- Я видел горе, кровь и разрушения.
- Ты познал дружбу и любовь.
- Я познал разлуку и предательство.
Странник с юга покачал головой:
- С такими мыслями ты не найдёшь своего пути. Ты - сам себе враг.
- Пускай так, - кивнул парень с посохом. - Но что же мне теперь делать?
- Ищи того, кто враг твоего врага.
- Но ты выполнишь мою просьбу?
- Будь по-твоему.
Странник в безрукавке склонил в согласии рыжую голову и медленно растаял в
воздухе. Воцарилась тишина. Тот, кого раньше звали Жуга, остался стоять,
опираясь на посох, затем вздохнул, огляделся и медленно двинулся в лес, обходя
седые камни.
Возле большого куста лещины он задержался, заприметив на нем два орешка,
невесть каким чудом уцелевших на ветке с прошлогодней осени. С минуту он молча
на них смотрел, чему-то улыбаясь про себя, затем сорвал их осторожно и вскоре
скрылся за деревьями.
* * *
Пушистый заяц в зимней шубке вылетел стремглав на середину поляны и замер
столбиком, торчком наставив уши. Вздрогнул, заслышав далекий охотничий рог,
рванулся прочь бегом и запетлял между деревьев.
Шум нарастал, приближаясь. Прошла минута, другая, и вдруг из-за кустов,
захлебываясь лаем, выкатилась свора гончих. Злые, остроухие, собаки мчались
быстро, летя в прыжке над мокрым снегом. Закружили меж камней безумным колесом
- след здесь раздвоился - и вскоре, выбрав наугад из двух цепочек следов одну,
продолжили свою погоню.
Роняя снег с еловых лап, показались трое всадников.
- Заяц, Ваша Милость, - с почтеньем в голосе сказал один из них, немолодой
высокий ловчий. Оглядел поляну и нахмурился, задержавши взор на каменных
кругах.
- Заяц! - фыркнул зло разгоряченный скачкой дородный мужчина в богатом,
шитом золотом охотничьем кафтане. Метнул на ловчего сердитый взгляд из-под
косматых сдвинутых бровей. - Какого черта! Ни оленя, ни вепря твои глупые псы
не способны поднять! Разве это охота?!
Третий всадник - самый молодой и тяжелее всех нагруженый - счел разумным
промолчать.
- День только начался, пан Владислав... - ловчий виновато развел руками и
поднял рог, висящий на ремне. - Отозвать собак?
- Чёрт с ними, - буркнул тот. - Какая-никакая, а всё ж пожива. Поехали...
Эге! - Он вдруг остановился посреди поляны. - А это что за след?
- Похоже, что человек... - несколько неуверенно сказал ловчий, наклонился
ближе к истоптанному снегу, но с коня не слез, и, взглядом проследив следы,
двинулся на край поляны.
- Какой человек? Что он здесь делает, в моем лесу? Откуда?!
- Вся челядь погналась за той лисой, мой граф, - подал свой голос юный
оруженосец, - так что этот - точно не из наших.
- Собаки взяли его след! - воскликнул удивленно ловчий.
- Отлично! - пегие усы пана Владислава встопорщились в недоброй усмешке.
Он поравнялся с ловчим и хлопнул его по плечу. - За ним!
Издалека донесся приглушённый лай. Граф прислушался и кивнул
удовлетворенно.
- Кришан! - он обернулся к юноше. - Сзывай-ка всех - поглядим, что за дичь
нам попалась!
Оруженосец поудобнее перехватил копье и поднял рог. Тяжёлый трубный звук
разнесся гулко в зимней тишине и замер меж ветвей. С востока ветром донесло
ответный зов, и парень тронул лошадь быстрым шагом, догоняя своего господина.
Сорока встрепенулась, осыпая снег с ветвей, взлетела и направилась за ними
следом - смотреть на новую забаву.
* * *
На краю леса собаки нагнали худого и рыжего парня с котомкой за плечами.
Тот встал спиной к сосновому стволу и отбивался посохом, притом преловко - одна
собака дёргалась, скуля, зарывши морду в снег, другая ковыляла на трех лапах,
но остальные взяли путника в кольцо и с хриплым лаем прыгали вокруг. Время от
времени то одна, то другая бросалась вперед и тут же отскакивала прочь.
Полушубок странника был разодран, на штанах чуть ниже колена расплылось
кровавое пятно.
Завидев эту схватку, граф рассвирепел.
- Моих собак лупить! - взревел он. - Запорю гада! Эй, Варга! отзови псов!
- Он повернулся к ловчему. Тот крикнул что-то, и собаки неохотно отступили,
легли на снег, ворча и огрызаясь. Сам ловчий спрыгнул с коня и занялся
ушибленной псиной. Рыжеволосый парень у сосны опустил посох.
- Здоров будь, пан вельможный, - сказал он и умолк, дыша тяжело и
сбивчиво.
Оруженосец тронул шагом коня и подъехал ближе, наставив на странника
тяжелое копье.
- А ну-ка, брось дубину, смерд.
Тот подчинился - посох упал в снег. Кришан-оруженосец спешился, воткнул
копье в снег и подошел к незнакомцу, поигрывая плетью.
- Кто таков? Как звать?
Сказал, как будто плюнул. Парень молчал, угрюмо нахмурясь.
- Отвечай, когда спрашивают! Или имя свое позабыл со страху?
Тот молчал.
- Стало быть, позабыл! - усмехнулся Кришан. - Ну, а про то, что в угодьях
графских промышлял, небось, тоже не знаешь?
- Я ничего не промышлял, - ответил глухо тот. Взгляд его синих глаз,
колючий, как репей, задержался на графе. - А что в лес твой ненароком забрел,
так то без злого умысла...
Граф сделал знак рукой. Плеть свистнула, ударив парня по ногам, и тот
невольно упал на колени. Кришан шагнул вперед, схватил его за волосы и
развернул лицом к себе.
- Его светлость графа Цепеша, - рявкнул он, - надлежит звать "Ваша
Милость", и никак иначе! Понял, смерд?
- По... нял...
- Не слышу?!
- Понял... Ваша Милость... - процедил сквозь зубы тот.
- Вот так-то лучше! - усмехнулся граф Цепеш. - А ну, встань!
Тот медленно поднялся.
Из-за деревьев вдруг раздался шум, и вскоре с топотом и звоном накатила
кавалькада всадников. Разгоряченные, потные, закружили вокруг, сбивая снег с
деревьев. Бока коней дымились паром. Кто-то спешился, другой подъехал ближе,
поднял на руках лису. Граф одобрительно кивнул и снова повернулся к пойманному
страннику.
- Чей ты холоп? - спросил он.
- Ничей, - ответил хмуро тот. - Я с гор, а там не делят землю.
- Гляди-ка - строптивый! - Граф нахмурился. - Значит, говоришь, пришлый...
Чем промышляешь? Отвечай!
- Травник я.
- Вот как? Ага... Михай! проверь-ка у него мешок...
Михай - дородный и чернявый парень из тех, что подоспели позже, проворно
соскочил с коня, содрал у парня с плеч котомку и по локоть запустил в нее руку.
Пошарил, вынул горсть зелёной трухи и бросил обратно.
- Травы, пан Владислав! - доложил он и вывернул мешок.
Что-то круглое и гораздо тяжелее трав мелькнуло в воздухе и улетело в
снег, оставив ямку. Странник рванулся вперед и замер, чуть не напоровшись на
нож в руках Кришана.
- А ну, тихо! - сказал Кришан. - Тихо, смерд! А не то...
Михай поскрёб в затылке и полез раскапывать снег. Вынул и вытер находку о
рукав. В руках у него был браслет с чёрным камнем и семью фигурными подвесками
по ободу.
- Браслетка, пан Владислав...
- А ну, подай сюда.
Владислав Цепеш повертел браслет в руках, подергал за одну подвеску, за
другую. Полюбовался камнем, усмехнулся.
- Забавная вещица... Где украл? - осведомился он.
- Это мое, - ответил рыжий.
Граф рявкнул, наливаясь кровью:
- Ты что же, врать мне вздумал?! - рука его рванулась кулаком, сорвав
висюльку на браслете. Парень вздрогнул. - В моем лесу ты травы собираешь, моих
собак побил, а теперь ещё и врёшь?!
- Я не вру, - подняв упрямо голову, сказал тот. - Это моё.
- Вяжите подлеца! - распорядился Цепеш.
Два дюжих молодца мгновенно сбили парня с ног, ткнули в снег лицом и
скрутили руки за спиной.
- Куда его, Ваша Милость? - спросил один.
- Везите в замок. Травы тоже заберите. - Граф перехватил колючий взгляд
рыжего бродяги и ухмыльнулся. - Браслет покамест я себе возьму - а ну, как
истинный хозяин объявится! А ты не очень-то горюй: тебе другой подыщем... даже
два!
Он хохотул, и челядь засмеялась тоже. Обернулся к ловчему:
- Эй, Варга! Что там псы твои - ещё способны бегать? Давай, подымай их!
Тот вскинул рог и затрубил, граф тронул вскачь коня вослед собакам, и вся
охотничья орава с гиканьем и свистом умчалась прочь.
Два всадника остались на поляне. Они не торопясь поели, глотнули вина из
фляги и, перебросив пленника поперёк седла, двинулись к темневшему неподалеку
замку. Спешить им было некуда - лишь в редких случаях графская охота
оканчивалась засветло.
* * *
Странник молчал, качаясь вверх и вниз на крупе лошади. Руки, связанные за
спиной, выворачивало из суставов, лука седла врезалась в бок. Хотелось пить. По
счастью, лошади шли шагом, но всё ж к концу пути боль поглотила все другие
чувства. Изредка приподнимая голову, он видел, как приближаются массивные серые
стены, но и тогда половину картины закрывала широкая конская спина.
Громада замка вырастала медленно. Рыжеволосый странник видел в своей жизни
замки, и не раз, но этот затмевал все, виденное ранее. Деревья перед ним
вчистую были снесены версты на полторы во все четыре стороны, наверное, чтоб не
подобрался враг. Стены, высокие и неприступные, венчались мощными квадратами
зубцов. Вокруг был ров с водой, застылый в серый лед и заметённый снегом. Шесть
башен разной высоты смыкали стены по углам, а в самой середине, словно замок в
замке, высились четыре башни огромной цитадели.
Во дворе было тихо, да и некому тут было шуметь - два стражника в воротах,
конюх, подбежавший расседлать коней, да женщина ещё не старых лет, что шла
куда-то прочь с пустой корзиной - вот и весь народ. Если кто и был ещё, то
предпочитал сидеть в тепле. Снег, чёрный и истоптанный, лежал во всех углах.
Полоскалось белье на ветру. Пахло дымом и горелым молоком.
Странника стащили с коня.
- Что граф? - спросил, зевая, конюх. - Всё ещё охотится?
- Угу, - с ленивой неохотой отозвался один из всадников. - Отведи коней,
да разыщика Хорию. Да поживей, а то мы и так устали, да стоять ещё тут...
Тот кивнул, увел лошадей в конюшню и после скрылся в замке.
Они здесь все были какие-то сонные - и всадники, и этот конюх, и два
стражника у входа. И даже Хория - кузнец лет сорока, до глаз заросший чёрной
бородой и широченный, как сундук, казалось, тоже только встал с лежанки; а
может, так оно и было. Был миг, когда страннику почудилось, что он уснул и
видит сон - бредовый, страшный, но всё же - сон, но миг прошёл, вернулась боль
в заломленных руках, и наважденье сгинуло.
- Чего с ним делать-то? - спросил кузнец.
- В подземелье.
- А... Ну-ну...
Пленника втолкнули в полутемную кузницу, развязали ему руки и содрали с
плеч тулуп. Держали крепко и умело - толком и не пошевелишься. Хория затеплил
трут и долго раздувал огонь, сопя и кашляя, затем накинул жжёный войлочный
передник, мехами раскалил две малые заклепки и нашарил на стене браслеты
кандалов. Длинная цепь, зазвенев, потянулась по камням. Кузнец смерил взглядом
железные кольца, кивнул и всё также безразлично потребовал:
- Руки.
Наручники он заклепал, почти не глядя - привычная, видать, была работа, -
и после, положив углей в горшок, направился к подвалам. Рыжего парня под руки
тащили следом. Спустились узкой лестницей куда-то вниз. В стене вдруг
обнаружился горелый факел, кузнец зажёг его и потянул за ржавую скобу, отворяя
старую, белесую от мерзлой плесени дверь. Шагнул вперед и оглянулся:
- Куда его?
- Да всё равно, куда, - ответил стражник, державший в руке цепь от
наручников. - Вон, туда, хотя бы.
Кузнец замялся:
- Туда не надо бы - там баба.
- Да не один ли чёрт! - ругнулся тот. - Сади, где знаешь!
В подвале было сыро и темно. Свет факела плясал над головой. Со всех
сторон давил холодный дикий камень, казалось, что неровная кладка потолка
вот-вот обрушится.
Хория выбрал третью дверь. Замков здесь не было - лишь толстые тяжелые
засовы. Дверь вела в темницу - комнатушку пять на пять больших шагов, с
земляным полом и двумя лежаками у стен. На одном из них бугрился ворох серого
тряпья, от которого к кольцу в стене тянулась цепь - другое такое же кольцо
было пустым. В окно, настолько маленькое, что решетка там была бы лишней,
сочился тусклый зимний свет. Кузнец ушёл и вскоре вновь вернулся с маленькой
жаровней. Цепь закрепили на кольце и удалились прочь.
Воцарилась тишина.
Тот, кто назвался травником, постоял с минуту, о чем-то размышляя, окинул
взглядом пол и потолок, покосился на окошко. Шагнул было к двери - цепь
натянулась, не пуская. Понятно стало, почему в двери нет замка. Он опустился на
лежак, рассматривая руки, поскрёб ногтем ещё теплые головки заклепок. Ковка
была прочная и глухая - такую и зубилом не сразу собьешь... Там, где обожгло
железом, кожа вздулась волдырями. Он вздохнул и выругался.
Куча тряпок на соседнём лежаке раздвинулась, явив на свет чью-то заросшую
пегими космами голову. С минуту они молча расматривали друг друга.
- Ты кто? - спросила, наконец, голова. - Холоп, иль кто ещё?
- Странник я, - помедлив, ответил рыжий парень.
- И за что ж тебя сюда?
- Попался графу на охоте под горячую руку.
- Понятно...
Обладатель головы выпростал наружу руки, тоже - скованные цепью, и сел,
кутая в рваное одеяло худое, прикрытое грязными тряпками тело. Поёжился,
поскрёб ногтями в бороде.
- Слышь, рыжий, - он вдруг покосился на окно. - Что там сейчас, снаружи?
- День.
- Нет, а вообще?
- Вообще - зима, - помедлив, ответил тот. - Февраль.
- Февраль... - задумчиво повторил узник. - Уже февраль... - Он посмотрел
на своего негаданного собрата по несчастью и вздохнул. - Я - Миклош, а тебя как
звать?
Ответа не последовало.
* * *
С приездом графа что-то изменилось. Наверху забегали, засуетились, но
вскоре снова всё притихло. Под вечер заявился стражник и принес еду - миску
чечевичной каши, а для рыжего странника приволок старое драное одеяло, без
которого к утру тот наверняка замёрз бы насмерть. А после все о них забыли.
Время замерло для узников. Им, погребенным заживо в каменном мешке,
оставалось только разговаривать друг с другом. Раз в день заходил хромой и
тощий тюремщик, приносил еду. Их день тянулся бесконечно, серый и унылый. Ночь
приходила без сна, холодной стылой дремой. Ложились спать спиной к спине - так
было теплее, и хоть не давали при этом покоя многочисленные блохи - ничего не
поделаешь, приходилось терпеть.
Истосковавшийся по людям Миклош говорил много и охотно. Как выяснилось
вскоре, сам он попал сюда за то, что осмелился рубить дрова в графском лесу.
- Ну, а как не рубить? - вопрошал он. - На всю зиму хвороста разве
напасешься? А зима-то нынче - вон она какая... Я и пошел. Дёрнул же чёрт этих
собак рядом проехать - услышали топор. Четвертый месяц уж я тут, всё жду - а
вдруг да отпустят. Как там жена да дети - ничего не знаю... - Он вздохнул. -
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг