головой. Долго стоял на углу, приложив ладонь к сердцу. Наконец, ему повезло -
шла мимо белая длинная машина с красным крестом. Приплясывая, как от
нетерпения, Андрей замахал руками - <скорая помощь> остановилась.
- Если есть время, отвезите больную жену в аэропорт... летим на операцию.
Заплачу сто долларов.
- Сто? - хмыкнул водитель и обменялся взглядом с сидевшей рядом девчонкой
в медицинском халате. - Подходит.
Машина, сообразуясь с жестами Андрея, завернула во двор, подкатила прямо к
подъезду, Андрей метнулся за Наташей, она в сумерках скользнула в салон, легла,
Андрей забросил ей в ноги вещи, и <скорая> выкатилась на улицу. Со стороны
можно было подумать совершенно однозначно - увозят больного.
Через полчаса они уже были в аэропорту - проехали, не останавливаясь ни
возле поста ГАИ, на даже перед красным светофором.
Андрей и Наташа, не оглядываясь, стараясь держаться как можно уверенней,
зарегистрировали билеты с чужими паспортами и прошли на посадку, в самый
дальний угол темного коридора, где светились красные буквы <РЕЙС 14>. Сели на
скамейку спиной к проверяющим.
Если вдогонку люди <племянника> приедут в аэропорт - ни в каких списках
фамилии Сабанов и Мамина не числятся.
Но волнение не давало спокойно сидеть. Кто-то со стуком опустил рядом
тяжелый кованый чемодан - беглецы вздрогнули. Объявили по радио: <Гражданку
Потапову просят подойти срочно к справочному бюро> - Наташа нервно
засмеялась, шепча Андрею: <Я не Потапова?..> И когда, наконец, их повели и
провели в самолет, и самолет оторвался от бетонки, Наташка повернулась к
Андрею и бросилась его целовать. Все-таки она его любит. Любит.
...........................................................................................................
Лексутов стоял на ступенях крыльца гостиницы <Украина>, сунув пальца в
кармашки жилета, в белом костюме, белых ботинках, как кинозвезда на фестивале.
Да он и был в мире концертов своего рода <звездой>, хотя внешность имел
довольно комическую - пузцо, галстук горбом, физиономия круглая как
воздушный шар. Лишь улыбка немного странная - скалил то левую нижнюю часть
зубов, то правую...
- Гений, бля!.. - завопил он, когда увидел Андрея с юной очаровательной
женщиной. Мог бы и не ругаться. Но Лексутов из мгновенно вспыхнувшей
ревности при даме изображал ковбоя. - Это твоя скрипка? - И показал, понятно, не
на футляр с инструментом, а на Наташу. Засмеялся, играя нижней губой. - Все
заказано, идемте. Деньги есть? Вижу по глазам, что куры не клюют.
Номер сибирякам достался огромный. Но Лексутов не дал им и оглядеться,
забормотал:
- Сейчас надо ням-ням... а там и покалякаем! - Он всегда был обжора. Но даже
его, бывшего сибиряка, удивила просьба Андрей заказать в номер обед.
- Шикуешь?
- Нет, - оглянулся на дверь Андрей. - Есть разговор.
- 0, о!.. - предвкушая особые тайны и, вместе с ними, повышенные
комиссионные в виде литров коньяка, Лексутов потер ладошки. - Но здесь... - Он
закивал на телефон. - Здесь... конечно, лучше... Но там больше воздуху. - И Андрей
понял.
Они спустились в ресторан, сели в левой сумрачной стороне, у стены. Лексутов
стал хмур, как премьер-министр перед заседанием проворовавшегося кабинета,
размышляющий о необходимости укрепления законности и нравственности. Ведь
если Андрей чего-то остерегается, значит, возможно, идет против Закона. В этом
случае он, Лексутов, готов вникнуть и помочь, но только по старой дружбе. У него
у самого жена, и не одна, и дети... Заказав щедрый обед ( в частности, попросив
принести осетрину, особо любимую Лексутовым - как говорится на его языке,
<ням> первой степени), Андрей сразу же сказал тихо и твердо, потянувшись через
стол:
- Юра. Мы должны улететь в Италию или Испанию, как можно быстрее. У нее
есть загранпаспорт, а у меня нет.
- Три недели, - ответил не моргнув Лексутов. - При наличии шур-шура. - Он
потер пальчиками, и стало ясно, что это означает.
Андрей покачал головой:
- Это имеется... немного... Но нам бы быстрее. Есть, правда, еще чужой
загранпаспорт... мне дал приятель... он похож на меня...
Лексутов отрыл рот и замер, как поющий музыкант на картине Матисса.
Закрыл, открыл и прошептал:
- Ксива не в розыске? Если в розыске, могут завернуть сразу в Магадан...
Рискнуть, конечно, можно... - Он, театрально откинувшись, замолчал.
Официант принес коньяку, закуски, старые приятели выпили, Наташа
напряженно улыбалась, как куколка, время о времени бегая глазками по люстрам
или соседям.
- Покажи... - Взяв у Андрея паспорт шахтера, Лексутов внимательно оглядел
фотокарточку. - Н-да. Но лучше бы тебе сделать настоящий... Тысяча баксов - и
одна неделя. Три тыщи - три дня...
Андрей и Наташа переглянулись. Сказать, что у них денег хватит, не стоит. Да и
там, за рубежом, надо будет на что-то жить.
Прекрасно улавливая их мысли, но понимая и то, что им не терпится улететь, и
что сэкономленная разница наверняка достанется ему, Лексутов, как бы
размышляя, проговорил:
- Позвольте, господа... А если через турагенства? Там дают вообще на всех одну
коллективную визу... могу договориться... Иной раз и в паспорта толком не
смотрят. Пойдет? Но переговоры с этими девицами тоже стоят шур-шуров.
Андрей кивнул. Это предложение ему понравилось не из-за экономии даже, а
надежным заслоном толпы. Это реликт советской эпохи - группа. Всегда их
пропускают в любые двери, окликая, как баранов.
- Ням-ням... - Лексутов схавал мигом кусок осетрины и, осматривая стол,
пробормотал. - И лучше... лучше в Италию. В курортном городе Пезаро через
месяц фестиваль памяти Россини... Ты бы мог там выступить, и уж эти шуры
вернешь. У меня там дружок, Коля Тартини... синьор Тартини, директор театра
оперы... Я ему позвоню, он тебя вне конкурса вставит... Еще не разучился
пиликать?
Андрей заволновался.
- А какая программа?
- Какая может быть программа? Россини. Наверное, вариации на темы
<Севильского цирюльника> или еще что-нибудь... Это не совсем конкурс -
праздник, фестиваль. Но платят хорошо. - Лексутов смел с тарелок нежную семгу,
язык, маслины, побарабанил короткими пальчиками по столу. - Итак, я тебя
устраиваю в группу, которая летит в Рим по линии <Аззура Виаджи>... и все будет
о кей и грация, синьоры... Постой!.. - вдруг воскликнул он. - А не ты ли увел у
вашего сибирского князя тьмы его красотку, а потом и застрелил его?!
Андрей напряженно улыбался.
- Да, да, - отрывисто ответил он. - Горохом из трубочки. А еще лучше шариком
жвачки из рогатки.
- Шучу. Да куда уж нам, хилой интеллигенции... - Лексутов, взяв деньги и
паспорта, уехал. Андрей с Наташей поднялись в номер. Идти в Москве никуда не
хотелось.
Шутить-то он шутит, да вдруг... Нет, не должен заложить. Да и некому -
Мамин мертв... Лишь бы не завернули с чужим документом на контроле. Могут и
вправду арестовать...Но если бросаться тысячами долларов, заказывая новый
паспорт, запросто влетишь под <колпак> опасных людей. Да и кто сказал, что
документ оформят за три дня? Наверняка будут тянуть жилы. И как раз появятся
гонцы из Сибири. Нет, нужно немедленно уезжать из Москвы. Лишь бы не
остановили на контроле...
Не остановили.
В жаркий желтый летний день Андрей и Наташа вышли из самолета в римском
аэропорту с группой туристов. Стояли, жмурясь от сильного света, на раскаленном
бетоне, и никак еще не могли поверить, что они вдали от России.
27.
В город Пезаро их везли целый день - он оказался далеко, на севере Италии. Но
дорога выпала чудесная - сквозь оливковые рощи, мимо зеленых гор с белыми
пастями карьеров, где механизмы под ногами не валяются, а все прибрано... сквозь
крохотные города с таинственно опущенными жалюзи на окнах, мимо
виноградников и желтых свежевспаханных полей ( неужто готовят уже под новый
урожай?)... А затем автобус выскочил к морю и снова убежал от него, и море
двигалось справа вдали, как некое сверкающие живое тело... А вот оно и рядом, у
самой дороги, развернулось до горизонта в слепящую прозрачную бездну, на
которой еле заметны белые паруса...
- Господи, неужели мы в Италии?.. - шептала Наташа.
Они сидели, взявшись за руки, как юные новобрачные, и глазели, и
восхищались... Только сейчас отпустила тревога, или сказать вернее - медленно
отпускала, рывками, частями, как отпускает гриппозный жар после сильной
инъекции, или, как бывало, отталкиваясь, вырываешься во сне из пасти огромной
рыбы...
Паспортный контроль в аэропорту Шереметьево Андрей прошел, старательно
улыбаясь и почти не дыша. Но то ли в самом деле к туристическим группам
внимание ослаблено, то ли у пограничников в компьютере нет данных о всех
потерянных в России паспортах, а то ли просто проверяющая девица оказалась
рассеянной, но Андрей первым выскочил в <нейтральную зону>. Они с Наташей
договорились: если его задержат, она сразу же возвращается в зал ожидания, и
если его посадят, нанимает адвоката, сама будет носить передачи... Но Андрей
миновал страшную кабинку, и через минуты три к нему присоединилась Наташа.
Ее, конечно, тоже могли тормознуть под каким-нибудь предлогом, если длинные
руки маминцев простираются до служб аэропорта Шереметьево. Но, видимо,
кишка тонка. Ах, конечно, было бы лучше, если бы и Наташа вылетела по чужому
загранпаспорту ( спасибо Тёпе Богомолову из Новосибирска), но в этом случае
риск удвоился бы... Главное, выскочили из России. А где они теперь будут жить,
племянничку никогда не узнать.
Отель <Санта Мария> стоял вблизи от моря, его отделяла от песчаного берега
лишь узкая гряда деревьев, да рельсы электрички, над которыми в небе брезжил
виадук - по нему шли полуголые люди в темных очках.
Устроившись в маленьком, но уютном номере (с балконом, кондиционером!),
Андрей с Наташей сразу же разделись, обнялись, напялили купальные
принадлежности, сунули в сумку полотенце, очки, документы, деньги... нет, деньги
и документы сунули в боковой кармашек чемодана, отломив пластмассовое
колечко с замочка молнии, чтобы труднее было открывать... и выбежали на улицу,
где стоял знойный дух магнолий, солнцезащитных кремов и хлорки... А вот и
море, море!
- Господи, неужели мы сейчас туда зайдем?. - сказала Наташа. - Слушай, а на
сколько нам хватит денег? Мы же обратно не полетим?
Они зашли в ласковую зеленую воду и стояли, обнявшись.
Заказывая путевки в Москве, Андрей и Наташа, разумеется, не могли сказать,
что останутся, - оплатили и обратные билеты. Через две недели, продлив
проживание в отеле, они эти билеты перерегистрируют на другой, более поздний
срок, а там будет видно...
Море после самолета укачивало, как самолет. Песчаное дно было твердым и
чистым. Гряда черных огромных камней, отгораживавшая место для купания,
пестрела чайками - седые гордые птицы смотрели на плавающих и не боялись их.
Оставив сомлевшую жену на пляже, на лежаке под зонтом, Андрей пробежал в
номер, оделся, как подобает для представительства, и пошел узкими улочками
искать театр имени Джоакомо Россини.
Скрипка была при нем. Кстати, пришлось, конечно, заплатить деньги в
московском музее им. Глинки, чтобы его выпустили с нею за границу. <Достояние
культуры...> Ах, вот если бы у него был Страдивари... Когда-то попробовал
поиграть на скрипочке, с которой приезжал в Сибирь Виктор Третьяков.
Божественный звук.
Из переулка выскочила старушка на велосипеде и пела. Прокатил на
мотороллере парень, он орал во все горло <О, соля мия>. Надо будет непременно
рассказать Наташе. Какой чудный город, какой чудный народ.
Синьор Никколо Тартини оказался почти копией Лексутова - такой же
толстенький, в костюме в обтяжку, только улыбка у него трагическая, а уж черные
глаза и вовсе, как у похоронившего если не любимую супругу, то доброго соседа, и
не далее, как сегодня, час назад... Оказывается, ему уже звонил синьор Лексутов из
Москвы, и разумеется, синьор Тартини включит синьора Сабанова в программу...
Ноты? Ноты он даст.
Синьор Тартини по-русски знал всего два-три слова, говорил то на немецком, то
на английском, чтобы гость понял.
Андрей по русской привычке предложил, сконфуженно размахивая руками,
посидеть в ресторане.
- О, амиго... если нет возражение, вечером... - И синьор Тартини приложил
ладошки к щеке. Сейчас жарко, он пойдет спать, спать, это у них называется час
сиесты.
И внезапно только сейчас до Андрея дошло: фамилия у директора -как у
знаменитого скрипача и композитора Италии 18-го века Тартини! Уж не родня ли?
Это судьба? Рок? И страшно стало Андрею. И нельзя было не спросить:
- Синьор... сорри... А вы не родственник великого Тартини? Который сочинил
<Трели дьявола>?.. - как сказать <трели>? - Тремоло дьябол?
- О!.. Джузеппе Тартини? - Синьор понял. Он заиграл пальцами в воздухе,
закивал, глядя на русского смеющимися ласковыми глазами (какие они славные у
итальянцев). - Ci, ci. E del tutto possibile.
Если английское <импоссибл> - невозможно, то, видимо, итальянское
<поссибиле> - возможно? Надо же, как мал мир, как близко всё во времени...
Взволнованный Андрей с нотами и со скрипкой, даже не переодевшись ( да и не
будешь играть на скрипке голым!), вернулся на пляж к Наташе.
- Миленькая моя!..
Она спала. Андрей завернул брюки выше колен, вынул скрипку из футляра,
встал на колени и тихо заиграл <Аве, Мария>. Вокруг плескалась вода, визжали
дети, хохотали женщины, но у него не было ощущения, что ему мешают, да и он
вряд ли кому мешал. Наташа открыла глазки, улыбнулась, как Золушка... Андрей
заиграл весело и быстро знаменитый <менуэт> Моцарта... И услышал, что за
спиной аплодируют.
Обернулся - некие синьоры и синьорины стояли улыбаясь и кивая. Ребенок
подошел и бросил в раскрытый футляр от скрипки несколько монет. Андрей
смутился, присел, хотел было собрать и вернуть, но приблизились еще и молодые в
шортах люди, сверкнули черными очками, бросили доллар... <Господи, да если
что, если мы все прокутим, я тут смогу зарабатывать!> - весело отметил Андрей. О,
если бы он знал, что скоро, очень скоро так оно и будет... Но автор просит не
казнить его (автора) за неожиданно вырвавшуюся горькую реплику и возвращает
действие в тот день и час, когда счастливый Андрей играл на пляже, окруженный
полуголой толпой.
Итак, у него было все: и красавица Наташа, смотревшая на него обожающими
глазами ( и привычно-смешно качавшая левой ступней...), и отсутствие врагов, и
скрипка, и удача, и ноты, и обещание директора театра дать ему возможность
сыграть на фестивале памяти Россини.
Ночью они толком не спали - сладостно истязали друг друга, бежали, мокрые,
под душ или, сдавленно смеясь, мимо дежурной в страшное восхитительное под
луной море...
Но ровно в семь, с первыми лучами солнца из слоистых туч над
Адриатическим морем, Андрей брал скрипку и шел репетировать по нотам. Чтобы
не мешать людям в отеле, он играл на берегу, но чтобы его не отвлекали и не
смущали денежным подаянием, не брал с собой футляра. Впрочем, ему все равно
сыпали монетки - к ногам в песок.
Но беспокоило другое - Андрей мгновенно убедился: месяцы халтуры и безделья
не пошли даром, он потерял форму. Фантазии на темы Россини играть ( как и петь
его) надо легко и изящно - так летают ласточки над водой. Сочиненные кем-то
каденции были такими ажурными, а темп таким высоким, что Сабанов с трудом
одолел за неделю первую фантазию. А еще надо хотя бы одну... и, если повезет,
что-то на <бис>.
На <бис> можно басовую партию учителя музыки, этого смешного идиота дона
Базилио, который поет арию о сплетнях... сделать на басовой струне, как на
виолончели...
Наташа мужу не мешала, купалась, лежала рядом в песке, вся зарывшись в него
- только головка с растрепанными золотыми волосами торчит... С Наташей играли
дети, как с горой или рыбой-кит.
Правда, однажды Андрея смутил чей-то напряженный взгляд - он покосился, но
рослый молодой человек отвернулся. Незнакомец был в черно-красных плавках, на
шее цепочка с крестиком, отлетевшим на затылок. Что ему надо? В руке
итальянская газета. Это хорошо, что итальянская... Понравилась молодая
женщина? Катись дальше, Казанова с волосатыми ногами. Правда, для итальянца
высоковат...
Ревнивым становишься старичок Сабанов. Но Андрей тут же и забыл о молодом
человеке. Тем более, что он на глаза ему больше не попадался...
Другое обстоятельство озаботило Андрея. Он вдруг с ужасом обнаружил - у
воды скрипка явно отсырела, звук глухой, хотя дни стоят испепеляющие... Надо
уйти подальше от берега. И Андрей стал играть под зеленой брезентовой крышей
склада зонтов и шезлонгов. Ему это разрешила со снисходительной улыбкой жена
хозяина этой части пляжа, синьора Лаура (имя-то какое!), маленькая, загорелая, в
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг