"Лёдуайен" всегда был неотъемлемой частью Елисейских Полей.
Расположенный в нижней части Полей, в парке, этот ресторан сохранился в
персональном каменном павильоне, несмотря на все революции и войны. Возник
он еще в XVII столетии, когда по нынешним Елисейским Полям бегали козы и
лисы, а прохожему предлагали парное молоко, которое при нем выдаивали у
пасшейся на лугу коровы. Вокруг были болотца и огороды. Во времена
революции здесь процветало несколько кабаре. Одно из них, содержавшееся
неким Демазюром, купил Антуан Дуайен, сын трактирщика. Он и преобразовал
кабаре в ресторан. Дуайен знал свое дело, и заведение его стало
популярным. Во всяком случае, в ресторане бывали и Робеспьер, и Сен-Жюст,
и Баррас, и молодой генерал Бонапарт. Особенно расцвел ресторан при Второй
империи, и в то время - видимо, для солидности - его переименовали из
"Дуайена" в "Лёдуайен".
"Ну что ж, - подумал я. - Выбрав "Лёдуайен", профессор специально
хочет подчеркнуть историческую значимость выпавшей мне миссии. Постараемся
доложить все как следует. Заодно отдадим должное лангустам, которых лучше,
чем в Париже, все же нигде не готовят". Последняя идея возникла у меня при
виде здоровенных лангуст, плававших за стеклом большого аквариума в
вестибюле ресторана.
Куртьё поздоровался со мной безо всяких внешних эмоций. Во время
обеда я подробно изложил результаты своей поездки. Поль предупредил меня,
что я могу говорить свободно (в зале мы были с ним одни), так как служба
безопасности провела работу, гарантирующую отсутствие подслушивающих
устройств.
- У нас старые связи с этим рестораном. Я питаю к нему необъяснимую
слабость, возможно, из-за его истории. Поэтому порой здесь обедаю, -
сказал Куртьё.
Когда я сообщил, что, по переданным мне сведениям, в Солони есть
предатель и это - Мари, Поль нахмурился.
- Что-то здесь не так! - сказал он. - Я не собираюсь утверждать, что
не ошибаюсь в людях, но в Мари я верю. Она влюбчива, непостоянна в любви,
однако по своей натуре не очень подходит для роли предательницы. Впрочем,
- он нахмурился, словно споткнулся о какую-то мысль, - разберемся.
Мне тоже хотелось верить, что синеглазая брюнетка, которая одним
своим присутствием создавала жизнерадостную атмосферу в нашем клубе, не
может быть предательницей. Я так и сказал об этом Полю. Он рассмеялся:
- Хочешь, Виктор, мы вместе с тобой выясним, в чем тут дело? И безо
всяких детекторов лжи.
- Я готов, профессор.
Обед прошел отлично. Холодные и горячие лангусты были превосходны.
Куртьё внимательно слушал меня и добавлял к моему рассказу массу
интересных или смешных деталей о Непале, Индии и Японии. Знал он эти
страны прекрасно. Однако финал нашей встречи был совершенно неожиданным.
Мы уже вышли из ресторана и я попрощался с Полем на лужайке перед
зданием, когда к ресторану медленно подъехал длинный, с тремя дверцами,
"мерседес". На заднем сиденье восседал какой-то солидный благообразный
тип, по виду - не меньше чем генеральный директор крупной фирмы. Спереди
рядом с шофером сидел молодой человек, похожий на секретаря генерального
директора. Поль в это время подошел к своей машине, возле которой стояли
два охранника, и взялся за ручку двери.
Внезапно я увидел, как стекла в окнах "мерседеса" поползли вниз и в
руках у "генерального директора" и "секретаря" оказались автоматы.
Готов поклясться, что охранники Куртьё не успели сделать ни одного
движения, сам я не успел крикнуть, а автоматы вдруг исчезли и люди,
находившиеся в "мерседесе", поникли и стали заваливаться на сиденья.
"Мерседес", тихо урча, въехал на газон и уткнулся в дерево.
Поль между тем как ни в чем не бывало сел в свой автомобиль и уехал.
Я же, как и намеревался, пошел пешком вверх по Елисейским Полям к
гостинице "Калифорния". Правда, я все же успел заметить в дверях ресторана
физиономию одного из наших охранников, державшего в руках стереофонический
магнитофон "Филипс". По всей видимости, это был замаскированный
излучатель, поразивший бандитов.
Потрясенный увиденной сценой, я подумал, что дела становятся весьма
серьезными, если наши противники решились на убийство Куртьё. Только кто
дал приказ его убить? Могущественная фирма "Грейт пасифик энд атлантик
ойл"? Или это инициатива гангстеров, обозленных аварией автокрана и
вертолета? Впрочем, могущественные фирмы сами не организовывают убийств.
Обычно с такими делами они обращаются за помощью к "своим людям" в
разведывательных организациях. Те тоже не пачкают рук кровью, а просят об
"услуге" какой-нибудь гангстерский синдикат... Мне иногда кажется, что
пожелай разведки и контрразведки главных западных стран покончить с мафией
- и от гангстерских синдикатов остались бы одни воспоминания. Но мафия
кое-кому нужна для политических дел, особенно со времен второй мировой
войны... Вот и держат ее, как злого пса, услугами которого порой
приходится пользоваться. Ну а то, что этот пес кого-нибудь время от
времени загрызет - уже "издержки производства", то бишь политического
бизнеса.
Я успел пройти только половину Елисейских Полей, когда из
остановившейся рядом автомашины вышел один из наших охранников.
- Простите, мсье Виктор, - сказал он. - В связи с покушением на
профессора дано указание отвезти вас вместо гостиницы на конспиративную
квартиру, где вы проживете несколько дней, необходимых вам, чтобы
закончить все дела в Париже. Ваши вещи будут туда доставлены.
И мы поехали в потайное убежище, находившееся неподалеку от
Восточного вокзала на одной из самых своеобразных торговых улочек Парижа -
Рю де паради*, где исстари скопилось огромное число магазинчиков,
продающих хрусталь, фарфор и стекло.
_______________
* Дословно - "Райская улица".
Меня слегка загримировали. Кроме того, мне предложили одежду,
принципиально отличавшуюся от нравившихся мне фасонов. Поскольку в зеркале
я себя не узнавал, то уже через день решил пройтись по стекольным
магазинам и, налюбовавшись баккарой, лиможским фарфором и богемским
хрусталем, купил для Жаклин великолепную дымчатую вазу из мозерского
стекла оригинальной формы. Я знал, что Жаклин в Париже, у родителей, и
ваза была хорошим предлогом познакомиться с ними.
Через три дня, посетив необходимые лаборатории и освободившись от
дел, я позвонил на квартиру Жаклин. К телефону подошла ее мать.
Представившись по всей форме, я попросил позвать Жаклин.
- Она придет через час, - сказала женщина, которую я заочно очень
хотел видеть своей будущей тещей.
- Тогда разрешите мне заехать к вам сейчас. У меня для вас есть
посылки, - неожиданно для себя выпалил я.
- Пожалуйста, Виктор. Жаклин будет рада вас видеть. Она много
рассказывала о вас...
- Это уже хуже. А вдруг я вас разочарую?
- Постарайтесь этого не делать. К тому же моя дочь не будет дружить с
плохим человеком... Ей вообще-то очень не просто угодить. Так что
крепитесь и старайтесь сохранять форму. Я вас жду.
Когда она повесила трубку, я начал размышлять, что значит "сохранять
форму".
Может быть, не разочаровывать в будущем ту, которую я люблю? Жаклин
мне как-то говорила, что не выносит мужчин, опустившихся после свадьбы или
нескольких лет семейной жизни, что терпеть не может мужчину в сочетании с
домашним халатом и диваном. Мне по складу моего характера вроде бы это не
угрожало. По крайней мере в ближайшие тридцать лет жизни.
Продолжая рассуждать про себя о том, что же все-таки означает
"сохранять форму", я тем временем разгримировался, облачился в нормальный
костюм и снес в машину тибетский коврик с драконами, безделушки из
восточной бронзы, бирюзу, китайское "королевское желе", мумиё и мозерскую
вазу и, внутренне насмехаясь над своими буржуазными замашками, поехал к
Люксембургскому саду, неподалеку от которого жили родители Жаклин.
Тащить все подарки незнакомым людям я все-таки постеснялся и,
прихватив только мумиё, маточкино молочко и бирюзу (удобные темы для
разговоров), нажал на кнопку звонка у входной двери. Из динамика женский
голос спросил: "Кто там?" Я ответил, и короткое жужжание возвестило, что
замок открылся. Дом был прошлого века с мраморным парадным, великолепной
широкой лестницей и маленьким старинным лифтом, в котором с трудом могли
уместиться три человека.
Дверь квартиры открыла симпатичная блондинка лет сорока пяти, покроем
своего белого костюма походившая больше на англичанку из высшего общества
30-х годов, чем на современную парижанку. Лицом она была похожа на Жаклин
(правильнее было бы сказать - Жаклин походила на нее), и я сразу понял,
что моя невеста и в пожилом возрасте будет красивой и сохранит хорошую
фигуру.
- Здравствуйте, мсье Виктор, - приветливо сказала хозяйка квартиры, -
входите. Жаклин скоро придет. А меня зовут Иветт.
Меня сразу же провели в гостиную, мебель которой состояла из большого
письменного стола, нескольких глубоких кресел и множества книжных шкафов
со стеклянными дверцами. В глаза бросились красные с золотом этзелевские
тома с произведениями Жюля Верна. Изображение маяка на верху корешка
обложки свидетельствовало, что это были самые первые издания великого
фантаста.
- У вас что, все первые издания Жюля Верна? - не удержался я от
вопроса.
- Все, - улыбаясь, ответила хозяйка. - Это муж собрал полную
коллекцию. Он большой поклонник и знаток Жюля Верна. Я иногда поддразниваю
его: говорю, что возьму какой-нибудь том и сменяю на новый автомобиль.
Некоторые тома первого издания Верна очень дорогие - стоят почти столько
же, сколько и автомобиль... Присаживайтесь! Что вы хотите? Виски, мартини,
вино, коньяк, пепси-колу, кофе?
- Прекрасный способ испытать молодого человека! - рассмеялся я. -
Заодно всегда можно определить, алкоголик он или наркоман. Если можно,
чаю!
- Ну, что вы! - обезоруживающе улыбнулась хозяйка. - В наше время, к
сожалению, мужчин, совсем не употребляющих спиртное, очень мало, а кофе и
чай, вы правы, сильные стимуляторы. Знаете, во времена Великой Французской
революции решили испытать, что быстрее убивает человека: чай или кофе.
Двух приговоренных к смерти узников Бастилии стали поить каждый день
одного четырьмя большими чашками чая, а другого четырьмя большими чашками
кофе. Тот, который пил чай, дожил до семидесяти шести лет, а тот, кто пил
кофе, - до восьмидесяти двух лет. Врач, наблюдавший за ними, и не пивший
ни чая, ни кофе, умер в возрасте шестидесяти двух лет...
- Поучительная история, мадам. Но все же, с вашего разрешения, я буду
настаивать на чашке чаю. И, если можно, липтонский "Эрл Грей". Я люблю
привкус бергамотова масла, которое добавляется в этот чай. Грей, конечно,
и не подозревал, что обессмертит свое имя, когда вывозил эту чайную смесь
из Китая.
- Что ж, Виктор, в вашем возрасте еще все возможно. В том числе пить
"Эрл Грей" или обессмертить свое имя. Позднее вы поймете, что не только
тяга к славе, но даже этот сорт чая действует на сердце... За все
удовольствия приходится расплачиваться. К тому же, боюсь, что теперь
вместо плодов бергамота применяют химическую эссенцию. Но ваша просьба
будет удовлетворена. Мой муж большой знаток чая, и у него на кухне
специальный шкаф для хранения разных сортов этого напитка. Коллекция
весьма обширная, начиная от японского жасминного и кончая индийским
шоколадным. "Эрл Грей" у него, конечно, имеется. Вообще мой супруг
коллекционер. Коллекционер редких книг, сортов чая, некоторых монет и
других предметов, не очень нужных для хозяйства, но, видимо, необходимых
для его души.
Отворилась дверь, и вошла Жаклин.
- Здравствуйте все! - широко улыбнулась она. - Мама, как тебе
понравился этот молодой человек?
- По-моему, нормальный, - осторожно ответила мадам Иветт.
- Нормальный! Ловлю тебя на слове, мама. Этот нормальный человек
имеет вполне нормальные (и серьезные) планы стать твоим нормальным зятем.
И лично я отношусь к этим планам вполне нормально. Надеюсь, ты тоже
отнесешься ко всему этому нормально?
Это было неожиданным не только для мадам Иветт, но и для меня самого.
До сих пор Жаклин никогда не позволяла себе шутить, да и вообще говорить
на темы нашего супружества. Моя возможная будущая теща побледнела и
испуганно-вопросительно посмотрела в мою сторону. Потом, немного придя в
себя, сказала, стараясь выразить ироничность к происходящему:
- Извините, Виктор! Для нашей дочери относиться с нормальной
благосклонностью к молодым людям не является нормальным. Поэтому ее
заявление следует рассматривать как не вполне нормальный для нее юмор
или... как нормальную любовь. Последнее будет абсолютно ненормальным
состоянием нашей дочери.
- Браво, мадам Иветт! - не выдержал я. - Чувствую, в семействе,
которое может стать для меня родным, недостаток юмора вряд ли будет
ощущаться!
Но тут мадам Иветт не выдержала и обняла дочь.
- Жаклин, это серьезно?
- Ты знаешь, мама, Виктор по-настоящему хороший парень, и лучшего
зятя тебе не найти. Но главное - пока его не было, я поняла, что не могу
без него... - И уже обращаясь ко мне: - Надеюсь, Виктор, ты не разлюбил
меня, путешествуя по разным далеким странам? А то ведь современные девушки
перед свадьбой совсем не спрашивают о согласии у своих будущих мужей.
Мне уже давно все было ясно. Просто мне крупно повезло. Я попал в
очень хорошую, добрую семью людей, искренне любящих друг друга и
скрывающих свои взаимные трогательные чувства за легкой, ставшей уже
привычной иронией.
- Милые мои женщины, - обратился я к Жаклин и Иветт. - Не надо больше
изощряться в остроумии. Не сочтите мои слова за глупую самонадеянность,
мадам Иветт, но думаю, что вы получите зятя с хорошим характером. В вашу
дочь я влюбился с первого взгляда и в тот же момент был готов предложить
ей руку и сердце. Лучшую тещу, пожалуй, тоже грех искать. И знаете, не
будет у нас с вами никаких современных семейных коллизий через двадцать,
тридцать, сорок...
- Пятьдесят, шестьдесят, сто лет! - перебила меня Жаклин.
- Ну что ж, поверим этому самонадеянному заявлению на ближайшие
двадцать лет, - улыбаясь, сказала мадам Иветт. Испуг в ее глазах, кажется,
прошел.
Остаток вечера мы провели как задушевные старые друзья. У мадам Иветт
были те же качества, что и у ее дочери: никакой искусственности,
благожелательное, доброе отношение к собеседнику и простота общения,
которая быстро создала такую атмосферу, как будто я уже много лет был
завсегдатаем этого дома.
Потом мадам Иветт ушла.
Жаклин тут же подошла ко мне и, положив руки на плечи, посмотрела в
глаза с грустной улыбкой.
- Я и сама не знаю, Виктор, как все это вырвалось у меня. Наверное,
твое отсутствие обострило все мои чувства. Ты ведь не шокирован моими
речами?
- Я готов слушать их бесконечно. Моего отношения к тебе я не скрывал
с нашей первой встречи, только старался не приставать с сантиментами.
- И правильно сделал. Интуитивно ты избрал самый верный и
единственный путь. Теперь уже ясно, что только ты и никто другой...
Она подошла ко мне и смело первая обняла меня, неумело поцеловав в
губы. От нее чуть-чуть веяло тонкими духами. Нежная белокурая богиня. От
волнения у меня закружилась голова.
- Ты знаешь, Жаклин, я не выношу сентиментальности. Я не выношу
также, когда люди дают или требуют обещания верности в любви. Это пошло.
Но ты для меня будешь всегда самой любимой, единственной женщиной. И я
никогда не смогу сравнить тебя ни с кем другим на свете. И у нас будут
хорошие, умные и очень добрые дети.
Моя невеста вдруг покраснела. А так как блондинки с нежной кожей
краснеют очень сильно, то лицо ее стало пунцовым.
- Ничего, моя хорошая, не смущайся. Когда назначим свадьбу?
- Виктор, мой отец вернется из Чехословакии через четыре-пять
месяцев. Я его очень люблю. Может быть, даже больше, чем маму. Давай
отпразднуем свадьбу, как только он вернется.
- Согласен, хотя ждать пять месяцев - так тяжело...
- Ничего. Вдвоем мы с тобой справимся и не с такими трудностями. Ты
знаешь, я очень старомодная, Виктор. Я, например, не понимаю, как можно
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг