- Ну, кричал...
- Вот и "ну". Поставил ты их, короче, под ствол и обоих измордовал.
Хорошо им хоть младшенького грудью защитить удалось. Как старшим братьям
положено... - Капитан снова вздохнул. - Видно, этот "младшенький" батьку и
проинформировал...
- Ты-то понимаешь хоть, что всё это чушь на постном масле? - заскрипел
зубами Панама.
- Я-то всё понимаю... Иди, короче, домой. Мужик ты опытный, не мне
учить... Потерпевшую с заявой приведёшь или вещдоки найдутся - дело
другое. У них-то "вещдоки" прямо на мордах, а у тебя - "выхлоп" такой, что
закусить охота... Коньяк пил, что ли?
И вот тут Антона точно обухом ударило по голове:
- Капитан... у меня там... в садике, в пакете... Уголовное дело пропало.
Домой нёс на выходные...
Капитан охнул и загнул в пять этажей:
- Ну ты, Антон, попал...
Он был прав. Попал Антон - круче не бывает.
На следующий день на стол прокурора края легло заявление от
"потерпевших"
о возбуждении уголовного дела против старшего следователя Пономарева.
Ещё через день на второй полосе местной газеты появилась статья под
заголовком весьма в духе времени: "РАЗБОЙНИК В ПРОКУРОРСКИХ ПОГОНАХ".
И пошло, и поехало.
Девочка, которую пытались изнасиловать, так и не захотела обращаться в
милицию. То есть её, конечно, нашли, потому что опера изо всех сил
пытались спасти своего важняка и рыли для этого землю. Когда позвонили в
квартирную дверь, на площадку вышла девчонкина мать - и немедля ударилась
в крик, клянясь и божась, что Наташенька в тот злосчастный день с девяти
вечера из дому ни ногой. И вообще больная с температурой лежит, и
тревожить её она ни в коем случае не позволит... Панаму, явившегося для
приватной беседы, она при этом старательно обходила глазами...
Антон же, помнится, молча смотрел на женщину, пытавшуюся спрятать за
криком свой отчаянный страх. Он думал о "Котове и сыновьях", по-хозяйски
привыкших брать в жизни своё - где деньгами, где силой. Подумал о
девчонке, о том, чем могло для неё обернуться судебное разбирательство...
И отступился.
Иногда, в чёрные жизненные моменты, он потом об этом жалел.
...Окончательным камнем у него на ногах послужила "утеря следователем
по особо важным делам уголовного дела с невосполнимыми материалами
следствия"...
Картина маслом - "Приплыли!".
Дела со всех сторон были хреновы до того, что Панама уже начинал
потихоньку завидовать тургеневской Муму. Хрестоматийная собачка,
оплаканная поколениями школяров, по крайней-мере отмучилась за пару минут.
Из неё не тянули день за днём жилы, её не клеймили в газетных статьях...
От неё опять-таки не отворачивались коллеги и не уходила жена...
Котов, видимо, намерен был стереть ненавистного важняка в лагерную
пыль. В самом прямом смысле этого слова. "Дело Панаморева" достигло весьма
высоких орбит - расследование было поручено заместителю прокypopa края.
Андрею Николаевичу Ларионову...
После вчерашней "забористой" в голове стучали отбойные молотки,
движения казались неверными, а во рту стоял вкус помойки. Видно, гнали
все-таки из заборов. Вокруг той самой помойки стоявших...
Панаморев остановился возле двери с табличкой "Начальник следственного
отдела". Постучал чисто символически - два раза. И просунул голову в дверь:
- Разрешите?
- Антон?.. - Начальник поднял голову от бумаг, бросил на подчиненного
испытующий взгляд и без большого энтузиазма кивнул: - Проходи...
Антон Григорьевич прошёл по скучному и унылому командирскому кабинету и
опустился на стул. Опустился тяжело, чувствуя на спине и под мышками
предательский пот. Чёртова "подзаборная"... И вообще ему в этом кабинете
не нравилось никогда. В его собственной казённой берлоге было гораздо
уютней. Один диван чего стоил... Антон Григорьевич невольно поёрзал по
чёрному клеёнчатому сиденью. Этому стулу с высокой прямой спинкой стоять
бы где-нибудь в заводском офисе в Германии тридцатых годов. Где "Кёльна
дымные громады"... А чем чёрт не шутит, может, наши их ровно оттуда после
войны...
- Как дела? - Начальник отложил наконец бумаги и задал ритуальный
вопрос:
- План следственных мероприятий составил?
У него были светлые волосы, зачёсанные назад ото лба, и очки в тонкой
оправе. Раньше такие лица любили изображать на плакатах про комсомольских
вожаков молодой научной интеллигенции. Начальник эти плакаты в
сознательном возрасте застал навряд ли, но архетип, похоже, витал...
- План, - скривился Панама. - Валентин Палыч, глухарь это, похоже.
Свидетелей нет. Информацию о друзьях-собутыльниках соберём не раньше
чем в следующее воскресенье - на ипподроме у них скачки только по
выходным...
- Ты мне зубы не заговаривай. - Начальник поднял шариковый карандаш,
как учительскую указку. - Глухарь не глухарь, а план вынь да положь. Сам
знаешь.
Так что давай вдохновляйся, голубь мой сизокрылый, расправляй крылья, а
то ты сегодня что-то больше на мокрую курицу под дождём смахиваешь. Ишь,
нахохлился...
Антон между тем мысленно примеривал на хозяина кабинета коричневую
рубашку и гитлерюгендовский значок - чтобы соответствовал стулу. Вышло
подходяще. Так называемый Валентин Павлович, к которому он обращался по
имени-отчеству, а тот в ответ ему "тыкал", был моложе Панаморева. Намного
причём. Однако такой вот назидательно-покровительственный тон пускал в ход
не задумываясь. "Я начальник - ты дурак". Вначале Панама молча бесился,
потом привык. Смирился. Как и с тем, что следовательскими талантами его
шеф отнюдь не блистал. Зато во всём, что касалось отчётности, - блеск и
плеск. Наверно, потому и вышел в начальники.
- Это убийство нам просто так с рук не спустят, - продолжал
разъяснительную речь "юнгфюрер". - То есть к обеду чтобы выдал мне план
следственных мероприятий. Буду выше докладывать. Понял?.. - Он было вновь
отвернулся к бумагам, но заметил, что Панаморев не торопится уходить, и
недовольно поправил очки: - Ну, что ещё у тебя?
Антон на секунду задумался: а стоит ли вообще говорить?.. Но всё же
сказал:
- Валентин Палыч... Вчера вечером купил я водки бутылку...
- Пьёшь, стало быть? - Шариковый карандаш осуждающе нацелился ему в
грудь.
- Я ж тебя предупреждал, Панаморев!
Наверное, это было ещё одно (помимо любви к планам и рапортам)
свойство, помогающее продвигаться в начальники. Умение моментально
отгородиться, откреститься от сотрудника, заподозренного в самомалейшем
проступке... Антон Григорьевич молча, хмуро смотрел шефу в стёкла очков.
Никто никогда не упрекал его в пьянстве. В их ведомстве, ясное дело, по
кабинетам сидят вовсе не ангелы.
Так ведь работа не сахар. То есть время от времени произносятся разные
общие слова об "усилении дисциплины по поводу отдельных случаев
употребления известных напитков на рабочих местах в послерабочее время" -
в переводе на русский, "если кто-то кое-где у нас порой"... Но чтобы
конкретно и персонально, с упоминанием панаморевской фамилии?..
Начальник что-то вроде бы понял и отвёл взгляд первым.
- Дело не в том, - продолжал Антон через силу, досадуя, что вообще
завёл эту речь. - Зашёл я вчера в круглосуточный, ну, что здесь за углом.
Купил бутылку "Брынцаловки"... Короче, палёная она. Похоже, местного
подпольного производства. Надо бы в разработку взять...
Он никак не ждал, что простое сообщение обернётся для него нагоняем. Но
шеф вскинулся так, словно Панама, самое меньшее, готовил эту самую водку
за диваном у себя в кабинете:
- Опять за своё? Никак угомониться не можешь? - Антон непонимающе
смотрел на него, и он раздражённо отодвинул бумаги: - Столько лет прошло,
а тебе всё неймётся! Тоже мне... чёрный мститель испанских морей. Зорро
хренов. Скажешь, не знаешь, кому этот круглосуточный принадлежит? Всё ты
знаешь!.. Это видал?!
И он сунул Антону под нос бывшую "Сайскую правду", перекрестившуюся с
некоторых пор в "Сайский городской вестник":
- Далась тебе эта палёная водка. Знаем! Всё знаем! Её на каждом углу
продают. Пить надо меньше, тогда и не отравишься... Ты вот знаешь хоть,
кто у нас в области учредил "Фонд помощи правоохранительным органам"? Не
знаешь?
Палёную "Брынцаловку" заметил, а тут, конечно, не в курсе. А компьютер
тебе в кабинет, обиженный ты наш, не нужен? Телефон с факсом? Видик? Тебе
бы, как при Сталине, только всех по тюрьмам сажать...
Но Панама уже не слушал его. На последней странице "Вестника", в
спортивном разделе, красовалась фотография, сделанная на ипподроме.
Пляшет, вскидывает голову конь, выигравший Дерби... Немолодой крепкий
мужчина держит его под уздцы... А рядом с ним и с жокеем... его давний
знакомец. Главный спонсор призовой суммы. Котов Виктор Васильевич. Тот
самый. Который "...и сыновья"...
- Мне идти? - Антон так сжал челюсти, что на скулах выступили бугры, но
голос остался спокойным.
- Давай, - кивнул Валентин Павлович. - И не забудь, к часу мне план
чтобы на стол. А с пьянством завязывай. Я тебя последний раз предупредил.
"Купи мыльца да помой рыльце..." - посоветовал шефу Антон. Естественно,
про себя...
Вернувшись в кабинет, Панама первым делом заварил себе крепкого чаю.
Потом улёгся на свой замечательный диван и предался размышлениям о смысле
жизни.
Обнаружить таковой, как обычно, не удалось. Минут через сорок Антон
Григорьевич решительно поднялся, уселся за стол - и, криво улыбаясь, за
пятнадцать минут выродил тот самый злосчастный план. Сразу начисто. Так,
чтобы его детище радовало начальственный глаз и служило образцом
бюрократического творчества. На каком угодно уровне. Хоть на самом
высоком... Затем аккуратно разложил на столе документы, вынутые из сейфа.
Открыл и перелистал одно из дел. Подпёр кулаком подбородок...
Вместо ясной, сосредоточенной мысли по извилинам нехотя переливалась
липкая серая жижа. Такое с ним последнее время повторялось всё чаще, и
попытки "взять себя в руки" ни к чему хорошему не приводили.
Некоторое время Панама с тупой ненавистью смотрел на машинописные
строчки.
Потом вслух застонал - и снова лёг на диван.
Наша служба и опасна и трудна. От неё можно свихнуться...
Он чувствовал себя мухой, увязшей в липком варенье. Да хорошо бы в
варенье, а то ведь в дерьме. В самом натуральном дерьме... Думать и
копошиться хотелось всё меньше. А то не дай Бог ещё действительно
выкопаешь... если не братьев Котовых, так внучатого племянника директора
местной мебельной фабрики.
Тоже мало не покажется... Антон увидел перед собой убитого пенсионера,
так и не успевшего вволю порадоваться своему единственному выигрышу. Тот
кротко и беспомощно улыбнулся ему, разводя руками: что ж, мол, тут
поделаешь... Панама открыл глаза, увидел над собой потолок и зарычал на
него. Сел за стол, порвал к такой-то матери только что созданный
бюрократический шедевр и быстро написал настоящий план следствия. Простой,
логичный и действенный.
Его надлежало представить в час пополудни. Антон Григорьевич вошел в
начальственный кабинет в двенадцать пятьдесят девять и подчёркнуто
аккуратно выложил бумагу Валентину Павловичу на стол.
При виде милых его сердцу пунктов с подпунктами шеф выразил полное
одобрение:
- Ну вот, молодец. Можешь ведь. Давно бы... Теперь дело пойдёт.
- Мне бы следственную бригаду, - скромно опустил глаза бывший важняк.
Начальство что-то заподозрило, сверкнуло на Антона очками и приступило
к подробному изучению.
Нужен рубль - требуй десять! Согласно панаморевским пунктам с
подпунктами в бригаду следовало включить в полном составе всю областную
прокуратуру, включая экспертов, криминалистов и проводников служебных
собак. Валентин Павлович хмыкнул и вновь коротко глянул на Антона
Григорьевича. Оба были старшими советниками юстиции: Панаморев в этом
звании давно засиделся, а его шеф получил явно не по годам, но факт тот,
что формальности соблюдать Антон Григорьевич умел ничуть не хуже
начальства. Придраться к представленному им плану было невозможно. А
что?.. Летать так летать! Стрелять так стрелять! "Вы хочите песен - их
есть у меня!" Причём самое-то смешное, план был очень даже жизнеспособный.
Соблюди всё, и преступник в твоих руках. С полным раскладом...
Начальник наконец поднял глаза.
- Ну, Антон, ты даёшь, - проговорил он устало. И бросил бумагу на стол.
- "Провести, - процитировал он - пламенную фотометрию и спектрофотографию
алкогольсодержащей жидкости в желудке убитого на предмет её идентификации
в целях установления места изготовления и приобретения, для сужения круга
подозреваемых в совершении преступления в случае, если потерпевший сам
покупал эту алкогольсодержащую жидкость... Провести анализ ДНК..." Да ты
рехнулся, Антон. Или сам этой алкогольсодержащей вчера... Ладно, ладно. Ты
учти, эти анализы месяца три делать будут. - "Юнгфюрер" был совершенно
серьёзен. - Некоторые даже в области не делают. Только в Москве...
- Так а я про что? Следственную группу создавать надо...
Валентин Павлович задумался, полистал календарь - и наконец вынес
решение:
- В воскресенье скачки, говоришь?.. Значит, так. Возьмёшь в помощь
Олега и во вторник доложишь о результатах следствия. И не дай Бог
безрезультатно!
Антон потянулся за планом, всё ещё лежавшим посередине стола. Шеф
прижал бумагу ладонью:
- Оставь. Мне начальству докладывать... Всё, иди.
Искомый рубль был получен - вернувшись в кабинет, Антон вызвал к себе
Олежку Березина. Молодой опер был точно таким, каким был сам Антон до всех
своих дел, и, наверное, поэтому очень нравился бывшему важняку. Они
посидели вдвоём, попили чайку, обсудили очень сильно усечённый - но
по-прежнему могущий сработать - вариант панаморевского плана мероприятий.
Потом Олежка убежал по делам. Кому-кому, а ему с товарищами достаётся
всегда по полной программе...
Вечером, как обычно, Панама заглянул в "24 часa", купил рыбки.
Нищенки, которой он накануне так хамски наплевал в душу, на окне не
было.
Бог весть, куда подевалась.
Пошёл домой... По дороге покормил котов. Мордастый опять пытался
устроить потасовку, а ласковая Анжелика тёрлась у ног.
Всё как всегда...
Поднялся в квартиру и решил сварить себе пельменей. Открыл холодильник
и увидел, будь она неладна, "Брынцаловку". Травиться так травиться!.. Он
отмерил в стакан сто пятьдесят. Как раз для таких случаев у него имелся
тост, далеко не христианский, но весьма подходящий:
- Чтоб все они сдохли...
Выпил. Страдальчески сморщился, уткнулся носом в рукав... Выволок из
морозилки пакет с "Сайскими особыми" и только собрался на кухню, когда
сзади, заставив вздрогнуть, заревел телефон. Именно заревел - аппарат был
доисторический, из чёрного угловатого карболита. Он достался Панаме вместе
с комнатой, и зуммер у него был тревожный и грозный. С такой прелюдией, да
притом в одиннадцать вечера, только о врагах народа и сообщать.
"Блин!" Однако рука уже тянулась к трубке, и вслух он ответил ровное и
привычное, как стена кабинета:
- Панаморев слушает.
- Антон Григорьевич, ты?
Голос никаких определённых ассоциаций не вызвал.
- Да. Кто это?
- Ларионов беспокоит. Андрей Николаевич. Помнишь такого? Начальник твой
бывший... Узнал?
Панама тихо опустился на табуретку.
Мало того, что звонит ему сам прокурор области, так ещё и не на службу,
а прямо домой. В далёкий от областного центра Сайск-Мухосранск. И притом,
считай, ночью... Дела!
Хорошо ещё водка, только-только скатившаяся в желудок, не успела
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг