Был день. Настоящий, солнечный и почти безветренный - из тех ласкающих
душу дней, что случаются иногда посреди зимы, хотя до весны ещё далеко. Жители
Галлена открывали окна и двери, недоверчиво косились на небо - но нет, ни
единое облачко не нарушало хрупкую чистую синеву до самого солнца, и море
искрилось мелкими блестками, сменивши гнев на милость. Волны лениво набегали на
берег, вороша песок и гальку, и с тихим шорохом откатывались обратно. Ожил и
загомонил сперва робко, а затем - в полную силу притихший в ненастье рыбный
рынок, а на берегу уже расправляли свои сети рыбаки, и мало кто заметил
исчезновенье двух ганзейских кораблей - ушли, мол, и ушли, и бог с ними.
Обрывистый каменный нос далеко выдавался в море, скрывая и город, и порт,
и даже - башню маяка. Голые скалы сменились обширными травянистыми пустошами,
кустарником и чахлым редколесьем. На одной такой плоской бесснежной вершине
холма сидели двое - рыжий парень в полушубке и с посохом в руках и девушка,
одетая в мужские штаны и зелёную куртку. Слышался негромкий разговор.
- Яльмар корабль покупать надумал. Знаешь?
- Знаю, - паренёк кивнул рыжей головой, - он мне уже хвастался. Сторговал
чуть ли не за полцены какой-то кнорр, или как там его... С собой звал, да я
отказался - не по душе мне море. Мне бы лес да горы, а если уж вода - так мне и
озера хватит.
- Бр-р... - девчонку передёрнуло. - Не люблю леса. Всё время кажется,
будто кто-то за тобой следит из-за деревьев.
- А я наоборот - не понимаю, что ты в море находишь.
- Ты здесь летом не был. Вот где красота-то! Море тёплое, ласковое;
выйдёшь поутру, посмотришь и душа не нарадуется - до чего ж хорошо!
- Может, ещё когда побываю, - вздохнул тот и посмотрел на свою
собеседницу. - А ты куда теперь? Или в город вернешься?
- Вернусь, - кивнула та.
- А жить где? Хотя, постой... - Паренёк нахмурил лоб. - Та лачуга, где мы
приютились... Неужто, твой прежний дом? Ну, конечно! - он хлопнул себя по лбу.
- А я-то голову ломал, откуда там и дрова, и вода, и одеяла... Ну, останешься
ты, а дальше что?
Девушка пожала плечами.
- Попробую ещё раз.
- Ещё раз... что? Уж не Веридиса ли вернуть?
- Да. Не смотри на меня так. Я теперь сильнее и, наверное, умнее, чем
была.
- Ты гонишься за мечтой. Может, даже - за несбыточной.
- Я знаю, - негромко ответила та и вздохнула. - Но это лучше, чем вообще
не знать, о чем мечтаешь... - Она вдруг встрепенулась. - Скажи-ка, Жуга. В тот
раз, помнишь, ты говорил, что трижды открывал Дверь... Для кого?
- Всякое бывало. Не хочется вспоминать сейчас.
- Ну всё таки. Хотя бы в первый раз для кого?
- Для себя.
Девушка закусила губу и потупила взор.
- Значит, ты... тоже побывал там? - Жуга не ответил. - Ну, а потом?
- Потом - для друга, но то вообще другая история. А в третий раз... Мне
бабка-травница помогла. Мальчонку мы одного вернули, да только вот сама она
заместо него ушла... Вот такое вот... - Он сжал до хруста пальцы и умолк. - Не
надо бы тебе за это дело браться. Раз обожглась - и хватит. Вдругорядь так не
повезет.
- Я буду осторожной. Обещаю.
Некоторое время лишь ветер да шелест прибоя нарушали тишину. Наконец Жуга
поднял голову.
- Зерги...
- Что?
- Я хочу быть с тобой, - сказал он. - Ты знаешь, я давно хотел сказать...
Не знаю...
- Не надо, Жуга.
- Почему?
- Всё ушло. Это был сон. Забудь, не вспоминай об этом. Так будет легче и
тебе, и мне.
- Мне будет трудно тебя забыть.
Та пожала плечами.
- Не забывай.
- Мне больно будет вспоминать.
- Не вспоминай.
- Но я так не могу! Тебя послушать, так всё - проще некуда, а я всё никак
не научусь прощаться с теми, кого любил... Прости.
- Незачем просить прощенья: это я дура, всех запутала - и себя, и тебя
тоже... А всё оказалось не так. Я всё ещё люблю его.
- Как мне вернуть тебя?
- Заколдуй меня, - предложила та. Серые глаза смотрели прямо и серьезно,
почти просительно. - Приворожи. Ведь ты можешь.
Тот помотал головой:
- Это будет нечестно.
- Зато просто и легко. Ты же знаешь мое имя. Или, всё таки, нет?
- Знаю, - Жуга кивнул и улыбнулся грустно. - Знаю, Алина. Чтобы вернуть
человека, всегда надо знать его истинное имя.
Зерги прищурилась в лукавой усмешке.
- Ты ошибся всего на одну букву.
- Да? Неужели? - Жуга склонил голову набок и придвинулся поближе. -
Сказать, на какую, или не надо?
- Ну и хитрила же ты! - Зерги рассмеялась и замахнулась рукой в притворном
гневе. Жуга поймал кулак на полпути, и оба, сцепившись, с хохотом и визгом
покатились вниз по склону - небо и земля закружили в безумной карусели - и
остановились только возле самой воды; сели, отряхиваясь и отплевываясь,
продирая залепленные снегом глаза.
- Дурило гороховое! - буркнула Зерги, выскребая из-за шиворота мокрый
снег.
- Ну так, с кем поведешься...
- Ну тебя! Смех один с тобой...
- Хорошо, хоть не слезы, - он вздохнул и улыбнулся. - Грустная у нас с
тобой вышла история. С несчастливым концом.
- Только в сказке всё хорошо кончается. В жизни веселого мало. Каждый
ребенок, едва родился, а уже плачет. Хоть бы один засмеялся... - Зерги
придвинулась ближе, взъерошила рукой его рыжие волосы. Холодные пальцы тронули
шрам на виске. Жуга молчал, глядя девушке в глаза. - Глупый, глупый маленький
лисенок... - Она улыбнулась. - Что тебя тянет? Куда ты идешь? Что за мечты тебя
влекут?
- Если б я знал это сам... Да и нет у меня никаких мечтов... мечтей...
мечт... тьфу ты, чёрт! - Вконец запутавшись, он рассмеялся и взял её руку.
Прижался щекой к ладони и умолк.
Зерги задумалась, вспоминая что-то, и вдруг встрепенулась.
- Что?
- Да так... Вспомнилось одно старинное присловье. Подумалось вдруг - а ну,
как тебе пригодится.
- Какое присловье? - Жуга насторожился.
Зерги улыбнулась и прочла:
Четыре есть зверя и времени года
У каждого место свое и порода -
Волков встретишь к помощи,
Псину - к беде,
Медведь спросит строго и плату возьмет,
А лисы помогут, да всё не тебе.
- Как-как? "Помогут, да всё - не тебе?" - Он задумчиво потёр подбородок. -
Интересно... хоть и не совсем понятно. Скажи, там было сказано ещё что-нибудь?
Зерги пожала плечами.
- Может, и было, да я не помню.
Взгляды их встретились, и оба как-то сразу умолкли.
- Береги себя, - как-то неловко сказала Зерги.
- Мы увидимся снова? - спросил, помолчав, Жуга.
- Кто знает? - ответила та и тихо повторила. - Кто знает...
Жуга ничего не сказал.
Они стояли мокрые, в снегу, стояли и смотрели друг на друга.
А ветер пел высоко вверху свою вечную песню.
Они стояли и смотрели.
А ветер пел высоко вверху.
Они стояли.
А ветер пел.
Они...
...и ветер.
Оправа: ГОВОРЯЩИЙ
6
На сей раз медведь молчал довольно долго.
"Это тоже стихи?" - спросил он наконец.
- Какие?
"Про меня и про других."
- Да.
"Нам, сухопутным, рыбу не понять, и плавать поверху на деревянных досках
тоже дело глупое. Хотя откуда вам быть умными? А пиво ваше доводилось мне
пробовать. Горчит, но вкусно; пахнет хмелем и приятно животу. А женщина...
Гм... Трудно разобраться. И почему-то мне немного больно. Ах-р!!! Ну конечно же
- боль! Вот, вот чему сродни вся ваша дружба. Да. Это я понимаю. А тебе? Тебе
разве не было больно?"
- Издеваешься? Конечно, было.
"Так почему ж ты не бросил это всё?"
- Легко тебе говорить! - Травник уселся поудобнее. - Что ты знаешь о
любви? У вас, зверей всё просто - вы ищете себе пару только если настаёт такое
время, гон. А после - да гори оно огнём! - своих детей сожрать готовы.
"Не говори мне про огонь!"
- Хорошо, не буду. Но сам посуди, разве я не прав?
"А разве вы порой не убиваете своих детей?"
Жуга промолчал. Затем заговорил, медленно, нехотя.
- Я пробовал забыть. Я был в отчаянии. Хотел начать жить заново. Не вышло.
Это что-то сильнее меня.
"Не надо злиться. Просто я хочу понять, зачем ты всё это делаешь. Когда ты
сам поймёшь себя, вопросы станут не нужны."
Травник поднял взгляд на зверя.
- А может, я тоже один из вас? Такое может быть?
Медведь покачал головой:
"В тебе нет волчьей прямоты, зла псов и жадности медведя."
- А как насчёт лисиц?
ВРАГ МОЕГО ВРАГА
Всю ночь, весь день, и всю вторую ночь мела метель, вздымая юбками в
прощальной кутерьме лежалый серый снег, кружилась буйным вихрем, провожая
зиму-госпожу своей последней пляской, и лишь к утру на третий день угомонилась
наконец.
В густом лесу царила тишь.
Снег лежал на большой лесной поляне повсюду: на старых пнях, торчащих тут
и там, на согнутых ветвях деревьев, на плоских, щербатых от времени камнях
старого дольмена. Был снег тяжелым и ноздреватым, каким ему и полагается быть в
конце февраля, и уж не скрипел под ногой здоровым зимним хрустом, а только
проседал со скрипом - тяжко, неприятно.
Всходило солнце.
Сорока на ветвях суматошно завертела головой, слишком поздно услыхав шаги,
расправила крылья и взлетела с громким стрёкотом, сверкая белыми боками.
Мелькнула меж деревьев раз, другой и уселась на самой макушке высокой ели,
глядя с любопытством вниз, где показались люди.
Двое вышли на поляну одновременно, с разных её сторон: один с севера,
другой - с юга. Шагнули разом на нетронутый снег и остановились, молча глядя
друг на друга.
Они были похожи, эти два странника. Очень похожи. Перепутать их было проще
простого - оба рыжие, кудлатые, худые телом и лицом, обоим на вид лет по
двадцать. Они могли бы быть братьями, и даже шрам, косой чертой пометивший
висок пришельца с юга, в точь повторял такой же шрам второго странника.
Но была между ними и некая разница.
Пришедший с севера одет был в старый полушубок, местами порванный и
кое-как зашитый, и выглядел усталым, словно после долгого пути. Бог знает, где
и как провел он нынешнюю ночь, спасаясь холода и ветра, вероятно, где-нибудь в
стогу - в буйных рыжих волосах, не знавших гребешка по меньшей мере две недели,
застряли ломкие золотистые соломинки. В руках его был посох, за спиной -
котомка.
Второй казался чуть моложе, волос имел покороче и шёл налегке, а одет был
совершенно не по погоде в серые домотканые штаны, рубаху и мохнатую безрукавку
белой овчины. Имей сорока чуть побольше соображения, чем отпущено природой
глупой птице, её непременно удивила бы ещё такая вот нелепость: следов на снегу
он не оставлял.
Они сошлись посредь поляны и встали там лицом к лицу, где замерли в
извечном хороводе серые круги руин. Странник с юга первым нарушил молчание.
- Зачем ты здесь? - спросил он тихо.
- Пришло время, - медленно ответил другой, - и я вернулся.
- Всё возвращается на круги своя, - кивнул парень в безрукавке. - Чего же
ты хочешь теперь? Помощи?
Тот покачал головой.
- Совета, - сказал он.
- Глупо спрашивать совета у себя же самого.
- Не так уж и глупо. Ты - это не совсем я, а я - не совсем ты. Ты можешь
войти туда, куда я и заглянуть боюсь.
- Так чего ты хочешь? - помедлив, повторил свой вопрос пришелец с юга.
- Я стал другим.
- Всё меняется. Даже камни не вечны.
- Да, но... - Странник с посохом помедлил. Прошёлся пятернёй по волосам. -
Это что-то другое, - наконец сказал он. - Я не тот, кого раньше звали
Ваха-рыжий. Но... я и не Жуга. Или нет, не так. Жуга - это не совсем я.
Странник с юга поднял бровь:
- Почему тебя это тревожит?
- Я стал злым. Я убиваю.
- Справедливо?
- Не знаю... - ответил тот и тихо повторил: - Не знаю. Но я больше не
хочу. В моей душе печаль и пустота.
- Это бывает.
- Я уже забыл, каким бывает счастье.
- А вот это уже хуже. Что же ты помнишь?
- Боль.
- А ещё?
- Страх. Печаль. И снова боль. Даже любовь, и та для меня обернулась
болью. Порой мне кажется, что я чувствую разлуку раньше встречи... Я мечусь
туда-сюда, и всё чаще Сила вертит мной, как хочет.
- Ты же всегда знал, где нужно остановиться.
- А теперь не знаю, - он поднял взгляд. - Я просто устал от всего этого. Я
больше ничего не могу дать. Я больше ничего не хочу брать. Мне хочется
отбросить свое имя.
- Опасно даже просто - взять себе имя. Ещё опаснее - играть с ним в такие
игры.
- Пускай.
- Разок ступив на этот путь, уже нельзя вернуться. Ты потеряешь больше,
чем найдёшь.
- Пускай.
- У каждого своя ноша.
- Может быть... Но что за радость нести её без толку?
- Так ли уж и без толку? - усомнился странник с юга.
- Пока что я только убивал.
- Помогая другим!
- Так можно оправдать все, что угодно. Я так не хочу.
- А как ты хочешь?
- Мне надо знать, стою ли я хоть чего-то сам по себе.
- Ты видел, как растет трава. Ты видел тени на воде и танец ветра под
луной. Неужели тебе этого мало? Многие умирают, не узрев и малой толики всей
этой красоты.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг