А вот насолить подлым хлопам за хороший куш он может и должен. Пусть помнят
грязные свиньи, что есть еще на земле настоящие сыны великой Речи
Посполитой! И каждую такую работу здесь, в совдепии, он и дальше будет
выполнять со всем рвением, решительностью и отвагой, на какие только
способен! Хозяева не могут упрекнуть его в малодушии. Он честно
зарабатывает свой хлеб. И отец его, и покойный дед - граф Волдимар
Опатовский могут гордиться им, его работой разведчика.
Ведь и в этот, третий, раз здесь все сделано отлично. Им как-то сразу
несказанно повезло. И ему, и шефу. Удачно проскользнули темной штормовой
ночью через восточную морскую границу. Все было рассчитано специалистами со
знанием дела, с научной точностью и обоснованностью - направление и
скорость ветра, непроглядная темень, температура воздуха, время...
Оторвавшись в нейтральных водах от рыбацкого сейнера, они поднялись на
добрую тысячу метров над морем и ровно через три часа приземлились в
тридцати километрах от берега, неподалеку от маленькой станции-как раз на
пятидесятой параллели. А с первыми лучами солнца след их, как считали оба,
и вовсе окончательно затерялся.
Теперь ищи, не ищи - все равно не найдешь...
А еще через час-два возвращающиеся с удачной весенней путины рыбаки,
немного подгулявшие на радостях у своего товарища, живущего в небольшом
поселке, что в трех километрах от станции, спокойно уселись в местный
рабочий поезд, следующий из Ванино в Комсомольск-на-Амуре. Там они за день
побывали в бане и парикмахерской, обновили свой довольно потрепанный
гардероб, заменили рыбацкие жестяные сундучки на довольно элегантные
чемоданы и вечерним поездом отправились в Хабаровск.
Весьма правдоподобно огорчившись отсутствием свободных мест в
хабаровской гостинице, два командированных инженера-строителя из
Красноярска, специализирующиеся на монтаже уникального теплового
оборудования, на что, обычно, уходит у них никак не меньше месяца, вызвали
явное сочувствие сердобольной горничной, которая и взяла их к себе на
квартиру, "пока освободятся места".
Три дня они отдыхали. Бродили по городу вместе и поодиночке,
старательно наблюдая, нет ли "хвоста".
Ходили в кино и театр, заглянули на базар, в магазины. Дома вели себя
скромно, угощая хозяйку тортом "Сказка", и, не скупясь на похвалы, пили
ароматный чай, который она заваривала.
В субботу квартиранты дождались наконец свободного номера. Правда, не
в городской гостинице, а в квартире для приезжих специалистов строительного
треста, но очень хороший.
- Даже министры в нем жили. И не один раз,-пояснил гостеприимной
хозяйке старший из "инженеров".- Так что вы уж не обессудьте, мы
переберемся туда. Неудобно как-то вас стеснять. Это же не на деньдва, на
целый месяц. И спасибо вам огромное.
Он вынул деньги, подал ей. .
- Это вам за хлопоты.
- Так много? - искренне удивилась хозяйка, глядя на хрустящие десятки.
- Какое же тут много,- ответил "инженер", положив деньги на край
стола.- В гостинице за "люкс" вдвое больше насчитали бы. А у вас мы ничуть
не хуже отдохнули.
Вечером того же дня два "геолога-отпускника" заняли места в мягком
вагоне пассажирского экспресса "Хабаровск - Москва".
И здесь им опять повезло. Когда колеса состава застучали наконец по
рельсам, в купе вошли двое военных с одинаковыми портфелями в руках, в
одинаковых плащах-накидках, в зеленых фуражках пограничников. Высокий
худощавый майор и немного грузноватый для своих лет прапорщик. Оба
приподнято возбужденные, раскрасневшиеся, довольные жизнью, собой и
веселыми проводами, которые устроили им на вокзале хабаровские друзья.
Да и как им было не радоваться! Из этакой вот глуши, где целых пять
лет службы прошло среди пустынных сопок, где на сто километров окрест
знаешь кличку каждого дворового пса, откуда не только невестылюбящие
многодетные жены уезжают в первую же неделю, и вдруг - в Киев! В город
юношеской мечты, город-сад, где древние храмы гармонично сочетаются с
зеленью парков и садов, с великолепием современных зданий - театров,
дворцов культуры; спортивных комплексов, а величественные холмы
Правобережья с неоглядной заднепровской далью...
- Нет, Юра, это надо вспрыснуть как следует! Только в поезде мужикам и
отдохнуть, и встряхнуться можно. Пойдем, дорогой, в вагон-ресторан, пока не
набежало туда нашего брата полным-полнешенько. Он шестой от нашего, я
заметил. А билеты ребята и без нас проводнику отдадут. И постель получат,
если нам, грешным, задержаться придется.
Майор порылся в карманах и положил на столик проездные документы.
- Мы до Куйбышева. Хочу Юрке Тольятти и Жигули показать - места моей
молодости. Там службу в органах начинал. Оттуда и на Сахалин попал. Жаль,
что родные не дожили до этого дня. Умерли и мать, и отец. Оба в один год...
Юра вот тоже без родных. И холостяки мы оба. Погуляем со старыми дружками
пару дней. Вот сюрпризик-то для них будет! Ушицы волжской отведаем - сейчас
самое время. Пивка настоящего жигулевского попьем. Нигде на свете такого
нет! С девушками над Волгой посидим. Мечта! - усмехнулся он, кивнув на
прапорщика.- Может, и приглянется Юре какая. Тогда женю. Честное слово,
женю парня. Солидности-то у него хоть отбавляй... Да ты не смущайся, а то я
сам женюсь! - звонко расхохотался он.- В общем как успеем за два дня. А
потом самолетом прямо в Киев.
Он уже открыл дверь в купе, но вдруг снова повернулся к "геологам",
дружелюбно улыбаясь.
- Извините, не представился. Корецкии. Никита Фролович. Прошу в дороге
без церемоний звать просто Никитой. Мы ведь, наверное, одногодки,- окинул
он взглядом Казимира.
- Пожалуй,-согласился шеф.-Только внешность часто бывает обманчивой.-
Я родился в сорок пятом... Кожухов,-поднялся он со своего места, протягивая
руку.-Николай Тимофеевич. Геолог. Руководитель поисковой партии.
- Ого! - выразил свое восхищение майор.- Так я на целых десять лет
моложе вас. А я в душе, честно говоря, думал, что вы помоложе меня года на
три. - Вслед за ним склонил чубатую голову прапорщик.
- Юрий Макашев.
- Волдимар Опатовский. Геолог.
Это вырвалось произвольно, само собой. Шеф метнул в его сторону
быстрый взгляд.
И как все-таки его тогда угораздило? От шляхетской гордости? Или от
лютой ненависти к этим самодовольным хамам в офицерских мундирах? Скорее -
последнее. Что знают они о Киеве, об Украине, где его, Волдимара, деды и
прадеды владели тысячами десятин земли, роскошными маетками и фольварками,
домами, сахарными и спиртовыми заводами, вершили судьбами и распоряжались
жизнью бесчисленных своих хлопов!
...Он быстро разобрал рацию, неслышно опустил ее детали в воду. За ним
последовал и портативный магнитофон, и прибор направленного прослушивания.
Пленку и магнитную запись аккуратно сложил в герметичную капсулу, надежно
закрыл и спрятал ее на груди. Потом достал из личного чемоданчика плоский
пакет - мину большой разрушительной силы и мощного термодействия. Положил
ее возле двигателя. На всякий случай разыскал в кабине дымовую шашку. Отнес
на корму.
"Уходить надо по дну залива,- решил он.- К зарослям камыша. Это
далековато, но зато надежно. Сразу не хватятся там искать, тем более что
всем доподлинно известно, что на катерах нет ни единого акваланга или
облегченного водолазного прибора. Их и действительно нет, но зато есть
большой медный котел. Перевернутый кверху дном, надвинутый аккуратно на
голову, он вполне сойдет за малый водолазный колокол, даст возможность
дышать под водой минут пятнадцать, а его медная тяжесть не позволит всплыть
преждевременно.
Идти надо строго на северо-запад,- отметив направление, передвинул он
на запястье светящийся диск компаса с водонепроницаемым корпусом. Да,
Казимир будет очень доволен,- пощупал он еще раз капсулу на груди.- Ведь
это наша общая победа. Ему, конечно, перепадет от хозяев побольше... Тогда,
в поезде, он был тоже доволен. Никак не отреагировал на явный мой промах.
Даже несколько подбадривающих слов сказал".
- После института за три года парень первый раз в отпуск выбрался. Да
еще и с солидной премией. Нашел кое-что приличное на трудной
дальневосточной земле,пояснил прапорщику.
Улыбаясь каким-то своим мыслям, Казимир, как только майор и прапорщик
вышли тогда из купе, сразу засуетился, быстро раскрыл свой чемодан и стал
доставать из него, ставя поочередно на столик баночку сардин, маслины,
кусок балыка, лимоны, бутылку "Боржоми", свертки со всякой снедью.
- Двое до Куйбышева, двое до Москвы,- весело сказал он проводнику,
отдавая билеты.- Чайку нам всем, батя, сварганьте покрепче. Да и сами по
свободе приходите,- щелкнул пальцем в шею за подбородком.- А в Куйбышев мы
когда прибываем?
- Через три ночи - двадцать четвертого мая в четыре утра по
московскому или в шесть по местному времени. Постель всем нести?
- Зачем же нести? Вот парень помоложе заберет. У вас ведь и так хлопот
хватает,- протянул шеф ему пятерку.- А ты, батя, как управишься, непременно
заходи. Мы долго спать не будем. Сдачи, дружок, не надо...
В двенадцатом часу ночи проводник, передав дежурство напарнику,
побывал в гостях у приветливых пассажиров.
Все четверо были в дорожных спортивных костюмах, все моложавые,
крепкие, мускулистые.
Пили душистый крепкий чай, шутили, смеялись, рассказывали, как
водится, анекдоты. Двое из четырех были военными. Он видел на вешалках
кители. Но кто -поди разбери. Все три дня до Куйбышева ехали душа в душу.
Завтракать и обедать ходили вместе в вагонресторан. А ужинали у себя. Пили.
Но без перебора. Крепкие ребята, не слюнтяи какие-нибудь, что после стакана
вина шум на весь вагон поднимают...
Так, примерно, должен был он отвечать на вопросы следователей днем
двадцать четвертого мая. В этот день на рассвете двое из четырех за час до
Куйбышева пришли к проводнику за билетами. Уже с вещами. В широких
плащах-накидках. Дождь в окна тогда хлестал.
Вот и одели люди плащи. Что ж тут такого. Да, да. Плащи энти и
штатские, и военные носят. А в каком звании они были - кто ж его знает. Под
плащем-то не видно... Позавтракали плотно. И его, знамо дело, угостили.
Совестливые. Старых людей уважают. А тех двоих, что остались, просили не
беспокоить. Им-то до Москвы ехать. Пусть, дескать, себе отдыхают спокойно
после позднего ужина.
Да, он пил из своей кружки. А они прямо из фляжки. По очереди... Двое
других до Москвы не доехали. Видно, вышли где-нибудь раньше. Мало ли что
взбредет в голову отпускникам. Они и билеты свои не взяли. Зачем им? Чай не
в командировку, отчитываться не надо...
Следов они с Казимиром не оставили. Времени было достаточно. Уже к
двум часам ночи обезображенные до неузнаваемости кислотой, совершенно
раздетые, трупы майора и прапорщика были выброшены за окно.
Их одежду и немногие вещи они с Казимиром унесли с собой. Казик еще в
первый день за обедом в вагонересторане исподволь сумел выяснить, что свой
основной багаж оба отправили в одном контейнере малой скоростью прямо в
Киев. Отыскал он среди документов и квитанцию на его получение. Стаканы с
остатками отравленного вина, бутылки, недоеденные бутерброды, окурки - все
полетело за окно. Потом тщательно протерли тампонами каждый сантиметр купе.
Из Куйбышева улетели первым рейсом. В Киеве неожиданно легко
устроились в чудесной гостинице с загадочным названием "Лыбедь",
расположенной почти напротив агентства "Аэрофлота", куда прямо с
Бориспольского аэродрома привез их автобус. И тут же, неподалеку от
гостиницы, разыскали военный универмаг. Ровно в четырнадцать часов в новых,
с иголочки, мундирах, свежевыбритые, подтянутые, они пошли на прием к
начальнику управления кадров.
- Похвально, очень похвально, товарищи,- тепло приветствовал он их,
бегло заглянув в документы.- Мы вас, признаться, дня через четыре, не
раньше, ждали. Вы там, на Сахалине, чем больше занимались, Никита Фролович?
- Морским транспортом, товарищ полковник. Корабли. Катера. Рыбацкие
сейнеры. В основном - поиск контрабанды. За пять лет всего три стоящих
случая... Прапорщик Макашев служил вместе со мной.
- Не скромничайте, Никита Фролович. Наслышаны о вашей знаменитой
интуиции, умноженной на научный подход. Да и о подвигах прапорщика у нас
уже многие знают. Рад сообщить вам первый, что за последнюю вашу операцию
вы оба награждены орденами Красной Звезды. Завтра Указ в газетах будет
опубликован. Поздравляю,- сердечно пожал обоим руки и стал в сторону,
подтянутый, торжественно строгий, словно ожидая от них чего-то.
Прошла секунда, другая, и вдруг оба вспомнили, поняли, чего от них
ждет седоватый полковник с несколькими рядами орденских ленточек на левой
стороне груди. Сделав шаг вперед и застыв по стойке "смирно", оба четко
произнесли:
- Служим Советскому Союзу!
Полковник снова усадил их в кресла.
- Нечто аналогичное нашли мы для вас и у себя. Мне поручили передать
вам, товарищ майор, чтобы вы принимали водно-транспортный отдел. По
субординации начальником его должен быть подполковник, но я уверен, что это
звание вы получите очень скоро. Изучайте, пока лоции Днепра, Десны, Дуная,
Южного Буга, Черноморского и Азовского бассейнов. Начальство наше сейчас в
отпуске. Будет через восемнадцать дней. Тогда и награды вам вручат. Это в
компетенции председателя комитета. А заместитель две недели с английской
правительственной делегацией будет занят. Так что знакомьтесь пока спокойно
с людьми, с Киевом. Осваивайтесь на новом месте. В вашем подчинении
четырнадцать офицеров. Прапорщика Макашева оставьте в своем отделе.
- Да,-вспомнил он что-то и немного смутился.- Вы не против два-три
месяца, пока сдадут наш новый дом, пожить вместе в одной квартире? Вы ведь
оба холостяки... Вот и отлично! Ордер сегодня же можете получить в общем
отделе.
...Он не помнил, что послужило толчком. То ли рев моторов повисших над
заливом вертолетов, то ли неторопливо подходивший к катеру Гарькавый.
Возможно, просто не выдержали нервы, а может быть, где-то далеко в
подсознании уже сформулировалась четкая мысль о том, что теперь ему скрытно
не уйти даже под воду, и мгновенно вслед за этой мыслью, теперь уже не
подсознательной, а вполне определенной сработала защитная реакция - его
реакция, много раз спасавшая в самых безвыходных, казалось, ситуациях: он
машинально включил двигатель. Затем, увидев поданный с катера ракетами
сигнал боевой тревоги, точным заученным движением одним ударом разбил
капсулу дымовой шашки,
Путь к спасению найден! Единственный, один-единственный путь! Теперь
все зависело от него, от его ловкости, от силы его натренированных
мускулов, здоровья и выносливости легких, от его мужества и воли. Не
обольщайтесь напрасными надеждами, дорогие "товарищи", уже сам-то он себя
никогда не подведет!
Направив катер к противоположному берегу залива, схватив обеими руками
тяжелый котел, он уже свесил за борт ноги, готовясь соскользнуть с кормы в
воду под прикрытием черного шлейфа. И тут злорадная звериная ухмылка
разорвала в дикой гримасе его рот.
"Погодите, я устрою вам прощальный салют!"
Перегнувшись, Волдимар дотянулся рукой до плоского пакета. Включил
часовой механизм.
"Минуту? Пожалуй, мало... Полторы будет в самый раз!"
И камнем ушел под воду.
Со страшным ревом что-то пронеслось справа от него.
"Катер Гарькавого",- мелькнула догадка.
Он сделал несколько шагов вперед, но возникшая неожиданно под водой
волна чуть не сбила его с ног. Почти рядом с ним, уклоняясь влево, мелькнул
белый поплавок "Юлии", напоминающий брюхо огромной акулы. Он взглянул на
светящийся кружок компаса и пошел вправо, строго на северо-запад. Вот уже
позади семьдесят шагов, девяносто.. Где-то слева - оглушительный грохот.
Страшно заломило в ушах, сдавило железными тисками грудь. Вперед, только
вперед! Иначе-конец...
Он больше не считал шагов, чтобы не тратить на это последние силы,
которые предательски покидали его. Воздух кончился. Наступало удушье. Еще
шаг, еще хотя бы шаг...
Зеленые и желтые круги плывут перед глазами. Страшной тяжестью давит
на руки котел. Он отбросил этот ненужный теперь кусок металла, и вдруг
что-то упругое уткнулось ему в грудь. Камыш! Он дошел, он спасен!
...За окном стояла глубокая морозная ночь. Феофания спала, тускло
мерцая редкими и ослабленными в этот поздний час огнями уличных фонарей.
Олег зябко поежился, тихонько подошел к столу. Достав из пачки сигарету,
старательно размял ее, а потом прикурил от изящной электрозажигалки.
Курить он начал в тот первый по-настоящему трудный в его жизни
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг