"ПРАКТИКА" - включались реостаты, плавно двигались тросы и тросики,
вращались колесики блоков, срабатывали миркоэлектромагниты, а затем
разворачивались паруса, подставляя свои плоскости ветру.
Здесь, на Днепре, они не рискнули сразу полностью отдать управление
судном автоматам. Берега реки часто изгибались, ее фарватер каждую сотню
метров менял направление, что на первых порах требовало постоянного
вмешательства человека в управление кораблем.
На "Юлии" их было два, а если точнее, то даже три вида. Весельные,
которые всерьез в расчет не брались, парусные, подчиняющиеся силе ветра, и
механические, приходящие в движение от трех моторов, расположенных в
кормовой части гондолы и поплавков. Соединенные со всей автоматизированной
системой управления блока "ЭВМ-ПРАКТИКА", они имели самостоятельные
источники питания, запасы которого были рассчитаны на три тысячи километров
пути. Энергия же малогабаритных водородных реакторов гондолы и поплавков
была в основном рассчитана для обеспечения работы механизмов системы
управления и жизнеобеспечения, хотя при необходимости ее вполне бы хватило
для работы всех моторов.
- Выйдем в море,- в который уже раз мечтательно повторял Аксенов, и
глаза его начинали как-то пo-особому блестеть, - опробуем одновременно мощь
всех движителей. Думаю, узлов до тридцати выжмем из этой посудинки... Как
считаешь, капитан? - спрашивал он Олега, и в голосе его слышалась нотка
мечтательности, неодолимого желания во что бы то ни стало добиться почти
нереального.- Там простор, крепкий ветер... Часами курс менять не надо.
Всем тогда личного времени хватит. И почитать, и поразмыслить можно, и
фильм хороший посмотреть, и рыбку половить. Ты иди пока, отдыхай,-
отправлял он Олега в кубрик, где в это время готовила ужин Таня.- Ночью-то
тебе больше бодрствовать придется. Я могу ненароком и буй проворонить,- он
настойчиво выпроводил Олега из рубки наблюдения, чтобы дать молодежи
возможность побыть вдвоем.
Отношения между Таней и Олегом в эти первые дни на тримаране, как ни
странно, вдруг усложнились. В ее привычную манеру общения с ним как-то сами
собой вкрались нотки почтительности. В какой-то степени оправдались
первоначальные опасения Олега: несколько раз еще там, в зимнем бассейне
Института кибернетики, в период оснащения тримарана она неожиданно для
самой себя называла его по имени и отчеству или вдруг, робея, запинаясь,
отвечала на его обычные вопросы, словно спрашивал ее не Олег, а старый
университетский профессор. Ей почему-то было неловко от того, что совсем
еще недавно - каких-нибудь десять месяцев назад - она запросто командовала
этим замечательным парнем, с мнением которого и тогда уже считались видные
ученые, руководители предприятий и министерств.
Тем не менее она любила,- уже это-то Таня хорошо знала,- любила,
вернее продолжала любить именно того, ее Олега, вынырнувшего так неожиданно
в самом центре Русановского залива. Сейчас, на Днепре, он был почти такой
же, каким узнала и полюбила она его минувшим летом. Полюбила сразу и
навсегда, безраздельно соединив мысленно свою жизнь с его жизнью.
Здесь, на тримаране, это снова был ее Олежка веселый, сильный,
жизнерадостный парень, полный энергии и мальчишеского задора, отчаянно
смелый и покоряюще робкий.
Но именно здесь, на скользящем по темной глади Днепра тримаране, она
впервые увидела его за работой. Нет, таким она никогда не знала его. Это
был совершенно другой парень - сосредоточенный, отрешенный от всего
окружающего, полностью ушедший в себя, в свои расчеты.
...Темнота за бортом с каждой минутой становилась все гуще. Они
подходили к широкой прорези в пересекающей Днепр многокилометровой дамбе,
за которой открывался рукотворный простор Кременчугского моря.
Поставив на столик тарелки с едой, Таня увлеченно рассказывала Олегу
об этом изумительном уголке Украины-крае Шевченко и Чайковского,
декабристов и Пушкина. И вдруг поняла - Олег не слушает ее. Смотрел куда-то
в сторону, нервно комкая листок бумаги. Из аккуратной стопки на полочке над
столом он взял второй лист, быстро стал писать что-то, смешно шевеля
губами.
Таня замолкла, тихо уселась в уголке-в противоположной от входа
стороне кубрика. Машинально листая странички попавшего под руку журнала,
она время от времени робко поглядывала на Олега. Может, ей лучше выйти из
кубрика?
Но он вдруг стремительно поднялся, широко и радостно улыбнулся ей.
- Так что ты рассказывала о Пушкине? Ну ладно, потом доскажешь. И
поужинаем немного позже,- посмотрел он на полные тарелки.- А теперь пошли в
рубку наблюдения. Андрей Иванович, наверное, заждался.
В рубке сразу торопливо защелкал тумблерами.
Плавно развернул "Юлию" от фарватера к берегу, затем и вовсе
застопорил ее ход.
- Андрей Иванович, передайте катерам сопровождения,- ничего не
объясняя, тихо попросил Аксенова,сделаем остановку на полтора часа.
Отдохнем, мол, перед морем.
И, услышав через минуту, что на катерах их поняли и не возражают,
наконец пояснил:
- Будем на ходу внедрять ваше предложение. Иначе, чего доброго,
действительно возможна авария. Вон какая длинная громадина впереди,- кивнул
он на чернеющую дамбу.
Нажав на какую-то кнопку, Олег легко приподнял прозрачный купол.
Свежий влажный ветер ворвался в рубку. С берега пахнуло дымком. Над отлогим
невидимым левым берегом поднимался большой красноватый диск луны, светлый
след от которого протянулся через широкую гладь воды.
- Прошли бы, пожалуй, сегодня. Светло-то как,нарушил тишину Аксенов.-
Впрочем, пусть ребята передохнут часок. Видишь, как жируют. Для них это
большая радость. Сам таким был, помню.
Четыре катера уткнулись носами в довольно крутой правый берег.
Остальные, образовав полукруг в сотне метров от берега, противоборствовали
течению почти неслышными двигателями. Их мощные прожектора освещали подходы
к берегу и часть суши. В их свете было хорошо видно, как с катеров у берега
прыгали в воду крепкие загорелые ребята. Всплески воды, смех, веселая
возня. Кто-то на берегу уже развел яркий костер.
- Лет десять назад,- повернулся к Аксенову Олег, - отдыхал я
неподалеку отсюда в пионерском лагере возле Сосновки. На берегу
Кременчугского моря, у самой воды. Хорошо помню: август, жарища, а ночью от
воды туман на берег ползет. Как молоко, в метре ничего не видно! Так что
попробуем, друзья, усилить наше надводное и подводное зрение
дополнительными локаторами. Есть у нас они в запасе. Подключим их к ЭВМ,-
протянул он Аксенову заполненный еще в кубрике ровными строчками цифр и
математических знаков листок бумаги,- а уж она быстро сориентируется
обходить препятствие или дать немедленную команду "стоп!". Для этого нам
много времени не понадобится. За какой-нибудь час управимся. Может, чуть
больше.
Он рукой провел по лбу.
Таня удивленно подняла брови, посмотрела на тренера. Но и Аксенов явно
ничего не понимал. Правый глаз его учащенно моргал, на лице появилась
растерянность.
А Олег, повысив голос, чтобы заглушить шум катерных двигателей,
которые в этот момент менялись местами, говорил раздельно, чуть
торжественно:
- Команде тримарана "Юлия" следует немедленно покинуть корабль на
двадцать минут для омовения своих бренных тел в священных водах Борисфена!
Форма одежды - купальная.
Быстро скинув с себя рубашку, он первым бросился из рубки на палубу, и
уже через несколько секунд за бортом раздался сильный всплеск воды.
Они точно вложились в рассчитанное Олегом время. Ровно в полночь
"Юлия" вошла в Кременчугское море, а еще через полтора часа справа медленно
проплыли редкие ночные огни Черкасс.
Над куполом рубки алмазная россыпь мириадов звезд. Справа и слева -
густая чернота. Где-то далеко впереди красные и зеленые точки огней
монотонно раскачивающихся на волне буев, ограничивающих широкий фарватер.
Судно неслышно скользит по темной глади, описывая замысловатые кривые,
подставляя невесть откуда появившемуся бейдевинду[ Беидевинд - встречный
ветер, дующий в нос или под острым углом к направлению движения.] то левый,
то правый борт. К доносящемуся в рубку приглушенному шуму моторов
сопровождающих катеров давно привыкли. Их почти не слышно, как не слышно
ударов собственного сердца. Они не отвлекают больше, как в первые часы
плавания, не мешают смотреть вокруг на серебрящиеся под луной далекие
берега, думать и слушать Таню, музыку ее голоса.
Скорость - двенадцать узлов. Олег позволил себе здесь, на рукотворном
море, увеличить ее на четыре километра в час. Ведь ширина водной глади до
самого Светловодска тридцать-сорок километров. Правда, рельеф дна довольно
капризный, но это поближе к берегу, километра за три от обозначенного
светлячками огней фарватера. Да и осадка даже гондолы тримарана не
достигает метра. Кроме того, у них теперь за сторожей локаторы. Впереди же
по прямой - сто двадцать километров водного простора, то есть около шести
часов относительно спокойного пути.
Олег задумчиво смотрит то на далекие светлячки буев впереди, то на
яркое отражение "Юлии" в темных водах Днепра. Многокрасочное, живое, оно
переливается в мелкой ряби волн. В рубке не ощущается даже легкой качки, и
чудится, будто не плывут они вовсе, а летят над рекой на могучих невидимых
крыльях.
Сладко посапывает в своем кресле Аксенов. Намаялся за день,
переволновался, да и ночь накануне старта совсем не спал. Но в кубрик идти
не захотел. Сказал, что здесь ему лучше.
- Тут пока подремлю. Море - не шутка, хоть и пресное и даже такое вот
малое... Под рукой сразу буду, если что не так.
Татьяна, как всегда увлеченно, рассказывает об интересном случае,
который произошел с дедом ее однокурсницы Тамары Узленко в ее родной
Каменке, что неподалеку от Черкасс. В 1919 году во время пожара в усадьбе
Раевских и Давыдовых он нашел и принес домой красивую шпагу. Опасаясь
родительской трепки, спрятал ее в соломе крыши. Много лет спустя Борис
Узленко, уже отец семейства, приехал погостить домой. В бывшей усадьбе
теперь был музей декабристов, Пушкина и Чайковского, которые часто бывали
здесь. И вспомнился ему вдруг остро отточеный клинок... Голос Татьяны
мягкий и звонкий - заслушаешься. Словно песня горного ручейка: то звенит
нежными колокольчиками, то почти замирает в певучем переливе.
- Шпага декабриста Василия Львовича Давыдова,продолжала она,-
оказалась на том же месте, куда спрятал ее четыре десятилетия назад шустрый
мальчишка. Потемнело золото эфеса, ржавчиной покрылся клинок, но инициалы
"В.Л.Д." были четко видны. Хорошо потрудились над ней реставраторы. Теперь
она экспонат каменского музея - такая же, какой была почти два столетия
назад в руках отважного защитника Отчизны в дни Бородинской битвы.
Таня смолкла, а перед глазами Олега все еще сверкал чудесный стальной
клинок, виделась крепкая рука, сжимавшая золоченый эфес...
Внезапный толчок насторожил Олега. Корпус тримарана чуть заметно
дрожал. На контрольном щите справа быстрой морзянкой перемигиваются три
красные и одна зеленая точки: включен двигатель, винт работает на задний
ход с замедлением. В центре пульта управления на щите
электронно-вычислительной машины-каскад зеленых огоньков. Значит, все
паруса погашены. Новые Предупреждающие локаторы дали команду экстренного
торможения.
Что случилось? Неужели они сбились с курса? Или впереди какое-то
препятствие? Но тогда что это? И где катера сопровождения? Почему-то не
слышно привычного гула их двигателей.
Он решительно оторвал взгляд от приборов на панели пульта управления и
контроля. Зачем-то приподнялся на носки и стал напряженно вглядываться в
ночную тьму за прозрачным куполом рубки.
Прошла секунда, вторая, третья, но Олег все еще не мог ничего понять.
Ни впереди, ни по бокам, ни сзади ни единого огонька. На воде нет
привычного отражения "Юлии", а над куполом рубки - ни одной звездочки.
"Ага, туман... Просто сильный туман",-наконец с облегчением догадался
он.
И сразу же отметил в памяти, что для мгновенной ориентации вахтенного
в подобной ситуации необходимо установить на пульте управления и контроля
обзорный телеэкран, а точнее-два экрана, которые в нужный момент
фиксировали бы данные надводного и подводного локаторов, обнаруживших
препятствие, давали бы его силуэт или хотя бы контур. Не во всем, далеко не
во всем можно полагаться даже на самую совершенную технику. Иногда и свой
глаз требуется. Так сказать, визуальное наблюдение. Хотя бы для
собственного успокоения.
Совсем рядом низко забасил гудок явно большого корабля, напоминая
чем-то рев моторов стартующего самолета. Не успел Олег еще додумать
мелькнувшую мысль о необходимости как-то усилить звукоизоляцию, как то ли
от рева гудка, то ли от наступившей затем густой и липкой тишины проснулись
Андрей Иванович и Татьяна.
- Что такое? - еще не вполне очнувшись от сна, спросил Аксенов.
- Туман,- спокойно ответил Олег.- Кругом ничего не видно.
Он снова взглянул на панель управления и контроля. Не верилось, но
часы-индикатор показывали, что после включения двигателя по аварийному
сигналу прошло всего двенадцать секунд. Сколько же вопросов мысленно он
успел задать себе за это время! Сколько передумать вариантов, предположить
причин!
Плавно нажав на одну из кнопок, Олег перевел двигатель на холостой
ход.
- Как видите, Андрей Иванович, потрудились мы с вами не зря, и можно с
полным основанием сказать, что неплохо. Система обеспечения безопасности от
внешних препятствий сработала четко. Только вот что привело ее в действие,
пока не знаю...
- А ты освети этого крикуна сигнальным прожектором с трот-мачты,-
предложила Таня.
"Спасибо, умница,- мысленно похвалил девушку Олег.-И как это я сам
забыл о нем? Вот растяпа!" выругал он сам себя и нажал нужную кнопку.-
Шпаги, декабристы, Бородинское поле... Разве до этого сейчас... И кресло в
рубке для вахтенного-неуместная роскошь, баловство. Вахтенному - жесткий
стул. Даже не стул, а просто табурет. Без спинки. А всего лучше вахту нести
стоя. Как Аксенов..."
Ярко-голубой луч пробил верхние рваные хлопья тумана. Метрах в
пятнадцати от тримарана, прямо по курсу высился борт огромной самоходной
баржи, грузно осевшей в воду.
- СТ-35,-прочла Таня надпись над капитанским мостиком.- Доверху
груженная углем.
- А почему не рудой? - отозвался Аксенов.
- Руда не блестит. А уголек сверкает в лучах прожектора.
- Будем помалу обходить баржу справа,- сказал Олег, давая самый малый
двигателю.-А потом поищем наш эскорт. Налаживайте с ними радиосвязь, Андрей
Иванович. А ты, Танюша, бегом на палубу с ракетницей. Стреляй каждую минуту
в порядке, как условились: белую, красную, зеленую.
- Есть, капитан! - звонко откликнулась девушка и бросилась выполнять
команду.
Баржу обошли быстро. А еще минут через сорок собрались вокруг "Юлии"
катера сопровождения. Но их командир подполковник Гарькавый, поднявшись в
рубку управления тримарана, стал возражать против дальнейшего плавания в
тумане.
- Я отвечаю за вашу безопасность и не допущу ничем не оправданного
риска,- строго глядя на Олега, говорил он.- Вы и так чуть не врезались в
баржу. Чудо спасло. И от нас скрылись. Не хотелось бы, но, видно, придется
подать рапорт по начальству.
- Да брось ты, подполковник, петушиться,- неожиданно резко перебил его
Аксенов.-И горло свое не надрывай, тут не глухие. Тоже мне, "чудо спасло"!
Не чудо, а точный математический расчет. Э-лек-трони-ка! - подчеркнуто
растянул он по слогам последнее слово.- И добавил немного погодя уже
спокойнее: - В рапорте своем не забудь указать, что нарушил приказ и
потерял охраняемый объект.
Подполковник смутился, пытался что-то возразить, но Аксенов отмахнулся
от него, как от назойливой мухи.
- Видел я таких, как вы. Так и норовите малейшую инициативу в грех
возвести. Но здесь другие правила. Здесь экспериментируют... Понимать это,
батенька, надо. Олег Викторович Слюсаренко - ученый, руководитель проекта,
ему и выбирать режим движения и меру риска. А твое дело не о безопасности
нашей пектись в процессе самих испытаний, а сопровождать с целью ограждения
от нежелательных контактов. Так, кажется, в вашей инструкции записано?
Копия то у меня в столике лежит... А если боитесь снова потерять нас в
тумане, то этой беде легко помочь. Давайте с головного катера к "Юлии"
конец подлиннее. Метров этак на тридцать. А свою команду друг за дружкой -
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг