логики. И сейчас на свою голову я начал с шайтаном очередную из них.
- После всего, что ты рассказываешь о всяких ваших делишках, ты еще
пытаешься убедить меня, будто к грехам людей вы не имеете никакого
отношения? Ну и наглец!
- К грехам живых мы действительно имеем мало отношения. Наша главная
забота - наказывать их там, внизу, когда они наконец попадают в наши руки.
Там-то мы припоминаем людям все.
- Лжец! Я ведь еще не забыл о ваших больших и малых советах. Чем вы там
занимаетесь, если не живыми? Не кроссворды же решаете! И вообще - вспомни,
почему ты оказался здесь.
- Ну, это объяснимо, - примиренчески заговорил шайтан.- В течение
тысячелетий ваш род все свои грехи сваливает на нас. Мы надеялись, что со
временем это заблуждение рассеется... И вот недавно, каких-нибудь две
тысячи лет назад, у нас было создано небольшое управление по делам живых.
Если нас не перестают упорно обвинять в грехах людей, то пусть хотя бы это
будет по справедливости. Тем более, чего греха таить, оказалось - особое
удовольствие доставляет наказание за те грехи, в программировании которых
сам принимал непосредственное участие. Но это не основная наша работа, а
некоторая слабость, хобби, что ли...
- Все плохое, что есть в людях, - от вашего брата! - твердил я, поскольку
только эта мысль приносила мне небольшое облегчение. - Иначе откуда у нас
столько хитрости, изощренности?
Шайтан смолк. Было видно: что-то замышляет. Вдруг его лицо исказила
знакомая отвратительная улыбка.
- Хочешь, я тебе устрою экскурсию в наши края? Ты все увидишь своими
глазами.
Я, конечно, никак не ожидал такого предложения.
- Задумал удрать таким манером?
- Стал бы я ломать голову над таким пустяком,- усмехнулся шайтан.- Мне
просто надоело выслушивать всякую чушь о нашей роли в жизни людей.
Побудешь у нас, увидишь, что там делается. А когда вернемся - вновь
возьмемся за твоих друзей.
* * *
Права первооткрывателя и подробного описателя загробного мира принадлежат,
кажется, слепому старцу Гомеру. Он провел в царство Аида Одиссея и его не
слишком ретивых спутников, и те выслушали там туманные вещания прорицателя
Тиресия о перспективах своего ближайшего будущего. Затем патриарх
латыноязычных поэтов Вергилий описал страшные странствия Энея по
загробному миру в сопровождении не в меру эмоциональной Кумской сивиллы.
За такой героизм Эней был вознагражден встречей с тенью умершего отца и в
придачу получил гарантию, что станет родоначальником племени, которое со
временем создаст великую империю - Римскую. Наконец, Данте скитался по
загробному миру в поисках своей возлюбленной - Беатриче. Он взял себе в
гиды Вергилия, вероятно, рассчитывая на его былой опыт по ориентации в
загробном мире.
Мне ничего не известно о попытках людей Востока проникнуть в потусторонний
мир. Возможно, они, по восточному мудро считая, что, в конце концов, все
мы там будем, не спешили туда раньше времени. Правда, я слышал об одном
древнеегипетском папирусе, где говорится... Но Египет - не Восток, в
географическом смысле этого понятия, хотя и не Запад во всех других
смыслах.
Нетрудно представить, какой великой ответственностью я проникся, обдумывая
предложение шайтана. Ведь я считал себя чуть не первым представителем
Востока, который решился на такое путешествие... В то же время в голове
кружились мысли типа: "Ведь никто из вернувшихся "оттуда" не имел такого
экзотического проводника".
И вообще все это выглядело страшновато...
- Боишься? - ухмыльнулся шайтан.
- Я думаю: все, кто ходили туда, имели перед собой ясную цель. А что гонит
туда меня? - задумчиво соврал я, чтобы замаскировать свою нерешительность.
Шайтан продолжал загонять меня в угол:
- Цель? Ты, по крайней мере, увидишь своими глазами, что чертям мало дела
до ваших земных делишек. Мы там и так перегружены: воздаем должное за ваши
самостоятельные грехи. Пусть хоть один из вас убедится в этом.
- Какая гарантия, что я вернусь? - спросил я резко.
- Слушай, не ты ли выступаешь сторонником справедливости и правды? А что
ты реально сделал для этого? Много вас ходит на Земле, таких честных,
которые пальцем не пошевельнули, чтобы утвердить справедливость. А она,
между прочим, как я понимаю, требует борьбы за себя, каких-то жертв и
риска, в конце концов. А вы только и знаете, что ныть и жаловаться...
Можешь не дрожать! Мое предложение отменяется.
Шайтан был на высоте. Мне нечем было крыть его доводы...
Вряд ли я смогу внятно описать ужасы преисподней... Не вина древних
авторов, если их потусторонний мир не всегда кажется таким уж страшным,
недостаточно потрясает нас. Я теперь знаю: это у нас не хватало
воображения, чтобы представить их страшный путь.
Когда шайтан сказал: "Сейчас ложись спать как всегда, проснешься уже не
здесь", я долго не мог заснуть. Все мерещилось - вот сейчас открою глаза и
увижу себя на склонах той мрачной горы, где великому флорентийцу на узкой
тропе дорогу преградили "свирепый лев", "проворная рысь" и, кажется,
"алчная волчица". Напряжение от ожидания неизведанного довело меня до
того, что порой казалось, будто я уже стою на краю бездонной пропасти,
куда со страшным клокотанием низвергается легендарная подземная река...
Так я пролежал в полудремоте до глубокой ночи и, наконец, усталый и
изможденный, заснул.
Очнулся я, как ни странно, в своей постели, но... не у себя в комнате!
Кровать, на краю которой сидел, скрестив ноги и дымя необычайно едкой
сигарой, "материализовавшийся" шайтан (до сих пор он являлся, оживляя
рисунок), стояла посреди необычного, но вполне мирного пейзажа.
- Кажется, мы несколько ошиблись адресом, не правда ли? - съязвил я.
- Не адресом, а эпохой, - не оборачиваясь, ответил шайтан, - сейчас мы это
исправим. Тебе, между прочим, повезло. Ты увидишь многое, чего я и не
думал тебе показывать.
- А что случилось?
- Да перехватил я чуточку в прыжке через это... нуль-пространство, о
котором вы пока знаете только по вашим фантастическим романам... Мы с
тобой оказались в той части преисподней, где обитают души людей, умерших в
более ранние времена. Сейчас придется догонять твою эпоху.
- Как? Мы же считали, что все души, когда-либо попадавшие в ваши руки,
уживаются в одном месте! Ведь у Данте тоже...
- Данте, Данте! Ну что за идиотский консерватизм, я просто не понимаю!
Думаешь, со времен Данте наш ад не изменился? Только у вас развитие,
прогресс и тому подобное? Ваши общественные системы выдержали бы, если
вдруг ожили все люди, когда-либо жившие на земле? С их жутко
различающимися мировоззрениями, нормами поведения? Нет! Вот и у нас было
много трудностей и путаницы. Бесконечные фокусы анахронизма. Одно время мы
только и занимались, например, ограждением деда от его прапрапраправнука,
у которого оказывалась загубленной жизнь из-за "плохих генов",
унаследованных от старика.
Внезапно моя кровать плавно поднялась и начала все быстрее двигаться на
высоте птичьего полета в сторону скалистых гор, высившихся вдалеке. Я
дотянулся до одежды, висевшей на спинке кровати, кое-как оделся, страшно
боясь свалиться, и тоже сел, свесив ноги.
Под нами уже скользили острые черные скалы. Скоро и они остались позади.
Дальше лежала окутанная серым дымом огромная долина с признаками кипучей
жизни. Были видны отдельные строения, костры; вдалеке, в тумане, можно
было различить целые города. Скоро я начал замечать отдельных чертей,
снующих туда-сюда, местами они полчищами маршировали куда-то. Везде
чувствовалась предельно деловая атмосфера.
- Здесь обитают души ваших средневековых предков,- сказал шайтан, очертя
рукой долину.
Селения, города, отдельные строения, одеяния людей, которых удавалось
различить, были средневековыми - минареты, арки, длинные халаты, чалмы...
Я начал слышать голоса - пронзительные дикие вопли, проклятия
многочисленных людей.
- Вон там, на медленном огне, поджаривают беднягу Абдуллатифа1, - показал
шайтан, зевая от скуки. Под нами я увидел аккуратные ряды больших котлов,
облизываемых снизу языками красноватого пламени. В котлах барахтались
грешники, издавая эти жуткие вопли.
- Ты симпатизируешь этому подонку? - удивился я.
- Ну, конечно! Ведь фактически его отца убили другие люди, более
изощренные в коварстве. Правда, они воспользовались руками Абдуллатифа. Но
его единственная вина при этом - властолюбие. За такую вину смело можно
поджарить половину человечества...
Мне становилось не по себе. Ад, над которым я начал было посмеиваться в
начале путешествия на летящей кровати, давал о себе знать. Я уже ощущал
жуткий запах паленого мяса, а сердце замирало от диких воплей.
Нашим взорам открывались все новые и новые страшные сцены.
- Посмотри туда, видишь, там наши возятся с Мажиддином2? Он был не такой,
каким вы знаете его по трактатам Бабура3. История не все донесла до вас.
Но от нас-то ничего не скроешь. Вот он и рассчитывается за все свои грехи
- никак не может рассчитаться. Говорят, еще не дошли даже до середины его
толстого дела. А недавно поползли слухи, что нескольких наших уже
отстранили, притом одного даже серьезно наказали.
- Почему же? - спросил я, пытаясь получше разглядеть суету, происходящую
вокруг высокого человека в халате с.тусклым серебряным подбоем.
- Ему каким-то образом удается вызвать у исполнителей казни расположение к
себе, мало того, возник даже тайный протест против приговора. Наши
исследователи в последнее время приходят к выводу, что здесь работает тот
же механизм, что имеет место и у вас, на Земле: человек, правдой и
неправдой сумевший окружить себя властью, почетом, и в беде не остается
без внимания - всегда найдутся слабые, которые продолжают тайно дрожать
перед былой силой такой личности.
- Какой приговор ему вынесен?
- Он предоставлен произволу своих бывших жертв, которых загубил коварной
жестокостью. Каждый из них казнит его по своему усмотрению. Это целая
система очередности и правил, за которыми следят наши. Вот как раз их он и
подкупает, зачастую небезуспешно...
Мы приближались к следующей гряде мрачных скал. Камни здесь были темнее и
отливали холодным лунным светом. Кое-где я заметил тусклый отблеск ледяных
глыб.
- Сейчас ты увидишь людей другой эпохи, - заметил шайтан задумчиво.
За скалами открылась еще более сумрачная долина. Вдалеке у горизонта
виднелись действующие вулканы. Временами гигантские языки пламени лизали и
темное небо.
- Как здесь ужасно! - вырвалось у меня.
- Конечно,- согласно кивнул шайтан,- ведь и ваша наука оценивает
восемнадцатые, девятнадцатые века на твоей родине как самые мракобесные и
темные.
- А вы что, согласны с нами в этом?
- Мы просто видели, как в эти столетия религиозный фанатизм, невежество и
жестокость потопили миллионы людей в пучине гнуснейших преступлений. Вот
здесь создан соответствующий комфорт для тех, кто особенно отличался в
этих делишках.
Я попытался разобраться, что же там творится внизу, во мгле.
На небольшой поляне, склонив головы, стояли несколько человек. Все они
были без головных уборов, обриты. Золотой и серебряный подбой халатов
тускло мерцал в отблесках далекого пламени. Руки людей были связаны за
спиной. Я с ужасом увидел, что рядом, на их глазах, шли приготовления к
дикой казни. Одни палачи точили длинные ножи, другие копали ямы для стока
крови.
- Кто эти несчастные?
- А, эти? Эмир Бухарский Насрулло, его сыновья и внуки - возможные
наследники.
- За что их так?
- Плохо знаешь историю. Этот эмир, называвший себя "примерным поборником
ислама", казнил поэтессу Нодиру и ее сыновей, внуков в основном за то, что
она была духовно намного выше него. Здесь впервые применена "казнь его же
методом". Эффект поразительный. Группа, ведущая это дело, сообщает, что
страх и ужас мучеников, пока идут приготовления, просто потрясающие.
- И долго будут идти приготовления?
- Вечно, но грешники не знают об этом.
Через некоторое время мы оказались над лабиринтом узких улочек старого
среднеазиатского города. Темные тупики, неожиданные узкие повороты,
теснины глухих стен глинобитных домов... По одной из улочек, спотыкаясь,
падая, из последних сил бежала женщина в парандже4. За ней стремительно
мчалась растянувшаяся на сотни метров стая волчиц. Когда стая с
торжествующим воем догоняла женщину, той удавалось обмануть голодных
зверей, свернув в одну из боковых улочек. Поплутав некоторое время, стая
вновь выходила на след. Опять душераздирающая погоня.
- Что за травля?
- Это знаменитая сводница из старого Коканда, неотразимая Мастурахон.
Изощренным обманом и хитростью, завидной даже для нашего брата, она
завлекала девушек в тайные гаремы духовной и светской знати Коканда. Не
один десяток молодых и красивых дочерей бедняков, и иногда даже и довольно
могущественных родителей пали жертвой ее интриг.
- Постой, постой, я, кажется, вспоминаю о ком речь. В "Тайнах паранджи"
писателя Хамзы смакуются...
- Точно. Только, как всегда, вам известна лишь какая-нибудь сотая часть ее
проделок...
- Почему такое странное наказание?
- Пришлось с ней повозиться. Вначале за Мастурахон гналась толпа
загубленных ею женщин. Ты, конечно, догадываешься, чем кончилась бы
погоня, если бы они ее настигли. Но эта лиса, даже при такой дикой скачке,
умудрялась подкупать некоторых чертей из группы, контролирующей казнь
(несколько чертей и сейчас сидели на глинобитных крышах, наводя сбитую с
толку стаю на след): сводница соблазняла их прелестями самых хорошеньких
из преследовательниц. После этого женщин заменили голодными волчицами.
Мы приближались к следующему скалистому рубежу эпох.
- Сейчас попадем в твой век, - сказал шайтан, оживляясь.
Начало быстро светать. Когда скалы остались позади, я увидел бескрайнюю
долину, залитую ярким светом, совсем земную и привычную. Необычными были
только черти, шнырявшие туда-сюда.
- Почему здесь все как на Земле? - спросил я неуверенно.
- Это наше последнее достижение, можно сказать, пример дерзкого взлета
творческой мысли черта. Мы у себя создали ваш мир, скомпоновав его из
определенных сторон вашей жизни.
- Для чего?
- Не спеши. Скоро поймешь, - сказал шайтан, плавно сажая наш воздушный
транспорт на окраине моего родного города. Кровать тут же исчезла.
- Теперь будем передвигаться как все - пешком или городским транспортом.
На самом деле, городской транспорт работал привычно- с давками на
остановках (был час пик), троллейбусные штанги с лязгом срывались с
проводов.
Только по улицам ходили люди, в большинстве недавно ушедшие из нашего мира.
-- Это называется ад? Так ведь то же самое наши говоруны-очковтиратели с
пеной у рта пытаются выдать за рай.
- Как раз здесь они по-настоящему в аду. Ты скоро их встретишь.
Шайтан остановил одну из машин с зеленым огоньком, и мы понеслись по
знакомым улицам. Всюду люди куда-то спешили, занимались разными делами.
Попадалось много знакомых - из числа умерших.
Машина притормозила у здания с ложно-классическими колоннами -Академии
медицинских наук. Здесь царила торжественная обстановка, искусно
создаваемая аппаратом Президиума Академии в день годичного собрания.
Демонстрируя рассеянную непосредственность, бескорыстную влюбленность друг
в друга, ходили знакомые мне академики и член-корры. Заметив друг друга
издалека, они с восторженными восклицаниями спешили в обоюдно открытые
объятия, звонко при этом чмокаясь. Вокруг же, следя за каждым из них,
ходили толпы услужливых докторов и кандидатов наук, дальнейшие судьбы
которых зависели от сих высокочтимых учителей.
- Мы, кажется, угодили к самому началу спектакля. Сейчас появится и тот,
для кого все это инсценировано.
"Ну, конечно же, это последнее годичное собрание, о котором недавно писали
газеты", - вспомнил я.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг