Через десять минут, описывая довольно большую дугу радиусом в десять
миль по акватории Порт-офСпейн, тримаран развил скорость, с которой два
часа назад подходил к острову; Катера прибывших, рассчитанные на плавание
вблизи порта, безнадежно отстали. Старший рассыпался в изысканных
извинениях.
- Да, техника теперь с каждым годом шагает все дальше вперед,- не
скрывал он своего удивления.- Но подобного лично я не надеялся увидеть
своими глазами, хотя мне только пятьдесят и здоровьем бог не обидел. Лично
сообщу об увиденном и в оргкомитет, и на плавбазу, и в Браганеу, где, как
вы знаете, находится второй пункт регистрации.
- Только, пожалуйста, без лишних деталей и подробностей,- попросил
Олег.- Просто подтвердите достигнутую в вашем присутствии скорость. А после
регаты мы сами охотно и очень подробно расскажем о путях ее достижения.
- Понимаю и буду нем, как рыба. И я, и мои коллеги. Это мы вам
гарантируем.
Акт задержки тримарана в целях проверки его скорости при использовании
только парусных движителей подписали все десять членов регистрационной
комиссии. Учитывая большие возможности тримарана и ту весомость, которую
приобретал каждый час задержки для его экипажа при наличии попутного
крепкого ветра, им засчитали вместо двух пять часов простоя, и в начале
одиннадцатого "Семен Гарькавый" снова двинулся курсом зюйд-ост к экватору,
подгоняемый крепким попутным пассатом.
Спустя два часа, они увидели берега Венесуэлы.
Ветер стал мягче, и тримаран заметно сбавил скорость. Он одолевал
теперь за час не более пятнадцати миль, и Олег вместе с Александром
Павловичем весь день беспрерывно меняли курс, направляя судно искать ветер
то как можно дальше от берега, то приближаясь к нему почти вплотную, на
сколько позволяли условия регаты.
Из-за страшной духоты даже вечером никто не хотел выходить на палубу.
Температура воздуха за пределами внутренних загерметизированных помещений
корабля всю ночь не спадала ниже тридцати пяти градусов, а влажность его
ощущалась просто физически. Все четверо за ночь по несколько раз освежались
под душем. Их примеру охотно следовал Джек. Постояв несколько секунд под
прохладными струйками воды, он старательно отряхивался, а потом с важной
медлительностью вышагивал к Тане за занавеску и укладывался на ее постели
калачиком.
Только утром следующего дня они вышли на траверс Джорджтауна - столицы
Гайаны - одного из крупнейших портов атлантического побережья Южной
Америки. Но здесь ветер совсем обессилел, и судно почти застыло на месте.
Не будь сильного северо-западного пассатного течения, они хоть понемногу,
но продвигались бы вперед. Однако силы ветра едва хватало, чтобы
противостоять течению, и они покачивались на легких, почти невидимых волнах
в миле от берега, на виду у проходящих в порт кораблей.
Индикатор отсчитывал час за часом, а "Семен Гарькавый", словно
привязанный к невидимому якорю, ни на метр не продвинулся вперед.
- Как на эскалаторе в метро, когда ступени его бегут вниз, а ты
непременно хочешь подняться по ним вверх,-бурчит Сережа, помогая Тане после
обеда убирать и мыть посуду.- Все силы, кажется, вкладываешь, а толку - ни
на грош.
Поднявшееся в зенит солнце печет немилосердно.
Мальчик такого еще не видел. Да и не только он. Совершенно нет тени!
Так, тонкие полоски на палубе под парусами. И все.
На палубу невозможно ступить босыми ногами - такая раскаленная. Вода
за бортом точно кипяток. Да и внутри гондолы жарко, хотя и не так душно,
как за ее стенами. Кондиционер удерживает температуру в отсеках на уровне
двадцати восьми градусов. Но и ему трудно, особенно днем. Все чаще и чаще
автоматика отключает агрегат для охлаждения. И тогда стрелка на термометре
быстро ползет вверх. Но через каких-нибудь четыре-пять минут кондиционер
снова начинает работать, и по кубрику, коридорам и рубке управления
прокатывается волна свежего прохладного воздуха.
- Для плавания в тропиках нужно иметь на борту два кондиционера,-
сказал Олег Александру Павловичу.- Да и мощность каждого следует увеличить
в полтора-два раза.
Винденко молча кивает. Он весь - внимание. Мысль работает с огромным
напряжением: ему, старому морскому волку, никак не хочется проиграть эту
первую шахматную партию молодому капитану. И победа, казалось, совсем
близка. Четырьмя блестящими, по его мнению, ходами коня и королевы он
наголову разбил испанскую защиту черных. Еще два-три хода и...
Но, видимо, он увлекся легкой добычей. Его королева оказалась
запертой, а король на своем правом фланге попал в жесткие тиски двух тур
черных, стоящих на одной линии под прикрытием офицера и королевы. У него в
наличии семь пешек и все без исключения фигуры.
Но белые проигрывали. До мата оставалось в лучшем случае три хода.
Александр Павлович вздохнул и тихонько положил своего короля на доску.
- Сдаюсь. И как это я проморгал? - недоумевает он.- Только и делал что
брал ваши фигуры и пешки... Увлекся тактическим успехом, а о стратегии
забыл. И поделом наказан! Еще одну?
- Пожалуй,- кивнул Олег.- Надо же вам дать возможность
реабилитироваться в собственных глазах. Да и мальчишка засмеет. Как меня.
Блиц-турнир придумал утром Сережа.
- Чего зря время терять? Давайте примеряемся. Увидим, кто что может.
По паре партий без зачета сыграем, а потом уж - серьезно, как на чемпионате
мира,- уговаривал он взрослых.
Безнадежно проигрывая Олегу, Сережа в последний момент каким-то
образом ухитрился залезть в пат и потом от радости долго хлопал в ладоши,
аплодируя сам себе. Ведь в конце концов он выиграл эту свою первую партию у
доктора физико-математических наук! А после двухчасовой упорной борьбы с
Александром Павловичем охотно согласился на предложенную им ничью и пошел в
кубрик заниматься с Таней испанским.
В разгар второй партии к "Семену Гарькавому" подошел катер Аксенова.
Комиссар был непривычно хмурым. Оба глаза его часто моргали.
- Плохие новости, друзья,- мрачно сказал он, усаживаясь в кресло.-
Одна хуже другой. Во-первых, синоптики программируют штиль на целую неделю,
не меньше. Это здесь, в районе от Джорджтауна до столицы Гвианы Кайенна. А
чуть севернее, за мысом, попрежнему работает на регату слабый пассат, и
мало-помалу все ваши соперники приближаются к этому тихому уголку. Плавбаза
отсюда сейчас всего в сорока пяти милях, а идущий впереди других канадский
катамаран "Тирд Тертл" отстает от вас всего на семнадцать миль. Правда, час
назад он тоже потерял ветер, но триста семь миль, выигранных вами в первые
сутки, наверстал. Да и другие теперь не на много от него отстают. Так что
придется, по сути, все начинать сначала.
Он усмехнулся, поднялся с кресла и снял свой форменный жилет.
- Но ничего,- проговорил ободряюще,- все еще впереди. Не вешайте
носы... Духота сегодня просто немыслимая. Вы здесь, внутри тримарана,
настоящие счастливчики... Да вы не огорчайтесь,- успокаивал он экипаж.-У
вас в запасе пять зачетных часов. И упрямства вам не занимать. А "Семен
Гарькавый" даже " при десяти новых стартах даст форы любому паруснику.
Пусть только ветерок появится. Лично меня больше огорчает третья неприятная
новость: намеченный на завтра сеанс видеосвязи, к сожалению, пока
откладывается. Вы будете находиться очень далеко от расчетной точки.
- Да,- спохватился Аксенов.- Есть еще одно весьма важное
обстоятельство. На центральном плато Гвианы сегодня с утра разразилась
песчаная буря. Дует сухой горячий ветер, который здесь, как и на побережье
Африки, называют "хамсин". Очень редкое на этом континенте, но
исключительно пакостное явление природы. Не исключено, что отголоски бури
дойдут и сюда, тем более, что барометр начал падать,- кивнул он на прибор,
стрелка которого чуть-чуть дрожала. Посидев в рубке управления еще
несколько минут, Аксенов поднялся.
- Пойду посмотрю, что делает Сережа.
Однако очень скоро Андрей Иванович вернулся.
- И Таня, и сын спят сном праведников. Будить не стал. Пусть отдыхают.
Завтра непременно наведаюсь,протянул он поочередно руку обоим капитанам и
стал одевать жилет.
Уже стоя на носу своего катера, Андрей Иванович вдруг замахал рукой.
- Стоп машина! Олег Викторович, а где Джек? В кубрике я его не
видел...
Аксенов вернулся на тримаран. Несколько раз ласково позвал собаку, но
Джек не откликнулся привычным лаем, как делал это обычно.
Стараясь не разбудить спящих, они осмотрели все закоулки в кубрике,
потом в коридорах и рубке. Нашли его в душевой кабине под скамейкой. Джек
лежал, спрятав голову в лапы. Аксенов принес ему баночку с водой.
Джек взглянул на хозяина тоскливыми глазами, приподнял голову,
обмакнул в воду язык и пополз еще глубже под скамейку.
Было душно и как-то гнетуще тихо.
Олег открыл кран, думая, что собака хочет под душ, но Джек не вылез из
своего укрытия.
- Ладно, пусть отлежится. Видимо, это от жары,- сказал Аксенов.- Ну, а
мне, к сожалению, пора на плавбазу.
Проводив комиссара, они поспешили плотнее задраить за собой верхний
люк - духота за стенами корпуса тримарана была нестерпимой.
- Сорок три выше нуля,- покачал головой Винденко.- А ведь уже далеко
за полдень.
Они снова углубились в прерванное шахматное сражение.
В рубку поднялась Таня.
- Я не ослышалась? Мне почудился голос Андрея Ивановича. И не спала,
вроде-сознавала, что кто-то ходит по кубрику, что-то ищет, а глаз открыть
не могу... И сейчас в затылке тяжесть, голова просто разламывается.
- Не мудрено,- ответил Александр Павлович.- Давление за час упало на
пятьдесят пять миллиметров. А комиссар наш действительно был здесь. Почти
час. Не захотел вас с Сережей будить.
- Сколько же это я спала? С обеда до самого вечера... Как быстро
темнеет сегодня!
Олег посмотрел на часы.
- Что ты, Танюша, какой вечер? Пока только четверть пятого.
Он оторвался от шахмат, удивленно осмотрелся вокруг.
- В самом деле, Александр Павлович, темнеет. Что-то с часами,
наверное. Крепко же мы с вами увлеклись!
- Погоди, Олег Викторович, дело не в часах. На моих столько же. И на
индикаторе ровно четверть пятого.
Однако ясно-голубой еще четверть часа назад свод нeба действительно
быстро меркнул, словно покрываясь темно-желтой пленкой, которая с каждой
секундой сгущалась, как бы сжимая пространство вокруг "Семена Гарькавого".
Далеко на западе сквозь эту желтую мглу едва угадывался расплывшийся
красноватый диск солнца. Превратились в призраки, а потом вслед за
солнечным диском вовсе исчезли небоскребы Джорджтауна и огромные океанские
лайнеры на рейде. Черный, как смола, зловещий мрак окутал море и небо. Но
длилось это недолго. Уже через пять-шесть минут по прозрачному куполу
рубки, по парусам и пластику палубы чтото застучало едва слышно, издавая
одновременно странный шорох, напоминающий возню полевки в снопе сухой
пшеницы.
- "Хамсин",- тихо сказал Винденко.- Добрался-таки от Гвианы сюда, в
наш, как сказал Андрей Иванович, тихий уголок. Теперь становятся понятны и
поведение Джека, и головная боль Тани, и непробудный сон Сережи.
По-видимому, в рубке управления эффективность работы нашего кондиционера
значительно выше, чем в кубрике. Это надо учесть в дальнейшем.
Черная стена песчаных туч вскоре посветлела. Все вокруг стало серым,
пушистым. Видимость расширилась на целый кабельтов. На море просочился
бледный, какой-то мертвый солнечный свет, и серо-зеленые впадины между
легкими волнами зияли чернотой, словно страшные бездонные провалы. Небо,
нависшее над тримараном минуту назад так низко, что, казалось, касается
парусов, теперь отодвинулось, разорвалось на серо-зеленые хлопья, все
больше приобретающие первоначальный цвет мглисто-желтоватой пленки. Вершины
мачт, снасти и кромки парусов фосфоресцировали.
Но ни бури, ни шторма, ни просто крепкого ветра на "Гарькавом" так и
не дождались. Их только отнесло от берега на пять миль. Промчавшись в
верхних слоях атмосферы, "хамсин" выбросил в океан, словно ненужный мусор,
тысячи тонн песка, поднятого в саваннах Гвианы, и умчался дальше на
северо-восток, либо исчез совсем, насытившись тропической влагой Атлантики.
Еще семь дней болтались они по застывшему в удивительной неподвижности
морю, то приближаясь почти вплотную к Джорджтауну, то удаляясь от берега во
время отлива. Утром восьмого июня небо затянули серые тучи. К полудню стал
накрапывать дождь и одновременно подул долгожданный северо-восточный ветер.
Сначала робко, а потом все сильней и сильней погнал он тримаран давно
рассчитанным курсом, и судно послушно устремилось вперед, раскрыв попутному
нордосту все свои паруса.
Два дня за "Семеном Гарькавым" почти неотступно в зоне прямой
видимости шли катамаран "Тирд Тертл", яхта "Критерио-20" и болгарская
"Кароли". Аксенов рассказывал, что "Критерио-20" основательно
отремонтировали на борту плавбазы, однако, учитывая, что виновен в этом был
локальный ураган, о котором испанцы, как и другие участники, не получили
предупреждения, ее команде отсчитали всего триста двадцать очков - ровно
столько, на сколько отстала она от лидеров регаты.
В последнее свое посещение Андрей Иванович передал друзьям целую пачку
советских газет и журналов, и все с интересом читали репортажи и заметки
корреспондентов о старте и первом этапе состязания, рассматривали снимок,
который, по словам Андрея Ивановича, обошел все крупнейшие газеты мира. На
нем очень удачно был запечатлен момент выхода на стартовую отметку "Семена
Гарькавого" перед бесконечным строем парусников, еще застывших в
напряженном ожидании последнего выстрела стартовой пушки.
Утром следующего дня экипаж тримарана уже не увидел у себя за кормой
паруса соперников. Однако за Гвианой, в территориальных водах Бразилии, его
скорость опять упала. Дело в том, что в этом районе очертания
Южноамериканского материка резко направлены к югу. Пришлось соответственно
изменить курс. Однако северо-восточный пассат настойчиво отрывал тримаран
влево, в просторы Атлантики. Автоматика повела корабль двойной лавировкой.
На каждую зачетную милю теперь фактически приходилось проходить почти три,
а иногда и больше. В результате при скорости двадцать восемь - тридцать
узлов тримаран оставлял за собой только восемь-девять миль, а иногда и того
меньше. С приближением к экватору все сильнее сказывалось влияние
юго-западных пассатных течений, скорость которых увеличивалась с каждой
милей к югу.
И если расстояние в триста двадцать миль от Джорджтауна до столицы
Гвианы Кайенны они преодолели за тридцать два часа, то примерно такой же
отрезок пути от Кайенны до устья Амазонки - штурмовали уже четвертые сутки.
Утреннюю вахту тринадцатого июня стоял Винденко.
В это время "Семен Гарькавый" пересекал двухсоткилометровую, усеянную
множеством больших и малых островов, дельту великой бразильской реки.
Океанская вода здесь утратила свою прозрачность - Амазонка несла в нее
тысячи тонн песка и речного ила. Но даже сквозь серую муть было хорошо
видно, что вода изобилует рыбой самой различной величины.
Сережа и раньше разнообразил их меню свежей рыбой, отлично освоив
ловлю спиннингом. Но сегодня мальчик решил приспособить на задней штанге
правого поплавка их небольшой кошелевый трал в надежде поймать что-нибудь
покрупнее и поэкзотичней.
После завтрака на вахту заступил Олег, и Александр Павлович пошел
помогать Сереже. Они долго что-то мастерили, прилаживали, доделывали,
приспосабливая кошель к штанге, подгоняя ремни креплений, устанавливая
прочные бандажи и карабинчики, вставляя в верхнюю часть трала жесткий
остов, словно готовя его для приема акулы или морского льва весом в три
центнера.
Ближе к полудню возня на палубе и правом поплавке прекратилась. И
вдруг ровно в двенадцать раздался восторженный крик Сережи:
- Капита-а-ны! Та-а-ня! Скорее сюда!
Одним духом выскочил Олег на палубу. За ним из кубрика - Таня.
Сережа с багром в руках стоял на носу поплавка и жестами звал обоих
поскорее заглянуть в кошель.
В его сетке, растянутой вдоль передней части поплавка, копошилось
что-то огромное красно-зеленое, опутанное водорослями. Сверкая темными
круглыми глазищами, беспрерывно вспенивая воду плавниками и мощным хвостом,
эта странная рыба, а скорее крупный кальмар, всеми силами пыталась
высвободиться из плена.
Олег и Таня перебрались к Сереже на поплавок и, наклонившись,
старались получше рассмотреть странное красно-зеленое существо. И вдруг -
они и опомниться не успели - Сережа с громким ликующим криком столкнул
обоих в воду и сам, весело смеясь, прыгнул следом за ними. А "пойманный" в
сеть кальмар вдруг встал на ноги и превратился в грозного бога Нептуна,
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг