лишена сентиментальных чувств, она программирует организмы, в том числе
человека, с расчетом, чтобы они успели произвести и вырастить потомство,
после чего включается механизм разрушения...
- Боже мой! - вновь перебила профессора Мари. - Значит, как только
выходишь замуж - сразу начинаешь разрушаться! Теперь я понимаю, почему
были созданы монастыри!
Но Куртьё не принял шутливого тона нашей синеглазой красавицы.
- Мари, - сказал он, - я, конечно, говорю известные вещи, но я хочу,
чтобы все четко представили себе суть работы Пьера. Когда он стал изучать
механизм старения, то установил следующее. С наступлением половой зрелости
в мозгу уменьшается выработка основного химического вещества - медиатора
(или, как еще его называют, нейротрансмиттера) дофамина. Это влияет на
гипоталамус, который контролирует гипофиз. И вот тогда под воздействием
гипоталамуса гипофиз начинает выделять то, что мы условно назвали
"гормоном старения". Этот гормон, в свою очередь, воздействует на
щитовидную железу, а та - на зобную. В результате идет процесс
"расшатывания" эндокринной и иммунной систем организма. Другими словами,
вопросы увеличения продолжительности жизни, причем жизни здоровой, а не
дряхлой, свелись к поискам методов поддержания уравновешенности
эндокринной системы и устойчивости иммунной системы. Все понятно?
- Конечно, - ответила за всех Мари.
- Так вот, чтобы найти средство для поддержания устойчивости
эндокринной и иммунной систем, Пьер избрал сразу три пути. Во-первых, он
омолодил шимпанзе, пересадив старым животным зобные железы и костный мозг
от молодых. Во-вторых, он направленно и с большой точностью воздействовал
разнообразными методами рефлексотерапии на различные участки гипоталамуса
и гипофиза старых животных. Результаты оказались поразительными. Без
всякой химии, то есть без введения лекарств, шимпанзе молодели буквально
на глазах. В-третьих, Пьер сумел воссоздать химическим путем отдельные
компоненты гормонов щитовидной и зобной желез. Инъекции из комбинации этих
компонентов, при одновременной нейтрализации роли гипофиза, то есть
торможении выделения им "гормона старения", дали также потрясающие
результаты. Этот третий путь наиболее сложный, но зато и самый
перспективный. Я считаю работы Пьера неоценимыми для человечества.
Некоторые из вас активно помогали ему. Я благодарю всех вас за работу - и
пожелаем Пьеру долгих лет здоровья!
* * *
Несмотря на всю свою занятость, Куртьё умел выкраивать время для
бесед один на один со своими сотрудниками. Особенно с новичками. Между
собой мы называли эти встречи "тет-а-тет". Во время "тет-а-тет" в кабинете
Поля обсуждались любые темы и начинался разговор, как правило, с
какого-нибудь неожиданного вопроса профессора. На этот раз Куртьё
пригласил меня прогуляться с ним после обеда по парку. Сначала он
интересно рассказывал о различных растениях, собранных в парке, -
коллекция, насколько я понял, была поистине уникальная, - потом перешел к
теме: "Травы в китайской медицине" и, наконец, совсем не к месту спросил:
- Виктор, что ты предпочитаешь, "Лидо" или "Мулен Руж"*?
_______________
* М у л е н Р у ж (фр.) - красная мельница.
- "Мулен Руж", "Мулен Руж",
Ты всю ночь колеса вертишь,
Для любви или для смерти? -
вспомнил я неожиданно куплет.
- Автор его Морис Букэ, поэт-министр, - сказал Куртьё. - Что еще ты
знаешь о "Мулен Руж"?
- По-моему, началось это в октябре 1889 года, когда придумали
французский канкан. Но все же лично я предпочитаю кабаре "Лидо". Оно хоть
и появилось в 1946 году, но классом выше, по моему разумению. "Лидо" - это
кабаре-храм. Там больше вкуса! К тому же так приятно в таком большом
помещении в центре Парижа осознавать себя единственным французом...
- Французы в "Лидо" действительно редкие гости. Слишком дорого! Там
все больше иностранные туристы: японцы, скандинавы, американцы. Но браво,
Виктор! Вот уж не думал, что ты с твоей склонностью к науке такой знаток и
тонкий ценитель соблазнительных зрелищ.
- Во-первых, профессор, как когда-то кем-то было сказано, ничто
человеческое мне не чуждо. А во-вторых, за свою жизнь я лишь дважды был в
"Мулен Руж" и дважды в "Лидо". Просто больше меня не приглашали в эти
уважаемые заведения богатые друзья. А своих денег, чтобы туда идти, не
было. Тем не менее я не страдаю комплексом мирского аскетизма, который
считаю социально опасным явлением. Эти так называемые "пуритане" вечно
прячут в своих душах наиболее развращенные и разнузданные идеи.
Куртьё рассмеялся:
- Хорошо, Виктор. Я даю тебе служебное поручение - в ближайшие дни
посетить "Лидо" и потом рассказать мне, какая у них программа. Я давненько
там не был. Говорят, живой дельфин, который плавает с женщиной в огромном
аквариуме, поднимающемся из оркестровой ямы на сцену, совсем не плох. Или
это в "Мулен Руж"?
- Мне можно задавать вопросы, профессор?
- Пока не надо: отвечать я все равно буду не сейчас, а какое-то время
спустя. Пока считай, что получил следующее задание: пригласить любую
девушку из наших сотрудниц, благо в "кают-компании" выбор большой, сходить
с тобой в "Лидо". После представления переночевать в ближайшей от варьете
гостинице - вам будут заказаны два отдельных номера. Если твоя спутница
окажется парижанкой, то дома ей ночевать нельзя, а только в гостинице,
поэтому домой лучше не звонить, чтобы не волновать родных. Если ты
назовешь сейчас имя той, с которой хотел бы пойти в "Лидо", я постараюсь
помочь тебе убедить даму, что посещение варьете - настоятельная служебная
необходимость...
- Я приглашу Жаклин, профессор. Только, с вашего разрешения, я сам
постараюсь убедить ее посетить "Лидо" в интересах науки.
- У тебя хороший вкус, Виктор. Жаклин - настоящий человек. Желаю вам
приятно провести вечер в "Лидо".
Резкий жужжащий звук, шедший с неба, прервал слова профессора. Почти
над нашими головами появился вертолет. С неожиданной легкостью Куртьё
затащил меня в густые кусты. Потом достал транзистор и приказал кому-то из
охраны: "Говорит первый: сбить вертолет при помощи луча для мозга, как
только он удалится на двести-триста метров от нашей территории".
Вертолет сделал круг и повернул обратно в сторону шоссе. Через
несколько секунд раздался взрыв...
Вечером Куртьё собрал наиболее доверенных сотрудников.
- Должен честно предупредить всех, что нам могут объявить войну, -
начал он. - Пока, судя по всему, ведут разведку боем, и делает это
гангстерская организация. Цель разведки - выяснить, чем мы тут занимаемся.
Насколько мне известно, никаких сведений о нас ни у кого нет: возможно,
гангстеры желают выяснить, нет ли здесь чего-нибудь любопытного. Наша
территория хорошо защищена, и попасть сюда не просто. Сегодня мы сбили
вертолет-разведчик, перед этим уничтожили автокран. Хотя внешне это похоже
на несчастные случаи, будем надеяться, что они немного отрезвят любопытных
бандитов. Но все же прошу всех быть предельно внимательными и бдительными.
И не волноваться: в отличие от полиции, у нас достаточно сил, чтобы
разгромить любую бандитскую организацию. Есть основания полагать, что
любопытство по отношению к нам проявляет известный гангстерский синдикат
"Триада", специализирующийся в основном на наркотиках. Но чем вызвано это
любопытство - тем ли, что они надеются наладить с нашей помощью
производство героина или чего-то подобного, или же кто-то заключил с
гангстерами контракт с целью выяснить, чем занимается наша фирма, - этого
мы пока не знаем. Но надеюсь, скоро будем знать.
Жаклин с удовольствием согласилась поехать со мной в Париж.
Представление в "Лидо" нам понравилось. Правда, действительно, мы,
кажется, были единственными французами в этом зале. А столик, за который
нас посадили (согласно оплаченным местам), занимала группа японцев. Девицы
же, отплясывавшие на сцене, были явно немецкого или скандинавского
происхождения. Тем не менее костюмы на танцовщицах были изящными, цветное
освещение сцены отличным и музыка вполне приемлемой. Кроме того, мы с
Жаклин все-таки больше получали удовольствия от общения друг с другом, чем
от сцены. Мы мило беседовали на ничего не значащие темы, и нам было очень
хорошо вдвоем в этом огромном полуосвещенном зале с яркими красками на
сцене, где исполнялись африканские, китайские, эскимосские и прочие танцы.
После представления мы с Жаклин пошли вниз по Елисейским Полям. К
сожалению, улица Берри, на которой находилась гостиница "Калифорния", была
рядом. Мне не хотелось идти в гостиницу, Жаклин также предложила погулять,
но я сразу же заметил, что нас "опекали". Это была открытая слежка, и я
подумал, что скорей всего это охрана, выделенная нам Куртьё. Профессор
предупредил, что нас будут охранять. "Вели" нас четверо молодых людей:
один впереди, один сзади и двое почти вплотную за нами. Жаклин также
заметила "сопровождение".
- Надеюсь, нас не собираются похищать, - сказала она, - но все же
пойдем в гостиницу; в таких условиях прогулка малоприятна.
- Нет, не беспокойся. Это забота Куртьё о нас. Охраняют как
президента с супругой.
- Дорогой мой, я решила не настаивать, чтобы ты непременно стал
президентом.
Мы свернули налево на улицу и пошли в отель. Номера у нас были на
разных этажах, и мы грустно улыбнулись друг другу, расставаясь в лифте без
дверей.
Гостиница "Калифорния" известна тем, что если вы пойдете от лифта по
коридору влево, то сделаете изломанный круг и вернетесь к лифту справа. В
коридоре у моего номера был поставлен стул, а на стуле сидел человек.
Заметив меня, он поздоровался и сказал:
- Не беспокойтесь, мсье Виктор, профессор просил оберегать ваш сон. Я
всю ночь буду дежурить у ваших дверей.
- Благодарю, - ответил я, - и желаю вам доброй ночи!
Ночью ничего не произошло, если не считать сильного дождя. Но он
только улучшал сон. К тому же эти старые гостиницы, к которым принадлежит
и "Калифорния", хороши тем, что имеют окна, выходящие во внутренний
дворик, похожий на большой колодец, так что здесь, в самом центре Парижа,
уличный шум не проникал в комнату и не мешал спать.
Утром я поблагодарил своего стража, по-прежнему сидевшего на стуле у
моих дверей, встретился внизу в холле с Жаклин, и, позавтракав, мы
отправились в Солонь. Но еще раньше у гостиницы ко мне подошел
охранник-швед, которого я знал как одного из подручных Дюшато, и,
извинившись, сказал, что впереди и позади моего "пежо" пойдут автомашины с
охраной - таков категоричный приказ Куртьё.
- Ты случайно не восточный принц, инкогнито, путешествующий по
Европе? - спросила меня Жаклин, когда мы уселись в автомашину. - Что-то
меня до сих пор никогда так не охраняли. Всю ночь перед моей дверью сидел
страж.
- Я четвертый сын сорок восьмой жены Его Величества, славнейшего из
королей, главного электровозбудителя душ своих подданных, Махмуда двести
тридцать восьмого. Выходи за меня замуж, и я сделаю тебя своей любимой
женой.
- Я не хочу быть только любимой женой, Виктор. Я хочу быть
единственной и любимой женой. Так что выбирай: или я, или все женщины
мира!
- Конечно, все женщины мира... не стоят твоего мизинца.
- Подхалим, но все же не теряй надежды!
Куртьё встретил нас очень приветливо и, улыбнувшись, объявил, что мы
хорошо выполнили служебное поручение. Жаклин с удивлением посмотрела на
меня, но промолчала. Заметив это, профессор сказал:
- Не удивляйтесь, Жаклин, Виктор и сам не знает, что он делал. Я вам
все объясню, но позднее.
Так я и не понял, зачем Куртьё посылал меня в Париж.
ДЕЛИ - КАТМАНДУ - СИНГАПУР
Прошло несколько недель. Однажды вечером Куртьё пригласил меня в свой
кабинет.
- Что такое Общество Девяти Неизвестных? - спросил он в своей обычной
манере задавать неожиданные вопросы.
- Разумеется, я ничего не знаю об этом обществе, - несколько резче,
чем следовало бы, ответил я.
- Сорэ-ва е кунай дэс!* - заметил профессор.
- Сорэ-ва е ий дэс!** - ответствовал я и добавил: - Забивать голову
излишней информацией не следует - это мешает чистоте логического мышления.
_______________
* Это нехорошо (яп.).
** Это хорошо (яп.).
- Прекрасный образчик фрондерства молодого человека, который
отсутствие знаний пытается оправдать демагогическими выкрутасами, -
беззлобно сказал Куртьё. - В кладовой человеческого мозга всегда так много
пустых полок, что если иногда аккуратно ставить туда знания, то это может
пригодиться. Важно только именно раскладывать по полочкам знания, а не
валить все в одну кучу - иначе потом, при надобности, ничего не найдешь. А
теперь я объясню, что такое Общество Девяти Неизвестных и почему я вдруг
обратился к тебе по-японски.
Как говорится в сказках, давным-давно в одной прекрасной восточной
стране жил-был император. Давным-давно - это более двух тысяч лет назад, а
прекрасная страна - это Индия. Когда император был еще молодым, все его
заслуги, пожалуй, заключались в том, что он был внуком Великого Деда...
Надо сказать, что этот Дед не родился царем, и все, что известно о его
происхождении, так это то, что отец его матери был смотрителем царских
павлинов. Говорят также, что будущий Дед в молодости был умен, энергичен и
честолюбив. Наверное, за это царь прогнал его из своей столицы, города
Паталипутры. Но Дед не унывал. Он нашел себе верного друга, по имени
Чанакья, и вместе с ним поднял народ на севере страны против греческого
гарнизона, оставленного Александром Македонским. Разгромив греков, друзья
выгнали из Паталипутры царя из династии Нандов, после чего будущий Великий
Дед сам занял трон. Было это в 321 году до нашей эры, а звали Деда
Чандрагупта.
Потом Чандрагупта нанес жестокое поражение бывшему полководцу
Александра Македонского - Селевку, правившему всеми странами от Малой Азии
до Индии, отобрал у него Гандхару - часть сегодняшнего Афганистана, заодно
женился на его дочери и, наконец, объединил в одно государство многие
провинции Индии. Благодаря всем сим славным действиям Чандрагупта вошел
навечно в историю...
- Все это хорошо и интересно, профессор, но при чем здесь Общество
Девяти Неизвестных?
- Погоди. Две тысячи лет длились довольно долго, а ты хочешь, чтобы я
выложил тебе все за две секунды. Внука Чандрагупты, молодого императора,
звали Ашока, в молодости он пока ничем себя не прославил, но тоже имел
намерение запечатлеть свое имя на скрижалях истории. Он долго размышлял,
как это сделать, и наконец решил, что история особенно хорошо сохраняет в
своих летописях страницы, написанные не пером, а мечом, так как кровь
выцветает в памяти людской не так быстро, как чернила. Возможно, по этой
причине молодой властитель решил для начала включить в состав своей
империи соседнее государство Калингу.
Императорские войска разгромили соседей, и вечером Его Величество
лично пожаловал на поле брани, чтобы полюбоваться плодами своей победы. Он
увидел тысячи и тысячи трупов вперемешку с тысячами умирающих, истекающих
кровью людей. Это зрелище глубоко потрясло императора, и он начал
задумываться о цене, которую великие мира сего платят за свое непомерное
тщеславие. После этого император стал много заниматься науками и
созидательной деятельностью. Это, кстати, и прославило его имя в истории.
Прославило больше, чем иных прославляли ратные подвиги. Герберт Уэллс
писал, что Ашока был единственным в мировой истории монархом-воителем,
который отказался от дальнейших завоеваний тогда, когда еще одерживал
победы.
Когда ты, Виктор, будешь послезавтра в Дели, советую тебе
остановиться в самом большом городском отеле, носящем имя императора
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг