пор стоял в полуразобранном состоянии и был способен производить только звук.
Но не изображение.
- А я разве отказываюсь? - Снегирёв качал ногой в воздухе, с ловкостью
фокусника удерживая на кончиках пальцев домашнюю туфлю. - Только для него ведь
запчасти не во всякой антикварной лавочке нынче купишь. Мне один жук
электронный, сам любитель и энтузиаст, обещал, так и он... Половину достал, а
вторую когда - Бог знает...
- А я, - с достоинством парировала тётя Фира, - вас и не тороплю.
В кухню, метя половицы подолом бархатного халата, величаво вплыла "просто
Генриэтта" Досталь. Она принесла с собой большую кастрюлю, толстую кухонную
книгу, миксер и густую волну ванильного аромата. Её столик стоял там, где ранее
дергунковский, то есть у противоположной стены. Положив принесённое, Генриэтта
принюхалась к запахам из духовки и неодобрительно сморщила нос. Потом вновь
отбыла по направлению к своей комнате.
- Алёша, - тётя Фира приняла какое-то очень важное решение и выбрала
именно этот момент, чтобы его обнародовать. - Алёша, сколько я вас знаю, вы о
деньгах всегда... как о такой ерунде...
- А они на самом деле не ерунда?
- Вы меня не запутывайте. Я к тому, что вы, если бы захотели, квартиру
себе, наверное, могли бы купить?
Снегирёв от возмущения уронил с ноги тапок:
- Да на хрена она мне, квартира! Что я там один буду делать?.. - По идее,
дальше следовало бы спросить, не надоел ли он тёте Фире в качестве жильца. Но
Скунс сказал совершенно иное: - То есть вообще-то, тётя Фира, это на самом деле
очень светлая мысль. Над ней стоит подумать! Давайте с вами действительно
куда-нибудь переедем?
Вторичное появление мадам Досталь помешало тёте Фире ответить. На сей раз
Генриэтта держала в руках плошку с яйцами, кулёк сахарного песку и банку
чищеных грецких орехов. Снова грозно-неодобрительно взглянула на соседей
(тёти-Фирина готовка никоим образом не могла ей помешать, ибо рядом стояла
вторая, совершенно не занятая плита). Отвернулась и стала разбивать яйца,
отделяя белки от желтков.
Котище Пантрик, в совершенстве освоивший искусство скрытного перемещения
под столиками, высунул рыжую морду и обнюхал лежавший на полу снегирёв-ский
тапок. Потом выбрался весь и встал "сусликом", нерешительно поднимая лапу к
шевелящимся, дразнящим пальцам босой ноги. Пальцы мигом отдёрнулись, и Пантрик
ощутил пробуждение интереса. С ним так давно никто не играл...
- А ещё медсестра!.. - немедленно обернулась Генриэтта. - Мало того, что
антисанитарию на кухне развели, ещё и дразнить его позволяете! Вам должно быть
известно, как ужасно кошачьи царапины воспаляются!..
Пока ошарашенная тётя Фира пыталась сообразить, в чём заключалась
антисанитария и что, собственно, она могла позволять или не позволять
Снегирёву, тот ехидно наклонился со столика:
- Ты, коташка, не слушай, чему там тебя разные тёти подучивают, -
обратился он к Пантрику. - Ты ведь друг человека, так? Друг, верно? Ну и
поиграем как друзья, без царапанья...
Генриэтга так и не придумала, что на это ответить, и ограничилась
красноречивым взглядом, сопроводив его весьма выразительным фырканьем. Опять
отвернулась и запустила миксер сразу на полные обороты.
Услышав громкое жужжание, Пантрик для начала юркнул обратно под стол,
подальше от греха.
- Так вот, тётя Фира... - начал говорить Снегирёв. Мадам Досталь отложила
импортную взбивалку и включила висевший на стене трёхпрограммник, отрегулировав
громкость так, чтобы уверенно перекрыть всякие посторонние звуки.
- В эфире - новости! - почти сразу прозвучал голос диктора.
Пантрик между тем убедился, что завывающая штуковина пришла вовсе не по
его душу, и вновь вылез из-под стола. Чтобы вполне азартно, по-настоящему
заняться ловлей мелькающей перед мордой ноги. Ухватить проворную "дичь",
однако, всё почему-то не получалось.
- Как мы уже сообщали, коллектив городской администрации понёс большую
утрату...
Эсфирь Самуиловна болезненно вздрогнула и насторожилась, опасаясь
пропустить хотя бы словечко.
- Шёл трамвай девятый номер, а в трамвае кто-то помер... - кивнул
Снегирёв. И легонько ткнул Пантрика в пузо, снова увернувшись от его лап.
- Шуточки в такой момент!.. - возмутилась Генриэтта.- Как вы можете!
- ...Фрунзенского района. На сорок седьмом году жизни СКОРОПОСТИЖНО
СКОНЧАЛСЯ возглавлявший его Александр Ильич Аристархов. Внезапный приступ
болезни постиг руководителя объединения прямо за рабочим столом, во время
изучения документов...
От Алексея не укрылось, с каким облегчением откинулась на спинку стула его
квартирная хозяйка. Из-гадал изгадаш шмей рабо!..* Скоропостижно скончался. Без
киллера обошлось...
* Первые слова иудейской каждодневной молитвы.
И было ясно как Божий день, почему она так цеплялась за сломанный "Вечер",
не позволяя его заменить современным цветным телевизором, но и починку не
торопя. Она знала, что не сможет удержаться и не смотреть новости. И в том
числе криминальную хронику. В которой - чуяла её душенька - однажды скажут
такое, чего она не сможет перенести. Она даже музыкальный центр теперь всё
настраивала не на первую городскую программу, как раньше, а на всякие станции
диапазона FM. По которым звучат эстрадные песни, вроде бы духовно не близкие её
возрасту. И с Нового года отказалась от подписки на прежде любимые
"Ведомости"... Где тоже время от времени потрясают читателей подробностями
очередного заказного убийства.
И при этом хуже смерти боялась, как бы Алёша не догадался об этом её
чудовищном знании... да не начал подыскивать себе другое жильё...
- Тётя Фира!..- сказал Снегирёв. Свистящий шёпот легко прорезал гул
миксера и децибелы спортивного репортажа, последовавшего за омрачёнными
траурным сообщением новостями. - Тётя Фира, а пирожки проверять не пора?..
Она в ужасе всплеснула руками. Оказывается, увесистый и широкий, как
блюдце, секундомер оставить без внимания так же легко, как и маленькие наручные
часы!.. Старая женщина подхватилась со стула и поспешно распахнула крышку
духовки. Алексей наклонился навстречу волне ароматного жара и суконками выволок
противень с аккуратными рядами поджаристо-золотых пирожков. Котище Пантрик
наконец-то узрел свой великий и единственный шанс и обвился, как рыжий меховой
шлёпанец, вокруг его правой лодыжки: поймал!!! Кот хищно бил хвостом, разевал
зубастую пасть и делал вид, что страшно полосует добычу когтистыми задними
лапами. На самом деле он, конечно, помнил про уговор.
Алексей поставил раскалённый противень на подставку и, быстро
развернувшись, сунул в двухсотградусное пекло второй - с пока ещё сырыми и
бледными заготовками.
Готовые пирожки пузырились и шипели, распространяя немыслимое
благоухание...
- Тётя Фира, а попробовать можно?.. - почти жалобно спросил Снегирёв.
- Конечно, можно, Алёша, только не обожгитесь смотрите...
Снегирёв проворно схватил пирожок и сразу откусил половину. Испечь вместо
одного большого капустного пирога много маленьких тётю Фиру подвигла причина
весьма невесёлая, но эту причину - как и назначение большинства пирожков - они
в разговоре старательно обходили.
- А вам известно, что горячая выпечка очень вредна для здоровья? - тотчас
выступила Генриэтта. Она уже раскочегарила вторую духовку и готовилась высыпать
во взбитый белок нарубленные орехи. Как известно, это надлежит делать в самый
последний момент. Не то пышная пена безвозвратно осядет от соприкосновения с
жиром. Радио продолжало греметь, и она повторила: - Вредно для здоровья горячую
выпечку есть!..
Снегирёв указал ладонями на уши и с растерянным видом помотал головой:
ничего, дескать, не слышу. Мадам Досталь выключила репродуктор, высыпала орехи
и в благословенной тишине поинтересовалась:
- С чем это у вас пирожки? С бараниной, наверное?! То-то запах неприятный
такой. Сплошной чеснок, просто дышать нечем...
Эсфирь Самуиловна ахнула и промолчала.
Что можно ответить на подобное неумной пожилой бабе, считающей себя пупом
земли? Что она сама дура?.. Начать всерьёз объяснять, что евреи умеют готовить
не только еврейские блюда, да и в тех чеснок далеко не повсюду и не сплошной,
ну а в данном случае его вообще и в помине..? Алексей покосился на потрясённую
тётю Фиру и принял решение.
- Ну зачем же с бараниной...
Голосом, как и всем прочим, можно управлять к своей выгоде и он без усилия
придал ему бархатный мурлыкающие вампирские интонации.
- С человечинкой, нежная моя, сахарная моя... человечинкой...
Остолбеневшая мадам внезапно обнаружила, что он стоит уже не у столика, а
посреди кухни, и не просто стоит, а крадётся к ней, обходя дореволюционную
дровяную плиту, крадётся этаким звериным, обманчиво-медлительным шагом, и
жутковато улыбается до ушей, глядя на неё, точно на кусок лакомой ветчины, и
понемногу протягивает цепкие руки, явно примериваясь схватить, и уже наклоняет
голову набок, впиваясь глазами в её белое пухлое горло (Генриэтта поспешно
прикрылась кухонной книгой), и во рту у него...
В этот миг она с абсолютной реальностью видела у него во рту длинные
волчьи клыки.
- С челове-е-е-ечинкой...- ещё на шаг приближаясь к её беззащитному горлу,
промурлыкал новоявленный упырь. Генриэтта, придушенно пискнув, очнулась от
ступора и опрометью кинулась в коридор.
- А зохн вэй, Алёша, и что же это такое вы сделали?..- шёпотом
поинтересовалась тётя Фира, когда он вернулся.- А если бы не убежала?..
Снегирёв твердо ответил:
- Съел бы!
И подцепил с противня ещё пирожок.
Генриэтта Харитоновна Досталь рискнула высунуться из своей комнаты только
часа через полтора, когда, согласно донесениям добровольных разведчиков из
числа соседей, "жидовка" с жильцом куда-то собрались и ушли из квартиры. Тем не
менее мадам вышла на цыпочках, повесив на шею крестик, разысканный в семейной
шкатулке, и за неимением ружья с серебряной пулей сжимая в руке чайную ложечку
из означенного металла. Увы! Народное средство оказалось бессильно против чисто
бытового шока, ожидавшего её на кухне. Заглянув в кастрюлю, она увидела, что
любовно взбитое, пышное, тугое безе для торта безвозвратно осело и превратилось
в липкую, гнусного вида жижу с плавающей посередине ореховой крошкой. Но ещё
прежде глазам Генриэтты предстал колченогий негодяй Пантрик. Рыжее чудовище
сидело на её столике и... с аппетитом лакало из миски так и не дождавшиеся
использования желтки...
Декабристки
0'Тул, уж что говорить, давно на это напрашивался. Тот ещё сукин сын был.
Киллер, между прочим. И похититель людей. Скунсу за него заплатил издатель
одной респектабельной лондонской газеты, мстивший за сына.
Скунс уже тогда финансировал небольшое частное ЦРУ. Чтобы держало руку на
пульсе. Оно и держало. Довольно скоро он засёк О'Тула в Лиможе. Приехал туда и
провёл в городе около месяца, изучая действительно очень славный местный
фарфор. Потом сделал дело... и, уже уходя, допустил оплошность. Такую, что еле
ноги унёс. Тут же по закону стервозности стали один за другим накрываться
варианты отхода. В конечном итоге Скунсу пришлось юркнуть в канализационный
коллектор - и очень тихо высидеть в нём несколько суток, дожидаясь, пока
наверху всё хоть как-то уляжется. Пока сидел, с него слез сначала весь грим,
потом весь загар и под конец чуть не слезла вся кожа. Что хуже, он чуть не
свихнулся в первые же часы. Не от разъедающей вони - от жуткой памяти тела.
Очень уж всё это сидение напоминало кое-что из его прежнего опыта. Однако он
выдержал и, к собственному изумлению, не свихнулся. А потом отмылся и решил
поехать в Израиль. Благо там как раз наметилась передышка между двумя войнами и
можно было тихо-мирно погреться на солнышке. Поправить здоровье. А заодно
провести неспешный "разбор полётов" и уяснить для себя, на чём поскользнулся.
Чтобы не поскальзываться вдругорядь.
Самолёт "Эйр Франс" летел из Марселя, и уже в аэропорту Скунс обнаружил,
что ему смертельно не хочется садиться на этот рейс. Жизнь давно научила его
относиться к наитиям и предчувствиям весьма даже трепетно, и он сразу стал
разбираться, в чём дело. Как скоро выяснилось, от одного из пассажиров едва
уловимо попахивало говнецом. Однако путешествовать говнистому товарищу
предстояло в другом салоне, и Скунс успокоился. Потом, хорошенько подумав,
всё-таки расстегнул рюкзак и надел лёгкий свитер, ничем не отличавшийся от
обычного. Бережёного, как известно...
Стюардесса указала ему его место возле иллюминатора, а рядом сел молодой
латиноамериканец. Его звали Энрике Гомес, он был симпатичный и смуглый, в
джон-ленноновских очках и с густой копной вьющихся чёрных волос. Когда
выяснилось, что облезлого вида "сеньор" по-испански говорит с гренадским
прононсом, соскучившийся Энрике уподобился гейзеру. Через секунду Скунс был уже
в курсе, что Энрике учился в Сорбонне, а по возвращении в родную Колумбию
собирался преподавать детям историю. Ну и, соответственно, использовал каникулы
по назначению, своими глазами осматривая "особо исторические" места. Он уже
побывал в Греции и в Италии, где., надобно думать, повсюду ходил с Плутархом и
Тацитом в руках. Теперь у него "стояла в плане" Святая Земля, Скунс сразу
понял, что подготовка у парня была весьма, основательная. Он пришёл в тихий
ужас, сообразив, что, Энрике вряд ли заткнётся прежде посадки, но тут их весьма
бестактно прервали. Оказывается, захваты самолётов ещё не вышли из моды.
"Пищалка" в аэропорту бдительно застукала у Скунса в кармане металлическую
авторучку, а на контроле багажа порывались развинтить трубчатый станок рюкзака:
вдруг он туда запихнул что-нибудь нехорошее. Так-то. Однако пятеро террористов
пронесли на борт целую кучу оружия. И никто ничего.
Поначалу Скунс только вздохнул и решил быть примерным заложником. Сам, в
конце концов, виноват. Теперь, когда Энрике перестал отвлекать его болтовнёй,
он довольно быстро засёк в салоне двоих сотрудников службы безопасности
полётов. Те попались точно так же, как он, и тоже были вынуждены сидеть тихо и
не рыпаться: террористы расположились в салоне достаточно грамотно.
А вот дальше начались сущие чудеса.
Они называли друг друга арабскими именами, вернее, прозвищами: Шабака,
Иамут, Таглиб, Мурра, Кабир* и были исполнены великого боевого духа, но
"академиев" в Ливии или Ираке, на свою беду, не кончали. Скунсовы предчувствия,
может быть, и оказались довольно расплывчатыми из-за того, что злоумышленники
попались вполне деревенские. То бишь непрофессиональные, а значит,
непредсказуемые и сумасшедшие. И оттого вдвойне смертоносные. Когда земля вышла
на связь и попробовала начать переговоры, они даже не выдвинули требований.
Намерение у "великолепной пятёрки" было самое простое. Унизить центральное
правительство Алжира, сделавшее недавно в отношении Израиля какой-то мирный
жест и тем покрывшее себя вечным позором. Плюс насолить Франции, под чьим игом
Алжир ещё недавно стонал.
*Прозвища означают: "Сеть", "Он умрёт", "Ты одержишь верх", "Горькая",
"Большой" (араб.).
С этой целью они собирались элементарно казнить всех заложников. Причём
сию минуту. В самом что ни есть прямом эфире. Во имя Аллаха, милостивого и
милосердного...
И вот тут Энрике начал проявлять героизм.
"Вы не можете стрелять в самолёте! - горячо обратился он к девице с
автоматом, стоявшей ближе других. - Мы на высоте десять тысяч метров, вы
понимаете, сеньорита, что это значит? Произойдёт разгерметизация и..."
Мурра истерически захохотала. Вдобавок ко всему борцы за свободу были под
кайфом: то ли в подражание хашишинам древних времён, то ли просто для
храбрости.
"Собака-израильтянин! - сказала она, делая смуглого и кудрявого Энрике
почётным евреем. - Аллах дал нам пули, которые вышибут твои жалкие мозги, но не
повредят самолёту!"
Вот тут Скунс напрягся, предвидя дальнейшее и готовясь к немедленным
действиям. Одновременно напружинилисъ в креслах и оба секъюрити, но Энрике
твердо вознамерился погибнуть героем. О боеприпасах "Ballistic precision"
будущий школьный учитель, естественно, даже отдалённо не слышал.
"Таких пуль нет, сеньорита! - заявил он бескомпромиссно. - Вы погубите
весь самолёт и сами погибнете. Что вы делаете, подумайте!"
"Что мы делаем? - развеселилась Мурра и поставила , переключатель на
стрельбу одиночными. Зрачки у неё были во весь глаз, ноздри бешено раздувались.
- Мы убиваем собак и начинаем с тех, которые гавкают громче других..."
Энрике Гомеса, ещё пытавшегося что-то сказать, выволокли в проход и
поставили на колени, и Скунс понял, что у него есть отчётливый шанс. Похоже,
народные мстители не имели возможности испытать новые боеприпасы в реальных
условиях и сами были в них не очень. уверены. В салоне на данный момент
присутствовали (считая саму Мурру) трое из пятерых, и все трое на миг,
уставились в одну точку, туда, куда должна была попасть пуля...
В этот миг Скунс и начал действовать. Энрике больше не загораживал ему
проход, и он вылетел туда, размазавшись в воздухе, и ладонью рубанул Шабаку,
державшего студента за волосы. Чуть впереди вылетела та самая ручка и пробила
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг