сиди, мол, где сидишь, и повернулся к вожаку.
- Чего пришёл?
Дьёрдь подобрался ближе и молча обнажил клинок.
Пёс посмотрел на Дьёрдя, на Жугу, зевнул и лег медлительно на снег.
Осклабился в усмешке.
"Нашёл себе нового дружка?"
- Тебе какое дело до моих друзей? - Жуга взглянул на Зимородка, снова
посмотрел на пса. - Чего ж ты не привел свою ораву?
"Похолодало, - был ответ. - Они придут потом."
- Так значит, ты один?
"Мне некуда спешить,"- ответил пес.
- Ах вот оно что... - Жуга нахмурился. - Надумал нас измором взять?
"Угадал."- Пёс посмотрел на Зимородка. - "Пусти его. Сам видишь, как он
хочет драться."
Жуга лишь криво усмехнулся.
- Достойную же добычу ты выбрал, нечего сказать... - Он помолчал. - Труд
невелик - подранка добивать. За что ты так его ненавидишь?
Вожак ощерил клыки:
"Он - зимородок! отравная кровь, дурное семя! Он умрет!"
- Отравная кровь? - озадаченно переспросил Жуга. - Дурное... Бог мой! -
Жуга вдруг переменился в лице. - И сколько же подруг он у тебя отбил?
"Молчи, щенок!"- пёс даже подскочил, рыча от ярости.
- А, стало быть, я прав!
Пёс повернулся и исчез в мгновенье ока - ни шелеста кустов, ни хруста
листьев, лишь напоследок донеслось из темноты:
"Заплатишь за свои слова."
- Сочтёмся, - произнес угрюмо рыжий странник.
Воцарилась тишина.
- Ушёл? - спросил негромко Дьёрдь.
- Ушёл, - кивнул Жуга, - но затаился где-то рядом.
- Зачем ты не пустил меня? Зачем?! - Парнишка стиснул кулаки.
- И что б ты сделал? - помолчав, спросил Жуга.
Найдёныш закусил губу.
- Да лучше умереть, чем выслушивать такое, - глухо сказал он. - Я волк...
и я уже побил его однажды! Он трус. Они могут нападать, только когда их
много...
Он распалялся всё сильней, и дерзкая речь в устах совсем ещё мальчишки
звучала странно и нелепо. Жуга нахмурился, придвинулся к нему и в следующий
миг, не зная сам, зачем он это делает, вдруг потрепал его по голове, взъерошил
густые белые волосы и усмехнулся. Парнишка замолчал, ошеломлённый, глянул
страннику в глаза и потупился виновато. Казалось, будь у него хвост - поджал
бы.
- Хорош боец! - невесело проговорил Жуга. - На трех ногах, быть может,
устоишь, но вот на двух... Сиди уж. Тоже мне, Зимородок...
Жуга провел ладонью вниз, с затылка к шее паренька, и замер ощутив под
пальцами шершавый, загрубелый след от ошейника. Помедлил и опустил руку.
- Когда, говоришь, ты родился? - спросил он.
- Прошлой зимой.
Он пришёл к человеку просить о помощи, подумалось Жуге, пришёл, потому что
привык доверять... Полтора года - это всё равно что пятнадцать лет для
человека. Собачий век недолог...
- Ну, вот что, - сказал Жуга, вставая. - Чем попусту сидеть, давай-ка твои
раны поглядим. Дьёрдь! - кликнул он. - Неси настой.
И принялся разматывать повязки.
* * *
На третью ночь остановились поздно.
Поляна в этот раз им подвернулась маленькая, со всех сторон закрытая
деревьями, но выбирать не приходилось - дорога проходила через лес. Стало ещё
холоднее, а к вечеру и вовсе - снег пошел. У Зимородка вновь открылись раны,
пришлось опять готовить ему настой. Теперь он спал, придвинувшись к костру.
Уснул и Дьёрдь. Было непривычно тихо - впервые за все эти дни не слышно было
псов.
Жуга устал. И было от чего! - хотя слепой и нес мальчишку наравне с Жугой,
ни он, ни Зимородок не смогли бы вовремя заметить псов. Жуга стоял на страже
ночь и день, один за всех - три дня, четыре ночи он не спал иначе, как
урывками, и травяной настой, снимающий усталость и сон, уже почти не действовал
на него.
"Еще два дня, - подумал он с угрюмым равнодушием, - и псы дождя возьмут
нас... Может, даже не врасплох, но всё равно - возьмут. Дьёрдь слеп, мальчишка
так и не оправился от ран, а я так устал, что скоро буду засыпать на ходу..."
Жуга однажды видел, как лиса, упавши в реку, выбралась на берег и потом
отряхивалась долго, мокрая, смешная, как будто сразу ставшая в два раза меньше,
чем была. Наверно, сейчас он выглядел не лучше.
Мгновенья времени, идя цепочкой друг за дружкой, воспринимались после,
словно бы издалека, со стороны. Он поднял взгляд и долго так сидел, глядя в
чёрное небо, следя за тем, как снежные хлопья заново укрывают поляну, деревья
вокруг, и проталины белым пушистым одеялом. Снег сыпался с ночного неба, сухой,
не белый, но белёсый как табачный пепел, и точно также как и пепел рассыпался
мелкой пылью на земле. Весенний снег как будто подновили. "Зима, - подумалось
Жуге. Он поднял воротник тулупа. - Зима среди весны..."
И встрепенулся вдруг, сраженный шалой мыслью.
А что, если...
Он покосился на браслет и закрыл глаза. Нет, нет, не надо торопиться...
Так. Теперь представь, что надо крикнуть, только без звука. Зов... крик о
помощи в ночи...
Ещё...
Ещё...
Ещё...
* * *
"Одиночка?"
Жуга поднял взгляд.
Белый волк сидел перед ним на снегу.
- Я давно хотел спросить, - устало проговорил Жуга. - Почему ты всё время
называешь меня одиночкой?
"Такие как ты не сбиваются в стаю. У вас всё по-другому. Ты звал меня
только за этим?"
Жуга посмотрел на спящих у костра.
- Мы в беде, и я не знаю, что мне делать...
"Я не смогу тебе помочь. Мое время уже кончилось."
- Но почему? Что тебе мешает?
"Когда-нибудь ты сам это поймёшь."
- Сдается мне, - сказал Жуга, - я так и не дождусь от тебя разумного
ответа. - Он помолчал. - Кому вы служите?
"Не служим никому."
- Но вы приходите на зов. Или песня всё таки права? "Волков встретишь к
помощи", так?
Вожак оскалился в усмешке:
"Я не знаю ваших песен. Мне достаточно своих. Но если даже так, то это не
для всех. Ты хитрый - выждал время и позвал, когда на пару дней опомнилась
зима."
Жуга пожал плечами:
- Есть бабье лето. Почему нельзя быть "дедовой зиме"? Или так не бывает?
"Бывает. Каждый год. Но ты первый, кто додумался воспользоваться этим."
- Расскажи мне про мальчишку, - попросил Жуга, покосившись на спящего. -
Зачем они преследуют его?
"Его отец был зимним волком, мать - из рода псов. Он - зимородок. Он
дважды чужой. Псы дождя его убьют."
- Он - перевертень?
"Глупый вопрос."
- Мне так не кажется, но раз ты так считаешь, то - прости, - Жуга
помрачнел. - А что же твоя стая?
"Он там чужой. К тому же всё равно ему не дожить до зимы."
- Но нельзя же так! Ведь каждую луну он... он...
"Такова жизнь. Почему тебя это волнует?"
- Неужели ничего нельзя сделать?
Волк долго молчал.
"Ты тратишь жизни, словно сны, - сказал он наконец. - Что ж, это твоё
дело. Ты уже не раз делал невозможное возможным, так играй же дальше, если тебе
этого хочется."
- Что это значит?
"Там есть ещё четвертая подвеска."
Жуга помедлил в недоумении.
- Рыбка?
"Рыбка ли? - глаза вожака блеснули. - Подумай сам. Я ухожу. Удачи,
Одиночка."
- Ты не боишься псов? Там стая. Я могу тебе помочь?
"Они смешны. Они опасны, - был ответ. - Поберёги свои силы, они тебе ещё
понадобятся, а о себе я позабочусь сам. Прощай."
И белый волк исчез за снежной пелёной.
* * *
Палец тронул свежий снег, нарисовал дугу. Не отрываясь, ей навстречу
прочертил вторую. Концы их сомкнулись. Рисовальщик чуток помедлил и двумя
быстрыми штрихами изобразил короткий, вилкой, хвост вразлет.
- Так, что ли?
- Так, - кивнул Жуга. - Вот только плавники там ещё.
- Наружу?
- Внутрь. Два. Один выше другого.
Два плавника добавились к рисунку. Дьёрдь подышал на пальцы, согревая, и
призадумался, подперев ладонью перевязанную голову.
- Нет, не видел, - проговорил он, наконец. - Ни разу нигде не встречалось.
А тебе?
- Случалось иногда видеть в пригорье... на старых камнях.
- Ну, и?..
- Чего - и? Видел, да и все. Н-да... - Жуга взъерошил волосы рукой. - И
спросить не у кого. Этак наобум заваришь кашу, хрен потом расхлебаешь. - Он
помолчал и закончил: - А с другой стороны - и мешкать нельзя. Скорее надо
начинать, пока собак нет.
- А, ошалели от снега. - Дьёрдь понимающе кивнул. - То-то, я чую -
похолодало. - Он поёжился. - Это уж всегда, как водится по весне... Ну, так
что?
- Что, что... - Жуга вздохнул. - Решаться надо.
- Ну так решайся тогда, не тяни... А эта штука и в самом деле может ему
помочь?
- Наверно, может. Вот только не знаю, чем. Хотя, есть у меня одна мысль...
Что будет, если он навсегда останется кем-то одним?
- Чушь! - отмахнулся тот. - Чепуха. Ну как это возможно? Даже если и
возможно, ни волки, ни собаки всё равно его не примут, ты же сам говорил.
Жуга долго молчал, прежде чем ответить.
- Но у него же есть и третья ипостась, - сказал он наконец. Подбросил дров
в костёр. - Будь рядом, если что, только не тормоши меня попусту. Я, может
статься, долго молчать буду и не двигаться.
- Вот как? Хм... Дышать-то хоть будешь?
- Буду... - буркнул тот, допил отвар, плотнее запахнул тулуп, и улёгся на
одеяло рядом со спящим Зимородком. Протянул к Дьёрдю руку с браслетом. Тот
дёрнулся сперва непонимающе, почуяв незнакомый колкий холодок, потом на ощупь
перебрал подвески.
- Не эту, следующую, - поправил его Жуга. - Нащупал?
- Ну...
- Срывай.
И Дьёрдь рванул.
* * *
Провал полета, замершее сердце. Сквозь кровь и темноту туда, где блещет
белый свет. Ни ветра, ни дыхания, ни звука. И тело будто уж и не тело вовсе, а
просто что-то тёплое, без цвета и без формы...
А это что, там, впереди?!
Они столкнулись - двое посреди ничто, столкнулись больно и внезапно,
лбами, спинами, ногами - всем сразу, столкнулись и слились в одно.
Это ты, Зимородок?
И тут же из ниоткуда пришло настоящее имя: Снежок.
Снежок, ну конечно Снежок! Как иначе назвать можно белого зимнего пса?
Какая-то мысль не давала травнику покоя, зудела, билась, словно муха о
стекло. Голова плыла куда-то тихо, незаметно, сама по себе - так бывает, если
браги перепил...
Что он сорвал?
Как сунуть на место изъятую душу? Как выправить то, что перепутали Творец
и, может быть, Любовь?
Что он сорвал?
Попробуй, пойми, где тут гвоздь, где подкова... Легко сказать, а вот как
сделать так, чтоб больше не был Зимородок пленником Луны? Чтобы остался
человеком навсегда, и ничем не отличался от других?
ЧТО ОН СОРВАЛ?
Жуга напрягся, силясь вспомнить. Рыбка...
Рыбка?
Нет.
Совсем не рыбку означал тот древний знак, и та рука, что несколько веков
назад впервые вывела его царапиной на камне, изображала чрево, плодородие и
мать... Как можно было не понять, что всё на свете ходит парой? И если на
браслете есть... была фигурка человека, мужчины, то разве может быть она одна,
без женщины, без пары?
Нет. Конечно, нет.
Уроки прошлого могли вернуть мальчишке жизнь.
И тут Жуга растерялся. Он знал бы, что делать, будь он женщиной, а так...
Так травник вряд ли мог подарить Зимородку второе рождение. Хотя, если
поразмыслить, тело-то ведь никуда не делось, а душа - вот она, рядом, мягкая,
будто тесто непеченое. Всего-то и делов... Кружение, кружение... как тает меж
горячих пальцев тёплая податливая плоть... Ты помнишь викинга? Я помню, -
согласился он, - но всё равно я не могу. Там был цвет. Какой-то цвет там был...
Зелёный или красный? Я видел серый, ты же знаешь, я не вижу тех цветов, я с
каждым разом различаю их всё хуже, хуже... мне помогали там, а здесь... пушинка
на ладони, дунешь, пальцем тронешь - улетит на мах... Нельзя тянуть, нельзя!
Начнем с начала: вот есть душа, а где-то там, снаружи дышит тело. Казалось бы,
пусти её обратно, как кораблик по ручью, и все...
А доплывёт?
Господитыбожемой, ну как тут разобраться?!
Все глубже, глубже... Кажется, вот здесь... идет от глаз... Свет полной
луны, он не такой, другой какой-то, что ли, а дальше - мелочь, вроде, а
смотри-ка - действует какая-то хреновина, как будто бы заранее записано, кем
должен быть. По двум дорожкам сразу не пойдёшь, а тут чего-то западает, как
качели - потяжелел один конец - ты волк, потяжелел другой, и - бац! - ты
человек... Что перевешивает? Лунный свет? Нет, нет, всё это не то, и всё не
так. Не может быть, не знаю, не получится, всё - чушь собачья... Чушь собачья?!
Ч-чёрт, собаки, - он совсем про них забыл.
Ну времени же нет! Смелей!
Стоп! Время...
Ведь если это время сдвинуть лишь на миг туда, на миг обратно, он будет
псом и волком завтра и вчера - всегда, и человеком - сегодня...
Ты знаешь, как это сделать?
Уж лучше думать, будто знаю...
* * *
За те полмесяца, что Дьёрдь прожил, ослепнув, его оставшиеся чувства
обострились до предела. Невероятно чуткими вдруг стали слух и осязанье,
обострился нюх - всё словно бы стремилось возместить утраченное зрение,
конечно, без особого успеха, но всё таки... И потому солдат не очень удивился,
когда услышал где-то далеко, за гранью тишины, негромкий голос - он говорил о
чем-то, спрашивал, просил и отвечал, сплетая ломкий наговор стихов; Дьёрдь
вслушался - не ухом, нет, но как-то по-другому - он и сам не смог бы толком
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг