захлебнулся и умолк.
Большущий бобр проплыл туда-сюда перед самым Олеговым носом. Фыркнул,
глядя искоса. Нырнул, шлепнул по воде широким плоским хвостом - словно лопатой
жахнули - и через миг показался снова во всей своей красе. Взгляд его черных
глаз - умный, насмешливый, - почему-то напомнил давешнюю лису, и Олегу опять
стало не по себе. Зверь замер, словно раздумывая - мол, не помочь ли дураку, -
затем развернулся и поплыл прочь от берега, то и дело оглядываясь.
Олег заколебался было, но уж солнце садилось, да и вода была холодна; он
покрепче ухватился за бочонок и медленно двинулся следом за бобром, шумно
бултыхая ногами.
Олег понятия не имел, куда они плывут. Впереди то и дело мелькал
чешуйчатый бобриный хвост. Олег подивился мимоходом - зверь, а вот поди ж ты -
чешуя... Помнится, именно поэтому один охотник, подвыпив, спорил до хрипоты -
доказывал, что бобр, мол, вовсе и не зверь, а просто - лохматая рыба. И ведь
доказал, шельмец! Сам же Олег о бобрах знал мало - почти что ничего. Впрочем,
как-то раз ему довелось отведать жареного бобриного хвоста, о чем у Олега
сохранились самые приятные воспоминания.
Показалась плотина. Бобр покрутился возле, поджидая Олега, и вдруг нырнул.
Тот замер, огляделся ошарашенно по сторонам. Быстро темнело. Искать какой-то
другой выход было, пожалуй, уже поздно.
Олег набрал побольше воздуху и выпустил бочонок из рук.
* * *
Жуга очнулся в темноте. Впрочем, нет - то была не совсем темнота:
непонятно откуда сочился тусклый зеленоватый свет.
Пахло водой.
Пахло прелым деревом.
Двигаться не хотелось.
Некоторое время Жуга молча лежал в зыбкой тишине, заново привыкая к
собственному телу. Было прохладно. Его всегдашний овчинный кожух остался на
мельнице, а сейчас вот и рубаха куда-то исчезла. Боли не было, лишь ныл
противно левый бок, задетый мечом ведуна. Что-то плотное стягивало грудь. Жуга
пощупал - перевязка. Выдернул клочок какой-то мякоти, размял в пальцах. Поднес
к лицу - комок был сухой, волокнистый. "Мох, наверное, болотный,"- догадался
Жуга.
- Не... надо... - тихо сказал кто-то.
Жуга вздрогнул и повернулся на голос.
Девушка.
Маленькая, вся какая-то щуплая. Руки тонкие, в ссадинах и царапинах.
Курносый нос, чуть раскосые глаза, длинные чёрные волосы. Прав был Олег -
совсем ещё девчонка...
- Не надо... трогать... - еле слышно повторила она, медленно, с трудом
выговаривая слова.
Жуга попытался улыбнуться, запёкшиеся губы еле разлепились.
- Ты кто? - спросил он. - Как тебя звать?
Та не ответила, лишь посмотрела непонятливо. Жуга задумался на секунду,
затем его осенило. Он похлопал себя по груди:
- Жуга.
Девчушка торопливо закивала.
- Жу-га... - повторила она.
- Это ты меня отыскала?
- Ила, - вместо ответа сказала та, и указала на себя. Улыбнулась.
Мелькнула дыра на месте переднего зуба. - Ты был... там...
- В лесу?
Та кивнула.
- Ты живёшь тут?
Снова кивок.
Жуга приподнялся и сел. Огляделся по сторонам.
На небольшом возвышении, собранные в горку, зеленовато мерцали гнилушки.
Света было мало, но вполне достаточно, чтобы разглядеть низкое и почти круглое
помещение с маленьким озерком посередине и неровным купольным сводом над
головой. Ила... Странное прозвище, как ни крути. Жугa вдруг почувствовал, что
настоящее её имя гораздо длиннее, но угадать его с обычной своей уверенностью,
пожалуй, сейчас не смог бы. Он снова посмотрел на девушку и задумался.
Кто же она такая?
- Дай руку, - попросил он.
Та опять не поняла. Жуга взял её ладонь в свою, перебрал по одному все
пять пальцев. Рука, как рука... Коснулся кожи у девушки за ухом, провел рукою
вдоль шеи: ни жабер, ни щелей, ни вообще каких-либо складок.
Ила не шелохнулась - осталась сидеть, как сидела, глядя доверчиво. Глаза у
нее были большие, серые до белизны, словно треснувший, в разводах, мрамор. Жуга
неожиданно поймал себя на мысли, что она далеко не дурнушка. Из одежды на ней
была лишь белая рубашка чуть ниже колен - кто знает, где, когда и на какой
верёвке сушилась она после стирки, прежде чем попала к этой лесной девчонке.
Впрочем, если не считать худобы, царапин и неразговорчивости, Ила была самая
обыкновенная девушка - не русалка и не анчутка. Вот только с чего бы ей жить в
лесу?
Жуга уже раскрыл было рот, чтобы спросить, но тут тёмное и недвижное
зеркало воды вдруг раскололось с громким всплеском, и на поверхности, фыркая и
отдуваясь, возникла ушастая Олегова голова.
- Вот чёрт... - пробормотала она, ошарашенно вращая глазами. - Эй, кто
тут? - Олег прищурился. - Ничего не разберу... Жуга, ты что ли?! Ты че тут
делаешь?
Ругаясь в мат, стуча зубами и трясясь, он вылез целиком, мокрый и
продрогший, и принялся было стаскивать рубашку, как вдруг заметил, что приятель
его здесь не один - Ила при появлении незнакомца проворно спряталась Жуге за
спину, откуда и выглядывала теперь испуганным зверьком.
- Это Олег, - успокоил её Жуга. - Не бойся.
- Ничего не понимаю... - Олег без сил опустился на пол. - Это где мы? Это
что за девка? - Он посмотрел на Жугу, на девчонку, затем снова - на Жугу, и
вздохнул.
- Есть чё-нибудь поесть, а? - жалобно спросил вдруг он, и вид у него при
этом был такой несчастный, что Жуга не выдержал и рассмеялся.
* * *
Заброшенная бобровая хатка, послужившая им убежищем, расположена была
неподалеку от берега, у самого края большой плотины. Внутрь вели два хода;
первый был затоплен - обычное дело у бобров, которые сперва роют нору, и только
потом уже запруживают речку, а второй - обычный, похоже, Ила прокопала сама.
Воздух здесь всегда был свежим - под потолком обнаружилась отдушина, а для
обогрева вполне хватало тепла трех человеческих тел. Прежние хозяева давно
переехали в более просторное жилище; двух друзей и девушку никто не беспокоил,
лишь приплыла пару раз дородная пожилая бобриха (та самая, что указала Олегу
путь сюда), посмотрела - всё ли в порядке, и отбыла восвояси.
Прошло два дня. На мельницу у них так и не хватило духу заглянуть, да и
Жуге нездоровилось - несмотря на перевязку, рана воспалилась, началась
лихорадка. Снаружи он почти не бывал, всё больше лежал, о чем-то размышляя.
Ила, напротив, часто уходила в лес. Приносила ягоды, грибы, клюкву с
болот. Иногда - рыбу. Где она её ловила и главное - как, двум друзьям узнать
так и не удалось. Жуга во время своих коротких вылазок собирал у озера какие-то
травы, мох и ивовую кору, сам же и готовил настои, нередко - даже горячие, и
тут уж у Олега вовсе ум за разум заходил: огня они не разводили. Он
догадывался, что без колдовства тут не обошлось, но распознать его не смог -
учился он однажды магии, да так недоучкой и остался.
Олег рассказал другу, как нашёл его в этом убежище, ведомый сперва лисой,
а после - бобрихой, но тот лишь пожал плечами и объяснить ничего не смог.
- Я и сам-то не помню, как тут очутился, - хмуро сказал он.
От Илы об этом тоже ничего узнать не удалось - она почти не говорила, лишь
смотрела с грустью, если её спрашивали, и только раз, когда разговор зашёл о
мельнице, вдруг заволновалась.
- Что случилось? - Жуга приподнялся на локтях. - Тебе страшно? Чего ты
испугалась?
Та покачала головой.
- Он... там... - она сделала непонятный жест рукой.
- Геральт? - спросил Олег, - или... тот, второй?
- Нет, нет... - И палец её снова очертил окружность. - Там, давно-давно...
Он там... один...
- Где "там"? На мельнице?
- Да. - Снова круг, и ещё, и ещё...
- Колесо! - встрепенулся вдруг Жуга. - Это она про колесо! Так, да?
- Да, - кивнула та. - Да! Да!
- Колесо? Какое колесо? - не понял Олег. - А-а... А причем тут колесо?
- Помолчи, не мешай, - отмахнулся Жуга.
Еще примерно с час он пытался выведать у нее ещё что-нибудь - что там за
дела такие с колесом, и кого порубил ведьмак, но всё было без толку: то ли слов
у девушки не хватило, то ли сам он чего-то недопонял. На том всё и закончилось.
Время было позднее, и обитатели заброшенной хатки расположились ко сну. По
молчаливому уговору два друга спали по одну сторону озерка, Ила - по другую.
Прошёл час, но Жуга почему-то никак не мог заснуть. Мысли крутились в
голове, беспокойные, тревожные; он чувствовал, что ему не хватает чего-то
малого, чтобы найти ключ к тайне старой мельницы. В том, что тайна эта
существует, Жуга уже не сомневался. Взгляд его упал на девушку. М-да... Ещё
одна загадка... И зачем, кстати говоря, пришёл на мельницу ведун? Хотя, если
поразмыслить...
Рана заныла. Жуга заерзал, повернулся на другой бок, и тут вдруг замер,
ошеломлённый внезапной догадкой.
Он сел, отбросил тонкую травяную плетенку, которой был укрыт, и подобрался
на четвереньках к выходу, да остановился - холодный воздух снаружи мог
разбудить спящих. Жуга придвинулся к озерку, помедлил в нерешительности,
оглянулся и бесшумно скользнул в темную воду.
* * *
Ночной лес замер, холоден и тих. В этой поздней осенней тишине, в чёрной
паутине нагих ветвей, в хрупкой, инеем покрытой траве была какая-то недвижная,
затаённая красота лесного предзимья; она завораживала, щемила душу в непонятной
тоске по уходящему летнему теплу, и не было от нее спасения.
Была луна. Жуга шёл быстро и вскоре согрелся, влажная одежда на нем
высохла, и лишь повязку пришлось выбросить - свалялась липким жгутом. Он
поднялся вверх вдоль ручья, перебрался через овраг и уже отсюда ясно расслышал
мерный рокот мельничного колеса, а вскоре показалась и сама мельница. Он
помедлил в отдалении, обошёл её кругом. Ведуна не было видно. Жуга задержался
на миг у прикрытого крышкой старого погреба, спустился к воде и остановился у
плотины, дыша тяжело и прерывисто. Накатила слабость - аукнулась-таки потеря
крови. В висках стучало. От долгой ходьбы разболелась нога, да и рана в боку
тоже напомнила о себе.
Прямо перед ним было колесо - крутилось, скрипя и постукивая. Брызги воды
летели, озаренные серебристым лунным светом, и там, над самою плотиной,
ведьминым коромыслом висела не многоцветная, но белесая, как молоко, лунная
радуга.
Жуга заколебался: если б знать наверняка, в чем тут дело!
Стук расшатанных ступиц, резкий, назойливый, не давал как следует
сосредоточиться, отзывался где-то в голове гулким эхом, задавая странный,
отчетливый ритм: "Та-та-та, та-та, та-та-та, та-та..."Жуга неожиданно понял,
что повторяет его про себя, и содрогнулся.
Он не знал, что сказать - любой заранее продуманный наговор мог здесь в
одинаковой степени как помочь, так и навредить. Нужны были слова. Много слов.
"Та-та-та, та-та, та-та-та, та-та..."
Ритм повторялся, раскатываясь дробно, гасил мысли. Он был главной частью
старого колдовства, он был врагом, и его, во что бы то ни стало, надо было
сломать. Жуга вдруг ощутил странное спокойствие и по какому-то наитию понял -
решение верное.
"Колесо, колесо... Ко-ле-со, та-та, ко-ле-со, та-та..."
Жуга закрыл глаза, вздохнул и поднял руки.
Первые строчки наговора сложились как бы сами, дальше пришлось соображать
прямо на ходу: останавливаться было нельзя.
Колесо - вперед колесо - назад
Знает скрип сердец правды-стороны
Каменей плечо - раздавить яйцо
Дорогим питьем не столованы
Не поймать в галоп уздечку
Не вернуть к истокам речку
Не связать не сломать -
Режьте сухожилия.
Стеблем пыхнет свеча
За раз степь отмечай -
Как ходил
Как искал
Что нашёл
Теперь он открыл глаза, теперь уже ничто не могло ему помешать. Слова
текли легко и свободно, как нижутся бусины на нитку. В них не было особого
смысла, хотя каждое - и Жуга это чувствовал - было на своем, истинном месте, да
и менять что-либо было уже поздно. Размер стиха скользил, скакал неровной
лесенкой, меняясь через каждые несколько строф и в конце сходя на нет, куда-то
пропадали смысл и рифма, прекращалось движение, и скрипучее мельничное колесо
вдруг стало сбиваться, вращаясь неровными рывками; и вот уже не колесо задавало
темп Жуге, а наоборот - Жуга колесу. С последней строчкой многолетний разгон
вновь напомнил о себе, и Жуга вернулся к прежнему ритму, читая нараспев:
Обещай опять перья ощипать
Только вижу я - мы не встретимся
Ждут узлы ремней и укором мне
Где стучится кровь сохнет метина
И торопит буйный разум
Вспомнить сумрачное разом
Вспомнить запах травы
Обернуться к ясному
И излому луча
Без затей прокричать
Как ходил
Как искал
Что нашёл
Жуга опустил руки и смолк.
Призрачная радуга исчезла.
Колесо остановилось.
* * *
Сперва не произошло ничего, лишь капала вода с мокрых плиц. Затем в ночной
тиши вдруг послышался долгий протяжный вздох. Жуга поднял взгляд.
Стоящий перед ним был невысок и коренаст. Он походил на человека: руки,
ноги, голова - всё было на месте, и лишь короткая светлая шерсть, что покрывала
его с ног до головы, не давала обмануться. Большие желтые глаза смотрели прямо,
не мигая, и была в них какая-то долгая, почти что бесконечная усталость.
Послышался шорох. Жуга оглянулся и еле успел увернуться: Ила, босая, в
мокрой, облепившей тело рубашке стремглав пробежала мимо, замерла на мгновение
и бросилась мохнатому на шею. Тот улыбнулся - тихо, грустно, погладил её по
мокрым чёрным волосам и вздохнул. Ладонь у него была широкая, плоская, как
лопата.
Наверху показался Олег. Покрутил головой и, завидев Жугу, торопливо сбежал
вниз. Был он промокший до нитки и всё никак не мог отдышаться - видно, бежал
всю дорогу.
- Ты чего ушёл и нам ничего не сказал? - пропыхтел он. - Девка
переполошилась вся - меня растолкала, сказать ничего не может, только твердит:
"Жуга, Жуга", да руками машет, а потом наружу как выскочит, и - бежать! Ну,
я... Ой... - Олег вдруг осёкся на полуслове, завидев незнакомца, и,
присмотревшись, ахнул:
- Водяник!
Некоторое время они молчали.
- Так это он был в колесе? - шепотом спросил Олег. - Кто он ей?
Жуга пожал плечами, покачал головою устало:
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг