младший - в зеленом. Их головы и руки окружало золотое сияние. Внизу доски
красовалось стихотворное пророчество, без которого редко обходились образа
Близнецов:
Доколе со Старшим Младший брат разлучен,
В пустых небесах порожним пребудет трон.
Ибо всем было известно, что земная жизнь божественных Братьев
завершилась очень по-разному. Старший, по-воински погибший в бою, честь
честью принял огненное погребение и без помехи вознесся к Отцу, Предвечному
и Нерожденному. Тело Младшего, замученного жестокими гонителями, так и не
было обретено. И вот уже который век знаменитое пророчество гнало по всему
свету Учеников, дававших обет великого поиска, но до сих пор не повезло
никому...
Старый жрец заметил взгляд Волкодава и шагнул ему навстречу, смиренно
протягивая куколь, отстегнутый от облачения.
- Святы Близнецы, чтимые в трех мирах... - негромко произнес он
приветствие-благословение, принятое у его единоверцев.
- И Отец Их, Предвечный и Нерожденный, - неожиданно для себя самого
ответил Волкодав. В доме его рода когда-то жил жрец Богов-Близнецов, мудрый
и славный старик. Встреченный на кондарском торгу был очень мало похож на
него, разве что выражением глаз. В них лучился тот же тихий свет,
говоривший: этот человек никогда не будет один, хоть запри его, как Тилорна,
в вонючее подземелье.
У жреца между тем поползли кверху седые кустистые брови.
- Скажи мне, добрый человек, из каких ты краев? Ты выглядишь нездешним.
Поведай же нам, сколь отдаленных земель успел достигнуть истинный Свет?..
- Мой народ живет между вельхами и сольвеннами, на северных истоках
Светыни, - сказал Волкодав. - Другие племена называют нас веннами. К нам
приходили жрецы, такие, как ты.
Седобородый Ученик Близнецов перешел на довольно скверный сольвеннский:
- Скажи, добрый человек, много ли твоих единоплеменников приняло,
подобно тебе, настоящую веру? Строят ли храмы?
Волкодав медленно покачал головой. И ответил так, как не раз уже
отвечал Ученикам Близнецов:
- Я молюсь своим Богам, достопочтенный. Не сердись, но мой народ не
воздает хвалы Близнецам. Что касается сольвеннов... Три года назад я видел в
Галираде ваших жрецов. Старшего звали брат Хономер, и он проповедовал перед
самой государыней. Я, правда, не знаю, многие ли прислушались...
О том, каким образом ему самому довелось поучаствовать в той проповеди,
распространяться, право, не стоило. Тем более что сзади к Волкодаву подошел
Эврих и остановился рядом, не без враждебности поглядывая на Учеников.
Венн между тем заметил, что его ответ не понравился старику. Он
помедлил, выжидая, не назовет ли тот его зловредным язычником, но жрец лишь
склонил голову и огорченно молчал. Волкодав же разглядел, что куколь,
который тот держал в опущенной руке, оттягивало несколько монет, и спросил:
- Позволь узнать, отец, почему ты стоишь здесь, а не идешь с шествием?
Разве не для проповеди ты сюда прибыл?
Он любил слушать проповеди Учеников. Если рассказчик попадался толковый
- вроде того деда, что когда-то грел кости у очага Серых Псов, -
божественные Братья представали живыми героями, мужественными,
трогательными, смелыми и смешными. Какой же венн откажется послушать про
таких, хоть сидя возле огня, хоть стоя в людной толпе!.. У Эвриха на сей
счет было свое мнение. Венн углядел краем глаза, как скривил губы ученый
аррант.
- Наша вера подобна бесценному алмазу, наделенному несметным множеством
граней, - ответил седой жрец. - Каждый из нас служит Близнецам как умеет,
избирая ту грань, чей свет ближе его душе. Для одних это вдохновенная
проповедь, для других - шествия и молитвы, для третьих - защита утесненной
Истины посредством меча. А для нас с братом Никилой - смиренное служение
страждущим. Некий торговец, живший здесь, во дни тяжкой болезни испытал
просветление и завещал нам один из своих домов. В нем мы основали лечебницу
для неимущих...
- И теперь собираете на нее деньги? - спросил Волкодав. Смысл
деревянного изображения сделался окончательно ясен.
- Да, - кивнул жрец. - В исцелении болящих мы прибегаем к молитвенному
слову, но требуются и лекарства. А кроме того, всех доверившихся нам нужно
кормить, менять им тюфяки, перевязывать раны... - старец вздохнул. - Все это
и заставляет нас прибегать к помощи добрых людей. Какой бы веры они ни
были...
Добрым человеком Волкодав себя не считал. То есть, может, когда-то он
был вовсе не злым мальчишкой, но ту детскую доброту из него выколотили уже
очень давно. И весьма основательно. Тем не менее он запустил руку в кошель,
извлек полновесный сребреник и бросил его в куколь. Потом повернулся и пошел
прочь, не слушая удивленных благословений. Что проку слушать не очень
заслуженное? Да притом от имени Богов, не имеющих к твоему народу особого
отношения?..
- Друг Волкодав!.. - торжественно начал Эврих, когда они отошли
достаточно далеко и за спинами возобновился льдистый металлический звон. -
Во имя бороды Вседержителя, которую Он наполовину сжевал, наблюдая, как
Прекраснейшая купалась в ручье!.. Изумляешь ты меня временами, друг
Волкодав!..
Венн ничего ему не ответил, понимая: что ни скажи, только дождешься еще
худших насмешек. А Эврих продолжал:
- Думается, этих двоих ты нынче же вечером застанешь в трактире, где
они славно пропьют наш с тобой сребреник...
- Если застану, головы поотрываю, - нехотя буркнул Волкодав. Подумал и
добавил, вспомнив ветхость жреца: - Ну, может, не поотрываю... но деньгу
отберу...
Эврих накинул на локоть полу плаща и простер перед собой руку движением
оратора, держащего речь перед всей Школой знаменитого Силиона:
- Как ты думаешь, друг Волкодав, сколько Хономер платил Канаону? Или
Плишке, чтобы тот разыгрывал с ним подставные бои?.. А корабельщику, который
возил его из города в город?.. Не хочешь прикинуть, сколько лечебниц для
бедных можно было бы обустроить даже на часть этих денег?
Волкодав про себя полагал, что со старика, вышедшего с молодым
сотоварищем побираться ради больных, грешно было спрашивать за чужие дела. С
другой стороны, город, в котором бедняки были вынуждены гибнуть от болезней
прямо на улицах, а возле ворот ждала милостыни голодная и оборванная
ребятня, - такой город вообще подлежал немедленному искоренению, если только
водилась в здешних Небесах хоть какая-то справедливость. В этом Волкодав был
убежден нерушимо, так, что весь Силион не смог бы отговорить. Но, опять же,
не старика винить: он-то силился хоть что-то поделать...
- Ну а от меня ты чего хочешь? - угрюмо спросил он арранта. - Чтобы я
вернулся и сребреник отобрал?..
- Я хотел бы, - чопорно ответствовал Эврих, - чтобы у меня тоже была
возможность разбрасывать деньги направо и налево, если я того пожелаю.
Почему только ты носишь наш кошелек? Я не ребенок и не намерен всякий раз
спрашивать у тебя позволения!
У них была при себе примерно половина всего серебра, принесенного из-за
Врат: они ведь рассчитывали, идя на пристань, платить задаток корабельщику с
Островов. И лежала эта половина в кошеле у Волкодава, ибо венн не без
основания полагал, что с ним местные воришки связываться остерегутся. Как
поступит просвещенный аррант, обнаружив чужую пятерню возле своей мошны?
Кликнет стражу, самое большее. А варвар с рожей беглого каторжника?.. Вот
то-то и оно.
Волкодав полагал, что рассуждает правильно и никому не в ущерб, но
выяснилось, что он в очередной раз поступал как самодур. И ему это успело
порядком-таки надоесть.
- На, держи! - только и сказал он, отстегивая и передавая Эвриху
кошель. Он видел, что аррант слегка растерялся. Не ожидал, наверное. А
может, смекнул: деньги ведь придется стеречь. Волкодаву было все равно.
Душевные сомнения Эвриха, впрочем, продолжались недолго. Зоркие зеленые
глаза арранта высмотрели неподалеку торговца книгами, и он устремился в ту
сторону, на ходу цепляя кошель к поясу и едва не роняя его в пыль. Волкодав
подошел следом за ним.
Торговец оказался соотечественником Эвриха и очень обрадовался ему. Он,
конечно, не знал, что родились они в разных мирах, в разных Аррантиадах.
Скоро они оживленно беседовали, сравнивая между собой каких-то ископаемых
философов и раскрывая посередке пухлые тома, выглядевшие так, словно их сто
лет никто не читал и еще сто лет не будет. Продавец несколько раз начинал
подозрительно коситься на Волкодава, пока Эврих не пояснил ему:
- Это мой телохранитель.
Хозяин прилавка понимающе кивнул, сказал, что ученому человеку в наше
время иначе никак, и перестал обращать на Волкодава внимание. Довольно долго
венн терпеливо слушал их разговор, потом тоже стал рассматривать книги.
Зелхат из Чирахи, - неожиданно разобрал он на одном затрепанном корешке и
насторожился, как охотничий пес, почуявший дичь. Он отлично помнил рассказы
Ниилит о соседе, ссыльном мудреце и великом лекаре по имени Зелхат. Того
Зелхата, правда, прозывали Мельсинским. Девчонка говорила, до ссылки он жил
в саккаремской столице и был ученым советником самого шада. Однако нищий
зачуханный городишко, где выросла Ниилит, как раз именовался Чирахой.
Волкодав рассудил про себя, что вряд ли в клопиной дыре обитало сразу два
Зелхата, пишущих книги, и взял томик с прилавка. Если окажется, что это и
впрямь тот самый мудрец, книжку надо будет купить. Какую бы цену за нее ни
заламывали. Деньги дело наживное, их можно и заработать.
Он ведь так и не сделал Ниилит толкового подарка к свадьбе с
Тилорном...
Волкодав открыл книгу. Он почему-то заранее полагал, что она окажется о
лекарском деле. Какой-нибудь "Родник исцеления", о котором упоминала
девчонка. Однако, к его удивлению, полное название Зелхатова труда оказалось
длинное и заковыристое. По-саккаремски венн читал довольно медленно, но все
же разобрал: Начертание стран, земель и народов, Зелхатом Отринутым в Чирахе
на закате земных дней его составленное, сиречь записанное со слов многих
отважных и достославных людей, обозревших своими глазами отдаленнейшие края
подлунного мира.
Начертание стран!.. Книга сулила оказаться еще полезнее, чем он ожидал.
Не просто дорогим подарком для Ниилит. Тут и самому найдется что почитать!..
Волкодав перевернул страницу и тотчас уверился, что книга не поддельная. И
дело было не в переплете из сарсана, водившегося только в саккаремских
болотах. На листе красовалось одно из многих изобретений Зелхата: перечень
глав с кратким обозрением каждой, да еще с указанием, где какую искать. Венн
заглянул внутрь пухлого фолианта. Так и есть! Для облегчения поиска в углах
страниц виднелись четкие цифры. Ниилит как-то рассказывала - это ее учитель
первым придумал такие пометки; прежде в толстых книгах торчали десятки
разноцветных закладок. Любопытство подвигнуло Волкодава заглянуть в самый
конец, и он преисполнился благоговения. Двести пятьдесят четыре страницы!
Сколько мудрости надо в себе носить, чтобы воплотить ее в этакий
труд!.. Он сразу вспомнил, что книг ничуть не меньшей толщины Зелхат написал
еще не одну. И даже не две. Венн слегка огорчился, представив, что
получилось бы, вздумай он сам однажды изложить какие-то свои мысли с помощью
пера и чернил. Да... Были все же пространства, которых ему до скончания
жизни не обозреть...
Мыш перелетел ему на запястье, понюхал пыльный пергамент и звонко
чихнул, потом снова принялся рассматривать строчки. Он почти всегда так
делал, когда хозяин брал в руки книгу. Наверное, зверек не терял надежды,
что смешные маленькие таракашки, прятавшиеся внутри, однажды все-таки
поползут.
Палец Волкодава заскользил по крохотным буковкам оглавления. Встретив
упоминание о племени веннов, он почувствовал, как стукнуло сердце. Вот это
было уже что-то новенькое. За три года он выучился читать и даже писать на
всех языках, которые знал (если этим языкам была свойственна письменность),
и добросовестно разобрал от корки до корки несколько книг. Но волноваться
над чьими-то записями?..
Волкодав торопливо нашел в книге нужное место... И вот тут его ждало
жестокое разочарование. "А еще повествуют о так называемых веннах, живущих в
непроходимой крепи лесов, - писал великий Зелхат. - Мой достойный собеседник
называл их наиболее дикими и грубыми из людей. И хотя я не одобряю и не
придерживаюсь убеждения, будто один народ в чем-то уступает другому, следует
все же..."
Читать дальше Волкодав не стал. Подобное чувство он испытал семь лет
назад, когда вышел с каторги на свободу и впервые поднес к глазам зеркальце,
желая посмотреть на собственное лицо. Он помнил себя улыбчивым ясноглазым
мальчишкой. Из серебряного кружочка на него тяжелым, страшноватым взглядом
смотрел матерый головорез, привыкший давать сдачи, когда жизнь его бьет...
Как гласила веннская пословица, нечего на зеркало пенять, коли рожа
кривая. Волкодав вовремя вспомнил ее и поборол искушение немедленно положить
книгу назад на прилавок. Он, правда, переменил мнение о ее подлинности и
успел решить про себя, что торопиться с покупкой не стоило: книга все-таки
была скорее всего поддельная. Кто-то воспользовался именем прославленного
ученого, чтобы подороже продать собственные бредни. Ну не мог же, в самом
деле, премудрый Зелхат написать подобную чушь?.. Тилорн, по крайней мере,
никогда бы себе этого не позволил, а ведь Зелхат, если верить людям, был не
глупее... Нахмурившись, Волкодав вернулся к оглавлению. И спустя некоторое
время вновь перестал дышать. Одиннадцатый раздел книги обещал Замечания о
горах вообще и сугубо о наипаче меж прочими удивительных, именуемых
Самоцветными.
Дрогнувшее сердце пошло частыми глухими толчками. Волкодав сам потом не
мог толком припомнить, как искал нужную страницу, - только то, что в это
мгновение он успел твердо решить: покупаю. Поддельную там не поддельную.
Покупаю и все. "Этот превосходящий всякое вероятие рассказ, - гласило начало
одиннадцатой главы, - перенесен мною на долговечный пергамент со слов
халисунца Синарка, проданного в подземные копи и выкупленного единоверцами
из неволи..."
Дальше этих слов Волкодаву продвинуться не удалось.
- Я смотрю, - достиг его слуха веселый голос продавца, - ты так
выдрессировал своего телохранителя, ученый собрат, что даже дикарь у тебя
стал не чужд грамоты букв? Неужели эта обезьяна в самом деле умеет читать?..
Он говорил по-аррантски, на изысканном столичном диалекте, искренне
убежденный, что понять его сможет только земляк. Волкодав бережно закрыл
книгу и посмотрел сперва на одного, потом на другого. Я, значит, вам
обезьяна. Лицо у него было деревянное, ничего не выражающее.
- Книга, которую ты листаешь, друг мой, вряд ли позабавит тебя, - уже
по-нарлакски обратился к нему продавец. - Она слишком ученая. Вот, лучше
возьми "Отверзение врат наслаждения, или Сто двадцать два способа
восхождения по ониксовому столпу". Наемники часто платят мне вскладчину,
чтобы я почитал из нее вслух, и неизменно остаются довольны...
- Да прочти ему что-нибудь, друг варвар! - засмеялся Эврих. - Иначе он
не поверит!
А ты на голову встань и ногами подрыгай, мысленно ответил Волкодав, но
вслух ничего не сказал. Я тебе не диковинная зверюшка, чтобы меня за деньги
показывать. Он отыскал глазами пустое место, где среди теснящихся корешков
надлежало красоваться переплету Зелхатова труда, дотянулся и молча вставил
книгу на место. Потом повернулся к лотку спиной и начал, как полагалось
телохранителю, обшаривать взглядом толпу.
- А говорить он у тебя умеет? - снова по-аррантски веселым шепотом
осведомился торговец. Эврих неохотно отозвался:
- Умеет...
Они начали было снова беседовать, но разговор почему-то больше не
клеился. Эврих отвечал односложно, а потом и вовсе раскланялся:
- Прости, любезный, мне пора.
Они двинулись прочь. Когда книгопродавец больше не мог их видеть и
слышать, Эврих повернулся к Волкодаву и придержал его за руку.
- Друг мой, ну пожалуйста, не сердись! - проговорил он просяще,
стараясь перехватить его взгляд. - Хочешь, вернемся и купим книгу, которую
ты присмотрел?
Волкодав ответил ровным голосом:
- Нет. Не хочу.
Трактир назывался "Сегванская Зубатка", и вывешенная над входной дверью
деревянная голова большой рыбы с преувеличенными зубами вполне
соответствовала названию. Хозяин, правда, был не сегваном, а сольвенном, и
звали его Стоум. Позже Йарра узнал, что это означало "умный, как сто
человек". Брагелл с трактирщиком разговаривали на родном языке Стоума,
который Йарра не понимал уже совершенно. Однако мальчик чувствовал, что
сразу не приглянулся хозяину. Он попробовал посмотреть на себя как бы со
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг