым, поэтому у корыта создалась давка. Тут же крутились
лжесвиньи, возбужденные до крайности. К ним относились с пониманием и
пропускали к корыту вне очереди. Я окончательно понял, что есть мне не
хочется, но капитан настойчиво подтолкнул меня к корыту и терпеливо, словно
имел дело с несмышленым младенцем, повторил: "хряпа!" Я обреченно вздохнул,
достал из-за пояса разбойничий нож и подцепил небольшой кусок неизвестного
овоща. К моему удивлению, он оказался чертовски вкусным, как авокадо в
хорошем итальянском салате, так что я сам не заметил, как потянулся за
добавкой. Пираты вежливо расступились: очевидно, я пользовался такими же
особыми привилегиями, как и лже-свиньи. Ребята уважительно рассматривали
мой нож. Их комментарии сводились к многочисленным восклицаниям вроде
"ибьтую мэмэ", ничего принципиально нового я не услышал, пока капитан
авторитетно не заявил: "хур морговый", - кажется, он удивил не только меня,
но и своих подчиненных... Потом рядом с корытом появилось еще одно,
поменьше - наполненное мутной жидкостью, запах которой не оставлял никаких
сомнений: граждане пираты собирались напиться, не дожидаясь вечера. Ребята
проворно набросились на выпивку, с энтузиазмом размахивая огромными
кружками, больше похожими на ночные горшки. Я воспользовался случаем и
незаметно удалился обратно на корму.
"Сейчас они напьются, - мрачно размышлял я, - и пойдет веселье - могу
себе представить! И куда мне теперь деваться? В море прыгать? Или на мачту
лезть - так, что ли?!" - Удивительно, но эта дикая идея не вызвала у меня
никакого внутреннего протеста. Странно - если учесть, что я очень боюсь
высоты: до судороги в лодыжках.
Потом я задремал: усталость, солнцепек и полный желудок сделали свое
дело. Поначалу мне снилась всякая параноидальная чушь с активным участием
страмослябских пиратов, а запах их потных тел оставался со мной и во сне. А
потом мне приснилось, что я осуществил свою идиотскую идею: полез на мачту
и устроился там, на рее, как канарейка на жердочке. Голова и не думала
кружиться от высоты: все-таки иногда во сне мы становимся удивительно
бесстрашными! Морской воздух был неописуемо свежим, а на сердце у меня
больше не оставалось ни единого камня. Я знал, что все будет хорошо - или
даже уже стало хорошо, а я и не заметил...
А потом я проснулся - или мне показалось, что проснулся. Так или иначе,
но я обнаружил себя сидящим на тоненькой рее, между стремительно темнеющим
вечерним небом и палубой - так, словно мой сон все еще продолжался. В
первое мгновение мне захотелось заорать дурным голосом, но я взял себя в
руки и ограничился судорожным сглатыванием слюны. Потом я проанализировал
свои ощущения и решил было, что все еще сплю. Во-первых, у меня не было
никаких затруднений с тем, чтобы сохранять равновесие. Мое тело чувствовало
себя совершенно уверенно, словно тоненькая рея была широченным диваном. К
тому же я не испытывал никакого неудобства от того, что сидел на узкой и
твердой деревяшке. Я вообще почти не ощущал поверхность реи, с которой
соприкасалась моя задница - можно подумать, что я вообще ничего не весил!
Голова не кружилась, страха высоты больше не было, и только на окраинах
моего разума метались панические мысли о том, что надо бы испугаться. Я
поспешно прогнал их прочь - пугаться сейчас было смертельно опасно,
поскольку... Ну да, к этому моменту я был вынужден заподозрить, что все
происходит наяву: обожаю закрывать глаза на очевидные факты, но в этой
области у меня, увы, нет никаких талантов! Я осторожно посмотрел вниз.
Пираты столпились вокруг мачты и задрав головы смотрели на меня. Кажется,
они были понастоящему шокированы происходящим.
- Куляй суды, Маггот! - неуверенно предложил мне капитан.
Я понял, что он предлагает мне спуститься и мысленно скрутил кукиш перед
его носом. Спускаться - еще чего не хватало! Я уже окончательно убедился,
что не сплю, и еще я понял. что со мной случилось настоящее чудо, странное
и как нельзя более своевременное. Больше всего на свете я хотел оказаться в
одиночестве, подальше от страмослябских пиратов и их свиней. Что ж, это мне
почти удалось! Я вспомнил, с каким отчаянием просил о помощи равнодушное
небо над своей головой, повторяя чудесное слово "Хугайда" - я мог быть
доволен: не такое уж оно было равнодушное, это самое небо...
- Ибьтую мэмэ, Маггот! Куляй суды! - Настойчиво повторил Плюхай
Яйцедубович. Кажется, бедняга просто не мог смириться с тем, что на его
глазах творятся такие странные вещи, и ужасно хотел одного: чтобы все
встало на свои места.
- Обойдешься! - весело сказал я, болтая ногами и вовсю наслаждаясь
собственной отчаянной храбростью. - Мне здесь нравится, - я вспомнил, что
мой собеседник ничего не понимает и добавил - просто, чтобы сделать ему
приятное: - Етидрёный хряп, Плюхай Яйцедубович!
Пираты дружно заржали. Кажется, мое выступление доставило им ни с чем не
сравнимое удовольствие. Да и мне тоже, чего греха таить!
С мачты я так и не слез: от добра добра не ищут. Мне было вполне удобно -
как ни дико это звучит! - воздух здесь, наверху, казался неправдоподобно
свежим, почти сладким, ветер старательно надувал яркий парус. Мы шли с
хорошей скоростью, и я был почти уверен, что мы доберемся до острова
Халндойн именно за десять дней, а не за двадцать, и уж тем более не за
сорок! Внизу буянили господа пираты. Как я и предполагал, они напились
вусмерть и теперь плясали на палубе, выкрикивая невнятные проклятия ни в
чем не повинному звездному небу, и угрожая ему некими загадочными
"фуздюлями". Я был ужасно рад, что меня там нет: именно так я и представлял
себе ад... Впрочем, я заметил, что сам капитан и еще несколько человек
время от времени отрывались от вакханалии, чтобы совершить какие-то
осмысленные действия с такелажем и прочей мореходной хренью. Это внушало
некоторую уверенность, что судьба корабля, как ни странно, находится во
вполне надежных руках...
"Сбылась вековая мечта интеллигента всегда быть выше обстоятельств! -
весело сказал я сам себе на рассвете. - Кто бы мог подумать, что это может
выглядеть именно таким образом!" - после этого монолога я умудрился
заснуть, и еще как крепко! Но я не упал - сам до сих пор не могу поверить,
что такое возможно!
Мое "высокое положение" сделало меня самой привилегированной особой на
пиратском судне. Меня боялись и уважали - это было совершенно очевидно.
Каждое утро и каждый вечер мне приносили порцию "хряпы" и на коленях
умоляли не побрезговать угощением. Когда пираты поняли, что я не собираюсь
спускаться вниз (если честно, я просто очень боялся, что чудо закончится, я
наконец-то испугаюсь, не смогу залезть обратно и буду вынужден искать себе
место для ночлега на грязной палубе), они впали в отчаяние, а потом нашли в
своих рядах героя, который согласился доставлять мне еду. Героя звали Давыд
Разъебанович, мне показалось, что он был самым веселым из пиратов - и самым
горьким пьяницей: прочие страмослябы начинали гулять сразу после полудня, а
Давыд Разъебанович вообще никогда не был трезвым, можно подумать, что его
организм был своего рода самогонным аппаратом и самостоятельно вырабатывал
алкоголь из всех поступающих в него ингредиентов - даже из воздуха. Дядя
был опытным верхолазом и довольно редко падал с мачты - разве что, если
очень уж сильно напивался. Но ему отчаянно везло: его полеты на палубу
заканчивались без трагических последствий. Кроме мисок с едой он таскал мне
венки из цветов и ленточек - точно такие же украшали загривки крашеных
"свинозайцев", Разумеется, я был тронут до глубины души...
Впрочем, вся еда тут же отправлялась в море, на радость его
многочисленным обитателям: я совершенно не испытывал чувства голода. Но
дело даже не в этом, аппетит - дело наживное, просто я ужасно боялся
нарушить хрупкое равновесие, которое стало единственным смыслом моего
нынешнего существования. Я так и не смог уяснить для себя природу
случившегося со мной чуда, но прекрасно понимал, что оно может закончиться
так же внезапно, как и началось, и тогда...
Пикирующий полет на палубу вслед за героическим асом Давыдом
Разъебановичем казался мне всего лишь лирической прелюдией к прочим
сомнительным удовольствиям: чем больше я наблюдал сверху повседневную жизнь
страмослябских пиратов, тем меньше мне хотелось вливаться в их дружный
коллектив. Поэтому я старался быть осторожным - возможно, я перегибал
палку, когда думал, что несколько кусков пищи снова сделают мое тело таким
же тяжелым и неповоротливым, как прежде, но строгая диета казалась мне
невысокой платой за странное, эксцентричное - и столь своевременное! -
могущество. Правда, я все еще испытывал жажду, но эту проблему мы кое-как
уладили: я разыграл блистательную (для начинающего) пантомиму и с грехом
пополам объяснил Давыду Разъебановичу, что хочу пить. Правда, поначалу он
несколько раз приносил мне какую-то жуткую самодельную брагу, я сердился,
выливал ее на палубу и настойчиво требовал воды - странное дело, в этом
мире проблемы с питьевой водой преследовали меня с маниакальным упорством!
После того, как я научился настойчиво и отчетливо выговаривать популярные
словосочетания вроде "ибьтую мэмэ", "уть влять", "куляй ибуты мэмэ" и
совершенно феерическое словцо "пундедрас", парень все-таки уяснил, что мне
требуется обыкновенная мокрая вода. Оказалось, что на страмослябском языке
она называется "мряка", и великолепный Давыд Разъебанович принес мне эту
самую "мряку" в большой деревянной фляге. Вода была чистой, холодной и
удивительно вкусной - приятный сюрприз... Само собой разумеется, через
некоторое время у меня возникла небольшая физиологическая проблема. От
фундаментальной проблемы такого рода меня спасала диета - и на том спасибо!
Разумеется, я долго колебался прежде, чем решился помочиться сверху на
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг