Привезённая дядей Валерой молодая женщина, такая хрупкая, бледная и
никак не похожая на серьёзного доктора, кричала и распоряжалась не хуже
школьной математички. Девочка, державшая коня, встрепенулась и потащила
его за собой:
- Ну, Мишка! Мишук!.. Пошли, маленький! Ну?! Кому говорят!..
В детском неустоявшемся голоске прорезались твёрдые нотки. Но Мишка
идти не хотел. Он хотел лечь. Может, если перевернуться на спину и
подрыгать ногами, удастся раздавить боль, точно назойливого слепня?..
Девочка подхватила с земли прут и стегнула конька, вынуждая двинуться с
места. И привычка слушаться победила. Мишка сделал шаг, затем другой...
Любаша выскочила во двор, держа иглой вверх большой одноразовый шприц.
Толстая игла была прикрыта пластиковым колпачком.
- Закрутку надо?
- Да нет, он смирный у нас... А теперь и сил, наверное, нет... - Лена
забрала повод из рук девочки, которая с трудом, но таскала за собой еле
двигавшегося коня. Перехватила покороче, фиксируя тем самым Мишкину
Голову... и спросила - как показалось Любаше, тускло, совсем обречённо: -
В вену будете?..
Остановленный конь снова начал скрести ногой и даже попробовал
подогнуть задние ноги, чтобы наконец-то улечься...
- А ну стой! - страшным голосом заорала Любаша. И тут же совершенно
по-другому добавила: - Потерпи, миленький... сейчас полегчает...
Это прозвучало мягко, с искренним состраданием к чужой боли. Конь,
будто поняв её, замер... Господи, как ей самой хотелось бы сейчас
растянуться прямо тут, на земле... закрыть глаза и лежать, лежать... не
шевеля ни рукой, ни ногой... Два коротких энергичных движения резко
пахнущей ваткой по шее - и игла, предварительно снятая со шприца,
вонзилась в пережатую, вяло взбухшую под пальцами вену. Из полого обушка
тотчас побежали алые капли.
- Надо же, с первого раза!.. - Лена с новым уважением смотрела на
Любашу, медленно и плавно нажимавшую на бегунок шприца. Прозрачная
жидкость убегала в кровяное русло, неся облегчение. - Другие никак попасть
не могли... говорили, уже вены ослабли...
Из дверей конюшни появилась новая девочка. Она торжественно несла на
вытянутых руках ещё три пластиковых шприца - разного объёма, с
разноцветными жидкостями внутри. Любаша, едва оборачиваясь, безошибочно
хватала их и продолжала колоть несчастного Мишку. Один - опять в вену.
Другой в подгрудок - подкожно. Третий в круп - внутримышечно...
- Ну вот... Посмотрим теперь... Вода согрелась? Девочка опрометью
бросилась в конюшню.
- Я вам чем-нибудь...- обратилась к докторше Лена. - Любовь...
Простите, как вас по отчеству?
- Да просто Люба. - И немедля последовало очередное краткое указание: -
Если вода согрелась, поставьте в нее бутылочку масла. Пусть тоже греется...
Через несколько минут коню стало легче. Он успокоился, перестал
выгибать поясницу и скрести ногой по земле. Вытянул и опустил шею. Прикрыл
глаза и, как показалось Лене, с облегчением вздохнул...
- Ну вот, - Любаша потрепала коня по гриве. - Отдохни чуток, малыш... -
И пояснила для Лены: - Я очень сильное обезболивающее ввела, вот сразу и
полегчало.
Та заметно оживилась:
- Значит, что? Есть шансы... что всё будет в порядке?
- Сейчас мы его подкормим... - Люба не спешила обнадёживать. - Сил-то
небось за трое суток мучений никаких почти не осталось?
И она скрылась в дежурку, чтобы минут через десять вновь появиться с
огромным шприцем в руках.
- Ой, как в "Операции "Ы""... - прошептала девчонка, державшая повод,
но почему-то не захихикала, а лишь сделалась необычайно серьёзной. Ей
самой случалось подставлять зад под уколы, когда в школе делали прививки.
Этого шприца с запасом хватило бы на весь их класс!..
- Тоже в вену, - пояснила Любаша. - Глюкоза и всякие там питательные
растворы.
Конь, казалось, блаженно дремал, отдыхая от боли. Он даже не
шелохнулся, когда очередная игла вошла в его тело...
Жидкость медленно убывала в огромном цилиндре шприца системы "Жанэ".
Несколько раз её уровень, доходил почти до самого дна, и тогда доктор
Люба доливала ещё. Но вот всё закончилась, всё ушло в вену несчастного
Мишки.
- Теперь послушаем, что у нас внутри деется... - Любаша опять приникла
ухом к боку коня. Долго молча слушала... и наконец с чувством произнесла:
- Та-а-ак!
- Ну что, тётя Люба? - неуверенно спросила девочка. Тоненькие пальцы,
стиснувшие повод, от волнения побелели.
Любушка улыбнулась. Первый, наверное, раз за этот кошмарный вечер.
- Бог есть! - провозгласила она. - Похоже, заворота всё ж таки нет...
Чуть появилась перистальтика в ободочной... И тонкий отдел заработал, а
это симптом уже неплохой... Видно, завал кишечника очень сильный...
В эту минуту девочка приняла твёрдое жизненное решение учиться на
пятёрки и поступить после школы в ветеринарный. Чтобы в далёких конюшнях
не мучились, погибая неведомо от чего, подобные Мишки. Она очень серьёзно
спросила:
- Что такое завал?
- У меня случай был... - объяснив, припомнила Люба. - На шестьдесят
сантиметров кишечник закупорился, представляешь? Ничего, пробила... - Она
потёрла лоб рукавом, стирая вновь появившийся пот и гоня мысли о
добавочной порции феномина. - Правда, погиб он всё-таки... Колику сняли, а
тут-то симптомы столбняка и пошли... Я на вскрытии "свою" часть кишечника
внимательно рассмотрела...
Эта синюшно-багровая, со следами растяжек, едва не лопнувшая кишка
долго потом снилась ей по ночам.
Девочка пугливо спросила:
- А может, и у нас?.. Тоже... столбняк?!
- Да ну тебя, плюнь! - посоветовала Любаша. - Просто очень сильные
колики.
Он у вас, случаем, ничего постороннего не наелся?
- Да он!.. Он, мерзавчик, ночью вылез из денника... и почти мешок
отрубей сожрал, брюхо несытое!.. Палку ему, а не доктора посреди ночи...
Было видно, что Лена очень хотела бы осерчать на пройдоху-коня. Но на
болящего злиться уже не могла.
- Надо вашему коню... - начала было Любаша... И увидела, что Мишка
опять заскрёб ногой по земле.
- Чёрт!!! - закричала она. - Я-то думала, обошлось!.. Перистальтику ему
хотела включать, а он... Надо же, опять началось...
Любаша стала очень серьёзной и бегом помчалась в дежурку...
Карусель завертелась. Снова уколы. Потом растирания живота жёсткими
сенными жгутами. Тёплое растительное масло в желудок через носоглоточный
эонд.
Мыльные клизмы одна за другой - с каждым разом на пол-литра больше
предыдущего.
И наконец - ректальный массаж... Для тех, кто не знает - это когда
доктор, сняв курточку (и практически всё, что под курточкой), по плечо
всовывает руку лошадке под хвост. В горячие, тесные, пахучие недра.
Извлекает наружу всё, что там накопилось. Запускает внутрь воздух.
Движением руки провоцирует движение в кишках...
...Как это страшно, когда, кажется, уже все средства испробованы - и
без толку... Проходит полчаса, дай Бог сорок минут, - и колики неотвратимо
возобновляются... Боль, снова боль... Измученное животное еле стоит на
ногах и откровенно покачивается, когда его пытаются на ходу повернуть...
Небо над поляной в лесу, где расположилась конюшня, начало заметно
светлеть. Через часик выглянет солнце. Любаша сидела в дежурке на кровати,
застланной пёстрым ватным одеялом, и отхлёбывала маленькими глоточками
горячий чай. Мысли о добавочной таблетке возвращались снова и снова.
- Что ж делать-то?.. - Лена вкривь и вкось кромсала лежавший на дощечке
батон. И наконец решилась: - Может... Славика с ружьём позвать? Он у нас
на все руки мастер... что свинью, что корову...
Славиком, как поняла Любаша, звался живший по соседству лесник. Она
вообразила дремучего бородатого дядьку: вот он приходит с ружьём и наводит
стволы на безропотного, кроткого Мишку... оторвала невидящий взгляд от
поверхности тёмной, исходящей паром жидкости в чашке, сжала зубы и хрипло
выговорила:
- Подожди! Пулю в ухо всегда успеешь...
- Да что ж он так мучается?.. И мы с ним... Четвёртые сутки пошли...
- Подожди, я сказала! И без истерик мне тут! Лена всхлипнула и
отвернулась к окну, где в предрассветном пепельном свете словно истаивал
неподвижный мышастый конёк посередине двора. После -- очередного
обезболивающего укола он заснул и все ещё спал - до очередного приступа.
Рядом, зябко кутаясь в ватник и уронив на колени стриженую головку, сидела
на земле девочка. Уже другая.
Первая, совершенно выдохшаяся, спала за спиной у Любаши. Силы детские
не бесконечны...
- Сопли наши с тобой ему не помогут, - глухо проговорила Любаша. -
Думать надо!
Вот с этим и у неё самой были проблемы. Кровь пульсировала в висках, и
любая попытка на чём-то сосредоточиться вызывала мучительный спазм.
Болезнь плюс усталость... В голове было пусто. Хорошо хоть, в дежурке
нашлась чашка раскалённого и густого, как лава, сладкого чая... Любаша
потянулась за кусочком булки и решила, что вторую таблетку феномина пока
принимать всё же не будет.
Это, как и пуля в ухо, успеется...
- Мне вот что непонятно... - пересиливая слабость, принялась она
рассуждать вслух. А вдруг снова поможет? - Перистальтика почти полностью
восстановилась... По крайней мере, пока действует анальгетик, в животе всё
в порядке... Потом неизвестно откуда появляется боль... перистальтика
прекращается, но снова возобновляется даже при поверхностном массаже...
Однако боль при этом не проходит... А бесконечно накачивать организм
анальгетиками нельзя - он и так получил столько, что может не выдержать...
Так что больше я ему ничего колоть не буду...
- Значит... всё? - Стул под Леной скрипнул неожиданно резко и громко.
Как застонал.
На сей раз Люба на неё не прикрикнула. Сидела, сгорбившись, и молча
разглядывала в чашке стынущий чай. Это жуткое ощущение собственного
бессилия...
Сколько раз она испытывала его... и сколько раз предстоит... И Андрюша
Борисыч, когда из палаты выезжает очередная каталка, прикрытая
простыней... Она сделала здесь всё. Всё, что могла! А может, и больше!
Чего от неё требуют?!. Ведь заработала же перистальтика... Но проклятая
боль? Откуда она? И как её победить? Если даже мощные препараты, которые
она привезла...
В это время конь во дворе очнулся и снова стал напрягать поясницу. Это
было отчётливо заметно даже из окошка дежурки.
- Опять... - застонала Лена. По щекам покатились слезы: - Я не могу это
больше видеть!.. Всё! Иду за Славиком...
- А ну погоди! - Любаша грохнула чашку на стол, выплеснув половину.-
Мысль проверю одну...
Девушки бегом выскочили во двор. Вся его территория была засыпана
мелким гравием, песком и кое-где гарью. Любаша подбежала к коню и
выхватила повод у девочки, безуспешно пытавшейся сдвинуть животное с места:
- Ну-ка, дай я... Пошли, Мишук, деточка!.. Ну-ка, переставляй корявки
свои!..
Что было сил натянула драный ремень - и поволокла сопротивляющегося
коня к выходу со двора.
- Ты куда? - Лена побрела за ними, безвольно опустив руки. Она не
понимала, что происходит.
- Сама рассуди! - лихорадочно объясняла Любаша. - Он же трое суток не
жрамши! Ему перистальтику поддерживать нечем - пищевых масс в кишечнике
нет!
Понимаешь? Мы клизмами из него практически всё выкачали! Вот отсюда и
боль - привычная колика развилась. Ну, Мишка!.. Пошли, пошли!.. Давай,
миленький...
Она тащила его к краю полянки, где раскинули сочные листья давно
отцветшие одуванчики. Мишка еле шёл: боль скручивала нутро, дрожащие ноги
заплетались.
Тем не менее, оказавшись на траве, конёк заинтересованно наклонился.
Понюхал...
и, ухватив губами, сорвал несколько листиков...
- Вот видишь?! - Любашины глаза светились лихорадкой близкой победы. -
Больно, а ест!.. Тянется!... Умница, маленький... сам понимает...
Лена смотрела, как всё энергичнее налегал на траву конь, и боялась
поверить собственным глазам. Любаша припала ухом к его боку, на секунду
притихла... и вдруг восторженно завопила:
- Бурлит!.. Ленка, бурлит!!! Ты понимаешь, бурлит!.. Больно ещё, но это
пройдёт! Мы пробили её! Победили!!! А ну, послушай сама!
Лена послушно прижалась ухом к мышастому боку... Послушала - и,
по-детски взвизгнув, бросилась обнимать Любашу. Вот ради таких мгновений и
стоит жить, вот их-то ни за какие деньги не купишь...
...Старенькая, кирпичного цвета "пятёрка" тихо катила по шоссе назад в
город. Валерка, категорически взявшийся доставить Мишкину спасительницу до
места, вёл машину предельно аккуратно, мягко объезжая каждую кочку, каждую
выбоину в асфальте. На заднем сиденье, свернувшись калачиком и сунув под
голову баул, лежала Любаша. Валера, закалённый мужик, никакого холода не
боялся, но по крыше автомобиля барабанил возобновившийся дождь, и "печка"
грела вовсю - чтоб доктору было тепло...
Любаша пыталась уснуть, но сон не шёл. Слишком велико было пережитое
возбуждение. Девушка просто лежала с закрытыми глазами, а из-за решётки
денника на неё смотрел невысокий, мохноногий мышастый конёк. Её пациент.
Теперь уже бывший. Он хрустел сеном и буднично обмахивался хвостом. Так,
словно и не было этих страшных троих суток. Доев предложенный корм - а
позволили ему съесть пока совсем ещё чуть-чуть, - он улёгся. Теперь ему
было можно. Теперь он БУДЕТ ЖИТЬ.
Будет жить...
Любаша улыбнулась и попробовала вспомнить, когда нынче принимает
Андрюша Борисыч, но мысли спутались окончательно. Добрые большие животные
окружили её, легонько подталкивая боками. Гнедые, рыжие, серые... Они
тянулись к ней, трогали губами и дышали в лицо, делясь чем-то большим, чем
просто тепло...
Любаша крепко спала.
...За окошком снова шёл дождь. Он размеренно, как метроном, выстукивал
о подоконник... тёк по световым фонарям в крыше над временными конюшнями
"Юбилейного"... замывал следы на маленьком пляже, спрятавшемся в зарослях
высокого тростника...
Сергей чувствовал себя так, словно по нему, топоча копытами и лягаясь,
пробежал табун диких мустангов. На лице, как ни странно, последствий
"битвы при "Юбилейном"" заметно не было, зато всё остальное... "Все бока
мои изрыты, частоколы в рёбра вбиты..." Рёбра с правой стороны
действительно представляли собой один большой синяк - ни охнуть, ни
вздохнуть, а уж кашлянуть... Да что говорить. Сергей очень смирно лежал на
спине, старался не кашлять и смотрел в потолок.
К врачам обращаться он категорически отказался.
- Подумаешь! И похуже бывало...- фыркнул он на Анины робкие уговоры.
И в самом деле - бывало. Однажды в манеже, при заездке злого и упрямого
жеребёнка тот буквально размазал его по доскам забора. Копыта тогда
просвистели в сантиметрах от его головы... Все, кто присутствовал, охнули
- ведь убил, гад!!! Ан не убил. Доска разлетелась вдребезги... но доска
же, не голова. Бог миловал... Тот раз Сергей день отвалялся в постели, а
на следующее утро уже скакал по дорожке верхом на коне. Конечно,
побаливало, и крепко. Но так ведь на то он и жокеи...
Аня хлопотала над ним, как умела. Готовила в холодильнике лёд и
прикладывала ему на затылок, где под волосами налилась изрядная шишка.
Меняла на боку полотенце, смоченное молоком - на случай, если ушиблена
печень.
Предлагала всякие импортные таблетки...
Импортные снадобья Сергей в целом глубоко презирал, считая их
"лекарствами для богатых и здоровых", а из обезболивающих признавал только
отечественный пентальгин. Да и тот, вычитав где-то, будто применение
анальгетиков замедляет заживление ран, больше одной таблетки старался не
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг