- Пять километров?! - ужасалась мать. - И
ограбят, и обидят...
- А в городе не обидят? Прямо в сквере возле
школы могут... это же город!
- Господи-господи!.. Права была докторша...
маленькая и маленькая...
Катя не все поняла в их разговоре, поняла
главное - ее любят, об ее будущем думают. И уснула
почти счастливая...
Утром за чаем с баранками мать спросила:
- А чего ты, доченька, такие смешные чулки
носишь?
Катя удивленно глянула на свои ноги - она была
в модных пестрых носочках, многие ее подружки
носили в Италии такие носочки.
- Только малые дети носят такие носочки, -
пояснила мать.
- И на улице купаются. А ты уже смотри, какая... -
может быть, она хотела сказать "каланча", но
сказала, - красавица.
Катя, недоуменно моргая светлыми круглыми
глазами, смотрела на мать.
Отец еще в темноте ушел на работу, он
ремонтировал технику, у него же золотые руки.
Витя собирался в поле, он работал помощником
комбайнера. Мать, подоив совхозных коров,
прибежала покормить детей.
- Пейте же! - протягивала она то Вите, то Кате
кружку с теплым парным молоком. - Свежее! Тебе
особенно надо, доченька!
Но Катю мутило от пахнущего то ли шерстью, то ли
телом коровьим молока. А Витя пил только чай,
крепкий, как деготь, почему у него всегда желтые
зубы.
Когда Витя , услышав стрекот трактора, выскочил
на улицу и укатил на работу, и мать с дочерью,
наконец, остались одни, Катя спросила:
- Мам, я что, больна?
- Почему ты так спрашиваешь? - Мать намазала
кусок хлеба маслом и протянула дочери.- Просто
беспокоимся, что худенькая... Это кто в городе, они
все худеть стараются... а тут же силы нужны... - Но
в глаза дочери мать не смотрела. - Тебе тут не
шибко нравится? Другим еще хуже повезло...
Калединых просто подпалили, они под Самарой
хотели осесть... а Ивановым намекнули: жить хотите
- бегите дальше. И они сейчас в Москва, в палатке
живут.
- В каком-нибудь скверике?
- Каком скверике? - удивилась мать.- Перед
зданием правительства, их даже по телевизору
показывали... Господи-господи, бедность наша и
срам! Ничего! - вдруг, посуровев лицом, мать очень
больно обняла Катю. - Как-нибудь проживем!
Как-нибудь!
Договорились, что Катя пойдет доучиваться в
Михайловскую школу. Но до занятий еще было две
недели... и ни подруги у Кати, ни дома слушателя...
Она сидела целыми днями в ожидании своих родных у
окна и вспоминала Италию. И до сих пор не
удавалось ей что-нибудь рассказать. То отец пьян,
потрясая кулаком ругает президентов всех
славянских государств, то мать в ознобе пьет
горячее молоко с маслом, сидя возле печи, а
назавтра снова-заново простужается на
полуразрушенной ферме, а то Витя играет на
гармошке и поет тягучие неинтересные песни под
одобрительное кивание отца:
Люби меня, девка, пока я на во-оле...
Покуда на воле, я тво-ой...
Иногда на звук хромки заглядывал сосед, могучий
молодой парень с черной бородой, в черной
борцовской майке в любую погоду, с золотой
печаткой на пальце. Он приходил со старинной
русской гармошкой - у нее каждая кнопка играет
на два тона - когда растягиваешь гармошку, один
звук, а когда сдавливаешь - другой... Он был из
местных, и отец дорожил дружбой с соседом, хотя
сосед почти не пил, правда, любил небрежно занять
тысчонку-другую до аванса и, кажется, ни разу еще
не отдавал... Но отцу, щуплому, чужому здесь из
западной России человеку нужен был свой человек.
У могучего Володи были выпуклые воловьи глаза,
полные непонятной печали. И пел он, никогда не
зная слов, тихим мычанием...
- А вы знаете, что похожи на итальянца?-
волнуясь, как-то сунулась в разговор старших
Катя.- Ей-богу! У нас был доктор, такой добрый...
бесплатно раза три на гондоле катал... - И вдруг
Кате стало неловко - на нее как-то странно
смотрели взрослые. Опять она не во-время? -
Извините... скюзи... Мам, я угля принесу?
Не с кем поговорить... С девчонками бы
познакомиться, но в поселке все девочки какие-то
злые.
Однажды мать послала Катю в магазин - купить
хлеба, если привезли. Долго объясняла дочери, что
хлеб не пропекают, что надо брать румяный... Катя
шла по улочке и вдруг услышала, как совсем малые
дети, показывая на нее пальцем, смеются.
"Господи, я что, не так одета?" - Катя
быстро оглядела свои ноги, юбку. Юбка
коротковата? Белые носочки смешны?
- Тетенька, разденься!.. - визжали девчонки в
грязных телогреечках. - Тетенька, разденься!
Догнавший Катю круглолицый мужчина в свитере и
джинсах, в кедах без завязок на босу ногу ласково
сказал детям:
- Ну чего вы, миленькие, хорошую девушку
обижаете? Она в Италии была... там люди гордятся
красивым телом, на полотнах рисуют... Вот пройдет
сто лет - а смотрите, люди, какая красавица была!
И ты, синеглазая, и ты, рыженькая, может, еще
затмишь красотой всех артисток мира! - Визжавшие
девочки, смущенно переглядываясь, замолчали,
зато начали ржать мальчишки. - А вы, рыцари, -
продолжал незнакомец, - вы должны обожать ваших
подруг... потому что без них нет жизни на земле!
Вот озимые сеют... а асли нет земли, куда сеять?
Себе на головы, вместо пепла?..- И еще и еще
говорил дядька в кедах на босу ногу малопонятные
слова, дети молчали, а потом незнакомец кивнул
Кате:
- Вы, наверно, в магазин за хлебом? Я провожу
вас, если не возражаете.
Хлеба еще не привезли, возле пустого
магазинчика стояла толпа женщин и старух с
рюкзаками. Катя обратила внимание, с какими
усмешками люди смотрели на человека, защитившего
Катю. Незнакомец насупился, опустил голову,
буркнул Кате:
- Может, походим пока по холмам? - И Катя, сама
не зная почему, доверчиво пошла с этим взрослым
человеком. Они через переулок взошли на бугор,
заросший татарником и полынью. Дул зябкий, уже
осенний ветер, но он был сладок, словно знал о
многом - и о спелых ягодах на таежных полянах, и о
сыплющихся в бункера зернах ржи, и о далекой
жаркой Италии, где люди любят друг друга.
- Меня зовут Павел Иванович,- сказал
незнакомец. - А вы та самая девочка Катя? Смешно,
а вот я, учитель географии и истории, до сих пор
нигде не был!
- Почему? - удивилась Катя.
- Раньше не пускали... - он щурясь, как китаец,
смотрел вдаль. - А нынче... где денег взять? Это
все для простого человека невозможно... Может,
расскажете? О, диабболо, это не за вами?
Катя обернулась - к ним ехал прямо по целине
трактор, на нем сидел Витя и сосед в черной майке.
"Что-нибудь случилось?!"- испугалась Катя.
Павел Иванович почему-то отошел от Кати.
Трактор, оглушительно тарахтя и бренча траками,
в желтом облаке пыли дернулся и остановился
перед Катей, и с него спрыгнули на землю оба
мужчины:
- Он ничего не успел?! Что он тебе говорил?..
- Кто? Чего?.. - Катя ничего не понимала. - Павел
Иванович? Это учитель географии...
- Учитель географии?! - скривился и выругался
каким-то страшным, зэковским матом Витя.
А сосед в черной майке схватил Павла Ивановича
за грудки и швырнул, как слабого мальчонку на
землю, прямо в колючий репейник. Катя завизжала:
- Что вы делаете?!
Витя и Володя били ногами покорно лежащего
Павла Ивановича. Затем Витя схватил онемевшую от
страха сестру за локоть, толкнул ее вверх, можно
сказать забросил на трактор, Володя уже сидел за
рычагами, - трактор загрохотал, развернулся и
покатил обратно к селу... Катя сидела рядом с
братом на продавленном сиденье, икая от слез и
сжав в кулаке полиэтиленовый пакет с деньгами
для хлеба.
- За что? За что?.. - повторяла она, но ее никто
не слушал...
Возле магазина все так
же чернела толпа и сумрачно смотрела на трактор,
и многие одобрительно кивали. Дома уже была мать,
а вскоре на комбайне подъехал и отец. - Что? Что
он тебе говорил? -
набросились родители на дочь.
- Предлагал пойти за холмы... обнажиться...
полюбоваться красотой голого тела? Так? Так?
Говори!
- Он... он хороший... добрый... - пыталась
защитить Павла Ивановича Катя.
- А откуда ты знаешь? - ярился отец, смяв в
кулаке окурок. - Ласковые слова говорил? Ты что же,
вот так и можешь пойти с любым, незнакомым человеком в степь?
Дурочка ты наша... выросла выше оглобли, а умишко
какой был во втором классе... правду врачиха
говорила...
- Иван!.. - простонала мать Кати. - Как ты
можешь?
- А че?! - уже не мог уняться отец. - На всю
деревню посмещище! Значит, кто бы что ни говорил,
любому верит? А ты хоть спросила, кто он таков?
"Учитель"! Бич! Шут гороховый! Когда-то
погнали его из школы... еще надо бы выяснить - не
за совращение ли малолетних...
- Доченька, - вступила в разговор мать, беря
холодные руки дочери в свои, горячие и шершавые,
как терка. - Доченька... К нему тут относятся, как
к сумасшедшему. Он живет один. Окон-дверей
не запирает. Одевается - сама видишь, как...
- Но так вся Европа... - хотела было что-то
сказать Катя, но отец зарычал:
- Что нам Европа с нашей черной ж...? Жизнь бы
наладить! Хоть на хлеб
заработать! Вот такие ученые и сожгли полстраны...
интеллигенты сраные! Ты хоть
знаешь, что... может быть... мы все обречены? И Витя,
и я, и мамочка твоя... Что за
здорово живешь правительство не стало бы
прогонные давать да всякие добавки на лекарства!
А-а!.. - он ощерился и стукнул кулаком по столу. И
долго сидел молча. - Мать, я поехал на работу.- И
покосился на дочь. - Одна на улицу не смей.- И
кивнул Вите. - А ты поглядывай...
"Значит, я дурочка, - сидела, сжавшись, Катя.
- Мы все больные. А я еще и дурочка. Взрыв-то на
Украине был - когда я второй класс закончила...
стало быть, они считают, я осталась неразвитой...
кретинкой... Но ведь это не
так? Если до нынешней весны никто ничего за мной
не замечал? И только здесь, в чужой земле заметил?
А может быть, не я, а они изменились? Ожесточились?
"Воровское время", говорит отец. Но не все
люди воруют. И потом... мама приносит с фермы
молоко... стало быть, мы сами
воруем? Сказать? Скажут, совсем спятила. Нас
государство обидело - имеем право для сохранения
и без того урезанной нашей жизни..."
Катя теперь с утра до вечера молчала. Уже шел
сентябрь, хлеба убрали, но на обмолот были
призваны все старшеклассники... Катю почему-то не
приглашали на хозработы - видимо, в самом деле
она считалась больной.
- А в библиотеку я могу пойти? - спросила Катя у
своего сторожа Вити.
- Некогда мне тебя провожать. Если хочешь, напиши, чего тебе
принести. Принесу.
Шел лиловый ледяной дождь. Катя сидела, включив
электричество, и читала "Сказки народов
мира". Она сначала попросила брата принести ей
книги, посвященные творчеству Микельанджело, чей
Страшный Суд в Риме потряс ее бедное сердце... Она,
помнится, рыдала после экскурсии не меньше часа,
ее отпаивали джюсом, успокаивали... Витя сказал,
что таких книг в сельской библиотеке наверняка
нет, пусть сестренка попросит что-нибудь попроще,
например, русские народные сказки. Подумав, Катя
вдруг согласилась: "А
почему нет?" Она давно не читала сказок... И
когда Витя принес ей этот толстенный том с
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг