него, попятилась прочь...
Меня взвило с тёплой земли словно бы ветром. Одним прыжком я одолела
костёр и за вышитый ворот подняла на ноги Яруна. Право слово, ни разу ещё мне
так не хотелось кого-нибудь придушить, вмять носиком в твердь и увидеть красную
кровь. Верно, разом вскричали во мне все девки на свете, все дуры доверчивые,
кого умолвили бросить для милого мать и отца - и за первым кустом отдали ражим
дружкам, пособлявшим с побегом!..
Ярун смотрел на меня мутными голубыми глазами:
- А ты почто? Никто не берёт, так со мной поневеститься захотела?
Ему было весело, он думал, что шутит истинно по-мужски, он даже надумал
обнять меня, полез мокрыми губами в лицо. Я ударила его одновременно головой в
подбородок, коленом в живот и ещё двумя кулаками. Жаль - близко стоял, не
замахнёшься как следует. Ярун взвыл от боли и неожиданности, ноги не удержали,
свалился чуть не в огонь. Пожалуй, я бы его подняла и крепко добавила. Но в это
время между нами как из земли встал воевода.
Я увидала лишь его спину, и мне мгновенно хватило, чтобы опамятоваться и
остыть. Ярун увидел его лицо и опущенные руки с сомкнутыми кулаками. Ой, щур,
спаси меня, щур, дедушка любимый, не выдай!.. Бедный парень тихо пополз прочь,
ладонями по горячим углям. Было видно, как слетал с него хмель.
- Не я, - простонал он. - Не я, всё пиво сболтнуло! Люблю её!..
Вождь приказал совсем тихо:
- Встань...
Если бы Ярун был трусом, он бы не отважился встать. Пепельно-белый от
отчаяния и боли, он начал медленно подниматься. Он поднимался на смерть и знал
это. Мой гнев исчез без следа, я только что хотела сама его оттрепать, он и
заслуживал трёпки хорошей но ведь не казни же!.. Я шагнула вперёд: не брошу
его... Другое дело, что и не спасу. Никто его не спасёт.
- Бренн, - позвал мой наставник. Вождь впервые не повернулся к слепому и
ничего не ответил.
Ярун наконец выпрямился и повторил с отчаянным мужеством:
- Люблю её!
- Иди отсюда, - сказал Мстивой по-прежнему тихо, но у меня чуть не иней
встал на спине.
Мой побратим шагнул мимо него, туда, где, закрыв руками лицо, на сырой
земле сидела Велета. Глухой, страшный голос настиг его:
- Я сказал, иди отсюда...
Ярун качнулся, как стреноженный. Спотыкаясь, незряче пошёл куда-то сквозь
набрякшие росою кусты. С соседней поляны по-прежнему долетали весёлые шутки,
топот и смех. Они там не видели и не слышали ничего.
Ошеломлённая горем Велета не воспротивилась, когда я обняла её, поставила
на ноги и повела домой. Озноб колотил её с макушки до пят. Лучше бы плакала,
думала я, слезами душа облегчается. Эта мысль крутилась во мне всё то время,
пока мы шли. Меня, видно, тоже пришибло немилостиво - ничего не являлось больше
на ум, знай бежало внутри, ловило собственный хвост.
...A если пристально разобраться, во всём виноват был воевода. Ишь
вырастил тонкокожую - слова спьяну не молви. Не обижали её, вот она и не
выучилась прощать.
На другой день ничего не случилось. И на следующий. И ещё через день.
Велета всхлипывала ночами, но стоило мне шелохнуться - тотчас затаивалась. У
меня горела душа спорить с нею, оправдывать побратима; один раз я даже начала
какие-то речи... Велета не оборвала меня, просто смотрела с такой мукой в
глазах, что рот мой закрылся и больше уже открыться не мог.
По вечерам она спокойно сходила в гридницу есть. Так рассудила, должно
быть, - не дело сестре воеводы прилюдно скорбеть из-за какого-то глупого кметя.
Зато Славомира душила лютая ярость, он даже её не очень скрывал. Наверное,
думала я, это всё оттого, что Ярун носил копьё не за кем-нибудь, а за ним. Вот
он и кипел. Мужи в большинстве сочувствовали Яруну. А вождь сидел такой же
невозмутимый, как и всегда.
Ярун не обращал внимания ни на кого. Больными глазами смотрел на Велету,
копил в себе мужество, порывался что-то сказать. Она проходила, как мимо
порожнего места.
В те дни мы были с ней почти неразлучны. Как-то под вечер мы уплыли вдвоём
на лодке и сели на берегу, развели костерок от комаров и занялись рукоделием:
Велета сновала иглой, расшивая новые рукавицы, а я поворачивала кленовую
чурочку, резала ложку взамен треснувшей.
Я издалека увидела шедшего к нам воеводу... За воеводой шагал
принаряженный Блуд, а за Блудом - мой побратим. Когда подошли, я поднялась
перед вождём, как подобало. Велета осталась сидеть. Даже не подняла головы.
Только остановилась рука с тонкой иглой...
- Сестрёнка, - сказал вождь по-галатски и протянул руки к нашему костерку,
хотя было вовсе не холодно.- Веришь ли, тут честный гость бает, будто есть у
меня золотое колечко... а у него - серебряная сваечка...
У меня во рту высохло и волосы, кажется, шевельнулись при виде подобного
сватовства!.. Ужас выдумать - чтобы брат да названую сестру!.. Воевода и сам
прекрасно всё понимал. Замолк, не стал договаривать. Тут я смекнула, почему с
ними был Блуд. Наверняка звали Славомира, но Славомир отказался и ещё всяких
ласковых слов добавил к отказу.
- Кому бы вздумалось, братец? - едва слышно выговорила Велета.- Уж ты
вразуми меня, недомысленную...
Варяг ответил:
- Да ты его, может, в гриднице видела мельком. Голубоглазый такой, Яруном
зовут.
На бедного побратима жаль было смотреть, так он за эти дни осунулся и
почернел. Неудивительно, что разжалобил даже Мстивоя. Велета сидела, крепко
зажмурившись, лишь на ресницах дрожали жгучие слезы.
- Твоя воля, братец милый...
Ярун шагнул, воскресая: унести на руках, зацеловать до смерти, всю рыбу в
море переловить для свадебного веселия... Воевода продолжал неумолимо:
- Сама что скажешь? Знаешь ведь, неволить не буду.
Велета наклонила голову ещё ниже и прошептала:
- Одну ласку видела я от тебя, братец любимый. Чёрной девкой буду тебе, у
порога спать лягу... только не отдавай...
Вождь повернулся к Яруну и чуть развёл руками, мол, сделал что мог, не
обессудь. Блуд в сердцах стукнул себя кулаком по бедру. Он тоже хотел, чтобы
они поладили.
Ярун, раненный насмерть, толкнул Блуда с дороги... Воевода преградил ему
путь, вытянул руку. Яруну туго давалась чужая галатская молвь, но отчаяние
помогло.
- Рит герейс... велор... лубийяс, - простонал он, давясь тоскою и горем. -
Я люблю тебя! И хочу, чтобы ты любила!..
Велета ничего не ответила, не подняла головы. Тихая, маленькая,
неподвижная. Лицо вождя на миг напряглось, но он промолчал. Он редко открывал
рот, если мог обойтись. Я слышала об одном хорошем старом народе: у них кивок
головой больше значил для чести мужей, чем самая ужасная клятва.
Ярун застонал и побрёл прочь по берегу, спотыкаясь. Ловкий охотник,
умевший пройти по жёрдочке над кипящим порогом. Вождь проводил его взглядом.
Потом они с Блудом ушли, а мы остались.
Следующие несколько дней Ярун ходил за воеводой как хвост. Он не пытался с
ним заговаривать - молчал целыми сутками. Просто цеплялся, словно попавший в
болото. Увязался с вождём, когда тот отправился на мхи потешиться с соколом,
погонять пернатую дичь.
Там, в болоте, тянулись извилистые протоки, падавшие в реку Сувяр. В
чёрной воде лежали кувшинки и белые лилии; с наступлением лета я часто
наведывалась к ним на лодке, подаренной Славомиром. Возила Велету, пугала её,
показывая пустые кабаньи лёжки по берегам. Последнее время я плавала здесь
одна, Велете запретил брат. И вот почему. Старейшина Третьяк приходил в
крепость жаловаться на лютого вепря, портившего огороды. У вепря, сказывали,
был приметный шрам на плече; смелые сыновья Третьяка хотели добыть зверя да
сами еле спаслись. Пошли по щетину и собственных бород едва не лишились.
Третьяк говорил, вепрь наверняка был не простой. Обычным охотникам не по
могуте. Разве воинам, которых пристальней берегут могучие Боги...
Когда он ушёл, Плотица хмыкнул в усы: ишь хитрец. Не желает своих детей
бросать на клыки. Хочет, мы чтоб!.. Мстивой смеяться не стал и велел парням
запастись кабаньими копьями с перекладинками на втулках.
Все знают, зачем потребна та перекладинка. Вепрь, ощутивший остриё,
способен рваться вперёд, всё глубже всаживая копьё себе в тело, чтобы всё-таки
достать охотника и запороть кривыми клыками. Иные воины перед смертью тоже так
поступают, и об этом последнем ударе потом долго рассказывают.
Воевода не собирался нарочно искать кабана, но не зря был с ним Ярун, а с
Яруном - верная лайка. Варяг не успел не то что пустить сокола в небо - даже
высмотреть дичь. Куцый загавкал и исчез в камышах, и почти сразу там затрещало,
зачавкало... и ринулось бурое чудище, горбатой спиной мало не до груди стоящему
человеку! Я потом его видела и нашла, что это был вождь всех вепрей на три дня
пути кругом. Он и напал не абы на кого, выбрал достойного противника - другого
вождя. А тот, нёсший кречета, мог только выхватить нож.
В крепости много потом говорили об этой охоте, о том, как воевода чуть не
погиб. Помню, я спросила наставника, мол, а как же запреты?.. И слепой сакс
ответил со вздохом: нарушивший гейсы гибнет всегда. Но в нынешние скаредные
времена всё чаще бывает, что гибнет не преступивший ни одного.
...Быстроногий Нежата кинулся на помощь вождю, но запутался в цепкой траве
и упал. Варяг кинул сокола вверх, и тот с недовольным криком взлетел на хилую
сосенку. Против вепря - что против боевой колесницы, и плохо пришлось бы
Мстивою, если бы не Ярун. Всякий воин рад умереть, заслоняя вождя. Сумасшедшим
прыжком мой побратим встал перед зверем и взял его на копьё... Перекладина
исчезла в шерсти, Яруна подняло в воздух и понесло над болотом. Могучий зверь
не замедлил бега и не отвернул. Когда за древко схватился Мстивой, Ярун сначала
струсил: сломается!.. Мгновением позже кабан снёс с ног и вождя и повлёк сразу
обоих, но медленнее. Тут наконец поспели Нежата и остальные, вонзили меж
рёбрами сразу пять копий. Мало-помалу вепрь стал спотыкаться, потом изумлённо
остановился, залился кровью из пасти и наконец рухнул, переставая дышать.
До позднего вечера моему побратиму завидовали все кмети, а сам он то и
дело звал меня в сторону и домогался: ну как, сказывали Ведете? И что она?..
Она поблагодарила его, словно чужого:
- Спасибо, добрый молодец. А Славомир выслушал, как было дело, и плюнул в
сердцах:
- Невелика честь моему брату, если его воины падают на ровном месте, да
вовремя! А самого лазливые щенки сберегают...
Обидчик сестры мог ждать от него только расправы, я это видела ясно. Но
Славомир почему-то совсем меня не страшил. Страшил вождь. Вождь посматривал
когда на Велету, когда на Яруна. И молчал. Словно ещё раз что-то обдумывал. И
мне очень не нравилось, как он молчал.
Поздно вечером в лесу вблизи крепости разложили жаркий костёр и в углях
целиком испекли добытого вепря. В нашем роду это был бы пир на несколько дней,
но для дружины - больше забавы. Славомир мне рассказывал, доброму галатскому
воину не в диковину было убрать целого откормленного поросёнка. Притом что
животы у всех были впалые. Кто трудил себя, как они, у тех тоже всё шло в силу,
а не в дородство.
Велета пировать не пошла. Последние дни она не ела почти ничего, через
силу глотала какие-то крохи, совсем так, как некогда Блуд. Я уж боялась, не
заболела ли она той же болезнью, хотела приступиться с расспросом, но
передумала. До еды ли ей, в таких-то печалях. Она легла на лавку в нашей с ней
горнице, свернулась клубочком, накинула на ноги одеяло. Я не стала её
уговаривать, за руку тащить на веселье. И правильно сделала, как потом
оказалось. Я подумывала даже остаться подле неё, но Велета не захотела меня
утеснять. Лишь попросила светца не гасить, когда пойду.
Я припоздала и явилась к костру, когда уже вынесли кашу и квашеную
капусту, и время приспело делить на всех кабана.
Наша дружина во многом жила галатским обычаем. Так вот, у галатов
считалось: делить кабана по всей правде возможет лишь самый достойный. Кто
вызовется - тому сразу сыщут соперника и начнут безжалостное поношение. А ведь
застолья сводили у блюда самых разных людей, случалось - незамиримых врагов.
Славомир мне рассказывал всякие страсти о головах, что катились под ноги ещё
стоявшим телам, о проклятиях, застивших солнце девятому поколению... Счастье, -
любой подобный рассказ начинали одни и те же слова: это было очень давно.
У нас задир не терпели, я уже поминала, как вождь подбирал себе кметей.
Каждый с каждым мог встать спиною к спине и укрыть ближника за щитом, каждый
каждому поступался смертью и жизнью, им - ссориться?.. Вот и делёж кабана давно
превратился в забаву, в игру, где сравнивались мужи.
Мой побратим выскочил на середину, в багровые блики ещё горевших углей.
Выдернул из ножен остро отточенный нож:
- Я первый ударил копьём. Кто оспорит моё право делить?
Язвительные уста немедля открылись. Яруну вспомнили всё: и как он, едва
выбравшись из проруби однажды опять в неё поскользнулся, и как он взялся
когда-то стрелять из лука и не осмотрел тетивы, и лук, разогнувшись, чуть не
выбил ему зубы. Ярун отвечал вдохновенно, вертясь туда и сюда, одного за другим
усаживал острословов на место. Кого не мог сам - друзья тут же радостно
помогали.
Поднялся Блуд:
- Отойди прочь, белобрысый! Я видел, как ты был побеждён девкой, с которой
взялся бороться. Ты просил о пощаде, крича, словно младенец!
Мой побратим нашёлся немедленно:
- А я видел, как тебя подняли за штаны и бросили в дверь, там и до сих пор
висят твои сопли. Ты ничем не лучше меня. Сядь!
Блуд сел. Воины хохотали: давно уже им не случалось так веселиться. Мне до
смерти хотелось встрять, сказать что-нибудь разумное и смешное и в то же время
дать побратиму как следует себя показать... я уже говорила, добрые Боги
привесили мне язык не той стороной, я придумываю достойное слово хорошо если на
другой день. У меня ни за что недостало бы духу пойти делить кабана. Даже если
бы я сама его повалила.
Поднялся Славомир, и по глазам было сразу видать: молодечество моего
побратима заслуживало прощения. И он, Славомир, только рад будет его
произнести. Он сказал:
- Спрячь-ка нож, пока не порезался, да отойди! Ты лавку в избе миновать не
умеешь, локтя не пришибив!
Ярун на миг растерялся. Как открыть рот против лучшего кметя, против брата
вождя? Да и чем его подковырнуть, прославленного?.. Выручил седоусый Плотица:
- Ты, Славомир, всего-то младший из двух. Уж что говорить про тебя, когда
твоему старшему всякая девка топором к забралу плащ прибивает! Сядь, болячка
тебе, не срамись!
Славомир сел.
Я едва не визжала от радости, когда наконец иссякли насмешки и мокрого,
взъерошенного Яруна признали-таки достойным делить. Но потом... потом я глянула
на воеводу, и за ворот сразу посыпались муравьи. Вот он сказал что-то брату и
оглянулся, явно собираясь уйти...
Ярун хотя и стоял порядочно одуревший, наверняка с крутившимися и
звеневшими в голове обрывками недавних речей, - тоже что-то заметил. Он
опередил вождя. Одним быстрым движением выкроил толстый ломоть из самого
почётного места, бедра кабана, и протянул Мстивою, не успевшему встать. Сочный
кусок обволокся в ночном воздухе густым, сытно пахнувшим паром. Вождь всегда
начинает веселие, ему первый кусок.
Варяг раздумал вставать и посмотрел на мясо-потом на Яруна... потом снова
на мясо... как-то уж очень долго смотрел, не протягивая руки и не говоря
ничего. Мне сделалось страшно. И тут воевода сказал:
- Не нужно мне твоего угощения.- Помолчал и добавил: - И сам ты мне не
нужен.
...Когда-то давно, ещё в наших лесах, я плыла в лодочке по незнакомым
протокам и вдруг услышала впереди низкий, рокочущий гул падуна, успела
прикинуть его свирепость и высоту и обидеться - да сколько же можно, опять
разгружать лодку и до утра кормить комаров, перетаскивая поклажу! А оказалось,
это одинокий порыв ветра шёл по лесу, гудел в корявых ветвях.
Вот так же, подобно соснам в ночи, ахнула вся наша Дружина, свято
помнившая о гейсах вождя.
- Брат, - чужим, севшим голосом сказал Славомир. Он был бы рад поднять
любые мучения и умереть, лишь бы сказанное сумело вернуться. Он знал не хуже
меня, что этому уже не бывать.
Мстивой сидел неподвижно, поджав скрещённые ноги. Он не поднял не то что
головы, даже и глаз. Он сказал:
- Кто предал женщину, тот когда-нибудь предаст и вождя. Иди себе, Ярун,
Андом сын Линду из рода Чирка... Пусть другой вождь тебя примет так же, как я
тебя принимал.
Это был конец. Последний конец, когда умирают слова проклятий и просьб и
остаётся только молчать.
Ярун стоял пригвождённый тихими молниями, уже понимая, что волей-неволей
помог судьбе второй раз загнать варяга в ловушку. Нельзя обидеть того, чьё
угощение принял, подобного святотатства земля ещё не сносила. Но и оставить
подле нежной сестры человека, из-за которого она того гляди вовсе угаснет, как
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг