сразу превратились в двух грациозных красавиц, полюбоваться на которых
приходили даже парни из долины. И к одной, и к другой по несколько раз уже
засылали сватов, парни за ними табунами ходили, но девушки не торопились
расстаться с родным домом.
С Роберто Мадлен и Дийяда были неразлучны. И когда случалось им с
подругами в свободный вечерок пойти в поселок на танцы, всегда звали его с
собой. Роберто охотно сопровождал сестер, хотя сам никогда не танцевал -
стеснялся. Обычно он усаживался гденибудь в уютном уголке и наблюдал за
танцующими, либо вырезал ножом из дерева забавные фигурки индейских вождей
и воинов, древних божков, различных зверей и птиц.
Но в то злополучное воскресенье Роберто с сестрами не пошел в поселок.
Куда-то запропастилась давняя любимица всей семьи бурая лама, которую они
вместе с дедом три года назад буквально вырвали из волчьих зубов. Животное
быстро привыкло к людям, послушно таскало с поля стофунтовые вьюки с
картофелем и кукурузой.
Ему было бы очень жаль, если бы прирученная милая, доверчивая Косо,
как ласково называл ламу Фредерико, снова попала в зубы волкам или самому
ирбису - снежному леопарду, которые частенько наведываются с гор на плато.
Ламу он привел домой очень скоро. Да не одну, а с приплодом -
маленьким бурым пушистым комочком.
Косо и ее детеныша нашел он в густых зарослях чапарраля [ Чапарраль -
род колючего кустарника.] над речушкой, что протекала сразу за их арендным
участком. А еще через час вся в слезах прибежала из поселка Дийяда.
- Мадлен увезли! - крикнула она прямо с порога.
- Куда увезли, кто? - не понял сначала Роберто.
- Хосе Риего и его дружки - пистолеро [Пистолеро-сооруженный наемный
телохранитель.] его отца, - всхлипывая, говорила Дийяда.- Ты знаешь его.
Сын управляющего рудником. Они в долине, в большой усадьбе хозяина живут. А
возле дороги на плато у Хосе охотничий домик... Он уже трижды приходил на
танцы в поселок. А сегодня почему-то на лошади приехал. И два его приятеля
с ним - Мигель и Торибио...
- Но при чем здесь Мадлен?
- Так он же из-за нее и приходил на танцы. Понравилась... А сегодня
взял и увез... Насильно.
- Как это произошло, когда? - допытывался Роберто.- Да перестань ты
наконец реветь, объясни толком!
- Минут двадцать назад,- подавив рыдания, всхлипнула Дийяда.- Хосе,
как приехал, сразу к Мадлен подошел, пригласил на первый танец. Ребят-то
наших не было еще. При них он не решался. А сегодня прямо с коня - и к ней.
Мадлен танцевать с ним отказалась. Сказала, что еще в прошлое воскресение
Луису первый танец пообещала.
- Что же было дальше, не тяни!
- Да ничего такого... Он спокойно так отошел, даже песенку какую-то
напевал. Подошел к своим дружкампистолеро, минут десять о чем-то шептался с
ними, а потом отозвал Мадлен в сторонку. Вопросик один, говорит, деликатный
имеется...
Мигель, дружок его, мне про новый фильм что-то стал плести, а я вдруг
слышу - крик. Мадлен на помощь зовет. И сразу - конский топот. Мигеля
словно ветром сдуло. Только тут я сообразила, что к чему... Выскочила на
дорогу. Вижу - Хосе коня нахлестывает, к нижней широкой тропе несется.
Поперек его седла Мадлен лежит... Я закричала, ребята из оркестра, побросав
барабаны и бубны, ко мне спешат, а из кустарника - выстрелы. Это дружки его
- Мигель и Торибио.
- Не суйтесь,- кричат,- иначе всех перестреляем! Ничего с вашей
краснокожей не случится. Еще и довольна останется...
- Надо скорее что-то делать, Роберто! - с надеждой посмотрела она на
брата.- Скорее! Если он довезет Мадлен до своего охотничьего домика, все
пропало! Мадлен не перенесет позора... Ты ведь знаешь, сколько там эти
мерзавцы наших девушек уже погубили...
И Дийяда зарыдала.
"До сыпучего ущелья, где охотничий домик, на коне можно добраться
только широкой тропой, в объезд террас и скалистого отрога плато. Это
займет у Хосе Риего и его дружков не меньше двух часов,- быстро соображал
Роберто, одевая на ноги толстые шерстяные носки и мокасины.- А если
спуститься на канатах через террасы и потом прямо по скальному отрогу -
хватит часа, даже сорока минут. Значит, успею опередить, встретить их еще
на тропе перед сыпучим ущельем. Только бы успеть засветло! Там, в долине,
темнеет гораздо раньше..."
- Пожалуйста, успокойся, Дийяда, я догоню их.
С Мадлен ничего не случится... Ты не теряй времени, сестренка, беги в
поселок и передай ребятам, чтобы преследовали их широкой тропой.
Неотступно! Чтоб не свернули куда-нибудь. А мы с дедом - напрямик!
Он забежал в сарайчик, где Фредерико устраивал мягкую постельку для
детеныша Косо.
- Захвати все три больших кордовых каната, дедушка, и пошли к
террасам. По дороге я тебе все объясню.
- Но у нас, Роберто, только два каната,- растерянно сказал Фредерико.-
Один еще в пятницу одолжил у меня Морелос. Мы же не собирались в горы на
этой неделе... Вот я и дал. Может, сходить к нему? Он наверняка уже дома.
- Времени нет. Обойдемся и двумя. Просто ты сбросишь мне конец
первого, когда я спущусь с верхней террасы. А потом возвращайся домой и
успокой маму.
Они шли быстро. Дед ничего не спросил у внука.
Знал: зря парень не волновался бы так. А когда услышал от Роберто, что
случилось с Мадлен, молча ускорил шаг. И только у самого края плато, где
начинался гигантский уступ первой террасы, взял его за руку повыше локтя и
тихо, но твердо сказал:
- Будь осторожен, Роберто. Они коварны. И постарайся как следует
проучить негодяев. Не только за свою сестру. За всех наших обесчещенных
девушек.
Роберто не ответил. Слова здесь были лишними.
Ловко обвязав концом корда обломок огромного валуна, он сбросил
второй, свободный, конец в бездну.
Нет, не зря сотни раз водил его дед в горы, учил взбираться по
отвесным стенам гранитных и базальтовых скал. Индейцы вообще не боятся
высоты. Это у них в крови. Но ловкости и сноровке в этом трудном деле
Роберто мог позавидовать любой из них.
Три широкие двухсотметровые террасы охватывали плато с севера и
тянулись на многие километры, словно три гигантских ступеньки, каждая
высотой почти в полтораста метров. Ниже, под ними, на добрый километр -
новые нагромождения огромных гранитных и базальтовых глыб. Если смотреть
снизу, с долины, кажется, что какой-то великан-строитель начал сооружать
ступеньки от плато к долине. Вырубил три и бросил, свалив камни вниз, под
гору... Слева терраса прерывалась сыпучим длинным ущельем. Оно называлось
так, потому что едва кто-либо ступал на его рвдхлый край, как вся эта
широкая белая лента, состоящая из раздробленной щебенки размером в добрый
булыжник и больше, начинала угрожающе шуршать, двигаться, гудеть, ползти
вниз, увлекая за собой огромные обломки нависших с краю скал, ожесточенно
дробя и кромсая их, словно хрупкие сухари.
Далеко справа, там, где кончались разрушенные временем уступы
гигантских террас, начиналась широкая конная тропа. От поселка до нее -
почти десять километров. Столько же - вниз, к сыпучему ущелью по довольно
крутой и узкой тропе.
Нет, он успеет помочь сестренке! Должен помочь!
Тут и думать нечего... И Роберто уверенно заскользил вниз.
- Бросай конец! - крикнул он деду уже через минуту и, аккуратно смотав
корд в строгую бухту, стремительно помчался дальше, к следующему уступу.
Еще дважды спускался он на канатах по отвесным, почти вертикальным
гранитным стенам, а потом смело двинулся вниз, в сгущающиеся сумерки.
Он успел. Справа, за ущельем, никого не было видно до самой кромки
темного, словно ночь, леса. Слева, где-то над ним, слышался осторожный
цокот подков...
Роберто отдышался и медленно двинулся влево по тропе. Здесь, вблизи
ущелья, она была узкой даже для горца: с одной стороны - скалистый обрыв, с
другой - глухая стена.
Роберто прижался к мокрой холодной стене и, затаив дыхание, слился с
ее серой поверхностью. Прошла минута, другая... Цокот приближался. По тропе
посыпалась мелкая галька...
А вот и они... Впереди - Хосе. Осторожно ведет коня. Тропа крутая, и
чуткий конь ступает, старательно выбирая места, куда без опаски можно
поставить ногу... Поперек седла что-то белеет.
- Стой, негодяй, приехали!
Роберто отделился от стены и схватил коня под уздцы левой рукой, а
правой, будто железными тисками, сжал руку Хосе, держащую уздечку.
В первую секунду креол буквально остолбенел от неожиданности, но потом
опомнился, выпустил уздечку, рванулся изо всех сил и, отступив за широкий
круп коня, выхватил из-за высокого голенища сапога тяжелый кольт.
- Я тебя проучу, грязная свинья!- в бешенстве заорал он, стараясь
спрятать за этим надрывным криком свой страх и растерянность.- Прочь с
дороги! Или я превращу тебя в решето! - и трижды выстрелил в воздух.
Но громовые, удесятеренные эхом ущелья, выстрелы не произвели
желанного для Хосе впечатления. Только конь, вздрагивая, чуть приседал на
задние ноги и беспокойно поводил ушами.
Роберто быстро снял с коня сестру, поставил на ноги и, вынув из ножен
у пояса стальной охотничий клинок, разрезал тонкий кожаный шнурок у нее на
руках. Потом осторожно вытащил платок изо рта.
- Держи,- протягивая повод сестре, сказал он на индейском языке.-Держи
покрепче. И стань к стене, за коня. Я сейчас.
Прогремел еще один выстрел. На этот раз выпущенная дрожащей рукой пуля
расплющилась о скалу над головой Роберто, но он смело пошел яавстречу
креолу, который с испугом пятился назад. Кольт в его руке трясся и прыгал.
- Я брат Мадлен,- спокойно сказал Роберто по-испански, стараясь в то
же время убрать клинок в ножны.- Тебя, мерзавец, вместе с твоими дружками
следует проучить за все ваши подлости, но сегодня мне не до этого...
Хосе не услышал, видимо, последних слов Роберто. Истолковав по-своему
его жест, креол подумал, что брат Мадлен сейчас бросится на него с ножом.
Помочь ему было некому: он знал, что дружков его час назад поймали и
обезоружили парни с рудника. А справиться одному с этим огромным
краснокожим ему не под силу.
Завизжав, как подрезанная свинья, он в слепой ярости разрядил в
Роберто оставшиеся в пистолете патроны. Одна из трех выпущенных пуль
угодила в шею коня. Остальное произошло в считанные секунды. Дико заржав,
жеребец поднялся на дыбы, вырвал уздечку из слабых рук Мадлен и, круто
развернувшись на задних ногах, рванулся вверх по тропе вслед за креолом.
Роберто прижался к скале, пропуская мимо себя перепуганное животное.
- Ложись! - что есть силы крикнул он в догонку Хосе, но тот с
суеверным ужасом бежал дальше.
И уже через несколько мгновений конь настиг хозяина, со всего маху
отшвырнул его могучей грудью с тропы, освобождая себе путь, и помчался
дальше. Нечеловеческий душераздирающий крик Хосе замер где-то в глубине
пропасти...
Роберто подошел к сестре, ласково обнял за вздрагивающие плечи,
тихонько подтолкнул вперед.
- Пойдем, Мадлен. Для тебя все страшное осталось позади.
Сделав несколько десятков шагов, они, не сговариваясь, остановились
возле того места, где бешено мчавшийся подстреленный конь отшвырнул Хосе в
пропасть.
- У нас не принято бранить покойников,- тихо произнес Роберто,- но
этот койотом жил, койотом и подох... Теперь жди больших неприятностей.
- Разве ты виноват? - возразила сестра.- И потом, может быть, на наше
счастье, он не разбился до смерти?
Роберто покачал головой.
- На это надежды мало. До дна ущелья здесь добрая -сотня метров. Если
бы еще прямо по склону скатился, а то ведь конь его метров на пять от края
отбросил... Что же касается правды, как ты говоришь, то кто нам поверит?
Они медленно двинулись дальше вверх по тропе. Роберто бережно
поддерживал сестру. Сгущались сумерки. Становилось прохладно. Где-то внизу
тихо журчали невидимые ручьи. На потемневшем небе зажигались яркие звезды.
Минут через сорок у разъездной площадки они встретили ребят из
рудника. Мигель и Торибио стояли тут же с низко опущенными головами, в
изодранной в клочья одежде. Им, видимо, крепко досталось от парней. Здесь
же, все еще бурно вздымая бока, стоял конь Хосе. Его держали под уздцы.
Брата и сестру встретили радостными возгласами.
- Все обошлось? - спросил у Роберто молодой забойщик Рафаэль Рисаль.-
Мы так волновались, когда услышали выстрелы. А тут еще конь мчится. Еле
остановили.
- Для Мадлен все окончилось легким испугом,- тихо ответил Роберто.-А
вот меня, видимо, ожидают большие неприятности.
Он коротко рассказал товарищам, как все произошло там, перед сыпучим
ущельем.
- Этих двоих отпустите. И оружие им верните. Пусть идут ищут своего
хозяина. Может быть, на мое счастье, зацепился за какой-нибудь уступ. Если
нет, мне надо уходить из дому...
Только поздней ночью добрались они до своей хижины. Мать и Дийяда
бросились к Мадлен, стали успокаивать, растирать ей руки и ноги - девушка
вся тряслась, словно в лихорадке, и трудно было понять: от ночной стужи это
или от пережитого потрясения.
Фредерико молча, не перебивая, выслушал рассказ
Роберто, раскурил свою глиняную трубку и только после этого коротко
сказал:
- Надо идти в общину. Всем. Сейчас же. Утром будет поздно. Там решим,
что делать дальше.
И стал собирать скромные семейные пожитки. Секстина помогала ему. Она
не произнесла ни слова, но, видимо, была, как всегда, полностью согласна с
дедом.
Поселок общины индейцев племени кечуа находился на юго-западном краю
плато, у самых отрогов новой гряды Анд. Род этот многие десятилетия
арендовал здесь землю у богатого ранчеро. Аймара и кечуа, жившие на плато,
дружили еще с времен инков, и Фредерико был уверен, что соседи не оставят
его семью в беде. Во всяком случае, дочери аймара в трудную минуту всегда
найдут там и крышу над головой, и место у огня, и пищу, и доброе слово. В
этом старый Фредерико не сомневался.
- Однако стойте,- сказал он девушкам, которые в этот момент выводили
из сарайчика Косо и ее детеныша.- Сосед вернул вне вечером корд,- показал
он Роберто переброшенную через плечо бухту каната.Обязательно нужно
вытащить и те два, что остались на террасах. Они нам очень могут
понадобиться. И даже скоро.
Роберто молча кивнул, и оба исчезли в темноте. А через час все пятеро
уже неслышно шагали на юго-запад. Позади них гасли потускневшие звезды.
Алел восток, и снежные вершины Анд пламенели на фиолетовом фоне неба.
...Старейшина рода - Великий Белый Ирбис с глубокой почтительностью и
всеми знаками уважения, принятыми у индейских племен, усадил Фредерико
рядом с собой на толстую мягкую подстилку, сотканную из шерсти ламы.
Неслышной тенью скользнул по ковру молодой индеец, подбросил в очаг сухие
поленья и пучки пахучей травы. Другой принес набитую табаком трубку, подал
огня.
Великий Белый Ирбис старательно раскурил ее, сделал три традиционных
затяжки, передал гостю.
- Ирбис внимательно слушает тебя, старейший из аймара!
Фредерико потянул три раза из трубки, с поклоном вернул ее хозяину и
неторопливо поведал обо всем, что случилось недавно с Мадлен и Роберто.
- Я прошу у тебя помощи и совета, Великий Белый Ирбис,-поднялся он на
ноги и снова низко поклонился.
Старейшина почтительно усадил Фредерико рядом с собой. Потом лицо его
скрылось за клубами табачного дыма. Несколько долгих минут он
сосредоточенно курил трубку. Потом вдруг хлопнул три раза в ладоши.
Вошли два молодых индейца.
- Проводите женщин в свободный вигвам,- сказал он им на языке аймара.-
И проследите, чтобы там было тепло и чтобы им всегда хватало пищи. Они наши
дорогие гости.
Он подождал, пока Секстина и девушки вышли, потом заговорил снова,
глядя прямо в глаза Фредерико:
- Ты можешь остаться тоже. Если захочешь. Но молодой аймара должен
уйти. Так будет лучше для него... И дело тут не в том, что трижды проклятые
гачупины могут лишить нас куска хлеба, согнать с арендуемой у них земли.
Просто среди многих честных кечуа нашего рода могло случайно вызреть и
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг