моего он насмерть запорол...
Травник промолчал.
Он вернулся в свою темницу с последним черпаком холодной каши в руках,
шлепнул варево Миклошу в миску и поставил на пол пустой котел. Выволок
стражника в коридор, запер его в пустой камере и появился вновь - забрать свое
одеяло для старухи. Напоследок задержался в дверях.
- Я вернусь, - сказал он Миклошу.
И ушёл.
Миклош остался сидеть с миской на коленях, потом вздохнул и машинально
начал есть. Взгляд его упал на браслеты пустых кандалов - заклепанные просто
так, они выглядели на редкость глупо. Он улыбнулся своим мыслям и прошептал
чуть слышно травнику вослед:
- Благослови тебя бог, парень.
* * *
Граф Цепеш мерил комнату шагами битый час, не в силах будучи унять свою
ярость. Ещё бы! Из подземелий замка не сбегал ещё никто, пришлый травник был
первым, кому это удалось. Такой пощечины от какого-то смерда граф стерпеть не
мог.
Кришан стоял у камина, время от времени вороша носком сапога тлеющие угли.
Молчал, глядя в огонь. В руках у него тускло отсвечивал зеленью браслет рыжего
ведуна.
- Немыслимо! - Граф рухнул в кресло и потряс кулаками. Нацедил из кувшина
вина, жадно выпил и сдавил в руке оловянный кубок. Тонкие стенки смялись с
легким хрустом. Граф некоторое время молча смотрел на него, затем повернулся к
Кришану.
- Расскажи, как это случилось, - потребовал он.
- Никто не знает, мой граф, - холодно ответил тот. - Вчерашним вечером
стражники у ворот видели, как сторож подвалов Клошка вышел куда-то из замка, и
клянутся, что обратно больше не пришёл. А сегодня поутру я сам спустился вниз
проверить, и нашёл его там связанным и запертым в пустой темнице. А этого
рыжего нет. Вот и все.
- Дорого бы я дал, чтоб узнать, как он это проделал! - Граф Цепеш
задумался. - Колдовство, не иначе... Что Клошка?
- Приложили его крепко, как только он в темницу вошёл. Очнулся после.
- А этот... кто в темнице вместе с ним был; что он сказал?
Кришан пожал плечами:
- Молчит. Говорит, проснулся - ан, а травника-то и нету.
- Врет, собака!
- Может, и врет, - согласился Кришан. - А может, и нет. Цепи там целые так
и лежат, даже браслеты нерасклепанные.
- Нет, но каков! - Граф стиснул кулаки, встал и подошел к окну. - Как есть
колдун. Что ж... - Он помедлил. - Жаль. А мог бы пригодиться. Так. Клошке
плетей и - вон из замка. Тем двум, что спали у ворот, тоже всыпать, чтобы
впредь смотрели лучше. Что до травника... Упускать его нельзя. Я сам займусь
поимкой.
Кришан молча покачал головой. Поднял взгляд.
- Это может быть опасным, мой граф, - сказал он и покрутил меж пальцами
браслет. Камень мерно вспыхивал и гас - малиновое на чёрном. Некоторое время
оба молча смотрели на него, затем Кришан продолжил:
- Кто знает, что за тварь нам попалась. К примеру сказать, что он делал в
лесу? Не травы же собирал, в самом деле! Там нехорошее место, у камней, я
спрашивал у Варги. Чего ради простому человеку там быть? Нынче в лесу столько
снега, что не зная троп, провалишься по пояс. Доверьте это мне. Он не мог уйти
далеко - я возьму людей - с десяток, и мы прочешем дороги, а если он подался в
лес - пойдем по следам.
- Дело говоришь, - одобрил граф. - Пусть будет так. Бери людей.
Кришан подбросил браслет на ладони. Посмотрел на камень.
- Эту штуку я возьму с собой.
Граф кивнул:
- Поступай, как знаешь.
* * *
Покинуть замок оказалось проще, чем думалось травнику - в холодных
сумерках у стражей не было охоты выходить к воротам. Горел один лишь факел, два
других задуло ветром. Травник прохромал мимо, поднявши выше воротник, махнул
рукой в ответ на окрик и двинулся дальше. Кафтан и шапку стражники признали,
равно как и хромоту, да на том и успокоились - мыслимое ли дело, чтобы кто-то
из пленников сбежать мог?
Ночь была тиха и холодна. Кружился, падал легкий снег. Ущербный месяц
вскоре скрыли облака. Травник углубился в лес, оставив в стороне дороги, и шёл
всю ночь без остановок, лишь у высокой приметной сосны задержался отыскать свой
посох, нашёл и двинулся дальше лосиными тропками. Кафтан был длинноват и
вдобавок безбожно жал под мышками, сапоги же, наоборот, оказались велики. К
рассвету лес заметно поредел, а вскоре и вовсе сошел на нет. На горизонте
замаячили далекие увалы старых гор. Путник взобрался на пригорок и остановился
предохнуть. Он совершенно выбился из сил. Ноги болели, сбитые в кровь. Он долго
смотрел на гаснущие огоньки ближних деревень, на лес, стеною вставший за спиной
и уходящий вдаль на запад, на башни замка, всё ещё торчавшие над ним. Навряд ли
граф оставит все, как есть, погоня будет - в этом не было сомнений. Тот снег,
что шёл всю ночь, наверняка собьет собак со следа, но кроме собак ведь есть ещё
и люди... Куда идти? Кому довериться и как?
Он вздохнул, и вдруг насторожился: показалось, или на самом деле в воздухе
потянуло дымом? Он принюхался - нет, не показалось. То был не дым от холодного
костра и не гарь лесного пожара, просто - уютный и тёплый дымок. Где-то рядом
готовили еду.
Беглец помедлил в нерешительности, но в этот миг поблизости совсем уж
по-домашнему заблеяла коза, и он, отбросив сомнения, зашагал вниз по склону.
Восточный склон холма был круче остальных. Нога, обутая в чужой сапог,
потеряла опору, и путник заскользил, не в силах удержаться, сперва медленно,
затем всё быстрее и быстрее. Тропы здесь не было. Другой на его месте давно уже
свернул бы шею, грохнувшись в кромешной темноте, но рыжий странник двигался
легко, как будто днём, с привычной ловкостью орудуя посохом. Слой снега здесь
был тоньше, там и сям сквозь ранние проталины желтела жухлая осенняя трава.
Нагроможденье серых валунов плавно перешло в неровный каменный уступ. Помедлив,
странник замер на краю, вгляделся в ночь и спрыгнул вниз без шороха и шума.
Вход в пещеру он увидел сразу: неровная узкая расщелина - почти что лаз -
уходила под тёмный монолит нависшего карниза. Здесь явно кто-то жил - в щели
под пологом мерцала струйка света. Травник протянул руку, нащупал занавес из
козьей шкуры и проскользнул вперед, едва его коснувшись.
Тепло - вот первое, что он почувствовал, войдя. Уставшее измученное тело
заныло в сладкой истоме. Захотелось спать. За три недели, проведенные в
графской темнице, ему не удалось ни разу толком выспаться. Он остановился на
пороге, вдыхая теплые, уже давно забытые запахи еды, сушеных трав и кислого
молока. Огляделся.
Пещера была невелика. Кровать у одной стены, грубо сколоченный стол и
табурет у другой, и выложенный камнем круг костра посередине - вот все, что
смогло здесь поместиться. На столе были книги и чернильница с пером. Вдоль
стен, на тонкой бечевке рядком примостились пучки сухих трав и кореньев. Белела
матовой гирляндой длинная и толстая увязка чеснока. Над очагом кипел и булькал
закопчённый котелок. Дым от огня неспешно поднимался вверх и там терялся без
следа под сводами пещеры - как видно, где-то была отдушина, проточенная ветром
и водой, а может, и руками человека. Возле дальней стены, где плоские камни
отгораживали маленький загончик, сидел на корточках какой-то человек и доил
козу. Странник вошёл неслышно, но холодный воздух тронул пламя в очаге, дохнул
над полом сквозняком, и хозяин пещеры обернулся.
Некоторое время они молча рассматривали друг друга, затем странник
прислонил к стене свой посох и стянул с головы шапку.
- Добрая ночь, - сказал он.
Отшельник улыбнулся, вставая.
- Утро, друг мой. Доброе утро, - он вытер руки, подхватил горшок и шагнул
к огню. - Хочешь молока?
Он был невысокого роста, одет в длиннополую грубую рясу, и явно разменивал
пятый десяток. Копна волос, почти таких же густых и спутаных, как у странника,
только темных с проседью, спадала на плечи. Борода же, напротив, расти как
видно не хотела - реденькие заросли на подбородке и щеках, но и только. Руки
жилистые, в мозолях, крепко держали глиняную чашку с молоком. Серые, слегка
навыкате глаза смотрели прямо и внимательно из-под густых бровей.
- Спасибо, - травник принял чашу и вернул её пустой. Утерся рукавом. - По
правде говоря, я ничего не ел весь прошлый день и эту ночь, - сказал он и
покосился на котел. - Не найдется ли у вас для меня горбушки хлеба?
- Ну, ночью, право слово, есть как-то не принято, - улыбка, словно тень от
облака, скользнула по лицу отшельника. - Но по счастью, уже утро. Если хочешь,
раздели со мной мою трапезу, правда, стол мой скуден - репа да капуста...
- Буду рад и этому, - кивнул странник и поднял взгляд. - Как мне вас
называть?
- Зови меня брат Леонард, - ответил тот и в свою очередь спросил: - Могу я
узнать твоё имя?
Травник помедлил. Посмотрел на отшельника.
Этот человек принял его с порога, не сказав ни слова против, без страха
предложил с ним разделить свой хлеб... Мог ли он обидеть его молчанием? В
голове вереницей пронеслись имена и события - всё не то, и все не те...
Страник поднял голову.
- Однажды приятель назвал меня - Лис, - поколебавшись, сказал он.
- Прозвание не хуже многих, - кивнул отшельник. Поставил на стол две
глиняных миски и снял с огня котелок. - Присаживайся.
Травник кивнул и вдруг задумался. Улыбнулся грустно.
- Как странно, - произнес он.
- Что? - повернулся тот.
- У меня никогда не было братьев.
- Все мы братья во Христе, - отшельник коснулся креста на груди. - Я
монах, друг мой.
- Монах? - переспросил странник.
- Монах из братства святого Франциска, - кивнул тот.
Он прочёл молитву, перекрестился и принялся за еду.
Хлеб, творог, капуста без сала и соли, печеная репа и сколько угодно
теплого парного молока - страннику показалось, что он в жизни не ел ничего
вкуснее. Брат Леонард завтракал молча, и на странника не глядел, лишь покосился
на его руки и отвел взгляд.
- Ты шёл всю ночь? - спросил он, когда тарелки опустели.
- Всю ночь, - кивнул травник, - а может быть, и больше. - Он задумался на
миг. - Да. Больше.
Усталость накатывала мягкими волнами. Веки его смыкались сами собой.
- Я вижу, на тебе кафтан из тех, что носят слуги графа Цепеша, - помедлив,
произнес отшельник. - А руки со следами от цепей. Не упомню я, чтобы граф
отпускал своих пленников, одарив их напоследок... Или, если ты графский
охотник, то в чем провинился?
Странник помолчал, прежде чем ответить. Лгать монаху не было ни сил, ни
желания. К тому же, в самом облике отшельника, в его серых глазах и спокойном
тихом голосе было что-то, вызываюшее доверие.
- Кафтан не мой, - сказал он хмуро. - Ещё вчера я был в плену у графа
Цепеша.
- И он отпустил тебя?
Травник покачал головой и усмехнулся. Поднял взгляд.
- Я убежал.
* * *
Назвавшийся Лисом проснулся в конце дня и долго лежал, размышляя.
Почему-то вдруг возникло странное чувство, будто всё это уже когда-то с ним
происходило, или - виделось во сне. Казалось, после всех этих событий он должен
был бы места себе не находить, однако на душе у него было спокойно, как
никогда.
Он помнил трапезу и брата Леонарда, помнил, как монах великодушно уступил
ему свое ложе. Травник уснул мгновенно, как будто провалился в мутный омут
тревожных, но теперь забытых сновидений.
Он сел и огляделся.
Монах куда-то исчез. Костёр почти погас, лишь тлели угольки в седой золе.
Коза с двумя козлятами спала в загончике на сене. Край занавеси у входа был
приподнят, и в пещеру лился свет и свежий воздух. Было холодно. Странник
поёжился, сел, нашарил у кровати свои сапоги и обулся.
Снаружи захрустели шаги, и в пещеру, отряхивая снег с башмаков, вошёл брат
Леонард. В руках его была вязанка хвороста.
- День добрый, - он кивнул, завидев странника.
- И тебе того же.
Монах развел огонь, натаял снега в котелок.
- Здесь есть родник, - сказал он, улыбаясь виновато, - но мне не хотелось
далеко уходить. Да, кстати говоря - я не нашёл твоих следов, только те, что
возле входа... Как ты сюда попал?
- Спрыгнул сверху, - ответил тот, стянул рубаху, вышел вон и принялся
растираться снегом. Монах задумчиво глядел на его белесые, неровно сросшиеся
рубцы - на шее, на руке, и третий - на спине, размерами побольше. Посмотрел на
карниз над входом и покачал головой.
- Вот уж не думал, что здесь кто-то может пролезть, - сказал он. - Откуда
ты?
- С гор.
- Вот как... - нахмурился брат Леонард. - И что же привело тебя в наши
края?
Травник отряхнул с плеч тающий снег, растерся рубахой, надел ее. Прошёлся
рукой по волосам. Посмотрел монаху в глаза.
- Не знаю, - он помотал головой. Рыжие волосы разлетелись мокрыми космами.
- Не знаю даже, с чего начать; уж слишком много всего...
- Начни с начала, - посоветовал монах, разливая в чашки молоко.
- С начала... - усмехнулся тот. - Ну что ж... можно. Однажды я родился, и
один старик в горах взял меня к себе...
Рассказ был долог. Отшельник слушал молча, не перебивая, только когда
травник помянул браслет, попросил показать, но тот лишь развел руками в ответ.
Наконец, речь зашла о камнях на поляне, о дикой охоте, тюрьме и побеге.
- Так значит, вот кто растревожил старое зерцало... - задумчиво проговорил
брат Леонард и посмотрел на странника. - Кто надоумил тебя прийти на ту поляну?
- Никто... Я сам. Я понял вдруг, что становлюсь не тот...
- Не надо, - он поднял руку, - не объясняй. Со мной, наверное, случилось
то же самое, когда я вознамерился вступить в братство... Но я бежал от мира, а
ты бежишь от самого себя. Естественно, что ты не можешь понять, чего хочешь
найти. Ты даже бросил свой талант, лишь бы не быть собой.
- Я устал каждый раз обжигаться до кости.
- О да! Твой дар и верно, как огонь. Он может обогреть в мороз, а может и
всю избу спалить, это уж смотря как с ним обращаться. Откуда он, не знаю, но я
и про огонь не ведаю, откуда он; так что ж мне - отказаться от огня?
- Огонь не добрый, и не злой... - пробормотал травник. - Да. Верно. Но
почему - слова? Откуда в них такая сила?
- Уж где ей быть, как не в словах, - ответил тот. - Ведь и в начале тоже
было Слово.
- Но то был бог!
- Исус был тоже - сын человеческий. И умер он за наши грехи. Все мы, люди
- рабы божьи.
Травник нахмурился.
- Не знаю, за чьи грехи умер Исус, но уж точно - не за мои, - сказал он. -
А рабом я никогда не буду, даже - рабом божьим, - губы его искривила усмешка. -
Это значит, получается в таком разе, что я уже и не человек?
Отшельник покачал головой.
- Похоже, ты обречен ходить по грани между радостью и болью. Ума не
приложу, почему из всех дорог ты выбираешь лезвие ножа... Ты хочешь помочь, но
злишься на себя, помогая. Ты хочешь остаться, но уходишь. Имеешь дар, и сам же
его бросаешь. Хотя, постой! - монах встрепенулся. - Напомни мне ещё раз, как
звали того, кто...
И умолк.
- Что? - травник поднял голову.
- Амброзий... - прошептал брат Леонард и побледнел. - Ты говорил -
Амброзий?
- А, тот... Да.
- Мерлин! - воскликнул отшельник, ошарашенно глядя на своего гостя. -
Господи Исусе... Что, если ты и вправду угадал тогда... О небо, что за дар!
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг