вымышленные случаи из жизни генерала де Голля, о которых Жорж знал со слов
отца, пользовались большой популярностью у слушателей. В рассказах Жоржа
особенно доставалось одному из участников Сопротивления - Бидо, занявшему
после освобождения Парижа пост министра иностранных дел. Дело в том, что
лидер католического Народно-республиканского движения, ставший
впоследствии одним из руководителей ОАС*, имел непозволительное
пристрастие к спиртному, из-за чего нередко почти полностью терял
работоспособность после обеда...
_______________
* О А С - секретная вооруженная организация: нелегальная
военно-фашистская террористическая организация, созданная
французскими ультраколонистами в начале 60-х годов с целью не
допустить предоставления независимости Алжиру.
- Однажды, - рассказывал Жорж, - вернувшись с де Голлем из
заграничной поездки, Бидо должен был докладывать парламенту о ее
результатах. Министр иностранных дел поднялся из-за стола президиума и
нетвердым шагом направился к трибуне. Упершись в нее руками, Бидо
внимательно оглядел зал и неожиданно изрек: "Я не знаю, куда мы идем... Но
мы там будем!" И рухнул на пол...
Другую запомнившуюся мне историю с Бидо я услышал во время
послеобеденной прогулки с Жоржем по парку, когда предложил своему спутнику
приступить после моциона к изучению сложной темы, заданной нам Куртьё.
Речь шла о механизмах старения организма, о взаимосвязи старения и роста,
о соотношении старения и деятельности эндокринной системы. Куртьё просил,
чтобы мы попробовали разобраться в механизмах старения насекомых, у
которых стареют только имаго - особи, находящиеся на конечной стадии
развития. Другими словами, насекомые начинают стареть тогда, когда у них
появляются крылья и способность к размножению. Личиночные стадии, или
стадии нимф, - самоподдерживающиеся системы, стремящиеся к завершению
метаморфоза. Куртьё спрашивал нас: как долго личинки могут оставаться
самоподдерживающимися равновесными системами при задержке метаморфоза на
неопределенно длительный срок? И какими при этом будут механизмы старения?
Я понимал профессора: он стремился четко разобраться в общих
закономерностях развития живой природы, чтобы резко затормозить процесс
старения любого живого организма, включая человека. Итак, я предложил
Жоржу вернуться в лабораторию и начать новую тему.
- После обеда? - насмешливо переспросил Жорж. - Нет, завтра утром,
пожалуйста!
И, улыбнувшись, рассказал, что у генерала де Голля была привычка:
начав заседание кабинета министров, выкладывать перед собой на стол пачку
сигарет. Когда генерал выкуривал последнюю сигарету в пачке, он немедленно
закрывал заседание правительства. Как-то, выкурив все сигареты, де Голль
сказал: "На сегодня все!" Министр иностранных дел Бидо, у которого
оставался какой-то нерешенный вопрос, стал просить, чтобы продолжить
заседание после обеда. Де Голль взглянул высокомерно на своего министра
иностранных дел и произнес: "После обеда - с вами? Никогда! Завтра утром -
пожалуйста!.."
- Кстати, - рассмеялся Жорж, - отец, наверно, не случайно рассказывал
мне эти истории: возможно поэтому я вырос трезвенником...
Жорж действительно не признавал никаких крепких напитков.
Когда мы с Жоржем вышли от Куртьё, на лужайке перед домом нас уже
ждала двухместная "стрекоза". Мой спутник уверенно взялся за штурвал, и мы
плавно поднялись в воздух. Через несколько минут Жорж мастерски приземлил
аппарат на небольшой ровной площадке. Это была верхняя часть скалы,
нависавшей над шоссе, по которому мы ездили в Блуа. Внизу, метрах в
тридцати, шоссе одним боком вплотную прижималось к скале, другим
обрывалось вниз метров на сто. Жорж достал портативную рацию и открыл
чемоданчик, в котором оказались карта местности и прибор, похожий на
большой духовой пистолет.
- Наверное, уже скоро, - озабоченно произнес он и вынул круглую, как
поднос, подставку и штатив.
Через несколько минут к штативу был привинчен "духовой пистолет", а
сам штатив прочно укреплен на подставке. Дуло оружия Жорж направил вниз,
на участок шоссе.
Вскоре в наших транзисторах прозвучала тоненькая трель колокольчика.
- Это сигнал, что едут в нашу сторону, - тихо сказал Жорж. - Подымись
вон на тот уступ и, как увидишь на дальнем повороте автокран, дай мне
знать.
Я взобрался на уступ. Вдали на шоссе показался автокран с длинной
стрелой. Он приближался довольно быстро. Дорога шла под уклон и делала
резкий поворот влево. Справа был обрыв. Автокран начал притормаживать. Я
оглянулся на Жоржа и сделал знак: "Едет!" Жорж прильнул к оптическому
устройству "пистолета". Раздался тихий рокот. Я снова посмотрел вниз.
Автокран двигался как ни в чем не бывало. Вот он достиг поворота, но,
вместо того чтобы повернуть налево, продолжал идти прямо и через секунду
полетел вниз, в пропасть.
- Все, - мрачно сказал Жорж. - Поехали домой!
Уложив части "пистолета" в чемодан, он прыгнул в кабину "стрекозы".
- Что это за оружие? - спросил я слегка охрипшим голосом, кивнув на
чемодан.
- Излучатель типа лазера, - пояснил Жорж. - Лучи мгновенно
дестабилизируют биоэлектрическое поле мозга, и человек или животное теряет
сознание... Надеюсь, ты не жалеешь их? - кивнул он в сторону пропасти. -
Это были бандиты и убийцы. Нас бы они не пощадили.
- Не жалею, - сипло сказал я. - Но мне не по себе. Я не привык
убивать людей.
- Я тоже, - зло ответил Жорж. - Сегодня я убил первый раз в жизни. Но
мой отец сражался с фашистами во времена Сопротивления. Этих, которых мы
уничтожили, тоже послали фашисты. Я не хочу, чтобы они убили профессора
Куртьё и разгромили его лаборатории.
После этого дня (полиция, кстати, была убеждена, что произошел
несчастный случай, так как никаких следов насилия она не обнаружила) жизнь
моя заметно изменилась. Ожидание раскрытия какой-то романтической тайны в
лабораториях профессора Куртьё сменилось чувством беспокойства, ощущения,
что я попал в водоворот событий, которые ассоциировались у меня с волнами
цунами. Временами я казался себе крохотной щепкой, в стремительном потоке
несущейся к гигантскому водопаду... Моя спокойная научная жизнь кончилась,
начались дела если и имевшие отношение к науке, то весьма специфическое.
Событием, заслуживающим особого внимания, было введение меня в
"кают-компанию". Так называлось подобие клуба, расположенного в одном из
особняков, добраться до которого можно было только по белой дорожке.
Произошло это так. Однажды после ужина Куртьё зашел в мою комнату и
шутливо объявил:
- Виктор, прошу следовать за мной.
Мы вышли в парк. Болтая о разных пустяках, добрались до особняка, где
я еще ни разу не был. Куртьё ввел меня в большую гостиную, хлопнул в
ладоши и громко произнес:
- Дамы и господа, представляю вам нашего нового сотрудника мсье
Виктора, успешно прошедшего испытательный срок. Персонально каждого из вас
я представлять ему не буду, пусть выкручивается, как сумеет, но все же
прошу быть к нему милосердным.
Я не сразу оценил последнюю фразу профессора, а оглядев гостиную,
немножко оробел. В разных углах комнаты группами стояло десятка полтора
мужчин и несколько молодых женщин, удивительно красивых. Особенно поразила
меня одна рыженькая девушка с чудесным нежным цветом лица и веселой, почти
озорной улыбкой. На ней было белое платье и изящные изумрудные серьги. Она
сидела в кресле и слушала рассказ расположившегося напротив нее
жизнерадостного полного мужчины лет сорока. Рядом на диване и в креслах
сидело еще несколько мужчин и женщин. Они составляли вокруг рассказчика
живописную группу. Одна из слушательниц, брюнетка с синими глазами, также
привлекла мое внимание. "Наверное, испанская кровь, - машинально подумал
я. - Там у них в Каталонии есть синеглазые брюнетки". Я отметил на
"испанке" гарнитур из великолепных сапфиров, оттенявших ее глаза: серьги,
кольца и кулон - огромный синий корунд. Скорее всего это был цейлонский
сапфир - камни такого глубокого васильково-синего цвета чаще всего
встречаются в галечниках Шри Ланки. В расслабленной позе синеглазой
красавицы таилось что-то хищное - казалось, в любой момент она может
собраться, сжаться и прыгнуть на жертву, как кошка или, скорее, пантера,
которая внезапно выскакивает из зарослей на добычу.
Соседка владелицы сапфиров также была очень красива и также вызывающе
унизана драгоценностями. Тоже брюнетка, но уже креольского типа, она
предпочла для своего туалета рубины и шпинель.
Я подошел к этой группе. Мне приветливо предложили свободное кресло,
и разговор, прерванный моим появлением, возобновился. Полный мужчина с
живыми глазами, видимо специально для слушательниц, украшенных
драгоценными камнями, рассказывал, насколько я понял, истории известных
бриллиантов.
- Итак, Никола Харлей де Санси, - повествовал рассказчик, -
намеревался подарить свой алмаз - а весил камень больше ста каратов -
королю Франции. Но по дороге человек, которому он доверил алмаз, подвергся
нападению и был смертельно ранен. Умирая, он успел проглотить драгоценный
камень. Никола де Санси был настолько убежден в верности и стойкости
своего посланца, что приказал вскрыть труп убитого, и действительно в его
желудке нашли алмаз. Этот камень все-таки попал к королю Франции, но уже
через много лет - к Людовику XIV. Перед этим драгоценность побывала у
английской королевы Елизаветы I, потом у скопидома кардинала Мазарини.
Последнее известное местонахождение камня, кажется, в коллекции леди
Астор, хотя после Великой Французской революции его видели среди
драгоценностей испанской короны, потом, в 1821 году, у русского богача
Демидова - и снова в Индии, в сокровищнице магараджи Путиала. В 1867 году
бриллиант демонстрировался на Всемирной выставке в Париже. Несмотря на
множество владельцев, за камнем закрепилось название "Санси".
Рассказчик обвел глазами всех слушателей, особо улыбаясь каждой
женщине.
- Рассказываю я все это лишь для того, чтобы вы, мои дорогие
слушательницы, философски относились к драгоценным камням: чаще всего они
приносят несчастье их обладателям. "Санси" считался как раз талисманом,
приносящим удачу. Но его владельцам, тем не менее, также сопутствовали
беды. По крайней мере, Карл Смелый, один из первых владельцев алмаза, взял
камень с собой в сражение, но, увы, был убит в тот же день. Случилось это
в 1477 году в битве при Нанси, а бриллиант тут же похитил солдат-мародер.
Рассказчик хитро посмотрел на "испанку" и, сделав небольшую паузу,
глубокомысленно изрек:
- Вы ведь знаете мой нетривиальный взгляд на современную медицину. Я
многие заболевания объясняю тем, что мы научились чистить зубы, чтобы
подольше их сохранить, но не научились заниматься элементарной гигиеной
мозга, чтобы предупреждать психические отклонения и связанные с ними
нарушения работы внутренних органов. Так вот: страсть к кристаллической
модификации чистого углерода, безводному глинозему, разновидностям
берилла, окрашенным в зеленый цвет, и прочим минералогическим причудам,
которые в просторечье называются бриллиантами, сапфирами, рубинами и
изумрудами, имеет, на мой взгляд, в своей основе некое психическое
отклонение.
- Боже мой, Пьер, до чего же вы жестоки! И все камни, даже
драгоценные, в наш огород! - шутливо возмутилась "испанка".
- Никакой пощады! - невозмутимо парировал рассказчик. - У нормальной,
счастливой в семейной жизни женщины сумасшедшей тяги к драгоценностям быть
не может. У нее другие жизненные ценности и другое понимание того, что в
жизни стоит дорого, а что ничего не стоит. Должен вам сказать, что участь
"пожирательниц бриллиантов" незавидна. И чтобы окончательно вас в этом
убедить, я закончу свою импровизацию рассказом о синем алмазе "Хоуп". Не
возражаете?
Слушательницы, казалось, проявляли крайнюю заинтересованность. Они не
отрывали глаз от рассказчика. Он продолжал:
- Синие алмазы крайне редки, ценятся очень дорого, поэтому всегда на
виду у общества и проследить их путь в веках не так уж трудно. Нет ничего
более странного, чем само название алмаза: "хоуп" по-английски -
"надежда". Правда, справедливости ради надо сказать, что назвали алмаз так
по имени лондонского банкира Генри Томаса Хоупа, одного из бесчисленных
его владельцев.
Алмаз "Хоуп" всегда был окружен молвой, что приносит несчастье
любому, кто с ним соприкоснулся. В Европу камень попал из Индии - и вместе
с ним была завезена чума. Королева Франции Мария Антуанетта разрешила
поносить этот синий бриллиант принцессе Ламбалле - та была жестоко убита,
а сама королева кончила жизнь на эшафоте. После того как банкир Хоуп
приобрел бриллиант, сына его отравили, а внук разорился. Русский князь
Корытовский в 1901 году подарил "Хоуп" парижской танцовщице Ледю, но это
не помогло ему удержать ее любовь, и тогда он застрелил Ледю, а вскоре и
сам был убит. Затем синий бриллиант купил султан Абдул-Хамид II и
преподнес его своей возлюбленной, которую тут же убили, а сам султан
оказался в изгнании. Далее синий камень достался испанцу - и он не
замедлил утонуть в море. Потом американцу, имевшему неосторожность
подарить драгоценность своей жене. В результате оба потеряли единственного
ребенка, и отец сошел с ума... Скончавшаяся в 1947 году миллионерша Эвелин
Уолш завещала алмаз "Хоуп" своей внучке, мисс Рейнольдс, и та умерла при
загадочных обстоятельствах...
- Достаточно, мсье Пьер! - снова прервала рассказчика "испанка" с
сапфирами. - Считайте, что вы нас убедили. И если я сейчас сниму с себя
этот глинозем, то виноваты будете только вы. Впрочем, синие бриллианты,
которые, по вашим словам, столь опасны, мне не по карману.
- Они не по карману многим сотням миллионов женщин, которые не
отказались бы их иметь. И тем не менее эти женщины живут или прожили
счастливую жизнь, - ответствовал Пьер. - Я не против женских украшений, но
против того, чтобы делать из них фетиш.
Кто-то легонько меня толкнул. Обернувшись, я увидел Жоржа. Он поманил
меня. Мы вышли в парк.
- Я опоздал, - сказал Жорж. - А у профессора есть милая привычка -
учить не умеющих плавать, выбрасывая их из лодки в воду. У нас народ хотя
и хороший, но своеобразный. Давай-ка для начала я тебе расскажу, кто у нас
есть кто.
- Начни с женщин, - попросил я. - Уж очень они ярки.
- Хорошо, - согласился Жорж. - Видишь ли, Поль убежден, что в любом
коллективе должны быть три-четыре очень красивых, тщательно следящих за
своими туалетами женщины. Он считает, что это создает общую атмосферу
подтянутости, приподнятости и аккуратности. Тебе показалось, что в салоне
все женщины красавицы. На самом деле у нас всего четыре выдающихся молодых
особы, которых ты называешь яркими. За глаза и в глаза мы их зовем
мадемуазели А, С, Р и И, что означает - мадемуазель Алмаз, мадемуазель
Сапфир, мадемуазель Рубин и мадемуазель Изумруд. Это за их пристрастие к
тем видам драгоценных камней, которые, по мнению каждой из них, больше
всего подходят к ее внешности. В жизни девушек зовут соответственно
Жаклин, Мари, Колетт и Катрин.
- Я видел трех. А где же мадемуазель Алмаз?
- Не все сразу, - усмехнулся Жорж. - А то удар будет слишком сильным.
Жаклин, пожалуй, самая серьезная девушка и, наверное, самая лучшая. Но
лично мне ужасно нравится Катрин. Она у нас самая жизнерадостная. И самая
рыжая. Может, у нее ирландская кровь, - голос Жоржа заметно потеплел. -
Самая кокетливая, самая энергичная и самая ветреная - Мари. Она умудряется
многим вскружить голову. Упаси тебя бог влюбиться в нее! Сама она очень
влюбчива, но постоянства не признает... Впрочем, как товарищ она человек
надежный, - поспешил заверить он меня. - Колетт - вещь в себе. Что она
думает в действительности, никто не знает. Это типичный интроверт*. Она
замкнута в себе, и неизвестно, какие страсти бушуют в ее сердце. Мужским
полом она, кажется, не интересуется. По крайней мере, внешне. Но, несмотря
на всю ее тропическую красоту, я искренне сочувствую человеку, который
решится связать с нею свою жизнь, так как это будет не жена, а скорее
индийская богиня - таинственная, непонятная и... страшноватая. Понимаешь,
она еще и одаренный гипнотизер. Поэтому лично я ее просто боюсь!
_______________
* И н т р о в е р т - личность, направленная на внутренний мир
своих мыслей и переживаний.
Я слушал с нескрываемым интересом. Жорж продолжал:
- Если не считать увлечения драгоценными камнями - а это у наших
девушек что-то вроде коллекционирования марок, своеобразная плата за
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг