шанс чуть поближе взглянуть на эти дела... Хрустальные печатки... Сознательная
провокация с визитом мнимого шведа - и возможный ответ шлыгинских силовиков
обидчикам из "Эгиды"...
...Знать бы Сергею Петровичу, что "возможный ответ" как раз в это время
ехал по тому же шоссе и расстояния в полсотни метров задумчиво созерцал
кормовые огни его "девятки", мелькавшие впереди. И причин для глубокой
задумчивости у киллера по прозвищу Скунс было более чем достаточно.
Дядя Кемаль выкатил ему на Плещеева такое досье, что оставалось только
руками развести и подивиться, как подобного выродка ещё носила земля. Скунс
внимательно изучил документально зафиксированные плещеевские злодейства, и
чутьё, отшлифованное годами подобной работы, выдало тревожный сигнал. Кто-то
определенно перестарался. Допустил перебор. Такому махровому нелюдю полагалось
бы красоваться в его мысленном фотоальбоме где-нибудь между отставным вором
Плешкой и бандершей Полиной. Однако всё, что он до сих пор про Плещеева слышал,
было прямо противоположного свойства. Никто не винил Сергея Петровича в том что
в своё время он якобы пачками сажал одних пулковских, а тихвинских с
тамбовскими и казанскими отпускал, небезвозмездно притом. По сведениям,
имевшимся у Скунса, доставалось от Плещеева всем поровну и неизменно за дело,
по каковой причине его весьма уважали все крупные питерские авторитеты...
Ходила даже легенда о расправе, учинённой благородными тихвинцами над
отморозками, устроившими на него жестокое нападение...
В общем. Скунс сразу испытал немалые сомнения и спросил о заказчике.
"Очень, очень уважаемый человек,- произнёс ритуальное предисловие дядя
Кемаль. - Ты, конечно, слышал о нём, дорогой. Базылев его фамилия..."
При этих словах у Скунса напряглось что-то внутри, потом отпустило. Кемаль
Губаевич ничего не заметил, да у Скунса к нему особых претензий, собственно,
даже как бы и не было. Что взять с дяди Кемаля? Он - Доверенное Лицо, почтовый
ящик между киллером и клиентом. Если бы не личные странности Скунса, мог бы он
и вовсе отсутствовать. Или присутствовать, но как-нибудь по-другому. Скажем, в
виде железного ящика, куда бросает плотные конвертики ничего не подозревающая
почтальонша...
"Обещать не буду, - сказал ему Скунс. - Поразмыслю..."
"Что значит - поразмыслишь?" - удивился дядя Кемаль.
"Проверю, правду ли твой Базылев мне тут про него насвистел".
И вот тогда сын честного астраханского бахчевода совершил непростительную
ошибку. Он доверительно наклонился вперёд и тронул собеседника за колено:
"Йэ-э-э-эй... Больно много Скунс размышляет... Слишком много, дорогой".
Карие, замаскированные контактными линзами глаза смотрели на него в упор.
Ни одно Доверенное Лицо в любой цивилизованной стране мира не допустило бы
подобного. Но, как известно, заграница нам не указ.
"Очень, очень уважаемые люди обращаются к Скунсу, просят помочь, -
продолжал читать нотацию дядя Кемаль.- А Скунс что? Йэ-э-э-эй... То вовсе к
чёрту пошлёт, как прошлый раз... ай, какого хорошего человека обидел... то
кобениться начинает, размышлять, видите ли, о чём-то собрался... Люди, они ведь
тоже думать начнут, дорогой. Они скажут: не так он хорош, этот Скунс, как нам
Кемаль Губаевич расписывал. Врёт, наверное, Кемаль Губаевич, обманывает.
Обещать обещает, а сделать не может. Лучше уж мы к нему больше обращаться не
будем, да и другим отсоветуем. У нас, Алла баерсэ, найдутся и другие, кого
можно о помощи попросить..."
Киллер был по природе не вспыльчив. Он смотрел на дядю Кемаля и усмехался
углом рта. Видимо, создатель досье полагал, будто разветвлённая система сбора
информации имелась у Скунса только на Западе. А в России он проглотит всё, что
ему ни испеки.
"Поразмыслить надо",- повторил он спокойно.
На другой день компьютер принёс первые отклики. Как он и ожидал, аналитики
были единодушны. Никакого компромата (если не считать таковым очевидную
слабость к женскому полу) за Плещеевым не числилось.
То есть, по логике вещей, следовало переходить на запасную ветвь
отлаженного алгоритма. Удостовериться, что фальшивка вправду происходила от
человека по фамилии Базылев. И наказать этого человека самым доходчивым образом
в назидание всякому, кто ещё попытается обманывать Скунса.
Так он и поступил бы, не будь у него в этом деле своего кровного интереса.
Трудно соблюдать все правила когда касаются личного. Тут не то что правилами
пренебрежёшь - фундаментальные рефлексы, бывает, отказывают. Вот и Скунс
отложил немедленное возмездие и собрался чуточку "попасти" Плещеева самолично:
надо же выяснить, что за мышиные танцы происходят вокруг. Его собственный имидж
мог в результате несколько пострадать, но Скунс решил на это временно плюнуть.
Ночью серы не только все кошки, это касается и автомобилей. Мышастая
"Нива" одолевала подъём за подъёмом, ненавязчиво следуя за голубой "девяткой"
Плещеева. Она никому не внушала необоснованных подозрений.
Двадцать с лишним лет назад родители Серёжи Плещеева были молоды и здоровы
и очень уважали долгие прогулки по вечерам; в результате их сын неплохо знал
тогдашнее Токсово. Посещали они и Большую Озёрную, и Сергей Петрович помнил,
что по этой улице уже в те времена лучше было ездить на грузовике. Он много раз
видел, как "Москвичи" с только что появившимися "Жигулями" натужно карабкались
по довольно крутому подъёму, стараясь не ободрать брюхо на каменистых
колдобинах. После каждого дождя вниз по улице весело мчались ручьи, и в плотном
песке проявлялись всё новые "подводные камни". Чуть пониже большого зелёного
дома - дачи академика Новикова - легковушки опасно кренились, объезжая глубокую
яму. Серёжин папа хмурился и предрекал, что когда-нибудь здесь кувырнётся
академикова бежевая "Волга". Вот тогда-то, говорил он, улицу и заасфальтируют.
С тех пор минула почти четверть века, академик почил, Ленинград стал
Петербургом, а улицу в порядок не привели. Наверное, потому, что благодаря
опытному шофёру бежевая "Волга" так и не кувырнулась. В водительских качествах
Плещеева Даша нимало не сомневалась, но всё-таки посоветовала ему заезжать с
другой стороны. Мимо подстанции, потом берегом Кривого озера и вверх по
переулку. Там тоже был подъём, но не такой крутой и размытый.
Сворачивая с шоссе, Плещеев наказал себе не забыть и спросить Дашу, гоняют
ли ещё по переулку коров. Или теперь в Токсове их никто уже и не держит?..
Серую "Ниву", последовавшую за ним с выключенными ходовыми огнями, Сергей
Петрович не заметил. Во-первых, потому, что её владелец этого не желал. А
во-вторых, Плещеев думал о Даше и волновался, точно мальчишка перед первым в
жизни свиданием. Укоризненный образ Людмилы, как он и предвидел, успел
потускнеть и отодвинуться на задний план бытия. Людмила была вчера и будет
завтра. Здесь и сейчас существовала только Даша. Дашенька... И две свечи на
столе, накрытом для небольшого ужина и долгой беседы... Однажды Сергею
Петровичу попалась на глаза статья с рассуждением театрального критика, чем,
мол, Дон Жуан так покорял женщин. А вот как раз тем, что каждой из своих
мимолётных избранниц принадлежал безраздельно и целиком. Пусть на краткий миг,
но - весь с потрохами. И женщины это безошибочно чувствовали во все времена...
Фары "девятки", включённые на дальний свет, выхватили из темноты высокий
сетчатый забор и за ним - округлые серые туши трансформаторов, увенчанных
белыми фарфоровыми коронами. "Подстанция! - сообразил Плещеев. - Ну слава Богу,
в нужном месте свернул". В это время в ярких лучах фар замелькал растрёпанный
мужской силуэт. Мужчина суматошно взмахивал руками и куда-то спешил неровным
ковыляющим шагом. Пока Плещеев раздумывал, что неведомому субъекту явно
следовало бы поменьше пить, растрёпанного мужика нагнал второй, видимо
оторвавшийся от той же бутылки. Нагнал, сцапал за плечо... и начал зверски
волтузить. Первый принялся отбиваться. С дороги они при этом не уходили -
наверное, при свете фар драться было сподручней, чем в темноте.
- Люди! Кто-нибудь!.. Помоги-и-ите... - влетел в приоткрытое окошко
"девятки" истошный женский вопль. Рядом с дерущимися бестолково заметалась
фигура в домашнем халате, из-под которого синели физкультурные брючки. Молодая
женщина неловко попыталась разнять сцепившихся мужиков, но тут же, случайно или
нет, заработала от одного из них кулаком и осталась сидеть на земле, прижав
ладони к лицу.
Плещеев вылетел из машины и ринулся на выручку.
Внешне он выглядел, конечно, далеко не так впечатляюще, как Фаульгабер или
Лоскутков, да и в искусстве рукопашного боя - особенно с некоторых пор -
равняться с ними не мог. Но уж что умел, то умел. Да и противники особого
почтения не внушали. Даром что здоровы.
- Эй, мужики, мужики! - окликнул Плещеев. - Хорош махаться, всё уже
выяснили!
Как часто бывает, словесное увещевание возымело противоположный эффект.
Пьяницы, раздосадованные новым вмешательством, обернулись навстречу, и Сергей
Петрович вдруг понял, что они совсем не так пьяны, как ему показалось вначале.
Удивиться этому обстоятельству он не успел, потому что пришлось защищаться.
Бывшие противники, объединённые появлением "общего врага", напали весьма
согласованно, но эгидовский шеф был тоже непрост. Бросился на сближение, легко
отвёл удар и с ходу отправил в нокдаун одного из оппонентов - точно влепил ему
в живот и, уже разворачиваясь, с удовлетворением услышал, как скрипнула
металлическая сетка под тяжестью отлетевшего тела. Со вторым оказалось сложнее,
поскольку теперь Сергею Петровичу бил в глаза свет. Однако он справился:
мелькнувший силуэт был пойман за руку и принуждён к тяжеловесному сальто. Не
смертельно, но неподготовленный человек встаёт самое раннее минут через десять,
охая и стеная.
Женщина всё так же сидела на обочине грунтовки, невнятно всхлипывая и
раскачиваясь взад-вперёд. Плещеев наклонился и тронул её за плечо:
- Девушка, вы в порядке? Вас проводить? Он ожидал благодарности, на худой
конец - слёзных жалоб на непутёвого мужа (любовника, деверя, свёкра - нужное
подчеркнуть) либо же истерического призыва не лезть не в своё дело... Но
получил нечто совершенно иное. Женщина вскинула голову, он успел заметить
холодный прицеливающийся взгляд... а в следующий миг она наотмашь шарахнула его
по лицу чем-то тяжёлым, так, что стёкла разбившихся очков врезались в кожу.
Плещеев не упал сразу - лишь резко отшатнулся и попятился прочь, спотыкаясь и
поднимая руки к лицу. Почувствовал, как брызнула по щекам тёплая кровь, потом
ещё удары, теперь уже сзади, безнаказанно... и догадался, что с самого начала
всё было ловушкой. Очень точно подстроенной кем-то, имевшим на него пребольшой
зуб. Можно было даже предположить - кем именно.
Его сшибли на колени и начали бить. Верней, планомерно и слаженно убивать.
Устраивать "нелепый случай" с горожанином, сдуру полезшим разнимать пьяную
драку...
А сознание ещё продолжало работать, и в нём крутилась единственная мысль:
Даша. Неужели ОНИ захватили Дашу и выпытали у неё, когда и по какой дороге она
его ждёт?
Рефлексы тренированного тела всё же позволили Плещееву продержаться под
ударами несколько лишних секунд, оказавшихся стратегическими. В схватку,
ставшую избиением, вмешалась некая третья сила. Глаза открыть из-за_крови и
стёкол эгидовец физически не мог, но, судя по звукам, действовала эта сила с
решимостью потревоженной стихии. И, кажется, настолько же беспощадно. Женщина,
только что отрабатывавшая на Плещееве удары ногами, первая завизжала от боли.
Потом визг перешёл в утробное мычание, жутко звучавшее из уст человеческого
существа. Её подельники попытались оказать сопротивление, но их постигла
расправа столь же короткая и кромешно жестокая. Несостоявшиеся убийцы как будто
споткнулись посередине атаки, и один замолчал сразу, а второй тихо, на одной
ноте, завыл. Сергей Петрович почувствовал крепкие руки, перевернувшие его
кверху лицом.
- Ну? - спросил не слишком запыхавшийся мужской голос. - Живой, что ли?
"Местами", - хотел ответить Плещеев, но расквашенные губы не сумели
выдавить внятного слова. Он попытался опереться оземь ладонью и ахнул от боли.
Кажется, правую руку ему отделали капитально. Может, даже сломали.
- Так,- буркнул мужчина. Взял Плещеева под микитки и аккуратно поставил
его на ноги. Он уступал эгидовцу ростом, но силу имел завидную. Плещеев
зашатался и кое-как устоял, тяжело навалившись ему на плечо. Левому глазу
меньше досталось от удара дубинкой, и Сергей Петрович решился чуть-чуть его
приоткрыть. Под веко немедленно затекла кровь, вдобавок без очков он
подробностей не различал, только общие контуры, но и этого хватило вполне.
Женщина всё так же мычала и силилась куда-то ползти, мотая низко опущенной
головой. Волосы закрывали ей лицо и мели по дороге, и было не вполне ясно,
может ли она двигать ногами. Один из "пьяниц" катался по земле, судорожно зажав
ладонями пах. Второй неподвижно лежал возле забора подстанции. Его голова и
плечи покоились в пыльной траве, а ноги были закинуты на сетку, глубоко
прогнувшуюся от удара. Правая штанина зацепилась за лопнувшую проволочину, и
человек казался подвешенным, как перевёрнутое распятие.
- Ты глазами-то не шибко моргай,- проворчала "третья сила", деловито
увлекая Плещеева вперёд. - Погоди, сперва посмотрю, что там у тебя...
Они как раз пересекали полосу света от всё ещё включённых фар "девятки",
так что глаз захлопнулся сам собой, а Плещеев, не выдержав, заскрипел зубами,
как от ожога.
- Ладно, ладно,- мужчина крепче обхватил его поперёк тела.- Всё в порядке.
Топай давай, пока ещё какой комитет по встрече не набежал...
До "девятки", которую Сергей Петрович вроде бы оставил в двух шагах от
места мнимой драки, оказалось нескончаемо далеко. Но вот наконец его прислонили
к знакомому боку машины, и он вслепую зашарил здоровой рукой в поисках дверцы.
"Даша!" - зацикленно билось в голове. Он должен добраться к ней и выяснить, всё
ли благополучно. Он должен. Должен. ДОЛЖЕН...
Незнакомец между тем выключил фары, заглушил двигатель и запер автомобиль.
- Мне... ехать...- просипел Плещеев в отчаянии.
- Ехать? - усмехнулась темнота.- Это куда ж ты собрался?
- Даша... они её...- выдавил Плещеев и начал сползать. Его опять
подхватили, безжалостно отодрали от "девятки" и снова потащили куда-то.
- Даша, значит, - хмыкнул невидимый незнакомец. Потом стал серьёзен: -
Валяй, Сергей Петрович. Выкладывай, как на духу.
В этот момент Плещееву было не до изумления по поводу странной
осведомлённости чужака. Зато сработал некий инстинкт, указавший ему, что
неожиданное вмешательство всё же не было частью ИХ плана, а стало быть,
человеку, почти нёсшему его на себе, следует довериться. Так он и поступил, и
где-то на середине довольно бессвязных объяснений его левая рука, беспомощно
вытянутая вперёд, нащупала тёплый капот автомобиля. Откуда здесь взялся ещё
один автомобиль?..
- Козёл ты, Плещеев,- с нескрываемым отвращением сказал голос из темноты.-
Едучий козёл. Юбочник. Знал бы, не то что заступаться бы не полез, а ещё всыпал
бы. Такая жена дома ждёт, а он об чужие подушки лысину протирает. Тьфу!..
Телефон хоть у твоей пассии есть?..
Потом Сергей Петрович полулежал на откинутом сиденье "Нивы", пытаясь
поудобней устроить нещадно болевшую голову и временами мучительно вздрагивая на
рытвинах, которые час назад вовсе бы не заметил. "Нива" была совершенно
новенькая, ещё как следует не раскатавшаяся и малость дубоватая на ходу. Зато
водитель попался классный. Он гнал машину, словно заправский раллист. То есть
как бы расслабленно, как бы рассеянно и очень спокойно. Но при этом через весь
город с узкостями и пробками - за полчаса.
Они возвращались в Питер кружным путём, через Вартемяки. Наверное,
незнакомец не просто хохмил насчёт "комитета по встрече". Выбравшись из
Токсова, он остановился и сноровисто промыл Плещееву лицо дистиллированной
водой из бутылочки. Он светил себе маленьким, но очень ярким фонариком, и
Сергей Петрович сжимался от боли: глаза ему заливал жидкий огонь.
- И везёт вам, звездострадателям,..- ворчал мужчина, с треском
раскупоривая бинт из автомобильной аптечки.- Нет бы на всю жизнь разукрасить,
чтобы знал, как налево таскаться... Пожалела, наверное... Тебя ведь из органов
тоже через баб официально попёрли?
Плещеев смолчал, но про себя сделал вывод: этот человек оказался у озера
совсем не случайно. И знает он про него, Сергея Плещеева, ВСЁ. Может, даже и о
том, чем "Эгида" в действительности занимается...
КТО ОН ТАКОЙ?..
А тот нажимал слабо светившиеся кнопочки сотового телефона:
- Дашенька? Добрый вечер, дорогая моя... Вы уж извините, я от имени Сергея
Петровича вас беспокою... Да, он очень хотел к вам сегодня приехать, но, к
сожалению, не получается... Нет-нет, ничего не случилось... просто, знаете,
форс-мажорные обстоятельства... Да, по работе... Хорошо, обязательно передам. И
ещё, Дашенька, чисто на всякий случай... Я бы вам очень посоветовал как следует
запереться и до утра никого в дом не пускать. А если придут и скажут, что от
Сергея Петровича, сразу звоните в милицию и двери ни в коем случае не
открывайте... Да, я так и знал, что вы девушка храбрая... Спокойной ночи,
Дашенька. И не расстраивайтесь, я вас умоляю. Не последний день на свете
живём...
Прижал пальцем отбой и непререкаемо заявил эгидовскому начальнику:
- Одна. Никто за волосы не держал. Я бы услышал. Плещеев ему поверил. И
прошептал:
- Зачем ты... это делаешь?
- А погода хорошая, вот и делаю,- издевательски фыркнул владелец машины.
Потом смилостивился и добавил: - Твоя Дашенька самые добрые пожелания тебе
передаёт.
И поддал газу, обгоняя пустой автобус, сонно тащившийся по дороге.
Правый глаз Плещеева медленно горел под повязкой: ушиб и порезы заплывали
тугой болезненной опухолью. Левому было позволено выглядывать в щёлку между
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг