даже думаю - не женский ли, часом, будет?
- Поглядим, - неопределенно сказал Травник. - Нам теперь с Патриком
потолковать надо, куда идти дальше и прочее. А ты, Казимир, расскажи Яну
про солнце бессонных, проводнику это знать полезно.
Непонятная нотка послышалась Коростелю в голосе предводителя друидов -
что-то, таящееся в слове "проводник". Он подсел к Снегирю и Збышеку и,
вынув из мешка кожаный футлярчик, принялся полировать кусочком оленьей
замши, подаренной ему Лисовином, свою старенькую дудочку, которую уже
давно не брал в руки - слишком уставал в последнее время от свалившихся на
его голову нежданных приключений. Дудочка же, сделанная Молчуном, висела у
Яна за поясом и служила каким угодно целям, но только не музыкальным -
извлечь из нее хоть какой-то звук Коростелю так и не удалось.
- Так ты говоришь, не слыхивал о солнце бессонных, Ян? - самодовольно
улыбаясь, спросил Снегирь, не чуждый при случае блеснуть красноречием и
осведомленностью, особенно в отсутствие Книгочея.
- Это луна, что ли? - небрежно спросил Ян, успевший поразмышлять об этом
сочетании слов, пока Снегирь рассказывал о результатах разведки.
- Сам ты луна! - неожиданно рассердился толстячок. - Знаешь, парень,
Казимир Снегирь, будучи очень добрым и мирным существом, на деле не любит
всего лишь две вещи. Угадай какие!
- Комаров и кислое пиво, - наудачу предположил Ян, на всякий случай
отодвигаясь от грозного толстячка. Март прыснул со смеху в кулак, за что
получил легкий подзатыльник от Снегиря.
- Комары и кислое пиво - не самые лучшие вещи на свете, тут я согласен, -
рассудительно заметил Казимир. - Но при желании их можно терпеть, невелика
беда. А Казимир Снегирь больше всего на свете не терпит, когда его убивают
и когда ему отвечают вопросом на вопрос. В обоих случаях он, как правило,
начинает медленно умирать, причем от глупых и дурацких вопросов гораздо
быстрее, чем от остальных видов оружия, как холодного, так и очень
горячего. А Казимир, - тут друид наставительно поднял указательный палец,
- очень не любит этого делать. Остается одно - уничтожать вокруг себя как
можно больше врагов и особенно любителей отвечать вопросом на вопрос.
Хватит с меня уже и одного знайки!
Снегирь с чувством двинул массивным сапогом походный мешок Книгочея.
Внутри что-то звякнуло и угрожающе зашипело. Снегирь внимательно посмотрел
на мешок и медленно убрал ногу.
- Так вот, приятель, если ты хочешь набраться ума-разума, полезно порой
послушать умного и опытного человека. Бери пример с него. - Снегирь кивнул
на сидящего напротив Молчуна. Тот смотрел на толстячка, широко разинув рот
и внимая каждому слову Снегиря.
- Не забудь потом опросить своего прилежного ученика на предмет того, как
он усвоил твой урок, господин наставник! - иронически посоветовал Збышек,
подмигнув Коростелю. - Ручаюсь, господин Снегирь услышит немало
интересного.
- Пo-моему, меня тут не любят, - трагически провозгласил Снегирь. -
Подковырки, намеки, козни недоброжелателей.
Он скорчил уморительную гримасу героя в изгнании, и все, включая и самого
толстячка, дружно расхохотались. Только Молчун остался сидеть с открытым
ртом, лишь на его лице появилось озадаченное выражение, и только.
- Брось ты, Казимир, не серчай, - примирительно сказал Ян. - Мне и в самом
деле иногда обидно, что вы, друиды, все знаете, везде бывали, я же, кроме
своего дома да литвинских земель, ни о чем не слыхивал - война-то все
больше по кругу ходила, то наш князь ихнего барона, то ихний барон нашего
князя.
- Друиды, положим, тоже не все так уж сведущи в жизни. Некоторые слишком
любят разыгрывать из себя всезнаек. - Снегирь покосился на дорожный мешок
Книгочея, который спокойно лежал на земле. - Ладно, слушай. Тебе, Збых,
тоже советую приобщиться, тем более все говорят об этом по-разному. Даже
самые знатные господа, друиды из Круга, преуспевшие в тайном Знании.
И Снегирь рассказал Яну и Збышеку вещи настолько удивительные, что еще год
назад Коростель принял бы их за бред или в лучшем случае за сказки старых
знахарок, кое-где еще коротающих свой безрадостный одинокий век по
отдаленным заимкам и заброшенным хуторам.
Оказалось, что, помимо земли, на которой стоял дом Яна, росли деревья и
текли реки, существовали еще и другие земли, которые были известны
посвященным в тайные знания, в том числе и друидам. Некоторые из потаенных
земель находились под той землей, что носила всех, а часть была сокрыта
морями и краями, где никогда не тает снег, а берега представляют собой
громадные ледяные обрывы. Возможно, были и другие, но Снегирю о них не
было известно. По желанию друид, прошедший целый ряд испытаний, которые
повторялись из года в год, преуспевший в тайных науках и готовящийся выйти
в мир (друиды называли это служением), мог пройти последний цикл обучения
на одной из таких земель.
Как правило, это был лес, пребывающий в определенном времени года, а то и
в конкретном месяце. Почти каждый из друидов прошел свой Лес, но время
года, назначаемое Властителями Круга в зависимости от склонностей и
успехов обучаемого (но никак не от желания самого друида), у каждого было
строго свое. О времени, в котором он пребывал в Лесу, друид не имел права
сообщать никому, кроме лесных жрецов более высокого ранга по их особому
требованию. Каждое время года в Лесу накладывало на испытуемого свой
особенный отпечаток, у каждого месяца были разные загадки, разные тайны и
разные беды. Что касается бед, то они сваливались на друида самые что ни
на есть настоящие, он наяву рисковал здоровьем, а то и жизнью. Душа друида
в Круге ценилась превыше жизни, поэтому каждого перед отправлением в Лес
уведомляли, что его душа пребудет в безопасности, какие бы тяготы ни
испытывало тело. Никто в Круге не знал, на какой срок отправляется в Лес
тот или иной друид, когда он вернется и вернется ли в Круг. Случалось, что
испытуемые возвращались из Леса в другом обличье, и тогда, если их только
не готовили к этому специально, они проходили время лечения, или, как
говорили, "обретения". Все ли возвращались из Леса и куда девались
невернувшиеся - этого никак не могли проследить их бывшие друзья по Кругу,
слишком занятые собственным нелегким ремеслом. Изредка они встречались на
жизненных дорожках, но часто случалось, что не узнавали друг друга. Судьба
могла их развести по разные стороны войны или другого противостояния, но и
тогда они не узнавали руку, направившую против них разящее оружие; слишком
разному обучали их в Круге, слишком разное они умели и слишком разные
понятия были им в свое время внушены.
Такой землей был Лес, но располагался он не в мире обычных людей. Поэтому
в свое время так всполошились Властители Круга, когда юный Симеон,
онемевший от пережитого горя мальчишка, собственными силами (хотя он это и
не осознавал) сумел попасть в Лес. Об этом знал только Камерон, будущий
Пилигрим, знал настолько точно, что уже несколько дней поджидал мальчишку
на осенней полянке. Об этом он имел долгий и нелегкий разговор с Высшей
Друидессой, однако все прояснить не сумела даже она.
Редко кто из друидов избежал испытания в Лесу Времен. Были, однако, и
такие. Среди них были как нерадивые, так и подающие надежды первые
ученики, попадались и ничем особо не выделяющиеся середнячки. Тем не менее
о подлинных способностях ученика знал только учитель, закрепленный за
двумя-тремя юными друидами, проявившими себя в какой-то определенной
области знаний или ремесел. Были и друиды, не обладающие познаниями в
области тайных знаний. Они всецело посвящали себя определенному ремеслу,
достигая порой филигранного искусства и величайших высот. Такие друиды
пользовались в Круге особым авторитетом и всеобщим почтением, и даже
Властители часто прислушивались к советам имеющих золотые руки в решении
вопросов, зачастую не связанных с теми или иными рукоделиями. Очевидно,
проникая в тайны ремесел, мастера приближались к бытию с каких-то других
сторон, которые были неведомы остальным.
Еще были лесные служители, которые жили в отдельном скиту, огороженном
высоким забором и частыми белоствольными березами, некогда высаженными
четырехугольником. Обитателей этого скита в Круге прозвали Смертными
друидами, и они изучали науки и ремесла, запредельные для остальных, а от
описания некоторых из них у непосвященного мог пойти мороз по коже. Никто
из остальных обитателей Круга, не говоря уже об учениках и подмастерьях, в
Смертный скит не допускался ни под каким видом. Из Властителей лишь
Смотритель бывал там достаточно часто, иной раз он оставался внутри
два-три дня. Впрочем, в этом скиту жили и дети, несколько воспитанников,
все - сироты, оставшиеся без единого родственника, подобранные в сгоревших
деревнях или на разоренных базарах друидами, пребывающими в Служении.
Какое-то время в Смертном скиту жил и Травник, а позже Книгочей. Обоих в
разное время забрала оттуда Высшая Друидесса, некогда сама отправившая их
за березовый частокол изучать неназываемые науки. После Смертного скита
Симеон был послан на Север, Книгочей - в противоположную сторону. К тому
же Патрик был одним из немногих друидов, не побывавших в свое время в
Лесу. Свои испытания Книгочей прошел где-то в другом месте, но об этом он
никогда никому не говорил.
По словам Снегиря, существовали еще земли, подобные Лесу. В разное время
разные люди искали вход в эти земли, и некоторые его находили. Потаенные
земли несли на себе особый отпечаток Времени, причем каждая - своего.
Возможно, что между землями существовали мосты, и по ним можно было
переходить во временах. Чаще всего это были времена года, порой - времена
суток. Земли, лежащие по обе стороны рек, через которые могли быть
перекинуты Мосты Прощаний, были населены иными народами по сравнению с
обычной землей. Труднее всего было найти грань между землями или ворота и
ходы, соединяющие миры. Речные земли со стороны Моста были Землей Ночи, и
там царила смерть со своими обычаями и законами. По другую сторону Моста
узкими береговыми полосками тянулись Вечерние, или Закатные, Земли. Людей
в обычном понятии там жило мало, угрюмые и неразговорчивые, они селились
маленькими деревеньками и хуторами, хотя немало было и отдельно стоящих
избушек.
Чем дальше от рек, тем светлее становились Земли Полуденные и Дневные. Из
них, по логике, можно было перейти по мостикам в Утренние Земли, но то ли
эти мостики не существовали, то ли для открывания требовались не ведомые
никому способности или свойства - во всяком случае, никто из друидов не
слыхивал о Посвященных или Смертных, побывавших в Светлых Землях Утренней
Звезды.
Разные слухи ходили в землях литвинов о храмовниках, как легендарные, так
и вполне достоверные. Слухов прибавилось после их таинственного ухода, а
затем домыслы пошли на убыль. Храмовники так нигде больше и не объявились.
В бытность свою рыцари-монахи (неизвестно, кем они являлись в большей
степени) немало преуспели в тайных и сокрытых знаниях, уважение к ним
друидов было взаимным, но и только. Круг располагал сведениями о том, чем
занимались храмовники в окрестных землях, но возможно, что и в Круге были
осведомители священников-воителей. Ходили слухи, что храмовники открыли
вход, и даже вроде бы не один, в Потаенные Земли; друиды не отрицали
возможности того, что такая дверь могла быть и в самом замке. С какими
целями рыцари-монахи могли путешествовать в Нижние Земли, друидам не было
ведомо. Теперь же один такой ход они, по-видимому, нашли. Те особые цвета,
в которые были окрашены местное небо и солнце, и положение последнего
говорили о том, что друиды сейчас уже находились в одной из Потаенных
Земель, скорее всего в Вечерней. По ту сторону реки царила Ночь. Именно в
эти земли ушли Птицелов и остальные зорзы, а за ними шел их неизвестный
преследователь. Путь вперед был неизвестен, и никто из друидов здесь
прежде не бывал. Оставались только следы. Следы и данная друг другу клятва
отомстить.
Пока Снегирь рассказывал, вернулись Травник с Книгочеем. Было решено
оставить Патрика на склоне холма поджидать Лисовина с Гвинпином, которые
до сих пор так и не объявились. Остальные же друиды отправлялись дальше по
следу зорзов. Через отрезок времени, равный суткам на поверхности, Патрик
должен был догнать отряд с Лисовином или без него. После недолгих сборов
друиды спустились с холма и направились к реке. Оглянувшись, Ян увидел
Книгочея возле маленького костра, который еще только разгорался. Ян
помахал Патрику, но тот не заметил его, углубившись в чтение. Травник тихо
свистнул, и Коростель побежал догонять отряд.
* * *
Когда друиды скрылись из виду, Книгочей отложил книгу, огляделся и вынул
кинжал. Подержав некоторое время лезвие в костре - причем изрядно
почернела та его часть, что была ближе к рукояти, - друид пробормотал
несколько слов на тайном наречии. Из клинка тут же ударила тонкая струйка
огня. Высоким голосом друид прочитал нараспев заклинание, и огненная нить
побелела. Тогда Книгочей направил ее в землю и стал медленно и аккуратно
обносить костер двойным защитным магическим кругом. Закончив эту
процедуру, он бросил короткое слово, и огонь втянулся обратно в клинок.
Тогда он сел у костра и вновь углубился в чтение. Окружности тихо мерцали
и были видны издалека, предупреждая, что здесь находится друид, способный
себя защитить.
Друиды без приключений добрались до реки. Вода, разлившаяся далеко на
запад, у берега была темнее, но в ней также отражалось закатное солнце,
которое застыло на месте и совсем не собиралось опускаться в холмы. Где-то
тихо потрескивала невидимая пичуга, она перепархивала по прибрежным кустам
вслед за друидами, что-то покрикивая резковатым, скрипучим голоском.
Редкие стрекозы вились над осокой, вода текла медленно и торжественно,
тихо журча возле островков бурой травы, торчащих кое-где над поверхностью
водной глади. На глинистой косе Молчун нашел еще один след оленьего
сапога. Здесь зорзы набирали воду. Друиды ускорили шаг, они шли уже
открыто, не таясь, с оружием наготове. Время, когда был оставлен след,
точно определить Травник не смог. Слева от отряда текли рыжие леса высоких
мачтовых сосен, просвечивающие на вечнозакатном солнце далеко в глубь
безмолвных чащ. Когда пришла первая усталость, друиды вышли к заброшенному
хутору из нескольких домов с сараями и прогнившими пристройками,
осыпанными прошлогодней соломой. Травник с ходу постучал в дверь крайнего
дома, и друиды услышали, как изнутри негромко произнесли: "Кто?"
ГЛАВА 17
ПОДЗЕМЕЛЬЕ
Изба Мотеюнаса, несмотря на неказистый внешний вид, была уютна и обихожена
внутри. Ее убранство было недорогим, нехитрая мебель была сделана
хозяйскими руками, на полах лежали самотканые дорожки и половики. Каждая
табуретка здесь словно бы говорила: здесь все - Я, и Я - это Все. Ян
встречал дома с таким внутренним мироощущением, и чаще всего в деревнях,
не избалованных городскими фокусами. Сам Мотеюнас, крепкий, кряжистый
мужик, больше сошел бы за представителя огненной профессии - кузнеца или
углежога, но был он, однако, обычным хуторянином, не больно прижимистым,
но держал маленькую пасеку и рыбный садок, выкопанный своими руками. Там
лоснились, посверкивая зеркальной чешуей, этакими стеклянными доспехами,
увесистые сазаны, без боязни поднимались на поверхность, жевали сочными и
мясистыми глупыми губами. Натуры Мотеюнас был азартной, об этом
свидетельствовали крутоспинные бревна жерехов, или, как называли этих рыб
в землях литвинов, боленей, подвешенные на стальных крюках в коптильном
сараюшке. Хозяин не хотел поначалу впускать незваных гостей, но Март,
умница, расслышал в мычании хозяйской коровы в соседнем загоне недужные
нотки и купил сердце хозяйки, безошибочно определив хворость ее любимицы.
Жена Мотеюнаса настояла на том, чтобы взять Марта на ночлег с условием,
что он посмотрит Пеструшку. Збышек заартачился и наотрез отказался входить
без товарищей. После долгого перешептывания хозяев за дверью и
разглядывания гостей через щелку друидов тут же впустили и, к их немалому
удивлению, тут же усадили за стол.
После краткого обмена фразами - кто, что, откуда, куда и по какой
надобности - и после сытного ужина с восковым сотовым медом хозяйка,
маленькая, невзрачная женщина с острым взглядом серых глаз, похожая на
вылинявшую белочку, увела Марта в скотное место. Оттуда они вернулись к
чести Збышека довольно-таки быстро, причем у коровьего лекаря на месте
незажившей ссадины, полученной в замке, красовалась свежая матерчатая
повязка снежной белизны. Хозяйка сияла - очевидно, ее корова почувствовала
себя лучше благодаря лекарскому искусству молодого друида. Снегирь
отреагировал на повязку на свой лад и собрался уже было отпустить по этому
поводу одну из своих излюбленных соленых шуточек, однако Травник,
продолжая беседовать с хозяином о преимуществах сбора медоносов для
лекарственных отваров, показал Казимиру из-под локтя кулак, и тот решил
воздержаться от комментариев.
На печи лежал маленький мальчик, видимо, сын, и смотрел на Травника,
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг