точно такого же.
И это тоже было бы правдой. От начала и до конца...
Ох как мудр был Наставник: "Не верь, когда тебе рассказывают о вражде
двух народов и один предстает мужественным страдальцем, а другой - сплошным
семенем негодяев! Начнешь разбираться, и оба окажутся хороши..."
- Завтра будет праздник, - продолжал тем временем Элдаг. - И жертвенный
пир, дабы пращуры, взирающие с вершины Харан Киира, могли вкусить от нашего
ликования. А покуда бык не освежеван и не собрана его кровь, пусть-ка эта
шанская шлюха стоит здесь и наблюдает за радостью, которую принесла под наш
кров!
Молодые воины, доставившие пленницу, тут же подхватили ее, вытащили на
середину погашенного очага, расплели свисавшие цепи и за руки привязали к
ним женщину. Она восприняла возню юнцов с таким видом, словно происходившее
вовсе не имело к ней отношения. Эврих же с какой-то окончательной
обреченностью подумал о том, как несправедлива судьба. Они-то с Волкодавом
надеялись отдохнуть у горцев несколько дней в сытости и тепле, а потом
двинуться дальше - в Тин-Вилену. Может, даже и с вооруженным отрядом,
снаряженным благодарными итигулами. То есть они с венном из каких только
передряг уже не выкручивались, но плохо ли путешественнику, когда в чужой
стране его охраняет местный народ?.. Ученый аррант успел размечтаться о
легком и приятном странствии через Заоблачный кряж и о том, какими главами
он украсит на досуге свои "Дополнения", в которые, к слову сказать, он даже
и встречу со Всадником пока еще не смог как следует занести...
И вот теперь ничего этого не будет. Ни беззаботной поездки, ни
упоительной работы над книгой, и это еще при самом благоприятном исходе.
Если же рассуждать трезво, все скорее всего кончится сразу и навсегда. Ибо
отстоять Раг не удастся ни вооруженной рукой, ни с помощью всего красноречия
лобастых мудрецов Силиона. Люди, у которых на уме резня до последнего
человека, редко слушаются разумных речей. А жить дальше, сделав вид, будто
не заметил, как здесь замучили женщину... притом еще и беременную... и
сколько угодно тверди себе, что она и сама, дай только случай, своими руками
пытала бы своих нынешних палачей...
Вот и делай выбор. Точно такой, о каком, волнуясь, читал раньше в
героических сказаниях великих предшественников. Читал, мечтая о подвигах, у
себя дома в благополучной Верхней Аррантиаде, и хотелось перенестись за
ровные линии строчек, туда, где принимались достойные песен решения и выбор
оплачивался кровью. Ну вот и настал он, твой час. Только в сказаниях дело
обычно происходило не в Богами забытых деревушках крохотного народца, а под
стенами блистательных городов прошлого. И речь шла самое меньшее о царствах,
а не о какой-то впервые увиденной женщине, которая, даже если случится чудо
и ее удастся вызволить, сама, того и гляди, от родов помрет...
Веселье, с появлением пленницы ставшее ощутимо грозным, шло своим
чередом. Итигулы поглощали ароматное жареное мясо, лепешки и зелень, запивая
добрую снедь немереным количеством хмельного напитка, приготовленного из
сквашенного молока. Эвриху кусок не лез в горло. Он с трудом принудил себя
сжевать пол-лепешки: дивный вкус хлеба, испеченного из "земляных яблок",
казался ему кощунственным. Что же касается напитка, он как-то подозрительно
быстро причинил легкий хмель, и молодой аррант, заметив его коварство, стал
подносить рог к губам больше для виду.
- Что-то ты плохо ешь и пьешь, уважаемый гость, - тут же обратился к
нему усатый сосед. - Не нравится угощение? Или у вас, мягкотелых обитателей
равнин, животы болят от настоящей еды, достойной мужчин?
Он доброжелательно улыбался - только не сердись, мол, на дружескую
подначку, - но Эврих усмотрел в словах горца некую настороженность и
ответил:
- Ваше угощение прекрасно настолько же, насколько несравненны
красавицы, его подающие. Увы, мой желудок в самом деле нередко подводит
меня, когда я пытаюсь воздать должное лакомствам, для него непривычным. Быть
может, в дальнейшем, когда я несколько у вас обживусь...
Он давно усвоил: лучший способ рассеять чужую подозрительность -
позволить над собой посмеяться. Однако отделаться от соседа оказалось не
так-то просто.
- А твой слуга почему не ест и не пьет? - спросил итигул. - Уж он-то,
насколько я вижу, мужик - из катапульты не прошибешь?
Эврих давно знал о равнодушии Волкодава к выпивке и про себя полагал,
что венн, не слишком привычный к хмельному, попросту не умеет пить. Сам он
подтрунивал над спутником при каждом удобном случае, но давать повод для
этого стороннему человеку было нехорошо. Эврих помнил, как обидел Волкодава
на кондарском торгу. Повторять не хотелось.
- О-о, - развел руками аррант, - этого человека даже уважение к
хозяевам дома не заставит делать то, что не кажется ему правильным. Я нанял
его в телохранители, уважаемый, ибо мало ли что может случиться в дальнем
пути с безобидным собирателем мудрости вроде меня. Он, правда, отказывается
таскать мою поклажу и во все сует нос, но службу исправляет отменно. Даже и
теперь, когда мы наслаждаемся гостеприимством друзей, он боится отяжелеть от
еды и напитков и не устеречь какую-нибудь опасность...
Итигул с уважением посмотрел на Волкодава, проворчал что-то
одобрительное и с расспросами больше не приставал. Видно, здешним жителям не
требовалось особых объяснений, что такое бдительность... Поразмыслив на сей
счет, Эврих в свою очередь обратился к соседу:
- Скажи мне, почтенный... Ваш пир прекрасен, но не получится ли, что
шаны - воистину да исторгнется их имя из разговоров мужей! - явятся отбивать
свою родственницу, а ваши воины, отведавшие благородного напитка, столь
бурно веселящего кровь...
- Тебе не о чем беспокоиться, аррант! - захохотал итигул. - То, что ты
видишь, - это не пир, полпира! Вот завтра, когда мы казним шанскую блудницу,
и в самом деле будет на что посмотреть. Но даже если каждый из нас вольет в
себя по целому бурдюку, как это пристойно мужчине, какой враг доберется до
нас, пока деревню стерегут вот эти собачки?..
И он с силой похлопал по боку большого мохнатого кобеля,
принюхивавшегося к костям с обрезками мяса.
Эврих положил на ладонь кусочек баранины:
- Можно ли мне его угостить?
Итигул чмокнул губами, привлекая внимание пса, и сказал ему, указывая
на Эвриха:
- Свой!
Утавегу вежливо качнул пышным хвостом, обнюхал сперва руку, потом
угощение и наконец взял мясо. Сделал он это без жадности, скорее как бы
исполняя долг учтивости по отношению к гостю. Зубы у него были страшенные.
Женщина по имени Раг неподвижно стояла посередине погашенного очага.
Эврих не видел, чтобы она хотя бы переминалась с ноги на ногу. Или пыталась
пошевелить руками, поднятыми над головой. Такое беспощадное мужество
наверняка недешево ей обходилось, но шанка явно не желала выказывать даже
малейших признаков слабости. Гибель - ужасная гибель - была неминуема, и она
это знала. И собиралась хранить ледяное достоинство. До тех пор, пока это
будет в человеческих силах...
За спинами взрослых итигулов вертелись дети - от едва выучившихся
ходить до подростков с уже пробившимися усами. Они слушали разговоры мужчин
и время от времени стайками подлетали к Раг, чтобы, приплясывая, радостно
объяснить пленнице, что именно ожидало ее назавтра. Женщина не удостаивала
их вниманием и не произносила ни слова. Когда в кругу ребятни, корчившей
рожи и дергавшей Раг за одежду, появился Йарра и начал веселиться вместе со
всеми, Эврих ощутил, как болезненно сжалось слева в груди. Вот так, мысленно
сказал он себе. Вот так. Видно, парень сделал тот выбор, о котором говорил
ему Волкодав...
- Пусть подойдут новые братья, еще утром бывшие для нас чужестранцами!
- прозвучал голос вождя.
Эврих немедленно поднялся на зов и увидел, как в двух шагах от него
встает Волкодав. Вдвоем они приблизились к почетному месту и снова
преклонили колени.
- Ты со своим спутником доставил мне нового воина и наследника, -
обратился к арранту Элдаг. - И я усматриваю особый знак Отца-Небо в том, что
именно сегодня Ему было угодно позволить нам отомстить нашим врагам.
Скажите, новые братья, каким деянием или подарком я мог бы вас
отблагодарить?
Судя по раскрасневшимся скулам и блестящим глазам, он выпил немало, но
голос и движения рук оставались уверенными, и можно было не сомневаться, что
разум вождя был светел и трезв.
Эврих набрал побольше воздуха в грудь... О Прекраснейшая, ты
милосердна!.. Сделай же, чтобы у меня получилось...
- Государь мой, щедро взысканный Богами предводитель храбрецов и хозяин
поднебесной твердыни! - ответствовал он без запинки. - Чего может пожелать
скромный ученый, не помышляющий ни о каких земных благах, кроме возможности
добавить еще одну крупицу к своим познаниям о чудесах этого мира? Под кровом
твоего дома, государь мой, живет немало отменных рассказчиков, способных, я
думаю, поведать мне немало такого, о чем я прежде и не догадывался. Но все
эти благородные итигулы, о которых я говорю, волею Отца-Небо пребудут здесь
и завтра, и еще много дней, так что, если ты позволишь мне их расспросить, у
нас будет в избытке времени для благословенной беседы. Однако, пресветлый
вождь, ты без сомнения знаешь, что Боги премудрости велели нам, ученым,
пристально наблюдать не только орлиный полет, но и возню ничтожных червей,
роющихся в падали. К тому же наша вера гласит: желая наилучшим образом
оттенить доблесть героев, найди достойные слова для их недругов... Так вот,
под кровом твоего дома, славный предводитель, я усматриваю некий источник
сведений о врагах итигулов, о тех, чье имя должно несомненно исчезнуть из
разговоров мужей. Я дерзаю говорить об этом источнике, государь, только лишь
потому, что назавтра у меня уже не будет возможности прибегнуть к нему...
Тут Эврих позволил себе улыбнуться, и ответный смех итигулов наполнил
его сердце надеждой.
- Лучшим подарком было бы для меня, - продолжал он, - если бы по
окончании пира ты позволил отвести пленницу в тот чертог, где поселят меня и
моего телохранителя. Я расспросил бы эту ничтожную о ее народе и записал бы
рассказ, дабы те, кому случится прочитать мою книгу, не сомневались:
квар-итигулы воистину великие воины, раз уж они посрамляют столь сильных
врагов...
Он чувствовал, как ползли по вискам предательские капельки пота, и
только молился: пускай Элдаг припишет это жару огня, сытной пище и
выпивке!.. Боги Небесной Горы услышали его молитву, - не зря, знать,
духовные наставники древности советовали жаждущим возвышения уединяться в
горах. Вождь Элдаг посмотрел сперва на него, потом на рослого телохранителя
- и неожиданно расхохотался:
- Странными гостями благословляет меня Отец-Небо! Взгляните, итигулы,
на этих обитателей равнин! Вместо того чтобы до рассвета наслаждаться
объятиями наших красавиц, они предпочитают беседовать неизвестно о чем с
безобразной, как жаба, шанской грязнухой, которая, того гляди, еще родит
своего ублюдка прямо им на руки!.. Что ж, отдайте им эту раздувшуюся свинью,
ибо велика радость в моем сердце, и желания гостей не должны встретить в
нашем доме препоны. Но ты помни, высокоученый аррант, - чтобы к рассвету
никакой убыли в пленнице не приключилось! Припадай к ее источнику сколько
твоей душе угодно, только, чур, досуха его не исчерпай!..
Смешки, сопровождавшие шуточную речь вождя, при этих последних словах
превратились в оглушительный хохот. Наверное, его было слышно даже снаружи,
там, где над ледяной вершиной Харан Киира вновь трепетал одинокий огонек
зеленой звезды.
Спи, родной, сомкни ресницы,
Кончен грозный счет.
Перевернуты страницы,
Дальше жизнь течет.
Дремлют сумрачные ели
Вдоль пустых дорог.
Все мы что-то не успели
В отведенный срок.
Не отбросит больше радуг
Солнце на клинке.
Гор закатные громады
Гаснут вдалеке.
Мы проснемся утром ясным
И продолжим путь.
Будет зло уже не властно
Людям души гнуть.
Что-то мы с тобой свершили,
Что-то - не смогли...
Спи, родной, раскинув крылья,
На груди земли.
14. ЗЕЛЕНАЯ РАДУГА
Выйдя наружу, Эврих немедленно задрал голову, придирчиво осматривая
пещерный свод. Каменный купол действительно напоминал дно гигантской
опрокинутой корзины: его покрывал сплошной плетень, красивый, крепкий и
частый. Аррант поискал глазами дыру на месте выпавшего обломка, но не нашел.
Он только застонал про себя, когда молодые воины пригласили их с Волкодавом
в самую глубину, и начал оглядываться по сторонам, силясь запомнить дорогу.
Итигулы редко занимались строительством. Постоянно воюющее племя не
увеличивалось в числе, так что последние сто лет стены и крыши возводились
разве что взамен рухнувших. Строили из обломков местного камня, скрепляя его
известкой, замешенной на сыворотке и яйце. Самые же старинные жилища,
заселенные еще до Последней войны, были целиком вырублены в скалах, благо те
охотно уступали резцу. Надо ли говорить, что такие дома считались наиболее
почетными и подходящими для лучших людей, слишком именитых, чтобы ночевать
под кровом общинного дома? Когда арранта и венна препроводили под
назначенный для них кров, знакомый с обычаями итигулов сразу сказал бы -
этих гостей принимали воистину по-царски. Ради того, чтобы они могли
несколько ночей вкушать старинное гостеприимство, из жилища, высеченного в
цельном утесе, спешно перебралась к общему очагу семья старшего сына вождя.
- Двести лет ни один шан не переступал праотеческого порога! - сказал
усатый итигул, втаскивая за связанные руки спотыкающуюся Раг. - Гордись,
нечестивица, ради прихоти гостей ты изведала великую честь!
Шанка встала у стены, держась по возможности прямо и не позволяя себе
хотя бы опереться о камень, завешенный толстым ковром. Лишь медленно обвела
взглядом жилье, вытесанное, быть может, руками ее собственных предков. Очаг
в северном углу и потрескавшаяся от времени кожаная труба, сквозь которую в
отверстие высоко на стене уходил дым. Деревянные сундуки, по крышкам которых
были напоказ выложены тончайшие шерстяные ткани, слава итигульских мастериц,
и с гордостью расставлены дорогие покупные предметы вроде сосуда от водяных
часов, по неосведомленности превращенного в кубок... Крюк для люльки, пухлые
войлоки и ковры, укрывшие плоть скалы... и груды подушек, на которые Эврих -
важный странствующий мудрец - сейчас же улегся. Итигулы вышли наружу,
продолжая на ходу отпускать шуточки о странных жителях равнин, коим милы
раздутые бурдюки с дерьмом, по недоразумению схожие с женщинами. Волкодав
закрыл за горцами дверь. Она, кстати, была из толстого дерева, укрепленного
железными полосами. Такая дверь остановит и холод, и дикого зверя, и врага,
рвущегося в жилье. И никакой нечисти не даст ходу внутрь. Хорошая дверь.
Эврих начал было подниматься с подушек, но Волкодав вскинул руку, и
аррант замер на месте. Венн слушал удалявшиеся шаги. Эврих тоже прислушался,
но ничего не различил, кроме тяжелого дыхания Раг. Были вещи, в которых с
Волкодавом ему не равняться. Он это понял давно.
- Ушли, - сказал наконец венн. Эврих подхватился с уютного ложа, словно
оно его жгло:
- Стража есть?..
- Нету никакой стражи. И замка нет... - проворчал Волкодав и обернулся
к женщине: - Приляг, госпожа. Больше никто не обидит.
Раг до того не ждала ничего подобного, что сначала просто не услышала
этих слов. А может, и услышала, но не поняла. Она попыталась ударить Эвриха,
когда тот стал распутывать веревку у нее на руках.
- Успокойся, госпожа, мы тебе не враги, - терпеливо повторил аррант и
под локти усадил женщину туда, где только что возлежал сам. - Ты немного
отдохнешь, и мы вместе подумаем, как нам отсюда выбраться...
Волкодав принес Раг меховое одеяло, потом подвесил над очагом маленький
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг