может быть, заключалась только в том, что теперь в качестве неофициального
судьи к ним присоединился судовой кок. История с "оглуплением"
воспринималась им не менее скептически, чем и шкипером. Он усматривал в
этом какую-то непонятную игру образованных, но все еще ребячливых зеленых
юнцов из тропического океанариума. И конечно, хотел разоблачить обман.
Мистер Грегори никого не посвятил в свои соображения, но по тому, как
блестели его глаза на бледном, рыхлом лице и с какой решительностью он
спрыгнул в шлюпку, было ясно, что он не собирается дать себя одурачить
собирателям разной морской нечисти вроде морских змей или усатых яиц
скатов. Несмотря на свою простоватую внешность, он, мистер Грегори, не
промах! Уж он вволю посмеется над хитроумными "взбалтывателями" рыбьей
яичницы.
Чтобы беспристрастнее судить о "проделках" научных сотрудников, мистер
Грегори счел не лишним подкрепить свой дух веселящей жидкостью и, только
когда увидел донышко бутылки, почувствовал себя способным "глядеть в оба"
и не быть "разиней". Мистер Холт, к которому на минуту зашел кок, звучно
посопел, когда на него повеяло крепким "божественным" ароматом, но сдержал
рвавшееся наружу крепкое словцо и, помрачнев, проводил его свирепым
взглядом. "Экая каналья! Разит, как от винной бочки, а делает вид, что
трезв. Не иначе как с его помощью совершаются чудеса!"
На этот раз шлюпка недалеко ушла от корабля: в двух кабельтовых гребцы
вновь побросали весла, и все в течение двух минут в самых непринужденных
позах уснули крепчайшим сном.
Шкипер Холт, рассматривавший эту сцену в бинокль, покачал головой и
подумал, что из такого глубочайшего сна их не выведет даже пушка... Ноги
мистера Кэйла удобно покоились на спине одного из гребцов. Сам он уткнулся
лицом в банку, точно та была мягчайшей и приятнейшей из подушек; мистер
Кофер упал навзничь, и грудь его мерно поднималась и опускалась, а голова
и правая рука свешивались за борт. Мистер Корда с его привычкой сидеть
наклонившись вперед съехал головой под банку. Позы матросов, застигнутых
непреодолимым сном, были тоже разнообразны и несколько неожиданны. Столп
"трезвой критики" кок Грегори, несмотря на весь скептицизм к будто бы
неодолимым чарам Морфея, последовал, как и мистер Корда, под скамью и
остался там недвижим, хотя, по-видимому, не мог испытывать больших удобств.
- Так, - коротко бросил Холт, наблюдавший за сценой на шлюпке с
капитанского мостика, и ничем более не выразил своих чувств.
Начавшийся прилив сносил шлюпку в северо-западном направлении к одиноко
торчавшим из воды черным скалам. Шкипер задумчиво глядел в огромный
морской бинокль. Он выпятил нижнюю губу, и на его висках шнурами вздулись
вены. Пришедшие на память бесчисленные предания Южных морей смущали его
душу.
- С ними повторилось то же самое, - каким-то равнодушным голосом сказал
подошедший боцман. Лица обоих посерели. Шкипер думал о Грегори. Шхуна
раскачивалась, и якорный канат по временам звучал почти как контрабас.
- Сэр! - начал боцман и вопросительно уставился в лицо Холта.
- Ну?! - так же равнодушно отозвался Холт. Он знал, что было на уме у
боцмана, и боялся его предложения. "Хорошая сигара, - подумал он, - но,
странное дело, совсем не чувствую вкуса дыма". Боцман продолжал топтаться
рядом, вместо того чтобы уйти и заняться делом. Он словно ждал ответа на
невысказанный вопрос. Шкипер Холт плюнул с досады на доски палубы, что
было верхом кощунства на судне, и мельком бросил взгляд на зарифленный
фок. Ветер усиливался.
Вторую шлюпку шкипер не хотел спускать, ибо очень боялся, что и ее
постигнет та же участь. А тут еще стоял боцман как немой укор
бездеятельности своего шкипера. И Холт должен был решиться. Наконец он
обрел способность командовать и отдал распоряжение осторожно подвести
шхуну к шлюпке.
- Есть запустить мотор! - как эхо, откликнулся боцман и, может быть,
впервые за всю службу на "Аргонавте" с большой поспешностью кинулся в
машинное отделение по трапу, чтобы лично проверить, насколько быстро
исполняются приказания шкипера. Другие бросились к якорной лебедке.
Между тем на судне ничего необычного не происходило, никто не выражал
желания уснуть, и шкипер несколько осмелел. Он приказал спустить на воду
шлюпку. Закат уже догорал, когда вторая шлюпка с четырьмя гребцами почти
приблизилась к медленно дрейфовавшей первой. В этот момент от
необъяснимого сна пробудился кок. Он обеими руками протер глаза и в
крайнем изумлении огляделся: перед ним вырос знакомый белый парусник.
Заметив подходившую к ним шлюпку, он предостерегающе замахал руками и
закричал, чтобы они поворачивали назад. В это время под рукой кока что-то
зашевелилось, и громкий протяжный зевок на несколько секунд отвлек
внимание Грегори. Марби Кэйл спустил свои длинные затекшие члены со спины
соседа и, приняв сидячее положение, в свою очередь внимательно осмотрелся.
- Что нового, мистер Грегори?
- Об этом вы спросили бы нашего шкипера, - нелюбезно отозвался рыцарь
камбузного котла. Он только что сообразил, что проспал момент, когда
засыпали другие и теперь почти одновременно с ним как бы возникали из
небытия. Громко обсуждая события и решительно отказавшись от буксирного
троса, они своими силами добрались до шхуны...
"Эксперимент удался как нельзя лучше". - Холт потирал руки от
удовольствия, посматривая на Марби Кэйла. Даже удивительная способность
людей с его шхуны внезапно предаваться сну в самых неподходящих случаях
была бессильна омрачить чувство торжества. Но радость шкипера длилась
недолго.
Оставить шхуну на ночь в этих опасных местах было бы безумием. При мелкой
воде и обилии коралловых рифов предстоящая ночь могла стать роковой. Холт
воспользовался приливом и, несмотря на густевшие сумерки, сделал поворот и
начал отводить судно к более глубоким местам. Украшенный шедевром
татуировки моряк стоял у левого борта на выступавших деревянных брусьях и
измерял дно дедовским способом. Он беспрестанно забрасывал лот и монотонно
называл глубину в футах. С убранными парусами, на малых оборотах винта
"Аргонавт" медленно выходил из опасного района. Стоя на капитанском
мостике, шкипер Холт меланхолично размышлял о том, что станется с судном,
если сонное царство Морфея внезапно завладеет шхуной.
Притихшие, утратившие желание спорить, они с тревожным чувством ждали
приближения ночи. Все раздумывали об одном: как объяснить этот загадочный,
непостижимый, гипнотический сон?
Шхуна стала на якорь в двух милях от места происшествия. Свободные от
вахты и занятий люди не стали на этот раз собираться вместе. Разойдясь по
каютам и по укромным уголкам, они каждый в одиночку осмысливали свою
порцию впечатлений. Убежденные в невозможности противостоять странному
оцепенению и не менее странному сну, все, начиная с Холта и сотрудников
океанариума и кончая мотористом, со страхом ждали приближения
естественного сна. Они склонны были принять и его за "дьявольское
наваждение". Только Кэйл, казалось, не утратил хладнокровия.
Почувствовав, к своему ужасу, легкую ломоту в спине и решительно подавив
рвавшийся наружу зевок, Грегори, который стал к этому времени ярым
сторонником необъяснимости происшедшего, с большой поспешностью выбежал из
каюты и бросился искать Холта. По пути у трапа ему попался Мак-Гинити,
судовой врач, который, слегка позевывая, направлялся с маленьким саквояжем
к боцману, чтобы не столько убеждением, сколько шприцем вернуть тому
утраченное с наступлением сумерек чувство собственной безопасности, а
заодно и веру в неуязвимость шхуны для "козней дьявола".
- Как, и у вас тоже?!. - воскликнул ошеломленный кок, невольно заглядывая
в рот врачу и борясь с желанием зевнуть. Он доверчиво схватил Мак-Гинити
за рукав. - Ну, кажется, началось! - пролепетал он. - Где мистер Холт?..
- Что "началось"? - удивленно спросил в свою очередь судовой врач. -
Видимо, у боцмана ни с того ни с сего начали пошаливать нервы. Впрочем, не
у него одного... Эта история с "усыплением" немного расстроила его
воображение.
- Помилуйте, сэр, - в сильном волнении забормотал кок, - ведь вы опять
зевнули!..
- А вы что же, голубчик, хотите, чтобы перед сном нас непременно тянуло на
хоровое пение?
"Доктор только усыпляет нашу бдительность", - тотчас же решил Грегори и
кинулся отыскивать шкипера. Он застал его на полубаке, когда тот подносил
к своему лицу неплотно сжатый кулак, а нижняя челюсть его при этом заметно
опускалась. Кок в отчаянии выбросил вперед руку, точно желая удержать
шкипера от непоправимого рокового шага.
- Сэр! - взволнованно начал он, голос его дрогнул, будто надломился, и
следующую часть своего сообщения он произнес уже фальцетом. - Сэр!.. Не
поддавайтесь этому! Мы все уснем... - Холт сонно повернул в его сторону
голову и глянул на него остекленевшими рыбьими глазами.
- Что за вздор вы несете, мистер Грегори! Или я ослышался? Вы словно бы
сказали: "Не поддавайтесь?!" Вы снова пьяны?!.
- Нет, сэр! Но нас усыпляют. Никто не знает зачем! И суждено ли нам
пробудиться? А если нет?..
Холт поразмыслил немного.
- В самом деле, - оживился он, стряхивая сон, - а я только собрался было
подремать у себя в каюте...
Сначала коку показалось, что шкипер не принял его слова всерьез, и он
хотел продолжить объяснения, но, когда не на шутку встревоженный Холт
торопливо засеменил по палубе, чтобы лично проверить, не задремал ли
вахтенный, у кока отлегло от сердца. Шкипер, по его мнению, показал себя
умным человеком. Оставалось неясным лишь, что предпринять дальше.
"Я обязан был предупредить мистера Холта, - размышлял он, подавляя
подкравшийся очередной зевок, раздиравший сжатые челюсти, - а остальное он
сделает сам. Он уж, конечно, знает, что предпринять в таких
обстоятельствах".
Глубокая и искренняя вера Грегори в неограниченные возможности шкипера в
общем нравилась Холту, хотя случалось, особенно перед воскресной молитвой,
он задумывался над степенью преданности кока, но так никогда и не мог
решить, следует ли считать его наивным чудаком или ловким нахалом. Иногда
он глубоко презирал его, иногда, когда бывал в духе, испытывал потребность
поболтать с ним как со старым другом.
Поставив в известность шкипера о зловещих симптомах сонливости, Грегори,
значительно успокоенный, направился в свою каюту, У трапа он снова
столкнулся с Мак-Гинити. В руках тот держал небольшой белый саквояж.
- Мистер Грегори! - обратился к нему доктор, попыхивая коричневой
индийской сигаретой и опуская саквояж на палубу. - Вы не находите, что и у
вас пошаливают нервы? Может, мне заглянуть и к вам?
- Не нахожу, - обиженно буркнул кок, стараясь проскользнуть между доктором
и световым люком к трапу.
Доктор был моложав, но его темя уже отражало свет лампы, как зеркало.
Взявшись за медный поручень, Грегори вдруг круто повернулся.
- Сэр, - сказал он, стараясь придать голосу оттенок безразличия и
независимости, - сэр, мне предстоит эту ночь работать, а меня здорово
клонит ко сну... Вот если бы вы...
"Этот док просто дурень, - заключил Грегори мгновение спустя, - он мог бы
и не свистеть, когда ему говорят дело!"
Раздосадованный, поминутно прикрывая рукой зевок, кок ворвался в свою
каюту и, проклиная мысленно доктора, разлегся в чем был на неприбранной
койке.
В половине одиннадцатого вечера Марби Кэйл стряхнул наконец оцепенение, в
котором пребывал последние часы, и заглянул сначала к Коферу, затем к
Корде. Он застал их погруженными в глубокую задумчивость и готовыми к
любым неожиданностям: оба облачились в пробковые пояса. Это несколько
развеселило Кэйла. И все же они просидели около часа в молчании, не
зажигая огня. Только сигареты, как тлеющие угли, розовыми отсветами
освещали сосредоточенные лица. Гулкие шлепки волн, разбивавшихся о борт
шхуны, воспринимались ими в эти безмолвные минуты почти как единственное,
что осталось от многообразного мира.
- Или мы выйдем на свежий воздух, или один за другим уснем, - сонно
пробормотал наконец Корда.
Огонек его сигареты вдруг осветил зияющую пустоту его рта. Раздался
негромкий зевок. Багровый уголек описал в воздухе замысловатую кривую и
повис над полом на уровне сиденья стула.
- И вправду мы что-то засиделись, - поддержал его Марби Кэйл, и кресло
мелодично пропело, когда он высвободил из его недр свое тощее тело.
- Включите свет, - сказал Кофер, ощупью направляясь к двери.
- Стоит ли включать на полминуты? - возразил почему-то Корда и повернул к
Коферу блестевшее лицо, которое казалось бледным при сероватом свете, едва
сочившемся в круглый глаз иллюминатора.
Они замешкались у выхода, потому что Корда захотел в темноте непременно
найти свой путевой дневник и захватить его на прогулку по палубе. Кэйл
назвал эту затею неумной, но Корда упрямо искал переплетенный в крокодилью
кожу блокнот. В конце концов блокнот оказался в его руках. Это его
успокоило.
Когда они начали подниматься по трапу, Марби Кэйл, шедший впереди, вдруг
смолк, остановился и жестом приказал замолчать остальным. Он увидел у
верхнего края люка какую-то неопределенную массу. Похоже было, что она
пыталась странными неуклюжими движениями взобраться на медный поручень
трапа, но Кэйл впоследствии не настаивал на точности своих предположений.
Мгновение трое людей растерянно всматривались в ритмично колыхавшийся
поблескивавший предмет, потом долговязый Кэйл решительно шагнул навстречу
ему сразу через две ступеньки и с некоторой опаской наклонился, чтобы
получше рассмотреть таинственного пришельца. Вслед за тем он что-то
невнятно пробормотал, и его коллеги сочли это за приглашение. Спотыкаясь в
потемках о крутые ступеньки, они бросились наверх.
- Осторожно! - почти крикнул Марби Кэйл, когда нога Корды уже опускалась
на палубу. - Осторожно, - уже спокойно повторил он, - не раздавите
любознательного гостя. - Коферу он сделал такое же предостережение.
Они наклонились, и Корда, порывшись в кармане, извлек маленькую газовую
зажигалку. Заметался длинный овальный язычок пламени в голубом ореоле, и
все присели на корточки. Вокруг них непроницаемой стеной сгустился мрак,
наполненный пением снастей и другими, менее понятными звуками. Со стороны
они были бы приняты двести лет назад за пиратов, уточняющих при свете
огарка сальной свечи курс своего брига.
- Весьма обычное посещение, - заговорил мистер Кэйл, - весьма обычное в
тропиках. Особенно часто избытком любопытства отличаются осьминоги, но,
как видите, в данном случае перед нами обыкновенный кальмар. Помнится,
мистер Кофер, ваш кузен - специалист по головоногим?
- Да, мистер Кэйл, - отозвался Кофер, выпрямляясь и поправляя сбившиеся
очки с толстыми квадратными стеклами, - мой кузен Бенедикт.
- Много их у него?
- Ему доставляют этих "кожаных фурий" со всего света. Нервные дамы и
пожилые джентльмены среди его живых и заспиртованных экспонатов чувствуют
себя словно в преддверии ада. Им нельзя не посочувствовать... Они
отказываются переступить порог следующего зала, где он хранит свою,
кажется, уникальную коллекцию, и с вымученной улыбкой, ссылаясь на
занятость, просят проводить их до двери.
- А вы не смогли бы определить принадлежность нашего гостя к тому или
иному роду, мистер Кофер, - продолжал Марби Кэйл, - или это составляет
привилегию специалистов?
- Вы несносны, Марби.
- Мы совершим нашу прогулку по палубе или начнем препираться? - сердито
вмешался Корда, тоже поднимаясь с колен.
Он брезгливо перевернул одно из обмякших щупалец, присматриваясь к
розоватым присоскам в венце черных искривленных когтей.
- Их множество в здешних водах, больших и маленьких. В нашем со
щупальцами, я думаю, футов восемь?
Чудовище слабо шевельнулось и подобрало в комок все десять "рук". Кальмар
лакированным черным мешком лежал на боку. Корда погасил зажигалку, и глаза
животного, обращенные к ним, засветились тусклым зеленоватым светом.
Странными казались эти глаза. Они не были очень велики, как у большинства
кальмаров и осьминогов, и сидели на длинных, плотных, обтекаемых стеблях,
чем-то напоминая раздвинутые "рога" стереотрубы.
- Наш гость - обитатель больших глубин, - снова заговорил Марби Кэйл, -
только там встречаются кальмары и рыбы с отведенными от туловища глазами,
иногда похожими на телескопы.
- Вы не думаете о том, чтобы выбросить его за борт? - с неопределенной
интонацией спросил Корда.
- Ни в коем случае! - запротестовал Кэйл. - Мы сохраним его для кузена
Бенедикта. Кто поручится, что это не находка для почтенного джентльмена?
- Его действительно нужно сохранить, - поддержал Кэйла Кофер.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг