почудилось в них нечто вроде просьбы. О чем? Он не знал. Губы Анжелики
шевельнулись, прошелестев невнятное приветствие, и застыли, как если
бы она вдруг задумалась, не заговорить ли с этим холеным,
благополучным, живущим в недоступных для нее сферах науки мужчиной,
словно сошедшим с киноэкрана на не так чтоб очень опрятную лестничную
клетку. Но они не были коротко знакомы, и поэтому сработали условности
подъездного этикета: Анжелика молча отвела глаза.
Вольф посторонился, пропуская женщину, и чуть кивнул. В его
налаженной, настроенной на десятилетия душе-программе наметился
небольшой непредвиденный сбой. Но Вольф легко подавил его в зародыше.
Если когда-то он позволит собственной голове закружиться, то,
разумеется, по поводу женщины из своего круга, чтобы гарантирована
была полная общность интересов и увлечений. И, безусловно, свободной!
Анжелика была чужда науке: она работала чуть ли не продавщицей в
овощном магазине. И к тому же состояла в зарегистрированном браке,
хотя Вольф и не мог одобрить образа жизни ее супруга.
На улице он задержался, чтобы купить газету в киоске "Союзпечати".
Пересчитывая сдачу, ненароком покосился на окна своего дома. Как
странно - в одном из них, прижавшись к стеклу щекой, стояла Анжелика.
- Врешь, - сказал Колобов без особой убежденности. - Ты все мне
наврал. Я тут ни при чем. Это видеозапись. Или фирменный боевик, ты
его с гадовских спутников снимаешь, говорят - уже можно.
Он сидел за кухонным столом, слепо тычась носом в литровую чашку
с кофе. Всклокоченный, весь в порезах - рука во время бритья ходила
ходуном.
- Дурень, - сказал Дедушев. - Где я возьму денег на видик? При
моей-то зарплате!
- А нигде. Ты сам его сделал из ворованных радиодеталей. А теперь
врешь.
- Хорошо, - Дедушев хлопнул ладонью по костлявому колену. -
Уговорил. Проведем эксперимент. Я оставляю свой телевизор включенным,
а ты сейчас умышленно причинишь какой-нибудь ущерб своему бесценному
здоровью. Или совершишь неблаговидный поступок. А потом мы вместе
поглядим, что станется с Роллит. Не могу же я, в самом деле, в
собственной, как ты полагаешь, видеозаписи предвидеть твои грядущие
свинства!
- Водки, что ли, напиться? - неуверенно спросил Колобов. - В
холодильнике нет, а магазины сегодня закрыты. Или своровать
что-нибудь?
- Валяй. Своруй у меня кошелек, там десятка с мелочью.
Дедушев развернулся задним карманом брюк в сторону Колобова и
сделал вид, что не обращает на того ни малейшего внимания.
- А как же эти чудики? - пробормотал Колобов. - Они же там совсем
погорят.
- То-то, осознал! А то не верил... Все только о себе и думаешь, а
тут в твоих руках судьба целого мира!
- Что же мне делать? Крылышки из кисеи ладить себе под лопатки?
Стать активистом общества спасения на водах? Или организовать Союз
борьбы с компьютерными играми в рабочее время? Пользуешься ты. Дед,
моей доверчивостью и впечатлительностью! А мне и без тебя тошно.
- Понятно, отчего. Во-первых, тебя совесть проснувшаяся гложет, а
во-вторых, работает обратная связь. Ты взбаламутил роллитянам планету,
а их страдания отраженным эхом будоражат твой организм. А как ты жил
раньше, пока жена была дома?
- Ну как, как... Нормально жил! Дом, работа, дом, работа. В общем,
все так живут. Ну, в кино сходишь иной раз. На природу в выходные
смотаешься... Скучновато, наверное.
- Вот и роллитяне так же существовали. Ровно, стабильно, без
взлетов, но и без закидонов. Их планета не стала для Галактики
источником новых идей, научных открытий. Она была просто красивым
курортным местечком.
- Выходит, я неправильно жил?
- А ты что же, всерьез полагаешь, будто от тебя есть какая-то
польза? Оттрубил свое с восьми до семнадцати, поперекладывал в своей
лаборатории бумажки, в сортире покурил, а кончил смену - рога в стену.
Это тебе польза от такого способа существования, а не обществу. Ты сам
залез в житейский тупик и целую планету туда же заволок. Попробуй на
моей планете Идеант разразись катаклизм, они его живо в узду заберут,
да еще к делу применят!
- Что, и у тебя есть планета? - ревниво спросил Колобов.
- У всех, - спокойно ответил Дедушев. - Я же говорю - все мы
связаны со звездами незримыми узами родства. Только вот не чувствуем
за собой ответственности. Вот как ты!
- Я... - Колобов понурился. - Что я? Я-то уже того... Чувствую.
Он сгреб со стола грязную посуду и понес в мойку. Его одолевали
непривычно тяжелые, объемные мысли. О вселенной, о звездах и планетах.
О судьбах цивилизаций.
- Надо их как-то выручать, - сказал он в унисон своим думам. - Что
бы тут этакое изобрести? А, Дед?
- Курить брось, - посоветовал тот. - Кран почини. Плинтус прибей.
Полы пропылесось. Живешь в некомфортных условиях, а у них там мантию
лихорадит.
Колобов сходил за разводным ключом.
- А эта твоя Идеант, - сказал он. - Она далеко от моих?
- Порядочно. Да только расстояние здесь не помеха. Если хочешь
знать, идеантцы давно уж к твоим прилетели. И аморайцы. И найвиане -
это Веры Лисичук из техбюро планета.
- Как же, как же. Комсомолка, спортсменка, просто красавица!
- Не ерничай. Просто правильно живет девчонка, и планета у нее
правильная. Так вот, все мы уже там. Только высадиться не можем.
- Опасаетесь? - с неодобрением спросил Колобов.
- Вовсе нет. Барьер там. Колобок. А за барьером - боевые
звездолеты.
- Чьи? - Колобов от изумления упустил на пол истрепанную
прокладку. - Кто посмел?!
- Есть такая пакостная сила в Галактике - империя Моммр. Темная
сила. Живут по нелюдским законам. Для себя-то, наверное, тоже
правильно, да только получается, что окружающим - во вред. Никто с
ними не может договориться, а они не хотят. Думают, будто лишь они
одни - истинно прогрессивная цивилизация, а все прочие - выродки. Вот
они-то и дожидаются, когда Роллит выгорит дотла.
- Все же я чего-то не понимаю, - сказал Колобов. - Ты говоришь,
происходящее там - лишь проекция наших поступков на галактические
процессы. Роллит, то есть я, допустим, гибнет. Идеант, то есть ты,
спешит на помощь. Все как будто сходится: ты сидишь здесь и давишь на
мою размягченную психику. Но почему там очутились какие-то найвиане?
- Никаких парадоксов. Верочка Лисичук давно к тебе неравнодушна,
это видят все. Кроме тебя, естественно, потому что ты слишком ленив,
чтобы на работе думать о чем-то помимо обеда и получки. Вспомним:
разве не предлагала она тебе вступить в общество любителей бега? А в
турпоход на сопки не зазывала разве? А в театральный кружок?
- Было, - вынужден был согласиться Колобов.
- И заметь: все это не потому, что она вознамерилась отбить тебя
у жены. Подобная мысль чужда ее нравственно цельной натуре. Просто ей
невыносимо видеть, как ты, неплохой в общем-то, непотерянный мужик,
тратишь себя по пустякам.
- Дед, - вдруг встрепенулся Колобов. - А давай тебя на ней женим!
- Псих! - обиделся тот.
- А эти... как их?.. аморайцы? Они кто?
- Твоя жена Циля.
- Ну ты даешь!
- А что тебе удивительно? Вот она уехала и сейчас там, на юге,
вместо того, чтобы развлекаться на всю катушку, места себе не находит.
Как-то тут ее ненаглядный, чем-то он сейчас питается, и кто же за ним,
разнесчастненьким, приглядывает? И вообще у меня есть сильное
подозрение, что она тебя элементарно любит.
- Верно, - горделиво сказал Колобов. - Цилька у меня такая. Баба
что надо. Тогда последний вопрос: кто стоит за этими гадами из империи
Моммр?
- Ни за что не угадаешь!
- Неужто Бабьев? Сильно он вчера пасовал на трех тузах против
меня.
- Мелкая, ничего во вселенной не значащая планетка Шушуга, куда
свозят всякий галактический хлам, если ему не найдется иного
применения.
- Ежикян? На техсоветах все время на меня тянет.
- Газопылевая туманность без всяких перспектив на
планетообразование!
- Сдаюсь, - Колобов поднял руки кверху. - Не иначе, как сам шеф
Пентагона.
- Вольф.
- Кто-кто?!
- Вольф. Надежа наша и светило, без пяти минут доктор наук,
обладатель самых твердых моральных устоев во всем нашем славном
институте, да и в городе тоже.
- Быть того не может! Он же такой положительный, что его в
электролизе можно использовать вместо анода!
- Вот именно. Недавно он имел беседу с директором о необходимости
сокращения штатов и перехода на новую систему премирования. Предлагал
в частности упразднить вашу лабораторию, свернуть тематику, а фонды
передать на более перспективные разработки.
- Но ведь если по совести, правильно же предлагал!
- Неправильно, Колобок. Беда не в вашей тематике, а в том, что вы
ее завалили. Ваша работа, доведи ее кто-нибудь до ума, ничуть не плоше
того, чем занят Вольф. Но он будущего за ней не видит, не знает людей,
которые бы ваш завал расковыряли. И поэтому не без оснований полагает,
что его личная синица в руках полезнее вашего убогого заморенного
журавля.
- Вообще-то есть в нем что-то от автомата, - заметил Колобов
раздумчиво. - Поговаривают, он никуда, кроме библиотеки, не ходит.
- Ходит, - возразил Дедушев. - На теннисный корт. Полезно для
здоровья, а здоровье нужно для реализации его, Вольфа, замыслов. Кто
же, в самом деле, будет двигать науку? Не ты же, куряка и лентяй. Не
мусорный же Бабьев, не Ежикян газопыльный. Он, Вольф.
- Мом-мра, - с ненавистью сказал Колобов.
Домой Вольф вернулся необычно рано. К его разочарованию, в ущерб
традиционному распорядку библиотека оказалась закрыта на санитарный
день. Что бы это могло значить - санитарный день в библиотеке? Травля
книжных червей инсектицидами? Поголовная вакцинация обслуживающего
персонала противостолбнячной сывороткой? Так или иначе, планы изучения
текущей научной периодики пошли прахом. В плотном жизненном графике
Вольфа внезапно образовалась четырехчасовая прореха.
Он не торопясь избавился от прокаленного солнцем пиджака, ослабил
узел галстука. Прошелся по комнате, ведя пальцем по книжным
переплетам, втрамбованным в стеллаж, от стены до стены - пыли
набралось преизрядно. Ткнул все тем же пальцем в клавишу
угнездившегося на углу стола персонального компьютера "Коммодор",
приобретенного в поездке на симпозиум в Осло. Тот с готовностью
высветил на мониторе приглашение к игре в "Лабиринт смерти". Жизни
Вольфа ничто не угрожало: он в два счета достиг Черных Ворот,
отягощенный добытым в схватках с подземной нечистью золотом,
быстренько разделался с жутковатым Безымянным и его демонами. Выслушал
исполненную в его честь трехголосую мелодийку - как и вчера, и
третьего дня, и месяц тому назад.
Вольф сел за стол, придвинул поближе пульт и уверенно выстучал по
клавишам заголовок: "к вопросу о". Здесь он испытал некоторые
колебания и, чтобы освежить в памяти личные творческие планы, вывел в
угловое окно монитора реестр проблем, о каких надлежало довести до
широкой научной общественности его, Вольфа, личные соображения.
В прихожей коротко тренькнул звонок.
Кто бы это мог быть? Неужели снова собрание квартиросъемщиков? На
гладком лице Вольфа мелькнула гримаса неудовольствия. Он не любил
долгие и беспредметные обсуждения.
На пороге стояли два расхристанных субъекта. И оба положительно
были Вольфу знакомы.
- Прошу прощения, - сказал первый, в мятой безрукавке, линялых
джинсах и пыльных кроссовках, что мало согласовывалось с его далеко не
юношеским обликом и уж никак не вязалось с выпуклым, через ремень,
животом. От него отчетливо пахнуло отработанными пивными парами.
- Разрешите пройти? - спросил второй, туалет которого состоял из
архаических кримпленовых брюк, бежевой сорочки под блеклым пиджаком,
в каком хозяин его, очевидно, танцевал еще на выпускном балу в средней
школе, и каких-то непотребных пегих ботинок. Под мышкой он держал
некий прибор, определенно напоминавший портативный телевизор в жутком
состоянии.
Первый, похожий на сильно запущенного интеллигента, работал в
"тупиковой ветви" - лаборатории, целую вечность корпевшей над никому
не нужной темой. "Кит на заклание, - отлаженный на все случаи жизни,
мозг Вольфа генерировал версии, тут же выдавая варианты поведения в
возникшей ситуации. - Пришел молить о снисхождении. Отказать.
Выпроводить и сообщить заму по науке. Всемерно ускорить прохождение
докладной записки о реорганизации". Второй чем-то занимался в другом
тоже сомнительном отделе с экзотическим названием "Полигон", где
воплощались в металле и обкатывались отдельные прикладные разработки
института. "За компанию с первым. Нес телевизор на свой "Полигон",
чтобы отремонтировать в рабочее время с использованием институтских
технических ресурсов. Нет, сегодня воскресенье. Значит, берет шабашки
на стороне. Инициировать комиссию народного контроля по проверке
использования материальных ценностей в отделе "Полигон". А пока обоих
выпроводить".
- Чем обязан? - Вольф отступил на шаг, чтобы его не накрывало
пивным выхлопом, и это позволило непрошенным визитерам просочиться в
прихожую.
- По важному делу, - сказал второй и, неловко поклонившись,
представился: - Дедушев.
- Колобов, - назвался первый. - По личному делу. - Он дурашливо
хмыкнул и прибавил: - Каковое не терпит отлагательств.
Вольф с натугой прочистил горло и поправил очки.
- Что ж, прошу, - сказал он. - Однако я не располагаю достаточным
временем, чтобы...
- Библиотека закрыта, мы только что оттуда, - сказал Колобов и с
завистью поглядел на стол. - Это что у вас - персональный компьютер?
- Неважно, - ответил Вольф. - Слушаю вас.
Колобов сбросил кроссовки в прихожей, обогнул хозяина квартиры,
будто напольную вазу, и плюхнулся в кресло. Дедушев, помаявшись,
проследовал за ним и неудобно пристроился на краешке стула. Ущербный
телевизор он бережно прижимал к себе.
- Вы что, смерти моей хотите? - неожиданно зловеще спросил
Колобов.
- Не преувеличивайте, - сказал Вольф. - К сожалению, в нашей
стране полностью ликвидирована безработица, даже среди инженеров. На
любом предприятии местной промышленности будут вам рады. Но для
научно-исследовательского института содержание целой лаборатории, а то
и отдела, целиком состоящих из "подснежников", как мне представляется,
есть непозволительная роскошь. Ваша тема морально устарела сразу после
внесения в план.
- Ваши интриги с фондами меня не интересуют, - обрезал его
Колобов. - Почему вы препятствуете звездолетам с планет Идеант,
Аморайя и Найви прийти на помощь моей несчастной планете Роллит?
Рука попятившегося Вольфа легла на телефонную трубку.
- Не надо никуда звонить, Олег Олегович, - мягко промолвил
Дедушев. - Я вам сейчас все обстоятельно разъясню.
- Вы недобрый человек, Вольф, - свирепо вклинился Колобов. - Вы
связались с дурной компанией!
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг