соединения с правой черной тучей небо полыхало вспышками молний, грохотало
могучими раскатами грома.
В шестнадцать часов в рубку управления поднялся Сережа - звать
обедать, да так и застыл с кинокамерой в руках на верхней ступеньке трапа,
потрясенный невиданным зрелищем. Потом спохватился, поднес к глазам
наводящее устройство, и в рубке раздалось легкое размеренное стрекотание.
Море лютовало. Качка усилилась. Огромные волны заливали палубу
гондолы, пенились у самого купола рубки, докатывались до фок-мачты.
Поплавков почти не было видно. Их паруса и мачты давно спрятались в пазы.
В пяти метрах от гондолы в белой пене время от времени мелькали их
блестящие длинные тела, похожие на стремительных акул. Но в следующий миг в
этом месте снова в дикой пляске сталкивались волны, разбивались о крепкие
свинцовые днища поплавков и в бессильной злобе набрасывались друг на друга,
разбивались, оседали, пенясь и ревя, и снова вырастали с бешеной скоростью.
Казалось, что все море вокруг кипит, рассекаемое множеством огненных
смерчей.
Неожиданно в одно мгновение исчезли все паруса и мачты. Тяжелая
десятиметровой высоты волна обрушилась на палубу тримарана, стараясь
утопить, вдавить его корпус в морскую пучину. Но судно выдержало испытание.
Снова поднялась над гондолой грот-мачта, заблестев омытыми водой парусами.
Фок-мачта так и не вышла из своего гнезда, хотя скорость "Семена
Гарькавого" оставалась прежней.
В рубке появилась Таня и, держась за стенку, протянула Олегу листок
бумаги.
- Ознакомся, Олег Викторович, всего двадцать минут назад передавали. Я
записала слово в слово.
Это была сводка погоды. На шестнадцать часов 30 мая. Метеорологический
центр плавбазы "Фестиваль" сообщал, что в "центральной части Карибского
моря безоблачно. Температура воздуха - тридцать четыре гра дуса, воды -
тридцать один. Скорость северо-восточного пассата двадцать шесть - двадцать
восемь метров в секунду".
Олег посмотрел на показания приборов. Было семнадцать часов.
- Ветер ураганный, около двухсот миль в час, то есть почти сто метров
в секунду. Над нами два грозовых фронта, косой секущий ливневый дождь.
Высота волн до десяти метров. Температура воды - плюс двадцать шесть,
воздуха - двадцать один градус. Атмосферное давление около семисот
миллиметров и продолжает падать.
Он поднял глаза на Таню. Лицо его было озабочено.
- Передай это немедленно на "Фестиваль". И еще запроси, вернулись ли
на плавбазу девятнадцатый и двадцатый катера с комиссарами. Скажи, что мы
очень обеспокоены судьбой остальных восьми парусников, идущих нашим курсом.
Сообщи, что на борту "Семена Гарькавого" все в порядке и оснований для
беспокойства нет.
Олег помолчал, затем добавил:
- Вместе с Александром Павловичем и Сережей проверьте систему
охлаждения блоков ЭВМ. Очень уж большая нагрузка у них сегодня. И - самое
главное: всем немедленно одеть спасательные скафандры. Судя по барометру,
мы приближаемся к центру урагана.
Когда Александр Павлович и Сережа вышли из рубки, он легонько провел
рукой по Таниным волосам.
- Все будет хорошо, моя отважная... А вот Сережу одного не оставляй.
Она на мгновение прижалась к нему.
- Не беспокойся, милый, я понимаю.
...Следующие четверть часа были ужасны. Тримаран швыряло с волны на
волну, словно щепку. Системы жизнеобеспечения корабля давно упрятали в пазы
все паруса и мачты. Даже здесь, за броней прозрачного пластика, был слышен
грозный рев урагана и непрерывные раскаты грома. Каскады молний вспыхивали
вокруг, освещая палубу и рубку нестерпимо белым светом. Силуэты зеленых
гребней вырисовывались на черной воде зловещими гигантскими змеями. Сотни
молний одновременно сверкали со всех сторон, зажигаясь то огненными
копьями, то острыми зигзагами, то тонкой паутиной, покрывающей низкое небо
морщинистой зловещей сетью, то огромными огненными, ослепительно яркими
шарами. Небо как будто слилось с кровавозелеными волнами, и Олегу казалось,
что он видит страшную картину гибели мира, нарисованную немыслимой
фантазией художника-абстракциониста.
С каждой секундой мощнее и яростней гремела неслыханная канонада, от
которой, казалось, разламываются горы, в пепле и дыме мчатся с невероятной
крутизны скальные лавины, раскалывается в огненном смерче, рвется на куски
планета.
Три огромных волны, одна за другой, вздыбили почти вертикально корпус
судна, грозя опрокинуть его, а потом бросали с гребня вниз, в темную
бездну, как бы испытывая на прочность.
С невероятным трудом удержавшись у пульта, Олег передвинул рычаг
глубинных кингстонов. Понадобилось всего шесть секунд, чтобы балластные
резервуары наполнились забортной водой, и когда новая, четвертая волна с
грозным шипением обрушилась на корабль, его палуба скрылась под водой.
В рубку вбежала Таня.
- Скорее одень костюм!
Да, она, как и он, очень хорошо понимала, что это был опасный,
рискованный шаг. Поведение "Семена Гарькавого" в подводном положении они
успели проверить весьма условно. Это было, пожалуй, единственное слабое
место тримарана.
Одев жилет и загерметизировав шлем, Олег устало опустился на
табуретку. Качка почти прекратилась. Тримаран погрузился в воду на
двенадцать метров и теперь только чуть переваливался с боку на бок.
В рубку поднялись Сережа и Александр Павлович.
- Система охлаждения блоков ЭВМ работает нормально,- доложил капитан.-
Температура внутри блоков шестнадцать градусов - зона высшего комфорта.
- Плавбаза поблагодарила за сообщение,-сказала Таня.- Все комиссары на
месте. Обедают в кают-компании. Связи с яхтами, идущими нашим курсом, нет.
Мешают сильные грозовые разряды. Базовый корабль взял курс в нашу сторону.
Представляете, там, возле Больших Антильских островов, чудесная погода. Они
плывут сейчас у восточной оконечности Гаити.
- По всей видимости, это только узкий локальный ураган, вызванный
встречей двух грозовых фронтов,заметил Александр Павлович.- Он должен скоро
затихнуть или, точнее, переместиться на северо-запад.
- А мы тем временем сможем спокойно пообедать под водой,-вставил свое
слово Сережа, вызвав улыбки у старших.-А что, в самом деле, совсем ведь не
качает. И даже интересно: кушать борщ и котлеты покиевски, когда над
головой двенадцать метров Карибского моря. Никто даже не поверит. А сколько
под нами, Александр Павлович?
Он вопросительно смотрел на Винденко.
- Под нами, сынок, не меньше шести тысяч метров. Но ты прав, это
действительно не помешает нашему аппетиту. А после обеда можно будет и на
поверхность моря выглянуть.
Ели молча, так и не сняв спасательных костюмов.
Все проголодались, особенно Джек. Нарушив всякие приличия, он уселся
напротив Тани и требовательно тявкнул, глядя ей в глаза.
- Молодец! - похвалил собаку Сережа.- Начинаешь понимать основные
заповеди матросской жизни. Кушать надо часто, но... много. Лучше переесть,
чем... недоспать,-перечислял он с серьезным видом, загибая пальцы.- С
первой же пенсии куплю тебе сразу килограмм шоколадных конфет.
И от обыденно домашнего тявканья Джека, от школьного юмора Сережи у
взрослых сразу спало напряжение, вызванное трудной вахтой и необычностью
обстановки. Конец обеда прошел спокойно. Они завершили его порцией крепкого
кофе, после которого еще несколько минут отдыхали, глядя, -как Таня убирает
со стола посуду.
- Пожалуй, пора. После погружения прошло ровно шестьдесят
минут,-поднялся со своего места Олег.- Всем закрыть шлемы и - в рубку.
Он первым вышел из кубрика. Где-то в глубине души затаилась тревога за
всплытие. А вдруг...
Но все обошлось как нельзя лучше.
Низко над морем мчались рваные тучи. По прозрачному пластику хлестали
струи дождя. Волны заметно успокоились, стали меньше. Они катились теперь
на юго-восток вслед за тучами, подгоняемые крепким и ровным ветром.
- Идите отдохните пару часов, капитан. И вы, Танюша. А мы с Сережей
заступим на вахту до двадцати двух,- сказал Винденко, став перед пультом
управления и легонько отодвигая Олега к выходу.
- Можно и до двадцати трех,- отозвался Сережа.- Мне нужно очень много
в бортовой журнал записать. И про ураган, и про борщ под водой...
Он придвинул к себе журнальную тетрадь, приготовил авторучку. И вот
уже ровные строки легли на бумагу.
"21 час 15 минут. После всплытия мы за первый час прошли тридцать пять
миль. Теперь идем со скоростью сорок узлов, то есть по семьдесят четыре
километра в час. Всего от Сантьяго-де-Куба, несмотря на задержку, уже
пройдено четыреста шестьдесят три зачетных мили, а до первого пункта
регистрации на острове Тринидад, который называется Порт-оф-Спейн
(английская территория), осталось четыреста восемьдесят пять миль, то есть
чуть больше половины...".
Еще через час в рубку управления поднялся Олег.
- Сережа, ужинать,- позвал он.- И вы, Александр Павлович, тоже. Таня
ждет обоих. А потом спокойно отдыхайте. Ума не приложу, как бы мы с Таней
обходились без таких замечательных пассажиров. Спасибо вам огромное! У меня
теперь заряда бодрости на целые сутки хватит.
Через двадцать минут к нему поднялась Таня, принесла кофе.
- Ты думаешь, они спать легли? Как же, уложишь их! Уговорили меня
показать им кинокомедию "Карнавальная яочь". Сидят, хохочут, что малый, что
старый - оба мальчишки. А я вот - к тебе... Посижу здесь в кресле. Ты не
против?
- Что ты, милая! - обнял он ее за плечи.- Можешь даже постоять рядом
немного, пока не устанешь.
...Летят минуты. За рубкой - кромешная мгла. Мигают разноцветные
огоньки на пульте, словно переговариваются о чем-то своем. Все еще стучит
по прозрачному куполу дождь. Тримаран уверенно рассекает темноту, пробивая
ее мощным бело-голубым лучом прожектора, оставляя за собой одну милю за
другой. А они оба - Олег и Таня - смотрят вперед, одни в этом бескрайнем
мире... Разве одни?
Таня взглянула на часы-индикатор и, удивленная, подняла глаза на мужа.
- Неужели прошло больше часа? А мне показалось - минутка-две. Побегу
посмотрю, как там в нашем кинозале.
Она вернулась через полчаса. Посвежевшая, с мокрыми блестящими
волосами, в будничном домашнем халатике.
- Понимаешь, захожу-кино как раз кончилось. Пассажиры наши стали
укладываться, а я - в душевую. Так приятно! Водичка прохладная, ласковая...
Ты пойди, освежись тоже. Я и полотенце сухое махровое тебе приготовила. Там
увидишь. А здесь все будет Б порядке, не беспокойся. Меня Андрей Иванович и
комсорг ваш Алеша Скворцов многому научили, пока ты по командировкам
пропадал.
- Спасибо, умница,-поцеловал он ее в щеку.- Я мигом.
Потом они долго вспоминали свою необыкновенную свадьбу, автомобильный
марафон почти через всю республику, милую неугомонную Каридад, последнюю
видеовстречу в эфире с родными, друзьями, близкими, товарищами по работе.
Сидя в кресле, Таня незаметно задремала. На лбу ее под светлыми
кудряшками - капельки пота. Лицо спокойное, а дышит тяжело. Он посмотрел на
показатель внутренней температуры воздуха в помещениях тримарана.
"Ого! -Почти тридцать. А в кубрике, наверное, и того больше".
И сейчас же спустился в "машинное", как они называли между собой
правый и левый коридоры вдоль агрегатов блока "ЭВМ-ПРАКТИКА" и холодильных
камер, чтобы включить кондиционер.
Воздух в рубке управления стал быстро свежеть. Легкий, едва уловимый
ветерок незаметно снял росинки пота с лица Тани. Дыхание ее стало глубоким
и ровным.
- Прошу прощения, капитан,-раздался рядом шепот Александра Павловича.-
Сейчас четыре часа, но я уже отлично выспался и отдохнул. Да и привычка с
юных лет-жить на корабле от вахты к вахте. Множество их отстоять пришлось и
днем, и ночью. Каждая - по четыре часа. Потом столько же на отдых. Так что
ты, Олег Викторович, тоже привыкай, иди поспи про запас. А не хочешь,
подремай, как Танюша, в кресле. Мне от этого только веселей будет.
Поблагодарив капитана и уступив ему место у пульта, Олег уселся в
мягкое податливое кресло. Они перебросились еще парой фраз о доброй
стабильности северо-восточного пассата и хорошей скорости судна в ночное
время - "Семен Гарькавый" строго выдерживал заданный ритм, оставляя за
кормой каждый час ровно по сорок миль. Потом Олег закрыл на секунду глаза,
а когда открыл их, на горизонте слева по курсу прямо из воды поднималось
большое красное солнце.
Остров Тринидад они увидели впереди ровно в половине восьмого, а еще
через сорок минут справа по борту показался Порт-оф-Спейн - пункт их первой
регистрации. Сто тридцать пять миль после восхода солнца были пройдены
меньше чем за два часа. На всех парусах тримаран несся над гладкой
изумрудной водой, словно брал разгон для стремительного взлета над океаном.
У команды было радостное, приподнятое настроение.
Это и понятно: восемьсот одиннадцать миль за восемнадцать часов - не
шутка. Даже с учетом погружения в среднем - сорок пять миль в час. Это было
настолько невероятным, что в радиоцентре пункта регистрации сразу не
поверили в их появление - ожидали только к концу следующего дня. Пришлось
погасить скорость, а потом и вовсе остановить тримаран.
Только через сорок минут к ним подошли сразу четыре катера оргкомитета
регаты с комиссарами и членами комиссии пункта регистрации. Прибывшие в
пер,вую очередь осмотрели пломбировку механических движителей. Убедившись,
что к ним даже не прикасались, они выжидательно смотрели на молодого
капитана, как бы ожидая пояснений. В глазах этих людей не исчезало
сомнение. Все они были убеждены в чем-то своем, хотя явно не спешили с
обвинениями или претензиями.
- Мы потеряли уже полтора часа,- устало сказал Олег.- А между тем ваши
дежурные наблюдатели видели, как тримаран вошел в Порт-оф-Спейн при полном
парусном вооружении. Скорость тогда превышала семьдесят узлов.
- Но вы могли идти на механических или реактивных движителях,- в
сомнении покачал головой старший из комиссии.- Мы не смеем подозревать
своих коллег Аксенова и Георгова, но не исключена подделка пломбиратора. А
вдруг у вас есть какой-то секрет... включения механических движителей...
без нарушения пломбировки.
А может быть и такое... Вы только не обижайтесь, капитан. Все это я
перечисляю в чисто теоретическом смысле,- сбавил он тон, встретив сердитый
взгляд молодого капитана.- Но ведь в семь утра ваши ближайшие соперники на
канадском катамаране "Тирд Тертл" находились в точке с координатами
четырнадцать градусов северной широты и шестьдесят семь градусов западной
-долготы, то есть на расстоянии в триста двадцать четыре мили от
Порт-оф-Спейна. Как это прикажете понимать? Ведь они прошлогодние чемпионы
мира.
- Все очень просто, комиссар,- вмешался в разговор, ставший
нелицеприятным для обеих сторон, молчавший до сих пор Винденко.- Во время
шторма, перешедшего затем в ураган, мы в течение пяти часов шли вперед под
парусами со средней скоростью шестьдесят пять узлов, а они дрейфовали на
месте, отдавая все силы борьбе за плавучесть судна, его сохранность.
- Да,- согласился с Александром Павловичем второй комиссар.- Досталось
им всем крепко. У испанцев сломались обе мачты на их "Критерио-20". Яхту
пришлось поднять для ремонта на плавбазу. Ну, они еще, пожалуй, возьмут
свое. А вот французский "Океаник" и швейцарская "Гелюсез" совсем сошли с
дистанции. На обоих от ударов молний вспыхнули пожары. Люди в борьбе с
огнем сильно пострадали. И то хорошо, что кто-то успел предупредить
плавбазу о неожиданном урагане, который, как потом выяснилось, шел узким
фронтом на норд-вест шириной всего сто двадцать миль и промчался к
Североамериканскому континенту, не зацепив даже Ямайки.
- Плавбазу предупредили мы,-тихо сказала Таня по-испански.- А если они
в чем-то еще сомневаются, капитан,-продолжала она, уже на родном языке
обращаясь к Олегу,-то давай прокатим их с ветерком по акватории порта.
- Правильно, Танюша, дело говоришь,-поддержал ее Александр Павлович.-
Пусть только уважаемые члены регистрационной комиссии и комиссары не
забудут засчитать нам потерянное время.
Олег посмотрел прямо в глаза старшего комиссара.
- Если вы не против, попрошу по два человека в каждый поплавок, двух-к
агрегатам, еще двух-в кубрик с членами экипажа, а вас и вашего помощника
приглашаю пройти вместе со мной в рубку управления. Потом составим акт.
Чтобы в будушем не было подобных осложнений.
- О! Это именно тот выход, о котором мне было неловко вас просить,
капитан,- склонил голову комиссар.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг