Телефон не умолкал.
- Ну, кто ещё там... Кому я понадобилась? - вслух, чтобы мобилизовать
подобие силы, выговорила Любаша. Она знала из опыта, что звук собственного
голоса порой помогает. Рука, казавшаяся в потёмках особенно бледной,
медленно потянулась к аппарату. - Умереть спокойно не дадут...
В каждой шутке есть доля шутки. При Любашиной болезни всякий приступ
вроде теперешнего мог оказаться последним. Она много раз наблюдала
подобное, когда лежала в больнице во время "плановых" ухудшений. Видела,
как люди, ещё несколько часов назад весёлые и жизнерадостные, строившие
какие-то планы, - эти самые люди покидают палату на каталке, укрытые с
головой простынями. Под чью-нибудь тихую прощальную реплику:
"Ну вот, сердешная, и отмучилась..." Да что! Любаша сама как-никак была
врачом, хотя и ветеринарным. И своё состояние оценивала трезво. Но всякому
кажется, что уж с ним-то самим ЭТО не произойдёт, не должно, не имеет
права произойти!..
Да и приступы до сих пор были регулярными и предсказуемыми. Случались
они сравнительно нечасто - раз в полгода, месяцев в семь... Сегодняшний
разразился неожиданно. Что наводило на печальные мысли...
Любаша наконец-то сняла трубку и кое-как засунула её между ухом и
подушкой, снова закрывая глаза:
- Да?..
- Люба? - прозвучал незнакомый девичий голос.
- Да...
- Люба, простите, вы меня, конечно, не знаете... Это Лена из конюшни в
Екимовском...
- Где?..
- В Еки... ну, в Юкках. Как бы не совсем в Юкках, подальше... Мне ваш
телефон Романыч дал... Рогожин то есть. Роман Ро...
- Случилось-то что?..- перебила Любаша. Вряд ли кто станет звонить
ветврачу среди ночи, чтобы передать привет от общего знакомого. Да и
выслушивать никому не нужные объяснения у неё, честно говоря, просто не
было сил.
- Вы понимаете, - заторопилась девушка, - беда у нас! У коня колики.
Уже третьи сутки пошли...
- Врачи были?
- Да были, были, а толку... Последняя часа два назад укатила... Сделала
ему большой укол внутривенно, сказала - теперь всё будет в порядке... и
укатила. А конь опять закололся...- В далёком телефонном голосе звучали
слезы.
- И все, кто до неё приезжал, так же... Укол-другой сделают - и
домой... А коню хуже и хуже... Похоже, погибает он...
Любаша стиснула зубы и оторвала свинцовую голову от подушки, приказав
себе сесть. Одеяло свалилось ей на колени, и спину тотчас покрыла "гусиная
кожа".
Любаша сильно сжала челюсти, чтобы на том конце не услышали, как стучат
у неё зубы. Голова кружилась. Во рту было до горечи сухо.
- Как к вам добираться? - спросила она.
- Ой, вы правда приедете? - Лена разревелась в открытую, на сей раз -
от радости и проснувшейся надежды.
Тон Любаши стал строгим и деловым:
- Что из лекарств у вас на конюшне есть?
- Вы знаете, - опять затараторила Лена, - мы за три дня почти всё
извели... Ну анальгина немножко, но-шпы... Баралгина несколько ампул
осталось...
- Камфора? Кофеин? Новокаин? Глюкоза?
- Новокаин кончился... Камфоры и кофеина - чуть-чуть... Глюкозы... ой,
не помню...
- Ладно... - Любаша поднесла руку к глазам. Сильно надавила пальцами,
провела ладошкой по лицу вниз к подбородку, массируя задеревеневшие скулы,
а после и шею. - Так... Зонд носоглоточный? Клизма?
- Клизма есть... маленькая... А зонда нет.
- Маленькая не годится... Ехать-то как к вам?
- Можно на метро до "Озерков" или до "Просвещения", а потом... То
есть...- Девушка осеклась.- На метро вы, наверно, уже не успеете...
- Ничего. Такси возьму.
Телефонная трубка умолкла. Потом девушка заговорила снова - тихим,
извиняющимся голоском:
- Понимаете... мы за эти три дня... На лекарства и врачей столько денег
ушло... может, вы нам просто посоветуете, а мы... сами как-нибудь...
Любаша прервала её:
- До "Озерков" я, допустим, доехала, а дальше?
- Мы... да мы на машине вас встретим! Мы за вами и домой можем
заехать...
- Машина ваша треснет в два конца за мной добираться. - Любаша, как и
Аня Смолина, обитала на Юго-Западе. - Значит, так: по поводу денег и
лекарств мы с вами потом разберёмся... Встречайте меня у "Озерков". Через
час с чем-нибудь.
На Выборгском шоссе, на остановке автобусной... Машина какая у вас?
- Ой, - радостно заверещали из телефона. - Неужели правда приедете?! У
нас "пятёрка"... старенькая такая, кирпичного цвета... Валерка!!! -
крикнула девушка Лена кому-то по ту сторону телефонного кабеля. - Номер
какой у тебя?
Быстро!!!
Любаша записала номер машины на клочке бумаге, валявшемся под
настольной лампой как раз для таких целей, и положила трубку. Верней,
почти уронила.
Несколько минут она сидела не шевелясь, и ничего прекрасного не было в
тощенькой нагой статуе, бессильно замершей в темноте. Потом Люба
решительно встала... И чуть снова не рухнула на диван. Постояла, обхватив
ладонями мокрые виски и плотно зажмурившись... и наконец медленно,
придерживаясь за стены и шаркая, точно столетняя бабка, ногами, поплелась
в кухню. Один тапок потерялся посреди узкого коридора, но возвращение за
ним было подвигом, для Любаши уже непосильным. Добравшись до кухни, она
буквально упала на табуретку и ощупью ткнула кнопочку электрочайника.
Подперла голову руками - и снова застыла...
Чайник сначала засопел, потом заурчал. Наконец, прорезав тишину
залихватским свистом, щёлкнул и недовольно замолк.
Налитая свинцом голова была непомерно тяжёлой. Кое-как оторвав её от
стола, Любаша нашарила круглую банку, откупорила её и насыпала в
фарфоровый бокал растворимого "Чибо". Налила из чайника кипятку... Из
настенного шкафчика, в котором хранилась домашняя аптечка, достала большую
ампулу кофеина и, отбив ножом горлышко, вылила содержимое в кофе. Туда же
положила семь ложек сахарного песку, наполненных с верхом. Принялась
медленно размешивать.
"Должно помочь..." Она с надеждой отхлебнула обжигающий напиток,
приторно-сладкий и в то же время отчётливо горький. Первый глоток исчез в
застывшем теле бесследно, второй породил некие признаки внутреннего тепла,
и только тут Любаша почувствовала, до какой степени замёрзла. "Ну вот.
Отпускает, похоже..."
Опустошив кружку, она ещё минутку посидела, потом тяжело поднялась и
пошла в ванную - накинуть что-нибудь, а если сил хватит, то и в порядок
себя привести. Наступив в коридоре на тапок, сунула в него ногу.
"Завтра же в больницу к Андрюше Борисычу..." Её врача-гематолога,
мужчину приметно крупного и высокого, солидно звали Андреем Борисовичем
Зарницким, но заглазный "Андрюша Борисыч" характеризовал его лучше каких
угодно званий и титулов. Доктор обладал лицом доверчивого ребёнка -
трогательно оттопыренные уши, голубые глаза, по-детски пухлые губы и щёки.
Этакий большой плюшевый мишка... Больные к нему приходили, прямо скажем,
не с насморками, но даже у самых тяжёлых при виде доктора появлялись на
лицах радостные улыбки. А как менялись глаза Андрюши Борисыча при виде
чьих-то страданий!.. Любаша знала:
завтра, когда она к нему явится на приём, именно выражение Андрюшиных
глаз сразу скажет ей, как обстоят дела и сколько ей ещё отмерено. Хотелось
верить, что завтра Андрей Борисович улыбнётся... Как хотелось бы...
...Через полчаса Любаша стояла в прихожей - одетая, умытая и с целым
баулом всяких ветеринарных разностей. Только что она вновь открыла шкафчик
с домашней аптечкой и, уверенно порывшись в её недрах, извлекла бутылочку
тёмного стекла с несколькими таблетками внутри. Свой самый сокровенный
"НЗ". В пузырьке лежали четыре таблетки феномина, лекарства, в аптеках
категорически не продающегося. Феномин попал к ней по величайшему блату от
благодарного пациента, работавшего в каких-то там органах. О её недуге он
узнал случайно, а вот благодарность была совсем не случайной: она его
охотничьего пса от огромной опухоли избавила. Как мучился, бедный... Так
вот, феномином пользуются в экстренных ситуациях. Он нейтрализует
усталость и резко повышает тонус организма. Притом действует очень быстро
и эффективно. Правда, за искусственное взбадривание неизбежно наступает и
расплата...
Любаша задумалась, держа таблетку в руке. Каким считать сегодняшний
случай? Экстремальным или не экстремальным?.. Она посмотрела на оставшиеся
три, всего три штучки... положила маленький белый кружочек на язык и,
запив, подхватила тяжёлый баул...
На улице дул ветер и было холодно. Хорошо хоть, пока без дождя...
Синенький "Москвич" остановился почти сразу, как только девушка подняла
руку.
Водитель, молодой парень, распахнул дверку и, перекрывая звуки весело
орущей магнитолы, поинтересовался:
- Куда на ночь глядя, красавица?
- Станция метро "Озерки"... Довезёте?
- Ух ты! - Парень обрадованно присвистнул. - Через весь город! Не
меньше стольника будет! - Смерил взглядом весьма скромный "прикид"
предполагаемой спутницы и с сомнением поинтересовался: - Поедем? Али где?
Любаша села в машину. Пристегнулась ремнём безопасности и попросила:
- Только мне через аптеку обязательно. Круглосуточную. Я вам адрес
скажу...
- Понима-аем...- многозначительно хмыкнул парень. - К любимому, значит?
Сделаем. А "аптеку" - это как понимать? Настоящую, где лекарства, или,
ха-ха, магазин?..
Любаша назвала адрес и стала смотреть, как мелькают по сторонам ночные
витрины. Вначале они сливались для неё в сплошные пёстрые полосы, хотя
феномин уже действовал, и, как всегда, безотказно. Любаша лишь попросила
парня сделать музыку немного потише...
Машина остановилась возле "стекляшки", над входом в которую ярко
светился зелёный крест.
"Раньше, - почему-то подумалось Любаше, - синим и зелёным именно
ветеринарную помощь обозначали... Врачи изменились? Или пациенты?.. А
может, вовсе как в той присказке: "Лечить будем или пускай живёт?""
- Надеюсь, вы ненадолго? - поинтересовался водитель. И косо глянул на
молчаливую бледноватую девушку. "Чудная какая-то. Так вот и нарваться
недолго..."
Сначала он не сомневался, что его пассажирка решилась на что-то для
себя необычайно важное и бросилась к возлюбленному - скорее всего, не
разделяющему её чувств. Через весь город, одна, да ещё в ночь... Сквозь
широкую витрину он хорошо видел, как она подошла к прилавку и что-то стала
спрашивать у молоденькой девушки-провизора. Видел, как начала расти перед
ней внушительная горка пузырьков, плоских коробок с ампулами - совсем
тоненьких и потолще...
флаконов и всякого прочего... "Да никак она докторша, - снова
присвистнул водитель. - Такая хрупкая... бледненькая... Зарплату не платят
небось... И к больному добирайся как хочешь..." Он даже решил про себя,
что по приезде на место возьмёт с неё не стольник, а всего пятьдесят.. А
Любаша вернулась в машину и обратилась к нему ещё с одной просьбой:
- Давайте в гастроном завернём, в "24 часа" какой-нибудь. Мне
обязательно растительного масла купить нужно...
- Нет проблем, сделаем, - ответил он коротко и решительно. И сам
выключил приёмник с весёлой музыкой. Хотя потом долго ломал голову:
"Масло-то ей зачем?.." Его бабушка при помощи лимона и постного масла
лечила себе, кажется, печень. Более прозаическое объяснение гласило, что
докторша, вернувшись домой, проголодается и будет жарить картошку. Но
закупать для этого, причём по дороге "туда", сразу несколько банок?..
..."Пятёрка" была действительно кирпичного цвета и действительно
старенькая. Свернув с асфальта, она минут десять месила расплывшуюся
грунтовку, чтобы наконец выбраться на симпатичную лесную поляну,
окружённую плотной стеной вековых елей. Вершины деревьев тонули в низкой
сырой мгле. Лучи фар озарили большой деревянный дом, скользнули по стёклам
кабины стоявшего неподалёку трактора "Беларусь"... и остановились на
фасаде длинного г-образного бревенчатого сооружения под шиферной крышей -
надо думать, конюшни. Прямо перед входом, под одиноко горевшей на столбе
лампочкой, понуро стоял мышастый конёк.
Некрупненький, неказистый, с густой длинной гривой и хвостом... Не
ганновер, не араб, не тракен. Просто лошадка. Породы "бэпэ"[54]...
Подобные экземпляры стоят тысяч по пять-семь. Не долларов, а рублей.
Медикаменты, которые Люба только что для него накупила, обошлись почти в
тысячу...
Повод лошадки держала невысокая девчушка в затрёпанном спортивном
костюмчике, и глаза у девчушки были полны слез. Свободной рукой она всё
гладила своего подопечного, разбирала ему гриву, что-то шептала...
Наверное, для ребят, проводящих здесь всё свободное - и не только
свободное - время, почти бесплатно работающих и сутками живущих на этой
Богом забытой конюшне, страшненький полукровка был дороже любого элитного
чемпиона. Чемпион - он где-то там, он чужой... а это - Мишка!.. Его
добрая, до последней шерстинки знакомая мордочка со шрамиком над верхней
губой... Его ласковые, осторожные губы... И вот дать ему мучиться, а потом
умереть?!!
Любаша вылезла из машины и коротко поинтересовалась:
- Где можно расположиться?
- На конюшне, в дежурке... Там у нас светло, чисто, - засуетилась
девушка Лена. Та самая, что звонила по телефону, а потом, распираемая
стремлением хоть что-нибудь делать, вместе с водителем Валеркой встречала
Любашу у "Озерков". - А то можно в дом, я сейчас только...
- Нет, мне чтобы к лошадке поближе. Из окна, если что, понаблюдать за
ней.
- Тогда, конечно, в дежурке. Там и розетки есть, плитка, чайник... Вы,
наверное, чайку с дороги? Валерка, пока мы вас в "Озерках" ждали, тортик
купил.
"Шоколадный принц". Колбаски, булочки свежей...
- Вы вещи мои в каптёрку пока. - Любаша извлекла из баула фонендоскоп и
направилась к четвероногому страдальцу. Тот приподнял голову и обречённо
посмотрел на нового человека. Даже при скудном освещении выглядел бедолага
далеко не блестяще...
В дверях конюшни замаячило ещё несколько встревоженных девичьих рожиц.
Лена передала им Любашин баул и пластиковый пакет с лекарствами. То и
другое было принято благоговейно.
- Идите, - напутствовала она, - чайник доктору поставьте...
- Какой чайник? Ведро пускай греют!.. - Любаша оторвала ухо от бока
лошади. - Ну что?.. Хреново тебе, малыш?..
Она провела ладонью по лбу конька, между глаз к челке. Мишка доверчиво
подался навстречу ласкающей руке и как бы в знак согласия прикрыл глаза.
- Знаю, малыш, хреново... Ладно, потерпи чуть-чуть. Попробуем... может,
полегчает! - И деловито повернулась к Лене, стоявшей рядом: - Плохо дело!
Ободочная кишка молчит. Абсолютно! Дай Бог, чтобы заворота не было...
Он валялся у вас, ложился? Как вёл себя всё это время?
- Поначалу ложился в деннике, даже валялся... потом, когда заметили,
уже не давали. Третьи сутки так с ним "в поводу" и ходим. Девчонки из сил
выбились...
В этот момент конь стал резко выгибать поясницу и нервно заскрёб
передней ногой по земле.
- Ну вот, опять началось...- застонала Лена. - Господи, бедненький!.. -
На её глазах опять закипели слезы.- За что же тебя так?..
Было видно, как резкая, жестокая боль буквально Рвала коня изнутри.
- Води! Не давай ложиться! - властно крикнула Люба. - Палкой лупите,
что хотите делайте, а ложиться не позволяйте!..
Если животное в таком состоянии ляжет, тем более станет кататься -
тут-то завал, пищевая пробка, закупорившая кишку, и превращается в
заворот. При котором в наших условиях мучительная гибель коня, увы,
становится неизбежной...
- Всё поняли?.. Где мой баул?
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг