Пока Раймонд что-то разглядывал на дне кофейной чашечки, знакомый
кивнул в его сторону и постучал пальцем по лбу. Я неопределенно пожал
плечами.
- Кстати, - сказал Раймонд, - я дам вам маленький совет по части
шаровых молний.
- Слушаю. - Знакомый остановился.
- Представьте, что это мини-планкеон, и поищите в этом направлении.
- Хорошо. - Знакомый улыбнулся. Он пошел к двери, но вдруг остановился
как вкопанный. Еще через мгновение он вновь стоял перед нами. - Вы
сказали, планкеон?
- Да, крошечный. - Раймонд Грот сложил пальцы в щепотку.
- Так. - Знакомый постоял и ушел с несколько ошеломленным видом.
Этот парень обладает способностью удивлять людей, подумал я. Нет,
видно, он не просто шутник.
- Как проводите время? - спросил Раймонд Грот.
- В умеренных хлопотах.
- Побывали в том доме?
- Каком?
- На улице Вестурес. - Он приблизил лицо, как в тот момент, когда
спрашивал о сокровенном. - Дом работает только вечером.
- Что?
- Я говорю, он работает вечером, а днем закрыто.
- По-моему, он всегда закрыт. В доме нет никого.
- Уж я-то знаю! И потом, даю вам совет, не впутывайте в это дело других
людей.
- Какое еще дело, черт побери! - сказал я, раздраженный его развязным
тоном.
- А то все испортите, - добавил он.
- Вы что-нибудь знаете о доме номер семнадцать? - спросил я.
- Еще бы не знать! Это мой курсовой отчет.
- Вы занимались реставрацией?
- Да, - сказал он, - в некотором роде.
- Однако ж вы называетесь физиком.
- Все вокруг нас физика, - сказал он с бесшабашным видом.
- Я, смотрю, вы философ.
- Да-да, вы правы. Философия моя слабость. В конце концов смешение
времен - эксперимент не столько физический, сколько философский. Задача
достижения Единого Времени вполне корректна с физической точки зрения, но
вот нравственный аспект остается спорным. Чего мы достигнем? И нужно ли
это в конце концов? Я даже скажу вам, задача моего опыта куда более
локальная. Я хочу извлечь побочный эффект, понимаете? Побочный эффект! Они
ждут от меня рядовых выводов, на вас глядят, как на подопытного кролика, а
я им выложу побочный эффект! И не кто иной, как вы его произведете.
- Благодарю за доверие, - сказал я.
- Да вы всегда мне нравились, - небрежно сказал он.
- Всегда?
- А как вы думали? Слежу за вами несколько лет. Знаю все до единой
строчки. У вас опубликовано тридцать четыре рассказа, две повести и
восемнадцать статей. В основном ерунда, конечно. Старина, не сердитесь. Но
есть три строчки, которые меня обнадежили. Я имею в виду миниатюру "Первый
снег", как она напечатана в сборнике "Осень", строки одиннадцать,
двенадцать, тринадцать.
На этот раз пришла пора изумиться мне.
- Я им говорю, посмотрите на эти три строчки. Разве за них нельзя
зацепиться? Ведь там единственная в своем роде метафора "перевернутая",
как мы ее называем. Старик не такой уж болван. Это я о вас, извините. Но у
нас в сколариуме такая манера выражаться. Ваш предшественник, живший веком
раньше, конечно, был посильнее. Он чепухи не писал и уж, во всяком случае,
враньем не занимался. Да-да, старина, есть у вас не вполне искренние
статейки. Но я вас ничуть не виню, просто время другое. Ну, они говорят,
бери своего парня, ставь эксперимент, а на большее он непригоден. Вот это
посмотрим. Я на вас надеюсь, старик. Эксперимент экспериментом, сколько уж
тысяч поставлено, но я надеюсь извлечь побочный эффект. Только не путайте
в опыт других людей. Ну зачем, например, вы поперлись на улицу Трошню к
этому вору и жулику?
Я молчал.
- По-вашему, первый Томас и есть тот самый, которого надо спасать? По
этому давно камера плачет, а нужный вам Томас живет минус сто лет отсюда,
человек благородный, приличный, и уж не вам заниматься его спасением. Мой
друг. Единое Время еще не объявлено, так что живите в своем двадцатом.
Я уже устал слушать, а он все говорил, попыхивая сигарой.
- Мой принцип - ничего не скрывать. Я не строю из себя таинственного
кудесника, я всего лишь студент, у меня курсовая работа, и я хочу ее
выполнить хорошо. Конечно, вы вправе спросить, какая вам выгода от моего
эксперимента? Я бы мог ответить, что дарю несравненные моменты сближения с
мечтой, это я о портрете, как понимаете...
- Каком портрете? - перебил я его.
- Ну, этом самом, который у вас в бумажнике. Но, по мне, не в лирике
дело. Вы произведете побочный эффект и, бьюсь об заклад, останетесь в
выигрыше.
- Кто вы такой? - спросил я. - Откуда вы знаете о портрете?
- Я? - Он изумился. - Хорошенький вопрос. Что за психология в ваши
времена! Чуть не так, сразу "кто вы такой". Что же, вам не понятно?
- Нет, не понятно. Кто вам рассказал, что я ношу с собой портрет?
- Кто? Старина, да мы это в первых классах проходим. Ну, не скажу, что
случай с вашим портретом слишком известен, но в одной хрестоматии есть на
него ссылка. Живет человек, таскает с собой портрет. Мало ему красивых
девушек рядом, подавай несуществующую или, вернее, существовавшую совсем в
другое время. Все это лирика, старина, и, поверьте мне на слово, чушь
собачья. Вы бы посмотрели вокруг себя, ей-богу найдется персона не хуже.
Вот закончим эксперимент, и принимайтесь за дело. Сколько вас таких бродит
по свету, таская в карманах портреты и не замечая реальных лиц. Вам-то еще
повезло, вы с ней столкнулись. И благодарите за это меня. Я вам устрою
маленькое развенчание иллюзий, а заодно напишу отчет. Мы сделаем дельце!
Но главное - побочный эффект. Я им преподнесу сюрприз на экзамене...
Он говорил и говорил, а у меня страшно ломило виски.
- Суть в том, что вам никто не поверит. Понимаете, старина? Если
начнете путать других. Вас сочтут просто за сумасшедшего. Да и сами вы
через некоторое время решите, что стали жертвой легкого помешательства. А
потом все пройдет. Главное, извлечь побочный эффект. Только не путайте
посторонних. Это принесет вам несчастье. Вас просто отправят в сумасшедший
дом. У меня сегодня настроение, поэтому я разболтался. Скучновато у вас
тут, но командировка скоро кончается.
- Почему вы никогда не снимаете шляпу? - внезапно спросил я.
- Законный вопрос. Понимаете, я не могу ее снять. Приподнять еще в
силах, а вот снять ни в какую. Наши оболтусы бутафоры опять намудрили.
Черт знает как слепили меня! Что шляпа! Я бы вам показал, что они
натворили, да уж не буду расстраивать. Впрочем, другого я и не ждал. Кто я
такой? Обыкновенный ученик сколариума, третий курс. В прошлом году я
работал на практике в пятнадцатом веке, так, верите ли, вместо кожи они
мне сделали панцирь, ну правда только напротив сердца. Согласитесь, ходить
с железной блямбой вместо обыкновенного мускула, не совсем приятно. Все
должно быть по-человечески.
- Где вы так научились болтать? - спросил я.
- Это уж мелочи, - ответил он. - Между прочим, у вас странное недоверие
к моей визитной карточке, но поверьте, любого нобелевского лауреата ваших
времен я легко засуну за пояс, точно так же, как вы обскачете самого
выдающегося борзописца каменного века.
- Но тогда и писать не умели.
- Вот-вот! В каменном веке вы спокойно можете отпечатать карточку с
надписью "академик".
На этом он прекратил свои излияния и простился.
- До встречи, мой Друг, до встречи! - Он вскочил и вприпрыжку покинул
кафе.
...Я курил на бульваре и думал. Давно я бросил курить, но сегодня
закурил снова. Толку от мыслей не было никакого. Что же я мог понять? Я не
понимал ничего. Без сомнения, Раймонд Грот не был простым сумасшедшим. То,
что произошло накануне в доме номер семнадцать, вероятно, имело к нему
прямое отношение. Если все это поставленный спектакль, то зачем он нужен?
И кто режиссер? Неужто этот странный юнец?
Я решил позвонить Иманту и пошел на улицу Эрглю. Не успел открыть
дверь, как услышал телефонный зуммер. Это был знакомый Иманта.
- Послушайте, - сказал он, - кто этот тип?
- Хотел бы и сам знать, - ответил я.
- Насчет шаровой молнии он подбросил самую настоящую идею. Она,
впрочем, давно носится в воздухе. Я сам к ней подбирался, он же выразил ее
в одном слове.
- Ничуть не удивлен, - сказал я.
- Вы можете меня с ним свести?
- Постараюсь, - ответил я.
Я лег на диван и хотел подремать, но сна не было ни в одном глазу. Я
набрал московский номер.
- Имант?
- Привет! - крикнул он. - Ты поймал меня в дверях. Иду в театр.
- Когда ты собираешься вернуться в Ригу?
- Через неделю, как говорил.
- Ты очень мне нужен, Имант.
- Я тебя слушаю, старина.
И этот говорит "старина", подумал я.
- У тебя не выпадает свободного дня?
- Суббота.
- Мне очень важно, чтобы ты приехал на этот день.
Молчание.
- Важно?
- Исключительно важно, Имант.
- А что случилось?
- Это невозможно рассказать, тем более по телефону. У меня голова
кругом идет. Боюсь, что попал в переделку.
- В таком случае я выеду сегодня же, а завтрашнюю встречу перенесу на
субботу.
- Я был бы тебе благодарен, Имант.
- Что ж, иду собираться. Жди меня утром.
- Спасибо, Имант.
Я положил трубку, но через мгновение телефон дал несколько коротких
гудков.
- Але?
- Послушайте, старина, - вкрадчивый голос Раймонда Грота, я сразу его
узнал, - ведь мы же договорились не путать других. Какого черта вы всем
названиваете?
Холодок пробежал по моей спине. Ведь я не давал ему телефона!
- Что вам нужно? - спросил я.
- Соблюдайте договор, старина. Кончится эксперимент, можете звонить
налево-направо. Имант ваш не приедет, уж я позабочусь об этом. Во всяком
случае, до конца нашего опыта.
- Идите вы к черту! - Я бросил трубку.
Так! Значит, телефон прослушивается. Кто же такой этот Раймонд? Я вышел
на улицу и, кружа по улочкам, добрался до вокзала. Здесь я вошел в
стеклянную будку и снова набрал московский номер.
- Это вновь я, Имант.
- Да, слушаю.
- Каким поездом ты собираешься ехать?
- Тройкой. На первый уже опоздал.
- Я встречу тебя на вокзале в начале перрона.
- Прекрасно. А что все-таки произошло?
- Сам не могу понять.
- Я беспокоюсь! У себя голос совсем изменился!
- Приезжай, Имант.
- Уже в дверях. До встречи.
- Будь осторожнее, Имант.
- В каком смысле?
- Ну так, вообще...
- Хорошо, хорошо. Привет.
Стемнело, и я отправился на улицу Вестурес. Я долго ходил под окнами,
пока не увидел наконец, что в одном из них затеплилась свеча. Поднялся по
ступенькам и толкнул дверь. Она отворилась.
Вот и другая дверь, тоже не заперта. Еще мгновение, и я оказываюсь в
комнате, освещенной свечой.
Она читала.
Едва я вошел, она захлопнула книгу и посмотрела на меня с улыбкой.
- Сегодня мне лучше, помогли ваши пилюли.
Я сел возле кровати.
- И какая у нас получилась странная встреча, - сказала она.
- Да уж... - промямлил я.
- Так зачем вы пожаловали в Ригу?
- Отдохнуть. Но, может быть, и поработать немного.
- Вы пишете что-нибудь новое?
- Хочу написать.
- Что ж, пишете вы хорошо. Смело, полезно. Наверное, у вас
неприятности. Помните тот номер журнала, где в вашем рассказе была пустая
страница с надписью поперек "изъято цензурой".
Я промолчал.
- Мы говорили о вас на курсах, у вас есть поклонницы. Приятно,
наверное, иметь поклонниц? Так о чем вы хотите теперь написать?
- Пока размышляю.
- Вот если б я вам рассказала дело Томаса! Но об этом никак не
напишешь. У них кружок, с убеждениями. Но я случайно узнала, что Томасу
грозит опасность. Совершенно случайно, и в тот же вечер отправилась в
Ригу. Понимаете, у одной из моих подруг есть поклонник, человек _оттуда_.
Он проговорился, Томаса хотят арестовать. Я села на поезд и оказалась в
Риге. Почему я открыто вам говорю? Да просто уверена, что вы вполне
разделяете наши взгляды. Вчера у меня даже мысль мелькнула обратиться к
вам за помощью. Ведь я совсем не могла стоять на ногах, а Томаса надо было
предупредить. Но слава богу, я собралась с силами и все сумела сделать
сама.
- Вы выходили из дома?
- Да, ночью. В каком-то бреду. Но Томаса я нашла, и он уехал утром.
Я смотрел и смотрел на ее лицо. Как она молода! Ей, конечно, нет
двадцати. На портрете она выглядит старше. Впрочем, быть может, он сделан
значительно позже, этот портрет.
- У вас есть знакомые художники? - спросил я.
- Конечно! Разве не помните, что последний раз мы встретились с вами на
выставке. И тот длинноволосый в косоворотке, с которым я говорила, как раз
художник, на выставке были его работы.
- А он не собирается писать ваш портрет?
Она засмеялась.
- Почему вы решили? Он пейзажист. Но и среди портретистов есть у меня
знакомцы.
- А между прочим, я знаю, что портрет ваш уже написан, - сказал я
внезапно.
- Вот как? Конечно, вы шутите. Кем же написан портрет?
- Догадайтесь.
- У меня есть рисунок в профиль. Но это набросок, никак не портрет. Я
никому не позировала, уверяю вас.
- Но можно писать по памяти.
- Это, наверное, трудно. А кроме того, чтобы писать человека по памяти,
нужно, по-моему... ну в первую очередь, чтобы появилось такое желание. Это
влюбленные пишут, а нынче любовь не в моде.
- И тем не менее такой человек нашелся.
- Так кто же он и где посмотреть портрет?
- Я вам могу показать репродукцию.
- Репродукцию? - Удивление на ее лице.
- Портрет напечатан в журнале.
- В каком?
- К сожалению, этот номер изъят из продажи, вы не могли увидеть его. Но
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг