Элдаг Быстрый Клинок был очень красивым невысоким мужчиной, меднокожим
и совершенно седым. Одеждой и убранством он мало отличался от соплеменников,
однако ножны, пристегнутые к бедру, сияли начищенным золотом, а рукоять
кинжала, в точном соответствии с рассказами Йарры, была сплошь бирюзовой.
Волкодав затруднился бы сказать, сколько Элдагу лет. Уж верно, не двадцать и
даже не пятьдесят, но юношеская осанка и живость в движениях обманывали
глаз, особенно издали, когда не видно морщин. Этот вождь еще не скоро
по-настоящему состарится и передаст племя наследнику. Три его жены вышли к
гостям, и самая младшая держала на руках годовалого сына.
При виде юной матери с малышом Волкодав сразу подумал, что на месте
Элдага нипочем не позволил бы детям и женщинам показываться на глаза
чужеземцам: мало ли какую порчу и скверну те с собой принесли!.. Потом,
поразмыслив, все же нашел странному поведению итигулов разумное
истолкование. Наверное, решил венн, это из-за того, что мы привели с собой
Йарру. Люди, подарившие племени нового воина, ни в коем случае не могут
желать ему зла!
Много позже Эврих перечитает любимого Салегрина и объяснит спутнику,
что Йарра был тут, собственно, ни причем. Итигульский обычай велел оказывать
доверие всякому, кто не был заведомым недругом. Но бойся, пришелец, дурно
воспользоваться гостеприимством хозяев! Пожалеешь, что еще в предгорьях не
отобедали тобою ядовитые черные змеи...
- Мы ждали возвращения молодых храбрецов, отправившихся выслеживать
шанов, - сказал вождь. - Но могут ли две-три шанские головы сравниться с
удачей, негаданно вступившей под наш кров? Йарра-ло, дитя моего младшего
брата, сегодня на пиру ты будешь сидеть передо мной!
Йарра, стосковавшийся по семейному теплу, так и светился от счастья. Он
пытался говорить в ответ, но мог выдавить только неразборчивое сипение.
Певческие подвиги дорого ему обошлись. Теперь жди по крайней мере несколько
дней, покуда вернется надсаженный голос!
Горный народ жил так, как было некогда принято и у веннов. Лет этак
двести назад. Большой общинный дом, где собиралось все племя и куда сразу
проводили гостей. Мужской дом, женской дом, помещения для гостей,
хозяйственные постройки...
- Чему удивляется мой брат чужеземец? - подметил взгляд Волкодава все
тот же пожилой итигул. - Наши деды по бревнышку перенесли этот дом сюда из
долины, где он раньше стоял. Вот потому-то он внутри деревянный, хотя в
наших местах лес не растет.
Горец вновь говорил по-аррантски. Волкодав решил пока не обнаруживать
своих познаний и ответил на том же языке:
- Я удивляюсь только мудрости Богов, завещавших разным народам сходный
обычай. Мое племя тоже строило большие дома.
- Мой брат, наверное, сегван с Островов? - спросил итигул. - Я слышал,
у вас больше принято каждому мужчине с женами строиться и селиться отдельно.
Мы тоже отступили от старины, когда жили в долинах. За это духи Харан Киира
напустили на нас шанов, да исчезнет их имя из разговоров мужей. Теперь мы
вернулись к обычаю предков, ибо он мудр!
Волкодав, не любя спорить, только кивнул. Славен общинный дом, где
усаживается за столы многочисленная родня, от глубоких стариков до малых
ребят. Под его кровом любой себя чувствует не в поле обсевком - колоском
среди золотой нивы рода... Но после пира или шумного схода, где решалось о
важном, хочется покинуть многолюдное сборище, остаться в тихом уюте среди
тех, кого особенно любишь: с женой и детьми. Прародитель Пес, избрав
человеческий облик, выстроил избу для себя и подруги, и прежняя звериная
стая расположилась поблизости, но все-таки за порогом. С утра до вечера
торчать у всех на глазах и наслаждаться телесной любовью, отгородившись
шерстяной занавеской?.. Никакие хвастливые доводы не могли убедить
Волкодава, что возвращение в большой дом было светозарным благом для
итигулов. Он в это не верил. Вот как вынужденное утеснение несчастного
племени, изнуренного десятилетиями постоянной войны, такую жизнь еще можно
было понять...
В общинном доме народа Четырех Орлов не было ни лавок, ни столов, ни
скамей. Каменный пол укрывали потрепанные, но все еще красивые и теплые
цветные ковры. Люди ходили по ним в вязаных носках, оставляя обувь у входа.
На коврах во множестве лежали вышитые подушки - точь-в-точь как в старых
нарлакских домах, где еще помнили о кочевом прошлом и чтили его обычай. Всю
середину пола занимал обширный очаг, над ним с кровельных балок свешивались
две перевитые цепи. Во дни великих торжеств к ним подвешивали быка и жарили
его целиком; сегодняшний радостный случай пришел совсем неожиданно, не дав к
себе приготовиться, и оттого цепи висели бездельно, а огонь в длинном очаге
горел лишь по концам, остывшая же середина являла прокаленный камень,
опрятно очищенный от золы.
Вождь Элдаг уже возлежал на почетном месте хозяина, привычно опираясь
на локоть, и расспрашивал Йарру о жизни за морем. Йарра сидел перед ним в
позе почтения, принятой у итигулов. В веннском доме младший при старших не
смел опустить зад на скамью, здесь же, наоборот, считалось невежливым стоять
во весь рост: юноши в присутствии вождя садились на пятки и сдвигали колени.
Элдаг был явно доволен, сколь многому Йаран Ящерица успел научить сына.
Йарра старательно отвечал на вопросы вождя, краснея и стыдясь сорванного
голоса. Женщины сновали взад и вперед, собирая праздничное угощение. Бедра у
каждой были закутаны чем-то вроде поневы, скроенной из пухлой пестрядины -
основа шерстяная, уток тряпочный. Дома у Волкодава так ткали половики. Он
подумал немного и сообразил, в чем выгода подобных одеяний, особенно в
холода, когда никакие ковры и подушки не уберегают от сквозняков.
Старейшая лежала на своем обычном месте - в ногах у вождя. Псы,
подобные утавегу, были достойны украшать не только общинный дом маленького
племени, но хотя бы и тронный зал великого саккаремского шада. Старейшая
могла пригнать домой стадо, послать любого своего сына за волком (лениво
встал, догнал, убил, вернулся, улегся...), защитить хозяина на охоте,
опередить подосланного убийцу. И быть при этом живой драгоценностью в
белейшей изысканной шубе. Сука лежала неподвижно, повернув голову в сторону
Волкодава, и не сводила с него глаз, мерцающих янтарем. Другие псы бродили
по дому, валялись на войлоках, играли между собой или дремали подле хозяев.
Когда Йарру примут в семью и совершат над ним полный обряд, за ним тоже
станет следовать "белый дух", и лишь смерть сумеет их разлучить.
Скоро перед гостями появилось деревянное блюдо с красной пряной
капустой, резаным сыром и горшочком топленого масла, но главное - с высокой
стопкой толстых, тронутых нежным румянцем лепешек. Аромат от них
распространялся такой, что у Волкодава, давно не видевшего свежего хлеба,
заурчало в животе. Любознательный Эврих тут же обратился к женщине,
поставившей блюдо:
- Скажи, добрая красавица, из какого зерна вы печете столь несравненные
хлебцы? Я не заметил рядом с вашей крепостью обширных полей, но, может быть,
мне помешала темнота, или вы владеете пахотными угодьями в менее суровых
местах?..
Женщина засмеялась:
- Славный чужестранец, эти лепешки не из зерна. Отец-Небо, приблизивший
нас к Своему престолу, взамен пшеницы и проса даровал нам земляное яблоко.
Мы жарим и варим его, печем из него хлеб, а зимой, когда у иных начинают
болеть десны, жуем сырым для здоровья...
Она говорила свободно и складно, что вообще-то не слишком часто
встречается среди людей. К тому же Эвриху не понадобилось особенно кривить
душой, именуя ее красавицей. Волкодав присмотрелся к собеседнице арранта и
вполне разделил его восхищение. Дочь кваров выглядела настоящим воплощением
женственности: стройная, сильная, с двумя тугими светлыми косами, короной
уложенными на голове. У веннов девушки всегда заплетали одну косу, а взяв
мужа - расчесывали волосы надвое. Здесь поступали наоборот...
И в это время где-то поблизости прозвучал тяжелый рокочущий гул,
завершившийся глухим грохотом. Эвриху померещилось, будто разом мигнули и
потускнели светильники, а нарядно застланный пол начал уходить из-под ног.
Он испуганно вскочил... И оказалось, что во всем большом доме всполошился
только он один. Да еще Йарра. Остальные беззлобно хохотали, указывая на них
пальцами.
- Мне... - смущенно пробормотал Эврих. - Мне показалось...
- Чужестранцы всегда пугаются вздохов горы, - улыбнулась белокурая
женщина. - Не страшись, это всего лишь камень вывалился из свода пещеры.
Такое у нас происходит каждую ночь. Когда ты выйдешь наружу, ты увидишь
наверху прочный плетень. Наши мужчины все время осматривают и подновляют его
и кладут известь там, где камни падают особенно часто.
Крыша дома тотчас показалась арранту слишком непрочной и хрупкой, а
пещера, укрывшая деревню, - самой настоящей ловушкой. Захотелось немедленно
выскочить из нее под открытое небо. Там тоже немало опасностей, но по
крайней мере не надо ждать внезапного обвала и жуткого погребения заживо...
- А вы не боитесь, - спросил он, - что вас однажды засыплет совсем?..
- Нет, не боимся, - ответила женщина. - Третьего дня вождь сам
поднимался к своду и нашел его крепким. Да и утавегу всегда предупредят нас
об опасности... - И лукаво спросила: - Хочешь, чужестранец, после пира я
покажу тебе земляные яблоки и все про них расскажу?
Польщенный Эврих, загораясь, приподнялся с подушек:
- Благодарю тебя, добрая красавица, и почту за великую...
Однако судьбе было угодно, чтобы любовный сговор, к немалому сожалению
арранта, так и остался невысказанным. Вождь Элдаг поднялся на ноги, и
женщина поспешила прочь, исчезнув за кругом сидевших мужчин.
Элдаг держал в руках особенную лепешку. Она была во всем подобна прочим
хлебцам, только в поперечнике - добрых полтора локтя.
- Братья истинные итигулы, - прозвучал голос вождя. - Сегодня, если
Отец-Небо попустит вернуться невредимыми нашим молодым храбрецам, нас станет
на одного больше. А если кто-то из юношей удалится ликовать среди пращуров
над вершиной Харан Киира, все равно эта убыль окажется не столь заметна. Ибо
сегодня от одного хлеба с квар-итигулами будет вкушать новый росток на
могучем стволе нашего племени - Йарра, сын Йарана Ящерицы, моего младшего
брата. Подойди сюда, брату-чадо!
Йарра выбежал вперед и немедленно опустился перед вождем все в ту же
позу почтения. Старейшая потянулась к нему, обнюхала, потом лизнула в щеку.
Народ загудел: люди узрели доброе предзнаменование. Элдаг отломил кусочек
лепешки, не спеша прожевал и запил из длинного, извитого рога. Потом отломил
такой же кусочек и дал его Йарре с рук, точно младенцу:
- Отныне этот юный воин будет сидеть вместе со всеми и держать свою
долю во всем, что пошлет нам Отец-Небо, будь то праведный урожай или
смертельная битва с врагами... По праву старшего брата я беру дитя Йарана в
свой род и нарекаю своим собственным сыном. Завтра же будет поставлено пиво
и выкроен башмак наследования, и когда все будет готово, мы совершим над
сыном Йарана полный обряд. Он будет наследовать мне после сыновей,
родившихся от моего семени до нынешнего дня!..
Двое гостей ждали одобрительных криков, гулких ударов обнаженными
клинками в щиты. Ничего подобного не последовало. Итигулы молча и разом, как
один человек, трижды поклонились вождю, признавая и чтя его решение.
- Приблизьтесь, благородные чужестранцы, - продолжал Элдаг, обращаясь к
венну с аррантом. Эврих, а за ним и Волкодав послушно поднялись и замерли на
коленях перед вождем. - Вкусите от нашего хлеба, - торжественно продолжал
Элдаг, - ибо люди, даровавшие племени нового воина, не должны оставаться
чужими у очага итигулов. Отведайте же с нами святого дара Земли и Небес,
чтобы кровь, текущая в наших жилах, отныне объединила свой ток!
Ученый аррант первым принял из рук вождя румяный край очень вкусной
лепешки и запил его из рога белой жидкостью, оказавшейся козьим молоком.
Позже настанет черед и для хмельного, но козье молоко считалось у итигулов
священным напитком. Каждый горец с младенчества слышал о том, как пращур
племени некогда умирал на бесплодных камнях и непременно погиб бы, не успев
дать начало итигульскому роду, не пошли ему Отец-Небо ласковую рогатую
кормилицу с выменем, полным целебного молока.
Волкодав в свою очередь отведал хлеба и молока, и что-то дрожало в
давно очерствевшей душе. Ему поневоле вспомнилось несостоявшееся
побратимство с Аптахаром. Где ж было знать три года назад, что Хозяйка Судеб
приведет побрататься с целым народом!.. Теперь у меня есть родственники,
сказал себе венн. Не только псы меня за своего теперь признают...
Старейшая подняла голову, улыбаясь ему во всю пасть, и приветливо
застучала хвостом.
Уже внесли печеную баранью голову, и вождь Элдаг принялся отрезать
кусочки полупрозрачного уха, по старшинству раздавая их пировавшим, когда
снаружи начался какой-то переполох. Волкодав заметил, как многие сразу
потянулись к оружию: что там, уж не враги ли?.. Но в криках, доносившихся со
двора, было лишь яростное торжество.
- Наши юноши возвратились, - сказал пожилой итигул, сидевший рядом с
гостями. - И, похоже, Отец-Небо ниспослал им удачу!
Как вскорости выяснилось, удача была такова, что не за стыд даже и
вломиться с нею прямо в пиршественный покой. Распахнулись двери, и внутрь
общинного дома ввалилось пятеро парней. Они еще не успели стереть с лиц
смесь жира и сажи, помогающую незаметно красться в ночи, так что взгляд
выделял только зубы и сверкающие глаза, но по голосам, по движениям Волкодав
тотчас определил: все пятеро были ровесниками тем неудачливым шанским юнцам,
которых он оставил "поспать" где-то за перевалом. То есть такими же
сосунками лет по пятнадцать. Которым бы слушаться бабок и матерей и по пятам
ходить за старшими братьями и отцами, постигая мужскую науку...
Четверо тащили на плечах толстый шест. Прочная жердь скрипела и
прогибалась под тяжестью большого мешка. Время от времени мешок слабо и
неуклюже трепыхался: ни дать ни взять в нем несли большую овцу, связанную к
тому же. Но когда парни с видимым облегчением сбросили свою ношу на каменный
пол, вскрик из мешка раздался вполне человеческий.
Это был голос женщины. Беспомощной и жестоко страдающей. Эврих,
холодея, оглянулся на Волкодава. Венн жевал кусок лепешки, с любопытством
наблюдая за юнцами, и по его лицу решительно невозможно было что-то сказать
о его истинных чувствах.
Вожак возвратившейся пятерки тем временем припал на колени возле мешка
и торопливо распутал веревку, стягивавшую горловину. Один из его товарищей
несильно пнул ворочавшийся сверток сапожком: вылезай, мол. Пленница должной
расторопности не проявила, и тогда парни подхватили мешок за углы, и под
раскаты всеобщего хохота на пол вывалилась женщина.
Невысокая, не слишком молоденькая, измученная и растрепанная.
И с огромным животом, готовым вот-вот выпустить в мир младенца.
Женщина затравленно озиралась, помимо разума прикрывая ладонями
беззащитное чрево. Потом неожиданно выпрямилась, справляясь с собой,
опустила руки и подняла подбородок с таким видом, словно не она находилась в
плену, а, наоборот, ей самой предстояло решать судьбы врагов, наконец-то
угодивших к ней на расправу.
Эврих снова заметил подле себя гибкую красавицу, обещавшую показать ему
земляные яблоки, и спросил:
- Не вразумишь ли чужестранца, моя госпожа, что это за женщину принесли
в мешке ваши юные воины, и почему все так радуются ее появлению?
Горянка охотно пояснила:
- Это Раг, сестра Лагима, предводителя шанов. Взгляни, как хорошо она
держится! Не плачет, не просит пощадить ее или ублюдка, которым собиралась
порадовать мужа. Надеюсь, она не утратит мужества до рассвета, когда
Отец-Небо увидит ее смерть. Мы, итигулы, считаем, что это совсем не забавно
- пытать малодушных врагов. Только смелого врага можно убить так, чтобы
потом было что вспомнить!
Эврих заставил себя улыбнуться и поблагодарил:
- Спасибо, красавица.
Мысль о том, что он едва не отправился с нею смотреть диковинный земной
плод и, вполне вероятно, мог бы удостоиться ее женской благосклонности,
внезапно внушила ему животное омерзение. Он улучил мгновение и снова
покосился на Волкодава. Волкодав невозмутимо ел. Вот только Старейшая время
от времени поглядывала на него, словно ожидая приказа.
Вождь Элдаг опять поднялся на ноги, и опять в длинном доме разом стихли
все разговоры, крики и шум.
- Внемлите, чужестранцы! - проговорил вождь. - Я думал, ваше появление
с сыном моего брата принесло нам удачу. Я ошибался! Трижды великая удача
вступила сегодня под кров итигулов! Ибо Отец Небо, приблизивший нас к Своему
престолу, позволяет нам истребить дочь врага и с нею всех тех, кого она
могла бы родить на погибель истинному итигульскому корню!..
Он смотрел на пленницу и указывал на нее пальцем. Раг подняла темные
глаза и выдержала его взгляд с величием, достойным царицы. И внезапно Эврих
с удивительной легкостью представил себе точно такой же дом, только в
шанской деревне, взятого в плен Элдага и эту женщину, с ликованием слушающую
страшные слова произносимого над ним приговора. Да, именно так все и было
бы, распорядись по-иному здешние Боги. Эврих вдруг осознал, что побасенки
Йарры о лютой жестокости шанов были истинной правдой. От начала и до конца.
Дело только в том, что и шаны могли бы наговорить о своих ненавистниках
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг