не видали, кучу романов написать можно. Как-то он говорит:
- Феб, знаешь, кем мы должны стать?
Я сразу понял, о чем он. Отвечаю:
- Ты меня всему научил, тебе лучше знать. Но в одном я точно уверен:
если бы знали, чем мы должны стать, мы бы уже были этим.
Он улыбнулся. В глазах зайчики. Взял теплой, мягкой ладонью за плечо:
- Правильно, и поэтому мы должны пойти к ... одному моему знакомому и
спросить у него. Пошли! - Он быстро вскочил. - Пять минут на сборы. Марш!
Мы купили билеты на поезд до границы, потом самолетом на Мадагаскар
и... В-общем, это долго рассказывать. Джунгли там дикие, непроходимые. По
дороге он мне поведал, как за много лет до встречи со мной он
путешествовал по неосвоенным африканским землям, подчиняясь лишь
внутреннему чувству направления, и как-то ночью набрел на хижину в чаще,
чему крайне удивился, так как в этих местах он уже много месяцев не
встречал ни одного человека, даже аборигенов. Он шагнул в домик и видит,
перед ним сидит на циновке человек, и как будто поджидает его. Марк
думает, на каком языке ему общаться с незнакомцем, а тот говорит:
- Это неважно. Говори, мы поймем друг друга.
- Как твое имя?
- У меня нет имени.
- Но... как тебя зовут?
- Меня никуда не зовут. Я сам зову тех, кому пришло время, и они
приходят.
Марк замер, потом сел и приготовился внимать. Он уже почти понял, кто
перед ним и о чем они будут говорить. Это был он, Тот-Кто-Без-Имени,
объявленный официально несуществующим мифом, легендой, но будораживший умы
искателей и путешественников. Незнакомец кивнул, молвил: "Ну что ж.
Начнем, - и поднял руку... Они побывали во всех уголках мира, стезя
прошлых и будущих событий разворачивалась перед внутреннем взором Марка,
его бросало то в жар, то в холод.
Потом они дошли до главного момента истории мира, до Перехода. И тут
произошло нечто непредвиденное. Суть в том, что Марк в этом месте
воспоминаний будущего, если можно так выразиться, в месте смены
реальности, терял сознание, полностью впадая в небытие. Они начинали снова
много раз, и всегда одно и то же: Марк прозревал конец старого мира,
первый свист, толчки, гром, рушащиеся здания, а потом - тьма. И
после - ничего.
- "Воистину, неисповедимы пути вышние", - молвил
Незнакомец-Без-Имени, посмотрел на Марка и отвернулся. - "Значит, у нас
ничего не получится; мертвая тьма пожрет тех, кто перешагнет порог
реальности и выживет, вспомнив себя. Она, эта тьма, поглотит всех и вся, и
очередная неудавшаяся попытка творения завершит свою историю в небытии.
Ты, Марк, единственный, кто мог бы спасти тех, оставшихся после, собрать
их, помочь им выжить. Но, видимо, ты должен будешь умереть перед самым
Переходом в результате какой-то глупой или роковой случайности. И свет
твоей доброты не воссияет в веках. Жаль. Значит, это будет десятое по
счету растворение вселенной. И снова вечность не возобладает над миром".
(Много позже Марк сказал мне, что старик оказался неправ).
- Неужели существует только один человек в мире, способный совершить
то, что должен буду сделать я? И вообще, тот ли я человек? - Марк вскочил,
подбежал к окну, уставился в небо, затем медленно вернулся, снова сел.
Глаза его горели огнем.
- ...Если бы существовал еще один такой человек, ты бы с ним давно
встретился, как встретился со мной. - Незнакомец закрыл глаза. - Прощай, я
ухожу; мое умение и знание, моя сила в тебе, я отдал все. Постарайся
использовать это на благо. Хотя.., это я напрасно говорю, ведь ясно как
день, что ты чист и сделаешь все, как должно быть сделано. Возможно,
где-то что-то исказилось, передернулась ткань мира, или все это просто
улыбка вышнего, смеющегося над человеческой мелочностью..."
Незнакомец встал, пошатываясь, прошел к двери, сделав знак рукой
вскочившему Марку сидеть на месте, и исчез в джунглях, в ночи... Навсегда.
Марк долго раздумывал над всем этим, дни сменяли ночи; он не знал,
что делать, чем заняться. Вся жизнь казалась ему скучной и уже как бы
прожитой, ведь он знал почти все ключевые события своей жизни, которые
произойдут с ним в будущем. Почти. Это очень важно. Почти, потому что
однажды он вдруг почувствовал нечто в пустоте своего существа, которое
вспыхнуло, как слабая искра, как спичка в темном храме, и сказало: "Да".
Просто и по-земному вся его жизнь вдруг перевернулась. И он пошел. Было
очень странно видеть, как ноги, уверенные в направлении, в котором они
несли тело, казалось, обладали собственным сознанием. В-общем, он вернулся
обратно, и ряд переживаний открыл ему знание того, что он встретится со
мной, многому меня научит и, в частности, тому, как выжить после Перехода
и помочь сделать это другим. Пока он все это рассказывал, мы добрались до
той самой хижины, где много лет назад произошла встреча со стариком, и я
спросил Марка, кто же тот его знакомый, у которого мы должны были узнать о
своем будущем, о том, кем мы станем? Он долго молчал, потом вздохнул,
засмеялся, взъерошил волосы и рассказал:
- Понимаешь, Феб, ты уникум. Ты не существуешь ни в прошлом, ни в
будущем, тебя не должно быть, однако, ты здесь, передо мной, - он шутливо
пощупал меня руками, как бы убеждаясь, что я не привидение. - Тебя
невозможно предсказать или увидеть в откровении, в пророчестве. Ты подарок
Господа, - Марк был весел и полон энергии, - его тайна. И для чего ты
пришел, каково твое предназначение, неясно. Ты как бы лишний в мире.
Видимо, ты одно из доказательств не жесткой детерминированности Вселенной,
а ее свободной игры, игры бескрайнего сознания с реальностью. Игры
радостной, светлой и без всяких правил и систем, которые мы, люди, якобы
открыли. Вероятно, ты сам узнаешь, чем должен стать человек, но произойдет
это не скоро. Хотя, строго говоря, невозможно заранее предполагать
действия того, кто не существует. А в эту глушь мы забрались, по секрету
скажу, лишь для того, чтобы запутать следы. Это нужно для тебя, ведь свой
конец я уже знаю наверняка. Но... в-общем, когда я помру, ты попытайся
сделать то, что должен был сделать я. Не знаю, что из этого выйдет. Могу
лишь сказать, что, начиная с этого момента, жизнь у нас с тобой будет,
мягко говоря, неспокойная...
И, как в доказательство его слов, деревянная крыша хижины рухнула под
тяжестью... свалившегося на нее с дерева орангутанга, не рассчитавшего,
как видно, прыжок с ветки на ветку, смертельно перепугавшегося и под наш
общий хохот унесшегося в гущу сплетения лиан...
Когда мы вернулись с Мадагаскара, наша квартира была опечатана. Нас
разыскивали за неуплату налогов, подозрительный образ жизни и уйму всяких
мелких выдуманных преступленьиц. Мир шел к своему концу семимильными
шагами. А, впрочем, что мы знаем!..."
Феб взглянул на Сааха долгим взглядом и снова увидел тот свет,
струившийся из двух колодцев черных глаз...
- Конкретно, я сейчас знаю одно, - сказал Саах, глядя вперед, - что
нас пытаются остановить некие формы, которые, если верить тебе и
обстоятельствам, не являются людьми. Ты видишь?
Феб встрепенулся, пронзил тьму молнией взора, сжал баранку:
- Это слишком... слишком разумно для них. Такое я встречаю впервые.
Впереди поперек дороги были навалены разбитые автомобили, бревна,
какие-то ящики; вокруг этой баррикады вяло копошились фигуры в серых
одеждах полицейских. Они увидели свет фар, но не отпрянули во тьму, а
замерли все до одного и, казалось, ждали.
- О, да! И объехать никак. - Феб дернул руль вправо, влево, глянул на
Сааха, подобравшегося, как леопард для прыжка, стиснул зубы и нажал на
тормоз...
Они вынеслись из дверей и, бросив машину, кинулись к зданиям,
черневшим неподалеку. Полицейские равнодушно проводили их взглядами и,
внезапно напрягшись, понеслись за ними.
"Потрясающе разумные действия, - думал про себя Феб, работая
ногами. - Видимо, эта "тварь" использует теперь избирательный распад,
оставляя тела нетронутыми, уничтожая лишь ум и волю, и затем пользуясь
ими; так ей даже не нужно сгущаться... О, ч-черт!"
- Саах, сюда! - отрывисто крикнул он и завернул за огромный ангар,
черневший на фоне звезд. Сердце норовило выскочить из груди. "Да, хватит
ли нам сил до рассвета?" - Феб не знал. Все это напоминало псовую охоту на
зайцев. И тут где-то сзади взревел мотор, заставив волосы Феба встать
дыбом: "Этого не хватало! Теперь они на колесах, а мы на своих двоих.
Возможно ли!.."
Им оставалось теперь только прятаться в закоулках между цехами и
ангарами. Но... сидеть на месте - это смерть. Попасться на глаза серым
убийцам, перебегая с места на место, тоже. Пеленой страха заволакивало
мозг, сила покидала тело. Вокруг рыскали неживые фигуры, выискивая две
своих жертвы. Круг сужался. Ловушка?.. И тот и другой одновременно
почувствовали всем телом, всем сознанием серую паутину, тихо опустившуюся
на разгоряченные лбы, на плечи и ниже...
...Саах шел по золотому лугу, рядом шагал Феб. Густой, терпкий,
медвяный воздух, напоенный расплавленным золотом, вливался в легкие.
Где-то вдали звучал колокол на низкой ноте: бум-м... бум-м... Саах
остановился, присел, разглядывая венчик невиданного цветка, распростершего
в тишине чудные лепестки.
- Смотри, - сказал он Фебу, - видишь? Это покой, и весь мир здесь.
Вот, он говорит с тобой, это как протяженность, как молчание, литое и
живое.
Феб присел, придвинулся. Венчик тихо покачивался, пребывая в
неподвижности, в сознании себя.
- Видишь? - Саах чуть наклонил другой цветок. - Здесь то же. Это
взгляд без глаз, улыбка без лица, она смеется над миллионами лет, которые
мы выдумали. Одни называют это Богом, другие Сознанием, Абсолютом,
Нирваной, Матерью... - говорил Саах, или цветок, или шелест дальнего леса
на краю луга, или небо в солнечных лучах. Что глаголило? И глаголило ли?
Замерев, все плыло вдаль, к своему завершению.
- Саах, я здесь... и я дома, я вижу свою мать, стоящую на дороге и
улыбающуюся... и я там где... где нет ничего, кроме всего... - Феб
замолчал, встал, задрал голову к небу.
- Да, ты и там тоже. И везде. Ты понимаешь? - Саах молчал, лилась
бесшумная речь. Шуршал муравей среди трав, пылали колоссальные шары звезд
в гигантской дали, и великолепные просторы были схвачены одним общим
вечным взглядом. Взглядом всех в одном. Саах глядел на Феба:
- Ты везде, не требуется передвижения на ногах и колесах. Вот,
травинка, и в ней весь мир. Смотри, он даже светится.
Феб всмотрелся. Они были и там тоже, где-то между жилками, двуногие,
маленькие, прозрачные и щурящиеся от солнца, Саах чуть меньше, Феб чуть
больше. Все неслось к своему пределу славы...
... Саах поднял голову, огляделся. Светало. Рядом, ровно дыша, лежал
Феб, весь в грязи и копоти, тут же, прямо на земле. Возле дымились останки
обгоревшего грузовика, чуть поодаль распахнутой пастью зияли ворота ангара
с небольшим самолетом внутри. Феб пошевелился, открыл глаза, увидел Сааха,
вскочил и стал озираться:
- Что? Где мы? Почему не в машине? О!.. - он вспомнил кошмарную ночь,
погоню... луг, цветы. - Саах, почему мы живы? И вообще!.. Ничего не
понимаю! Цветы...
Саах пожал плечами, неподвижно глядя в пространство, ежась от
утренней свежести. Сгорбившись, он пребывал взглядом неизмеримо далеко, за
вечностью. - Если желаешь вспомнить все, как было, прежде всего аннулируй
себя, - Саах повернулся к нему, - хочешь, попробуем? Стань светом жажды
чистоты. Мать нас понесет.
Феб сел рядом. Живое пространство стало ими, они увидели двух
маленьких существ в ночи, прячущихся между ангарами от толпы серых убийц.
Две фигурки перебежали от цеха к стоящему рядом грузовику с лесом:
- Саах, есть у тебя пояс, платок, что-нибудь длинное? - крикнул один
из них другому и, не дожидаясь ответа, сорвал с шеи шарф, просунул в
отверстие бензобака полосу ткани, мгновенно пропитавшуюся бензином. Он
действовал быстро и хладнокровно. Чиркнул спичкой, бросил огонек на конец
шарфа, и оба они бросились на землю, не увидев, как вспыхнула ткань, как
пламя охватило бензобак, проникло внутрь...
Грохот, объятый огнем грузовик, отпрянувшая тьма, отступающие фигуры
полицейских.
- А теперь быстро в ангар за магнием!
Они побежали в ближний ангар, распахнули его и стали ломать
попавшимися под руку отрезками труб самолетное шасси, а куски магниевого
сплава, отлетающие в стороны, собирать и кидать в гигантский костер.
Магний плавился и горел, испуская ярчайший белый свет. Время от времени
кто-нибудь из них брал с помощью лопаты кусок горящего металла и
подбрасывал его высоко вверх. Падая на землю, эти куски бесшумно
взрывались, освещая местность на двести метров вокруг, и становилось на
мгновение светло, как днем. Бешеная битва со смертью, схватка жизни с
тьмой; они работали без остановки, две закопченные, грязные, измученные
фигуры. И, когда первые признаки рассвета возвестили о наступлении дня,
оба они без сил повалились на землю и забылись тяжелым бессознательным
сном...
... Живое пространство растворилось в тишине, выделив две пары глаз
на фоне алеющего горизонта: одни растерянные, другие - никакие,
прикованные к кровавой полосе на востоке. И вот первый луч солнца озарил
мир, весело штопая вселенскую дыру и заращивая пустоту своим телом.
- Ты видел? Странно. Это, как кошмарный сон. - Феб встал, направился
к машине, оставленной на шоссе. - И кого благодарить за все это, то ли
солнце, то ли бедный грузовик, пожертвовавший собой...
- Мать...
- Что?..
Саах не ответил. Они принялись за работу. Через пять минут в
баррикаде зиял проход, они сели в машину, тронулись с места и, легко
набирая скорость, покинули пустынную территорию военного завода - этого
коллективного склепа нескольких сотен человек - военных и стражей порядка.
Саах устроился поудобнее, склонил голову и к чему-то прислушивался. Феб
весело крутил баранку:
- Знаешь, это ночное происшествие напомнило случай, происшедший
однажды со мной и Марком. Нас разыскивали, везде пестрели афиши. Мне
приписали какие-то политические дела, с Марком было еще хуже, что-то там
насчет убийства. Но он относился к этому с большим юмором, и часто был
слышен его смех, когда он читал невесть откуда взявшиеся газеты с
описанием то наших с ним похорон, то поимки, то воскрешения или побега. Мы
скрывались, и все же нас доставали то тут, то там. Для него, похоже, это
была просто игра. Как-то мы ночевали в порту.
- Готовься к беспокойной ночи, салага, - посмеивался Марк, крутя
рассохшийся штурвал насквозь проржавевшей баржи, - ночи-ноченьки, которую
я пережил много лет назад в лесной хижине.
Он был прав, нас там накрыли, и пришлось удирать через старые баржи,
стоящие на приколе. И там произошла интересная вещь. Мы оказались в
тупике. Где-то близко слышались хлопки выстрелов и крики. Впереди, за
бортом - вода, по сторонам - стены, позади - погоня. Он невозмутимо и, как
мне показалось, совсем уж не к месту, начал что-то вроде лекции, произнося
слова медленно, четко, с веселой искринкой в глазах:
- И так, путь один - вперед.
- Но там вода! Нас пристрелят тут же...
- О'кей, что будет, если ты нырнешь и задержишься под водой на
полчаса?
- Я утону...
- Это твоя установка. Испокон веков твоему телу внушалось это. Оно
привыкло. Человек плавает со времени становления своего человеком, но
плавает на поверхности. Пора и вглубь! Но всегда внушалось, что
там - смерть. Избавься от этой установки.
Он пристально, немного насмешливо глядел мне в глаза, совершая
какой-то процесс. Да, бесспорное ощущение, что он что-то творил, глядя в
меня.
- Начнем сначала, - сказал он, голоса слышались все ближе, но он был
спокоен, - что будет, если ты нырнешь и задержишься на полчаса?
- Ну, наверное, я захочу... дышать, воздуха не будет, я захлебнусь...
(Боже, скорей, надо что-то делать).
- Жизнь не нуждается ни в воздухе, ни в пище, ни еще бы то ни было в
чем. Жизнь вездесуща и безусловна. То, что ты умрешь - твоя установка,
избавься от нее. Повторим еще раз... Что будет, если ты нырнешь и
задержишься на полчаса под водой?..
Он смотрел не мигая, спокойно и прозрачно. Я вспомнил этот взгляд.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг