подействовать...
- Что случилось, Андрей Николаевич?.. Собственный голос Панама тоже
узнавал не вполне.
- Как живёшь-то теперь? Ни слуху ни духу,- слегка пожурил его Ларионов.
- Только в сводках твоя фамилия, бывает, мелькает. Как служба идёт?
- Обыкновенно, Андрей Николаевич, - сдержанно отозвался Панама. Между
нами, девочками, говоря, если бы не Ларионов, ни в каких сводках его
фамилия бы не мелькала. Вернее, может, и мелькала бы, но разве только в
отчётности какой-нибудь "ментовской" колонке. - Так, помойку гребём...
Правда, бывают делишки... Подкидывают иногда... Как бывшему важняку... А
так всё мелочевка, бытовуха разная... У вас-то дела как? На повышение не
собираетесь?
- Ну, в министры я не гожусь, - хохотнул на том конце Ларионов. - Нет,
Антон, эта каша не по мне. Ты вот что... - Голос прокурора стал неожиданно
серьёзным.- Тут, Антон, дело знаешь какое...
"Вот оно, началось, - подумал Панама. - Долг платежом красен..." И
прокурор не обманул его ожиданий, произнеся:
- У вас в городе есть ипподром... "Царица небесная, опять ипподром",-
заскрипел зубами Антон.
- ...Так вот, с него украли коня, принадлежащего зерносовхозу
"Свобода"...
"Ещё не легче". Панама обречённо закрыл глаза и опустил голову на руку.
- ...И пикантность ситуации состоит в том, что при очень незначительной
балансовой стоимости этот конь, если верить его хозяину, является
прямо-таки достоянием республики...
"Ага. Золото партии. Корона Российской Империи..."
- Антон, ты меня слушаешь? - Слушаю, слушаю, Андрей Николаевич. Очень
даже внимательно...
- А хорошо бы ещё и записывал. Дело, похоже, Действительно серьёзное. И
регионально оно ваше. Я районному уже позвонил... Оно возбуждается по сто
пятьдесят восьмой и ещё по факту мошенничества. Следователем на это дело
моим решением назначаешься ты. Понял, Антон?
- Вот уж спасибочки, Андрей Николаевич...
Прокурор не отреагировал.
- Моим приказом с завтрашнего дня ты облекаешься полномочиями
следователя по особо важным делам областной прокуратуры и
прикомандировываешься к ней.
Временно... Там дальше посмотрим... Подчиняться и докладывать будешь
мне лично.
"Выезжайте за ворота и не бойтесь поворота, - присвистнул про себя
Панама.
- Пусть добрым будет путь..."
- Кроме того, поступил сигнал, что украденный конь находится в
Санкт-Петербурге. На соревнованиях, которые там сейчас происходят. И
закорюка в том, что заявлен он как якобы принадлежащий гражданину Швеции.
То есть появился под другой кличкой и по чужим документам. Ты следишь?
Панама потёр виски:
- Если честно, Андрей Николаевич, - пытаюсь...
- Антон. - Голос Ларионова стал строгим. - Ты что там, в Сайске своём,
окончательно мхом оброс? Соображать разучился?
- Да нет вроде пока, - нахмурился Антон. - Просто... очень всё
неожиданно...
А про себя помянул "подзаборную", которую его так некстати угораздило
выпить. Вот уж воистину - чтоб все они сдохли...
- Короче,- продолжил Ларионов,- завтра ты должен быть в
Санкт-Петербурге.
Командировку и всё прочее привезут к самолёту... - Он назвал время
вылета, и Панама понял, что этой ночью особо спать ему не придётся. - С
утра в твоём распоряжении машина, а пока думай, кого тебе в следственную
бригаду... Да, самое-то важное!.. Через три дня соревнования у них
кончатся, и коня могут увезти в Швецию. Так что... времени, сам
понимаешь.. Ну, всё. Отзвонишься из Питера. Проверь тщательно, что там
происходит. Очень тщательно... И... - Тут Ларионов осёкся и, не сказав
того, что собирался сказать, добавил только: - Ну, бывай! - И положил
трубку.
Панама сидел на диване и тихо посвистывал. "Бывает всё на свете хорошо,
в чём дело - сразу не поймешь..."
Не верь, не бойся и не проси!.. Эту великую мудрость он усвоил очень
прочно и очень давно. К ней следовало только добавить: "...и не бери,
когда приходят и сами дают". Ошибся классик. Не бери! Потом либо начнут
попрекать, либо окажется, что долг платежом красен.
А как не возьмёшь?.. Ларионов когда-то его спас... И вот теперь
вспомнил о своём бывшем подследственном, когда наклюнулось непростое и
явно очень деликатное дело. "Моим решением... облекаешься полномочиями..."
Предложение, от которого нельзя отказаться... И ещё Панама очень хорошо
понимал, что прокурор хотел было сказать, но не сказал ему напоследок.
"Ты, Антон, там, в Питере...
поосторожней. Смотри не отмочи что-нибудь, как в тот раз. Снова
заступиться за тебя я уже не смогу..."
Пельмени сварились быстро. Антон переставил ковшик на кухонный стол и
размешал ложкой сметану. Некоторые люди вылавливают пельмени шумовкой, но
он, во-первых, предпочитал их как суп, а во-вторых, экономил усилия по
мытью посуды и собирался есть прямо из ковшика. Он уже взялся за ложку,
когда со стороны окна послышалось деликатное:
- Мя-а-у...
Он повернулся и увидел в проёме открытой форточки кошку.
- Анжелка, маленькая... - "Подзаборная", ещё не прихлопнутая в животе
горячей едой, заставила его умилиться чуть не до слез. - Ах ты!.. И ведь
окошко нашла, где живу... Дурёха, свалиться могла... Ну, иди ко мне. - Он
взял свою любимицу на руки и почесал доверчиво подставленное горлышко. -
Хочешь, пельмень дам?..
Анжела, только что отужинавшая хамсой, от пельменей вежливо отказалась,
но палец, обмакнутый в сметану, облизала с видимым удовольствием. Панама
опустил её на пол, и она, как всегда, для начала потёрлась о его ноги.
Потом отправилась исследовать новое для себя помещение.
- Ой, Антоша, - удивилась вошедшая на кухню соседка. - Ваша никак?
Трёхцветная, это к счастью! А звать как будем?
Панама, привыкший к соседкиной сердечности, столь полного одобрения от
неё всё же не ожидал.
- Анжелой, - ответил он. И застеснялся: - Да она, собственно, как бы и
не моя... Я их тут на улице... Вот, в гости зашла...
- Кис-кис, - поманила Анжелу соседка. И взялась за ручку холодильника.
- Сейчас мы тебе молочка...
Но кошка явно не привыкла быть в центре внимания.
- Му-р-р, - внятно выговорила она, обращаясь к Панаме. Повернулась к
окну, грациозно и легко вскочила на форточку - и скрылась в темноте за
окном. Антон Григорьевич чуть не бросился смотреть, куда она там
соскочила. Всё же третий этаж, и этажи были не какая-нибудь "хрущоба", где
метёшь волосами по потолку!..
- Надо же, самостоятельная какая, - уважительно прокомментировала
соседка.
- Рёбрышки наружу, а гордая!..
- Вы знаете, - спохватился Панама. - У меня к вам огромная просьба... Я
тут на несколько дней в командировку уеду... Так вот, если Анжела опять
вдруг придёт, уж вы её не гоните. Хорошая она... Пусть к нам в гости
ходит... Ладно?
Соседка пообещала, и он в тысячу первый раз задался вопросом, что было
в нём уж такого хорошего, чтобы две бабки относились к нему, как к родному.
Вопрос остался без ответа, зато от пельменей в желудке распространилось
благостное тепло, постепенно заглушившее воспоминания о "Брынцаловке", и
мысли Антона деятельно устремились в русло подготовки к отъезду.
В коммунальном коридоре навстречу ему попался Кирюшка - как всегда
поздно вечером, со слипающимися глазами, но спать ложиться упорно не
желающий. Увидев Антона Григорьевича, он раскрыл рот и испуганно прижался
к стене, и Панама сообпазил, что застиг мальца на месте преступления, а
именно в момент побега от бабушки. Было слышно, как та ворчала за дверью,
готовя мыло и полотенце и собираясь препровождать внука в ванную. Вот
Кирюшка и вообразил, будто сосед-милиционер, которым его так часто
стращали, возник на пути ровно затем, чтобы немедля изобличить его
проступок и...
- Кирилл! - Антон таинственно огляделся по сторонам и
строго-доверительным шёпотом обратился к мальчишке: - Ты, Кирилл, тайны
хранить умеешь?..
Тот, ничего подобного не ожидая, часто заморгал длинными ресницами, а
Панама продолжал по-прежнему шёпотом:
- Можно тебе особое задание поручить? Не сдрейфишь? Выполнишь?
Настоящее милицейское задание!.. Кто бы там ни доказывал, будто
нынешняя детвора в Кирюшкином возрасте только смотрит безголовые мультики
и не менее безголовые клипы, - романтика службы, которая "и опасна, и
трудна", никуда не денется и не делась. Было видно: Кирюшка уже в лицах
представил, как внедряется разведчиком в какую-нибудь банду. Не маленький
- видел небось и в кино, и живьём на улице все эти полированные
"Мерседесы"... Вот он, таясь за углом, специальным устройством
подслушивает бандитские планы. Вот он спасает оперативника, взятого
злодеями в плен. А вот он ещё и...
- К-конечно, дядя Антон... - Кирюша запинался от волнения и всё
оглядывался на дверь, из-за которой в любой момент могла появиться погоня.
- А что делать надо?
-- Задание совершенно секретное, - начал тихо объяснять Панаморев. - У
нас во дворе кошки живут, так? Так вот, это не простые какие-нибудь, а
боевые милицейские кошки. Экспериментальный отряд. Я их очень долго
готовил для борьбы с серой чумой... - Антон Григорьевич тоже оглянулся на
дверь и зашептал ещё тише: - Есть, видишь ли, такая зараза... Её в
подпольных лабораториях... Но это совсем уже тайна, а тебе я могу только
сказать, что без кошек нам с ней ни за что... Потому и держим их во дворе,
а не где-нибудь в питомнике, чтобы мафия не дозналась...
Лицо у Кирюши стало предельно серьёзным. Он смотрел разные фильмы. И
подпольные лаборатории очень хорошо себе представлял. Там делают
биологическое оружие и наркотики. А потом пытаются провезти куда-нибудь
контрабандой. Но вот появляется сыщик, похожий на дядю Антона. Он тайком,
с пистолетом в руках, один пробирается на бандитские склады. А оказавшись
среди ящиков и мешков, достаёт из-за пазухи маленькую трёхцветную кошку.
Он даёт ей команду, и храбрый зверёк...
- Я уезжаю в командировку, - продолжал тем временем дядя Антон, - и
может случиться так, что несколько дней за ними некому будет
присматривать. Их могут даже обидеть...
Подобное Кирюша тоже видел в кино. Какой-нибудь подлец сбивает машиной
благородного полицейского пса, и тот ползёт из последних сил, пытаясь
догнать, спасти, обнаружить... А кошка? Её ещё проще ударить, подбить
брошенным камнем... поймать мешком и утащить в ту самую подпольную
лабораторию. Для экспериментов... Кирюше захотелось немедленно встать на
защиту дворовых котов, которые, оказывается, делают такое важное дело под
командой загадочного дяди Антона. Вот только интересно бы знать, что такое
на самом деле эта "серая чума"? Новая бактерия для войны? Или наркотик, от
которого все умирают?..
Может, дядя Антон нарочно темнит, чтобы Кирюша случайно не разболтал
опасную тайну? Ведь если бандиты дознаются, что коты...
- Дядя Антон, - серьёзно произнёс второклассник. - Я за ними буду
следить и ухаживать. Я не знал... Я бы и раньше...
- Их надо обязательно кормить. - Антон Григорьевич свёл брови на
переносице. - Каждый вечер ровно в девять часов. Ну там... в восемь, если
бабушка заругается... Но обязательно в одно и то же время. Понимаешь, у
них распорядок... Они будут ждать тебя у входа во двор. Это наше место
встречи...
- Явка? - с пониманием дела спросил Кирюша.
- Явка. - Панама страшным усилием стёр начавшую расползаться улыбку. -
Вечерняя поверка, как в армии. Они же спецы... Да что я тебе объясняю... -
И вынул из кармана пятьдесят рублей. - Пока я не вернусь, будешь каждый
день покупать им в соседнем магазине по триста грамм мелкой рыбёшки...
Только через дорогу не бегай, тут на нашей стороне рыбный есть. И будешь
им в девять вечера отдавать. Договорились? Справишься? Тут должно
хватить...
И он протянул деньги Кирюше.
Огромность доверенной суммы повергла мальчишку в состояние, близкое к
шоку. Он зажал денежку в кулаке и проводил Антона Григорьевича,
удалявшегося по коридору, зачарованным взглядом. А потом с удивительной
стойкостью воспринял воркотню бабушки, наконец выплывшей из-за двери.
Ерунда!.. Спецагенты выдерживали и не такое...
Бутылка с палёной "Брынцаловкой" стояла всё там же - на столике у окна.
Гадость, конечно, редкая, но хоть не отрава, и на том, как говорится,
спасибо... Антон молча убрал её в холодильник, открыл форточку и некоторое
время ждал, не появится ли снова Анжела. Анжела не появилась. Тогда он
собрал старый портфель из толстого, как линолеум, кожзаменителя, неизменно
сопровождавший его по всем командировкам, завёл будильник, расстелил
постель и улёгся.
На сон оставалось всего часа три, и сначала он думал, что вообще не
уснёт.
Такое с ним бывало: боишься проспать, и в результате - как коленчатый
вал...
Но не в этот раз. Очень скоро мысли начали лутаться, поплыли безо
всякого порядка какие-то лица... Вот Ларионов, вот "юнгфюрер", у которого
то-то вытянется рожа, когда он завтра узнает... Нищенка, жадно
запихивающая в свою бездонную сумку все самые дорогие товары магазина "24
часа"... а те выскакивают из сумки обратно в виде огромных обожравшихся
крыс... Кирюшка, ведущий, как Чапаев, мяукающую армию на борьбу с серым
злом... Погибший пенсионер Соловьёв... как хорошо, что он, оказывается,
всё-таки жив...
Он идёт по улице навстречу Антону, но внезапно тот видит, что следом за
стариком сквозь жуткую пустынную темноту крадётся кто-то в лохматой
меховой шапке... Почему в меховой шапке, ведь лето? Панама приглядывается
к лицу... Не видно... Ба, да это же господин Котов!.. И в руке у него -
призовой конверт для победителя скачек... А может, выигрыш пенсионера...
Или деньги для фонда помощи органам?.. И вообще это, кажется, вовсе не
Котов... И не конверт у него в руках, а кирпич... занесённый над головой
Соловьёва!!! Да кто же это, кто?
Панаме так нужно знать!
Меховая Шапка глумливо, мерзко хохочет... Начинает поворачиваться к
свету... Ну?!! Мордастый кот!.. Жирный, наглый мордастый кот... И уже не
крадётся за пенсионером, а тянет из конюшни за повод прекрасного,
упирающегося коня... И тот кричит нечеловеческим... Почему нечеловеческим?
Девичьим голосом, сорвавшимся от страха и стыда: "По-мо-ги-и-те-е!!!"
Панама рывком сел на диване и прихлопнул ладонью пронзительно
верещавший будильник. Голова была набита опилками. Он вздохнул, яростно
потёр ладонями щёки - и принялся одеваться.
За окном стояла непроглядная предутренняя темнота. Очень скоро её
вспороли яркие фары автомобиля, въехавшего во двор.
Гпава седьмая
ДЕНЬ ПЕРВЫЙ
В небе над ливерпульским ипподромом Эйнтри не было ни единого облачка...
"Байки это всё про страну "туманного Альбиона". - Василий Никифорович
провёл по лбу носовым платком и с неудовольствием отметил, что тот успел
изрядно подмокнуть. - Если у них тут на Ливерпульщине апрель такой, то
какое же лето?.."
Он стоял под козырьком гостевой ложи Королевского скакового клуба
Великобритании, прижимая к глазам мощный, изрядно потёртый от времени и
частого употребления цейсовский бинокль. Жара донимала не только гостей.
Вон местная дама под белой вуалеткой осторожно, чтобы не размазать
косметику, промакивает лицо... Солнце небось с аристократическим
происхождением считаться не будет!
Василий Никифорович ещё раз покосился на великосветскую даму, и
червячок беспокойства, проснувшийся было в душе, благополучно исчез.
Вчера в гостинице деятель из консульства, крупный, видно, знаток
местного этикета, с сомнением оглядел загорелые, обветренные рожи
представителей конной эиты нашей страны - и устроил им лекцию часа на два.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг