Лес отстоял от города на целое поприще: так тоже было заведено со
времен Последней войны. На кондарцев давным-давно не нападали никакие враги,
но голую пустошь, по обычаю называвшуюся "старым полем", блюли свято -
расчищали каждый год, выходя всем городом, как на праздник. Из-за Змеева
Следа Кондар стоял несколько на отшибе, в дальнем северном углу Нарлакской
державы. Его жителям нравилось считать себя чуть-чуть особенным племенем,
прямыми наследниками бесстрашных сторожей приграничья. Оттого и все
праздники у них были немного воинственные, берущие начало в кровавых
событиях старины. Объезд Границ, состязания конницы и боевых кораблей,
расчистка "старого поля"...
Йарра рассеянно смотрел вдаль, потому что дорога оставалась безлюдной,
а до того времени, когда ему вручат сребреник и отправят в трактир за
покупками, было еще далеко. Мальчишки играли в чижа, но он не пытался
присоединиться, зная, что его все равно не возьмут. Вот так и получилось,
что он первым заметил повозку, показавшуюся на опушке.
Дома у Йарры почитали многих Богов, но всего более - Отца-Небо. Этот
Бог воистину являл Свою милость в любой стране, куда бы ни переехали жить
Его дети: мальчик коротко вознес благодарственную молитву, рассмотрев, что
из лесу ехал самый настоящий торговец с полной тележкой товара. Если везут
товар, значит, Брагелл будет собирать пошлину. А коли так, дело вряд ли
обойдется без развязывания и завязывания корзин!..
- Торговец!.. - закричал Йарра и оглянулся на старшину. - Торговец!
Он еще плохо говорил по-нарлакски, но это слово выучил твердо.
Игравшие в чижа бросили палки и тоже стали смотреть на дорогу. Они не
ожидали появления повозки, и теперь им было обидно, что смуглокожий заморыш
высмотрел ее вперед всех. Они знали: Брагелл навряд ли позволит отпихнуть
его в сторону.
Повозкой правил крепкий седобородый старик. Сзади, среди плетеных
корзин, чинно сидела пожилая женщина. Пятеро мужчин и еще одна женщина,
помоложе, шли по бокам.
Брагелл приветствовал горшечника и его сыновей, как старых знакомых.
Йарра сразу понял, что эти люди не впервые приезжали в Кондар, им здесь
верили. Сердце у мальчишки упало: молодые стражники не стали потрошить груз
на повозке, просто выслушали старика, Брагелл что-то нацарапал на вощеной
досочке и принял деньги. Охотника знали хуже, заставили показать и
пересчитать шкурки, и Йарра воспрянул было духом, но и тут ему не повезло.
Молодой охотник передал стражникам соболя и двух куниц и завязал свои мешки
сам.
Вот тебе и долгожданный торговец...
Женщин Брагелл не стал ни о чем спрашивать. Мало ли куда и по каким
делам могут ехать две почтенные женщины. Мать с дочерью, если он что-нибудь
понимал. Зато двое незнакомых мужчин, пришедших вместе с горшечником,
удостоились самого пристального внимания. Особенно один из них, рослый и
бородатый, с длинными седеющими волосами, заплетенными в косы.
Этого человека уже окружили мальчишки. Близко подойти они не
отваживались, но вовсю указывали пальцами на большую летучую мышь, которая
преспокойно сидела у него на плече, не обращая никакого внимания на
солнечный свет. Там, где раньше жил Йарра, было полным-полно летучих мышей,
но таких он еще не видал. Потом он заметил на шее у незнакомца багровый
след, тянувшийся вниз, на грудь, под рубаху. И еще один такой же казался
из-под края рукава, рассекая кожу до пальцев. Следы выглядели свежими.
Йарра знал: такие полосы приключаются от кнута. Ему самому как-то
попало на улице, когда ехали богатые всадники и он промедлил, отскакивая с
дороги. Йарра отлично помнил слепящее мгновение ожога, потом жестокую,
обидную боль и лихорадку под вечер. Взрослый, крепкий мужчина, понятно,
ничем себя не выдавал, но Йарра догадывался, что рубцы нещадно саднили, и
мысленно пожалел незнакомца. Хоть и успел повидать немало разного народа и
уразумел: не всякого жалей, меньше лиха узнаешь...
Рассматривая незнакомца, он лишь в последнюю очередь увидел то, что с
первого взгляда заметил опытный Брагелл. Рукоять длинного меча, торчавшую у
человека над правым плечом.
Молодой старшина недовольно нахмурился. Парень выглядел законченным
висельником. Про себя Брагелл считал, что подобных громил в Кондаре и так
было плюнуть некуда. Впускать в город еще одного... Наделает дел, с кого
спросят? Кто, скажут, позволил войти?..
- Я странствующий ученый родом из благословенной Аррантиады, меня
называют Собирателем Мудрости, - пояснил стражнику молодой светловолосый
мужчина, стоявший рядом с головорезом. - В вашем городе я собираюсь сесть на
корабль и отправиться за море, на сегванские острова... А это мой слуга и
телохранитель. Он из племени веннов, я зову его Волкодавом.
Брагелл с облегчением кивнул, делая на пергаменте соответствующую
запись. Значит, варвар-телохранитель. По мнению молодого нарлака, именно
такими они и бывали. Диковатыми и неотесанными, зато способными кого угодно
в землю по уши вогнать кулаком. Потом Брагелл поднял голову и встретился с
венном глазами. Тот смотрел на него, усмехаясь углом рта. Стражник даже
слегка покраснел, внезапно поняв, что венн, человек явно тертый, видел его
насквозь. Со всеми его рассуждениями.
- У нас тут, - проговорил старшина, - мирный город и добрые, спокойные
люди. Сами понимаете, нам лишнего беспокойства не нужно. Вы, благородные
гости, можете носить свои мечи, если вам того хочется, но они должны быть
завязаны. Таков приказ государя нашего кониса.
У арранта тоже имелся при себе меч, и он, наверное, им неплохо владел.
Но Брагелл обращался в основном к телохранителю.
Аррант кивнул. Венн даже не пошевелился.
Один из стражников вынес два ремешка и деревянные бирки. Притянув
ремешками крестовины мечей к устьицам ножен, парень ловко продел концы
кожаных тесемок в отверстия бирок и крепко стянул, а потом обрезал.
Развязать "ремешки добрых намерений", не попортив бирок, сделалось
невозможно. Это не Галирад, здесь людям на слово не верили. Аррант раскрыл
кошелек, чтобы должным образом оплатить пересечение городских рубежей и
замыкание ножен.
- Нас четверо, - пояснил он Брагеллу. - Мы с венном и женщины.
- Отличный меч носит твой телохранитель, - сказал старшина. - Должно
быть, это грозный боец. Как вышло, что его исполосовали кнутом?
Лучший способ избежать ненужных расспросов - обратить все дело в шутку.
Эврих весело ответил:
- Не говори, что грозен, встретишь грозней. Ведь так, Волкодав?
Венн пожал плечами и промолчал.
В полдень на смену Брагеллу пришел со своими людьми другой старшина.
Все как всегда. Сейчас Брагелл и ребята отправятся по домам, а Йарра,
прокравшись переулками мало не через весь город, издали будет смотреть, как
молодой нарлак стучит в знакомую калитку, потом входит во двор и скрывается
из виду. Иногда Брагелла встречала жена, но чаще выбегал сын - мальчишка
помладше Йарры. Жена обнимала Брагелла и, не дожидаясь, пока муж умоется,
целовала в запыленную щеку, сынишка повисал на ногах, цепляясь за отцовскую
штанину. Обоих неизменно сопровождали два больших пса халисунской породы,
белые, с густой длинной шерстью, свисавшей толстыми грязноватыми шнурами
чуть не до самой земли. Йарра где-то слыхал, будто от таких псов было без
толку отбиваться даже дубинкой: пышные шубы гасили любой удар. Йарра никогда
не подходил близко к воротам, но не из-за собак. Может быть, жизнь еще
доведет его уже до полного безразличия, и он не вздрогнет, если его станут
обзывать попрошайкой. Но пока еще ему было не все равно.
Он только думал, что верные псы, должно быть, каждый день ели досыта.
По целой миске каши да еще по косточке, на которой добрая молодая хозяйка
оставляла мяса полакомиться... Племя его отца растило совсем особенных
собак, которые водились только у них на Заоблачном кряже. Йарра никогда не
бывал на горе Четыре Орла и не видел этих псов, именуемых "утавегу". Только
знал, что они тоже были белыми. Похожими на этих халисунцев?.. Или не
похожими?..
Горшечник порекомендовал Эвриху постоялый двор "Нардарский лаур",
названный так по серебряной монете маленького, но крепкого и богатого южного
государства. По словам старика, этот двор помещался не в самом богатом
квартале, но и не где-нибудь на задворках, - недорогое, чистое, приличное
место и честный хозяин: не стыдно поселиться путешествующим женщинам.
Волкодав шел рядом с повозкой, которой уверенно правил горшечник. Венн
поглядывал вокруг без особого удовольствия. Он не жаловал нарлакских городов
с их узкими улицами, подспудно напоминавшими ходы подземелий. Деревянный
Галирад был еще как-то терпим, но здесь!.. Каменные стены, порывавшиеся
сомкнуться над головой. Булыжная, заплеванная и залитая помоями мостовая:
вовсе надо утратить брезгливость, чтобы ходить по ней босиком!
В одном месте старому горшечнику пришлось натянуть вожжи и надолго
остановиться: дорогу перегородила процессия во славу Богов-Близнецов. Эти
Боги не были самыми почитаемыми в Кондаре. Местные нарлаки по преимуществу
славили Священный Огонь, но умный правитель строго запрещал своим подданным
изгонять чуждые верования, доколе их приверженцы никому не чинят зла, а
пользу городу творят несомненную. Вот и шагали, запрудив улицу, мастеровые,
нищие, рыбаки и торговцы, собравшиеся на ежемесячный Постный День своей
веры. Все в красно-зеленых накидках поверх обычной одежды, торжественные и
опрятные. Злые языки поговаривали, будто шествия и пение гимнов помогали им
в этот день забыть просьбы желудка и объятия жен.
- О! - сказала Сумасшедшая Сигина и не по возрасту проворно соскочила с
телеги. - Сколько народу!.. Должно быть, эти люди видели моих сыновей!..
Эврих не успел удержать ее: женщина подхватила подол и устремилась к
идущим.
- Вы не видели моих сыновей? - спрашивала она, одного за другим ловя
добрых кондарцев за рукава и полы накидок. - Они, наверное, где-нибудь
здесь!.. Вы их не встречали?..
Безумная бабка мешала людям петь и возноситься духом, размышляя о
Близнецах. Одни просто выдергивали у нее рукава, другие отталкивали.
Волкодаву тошно стало на это смотреть, и он отвел женщину прочь:
- Твои сыновья ждут тебя где-то в другом месте, почтенная. Пойдем лучше
с нами.
...С тем другим старшиной явилось к Восточным воротам двое всадников,
оба при гербах государя кониса, вышитых на кафтанах. Брагелл передал им
кошель с собранными пошлинами и дощечку, пояснявшую, с кого и за что. Вот он
дружески поздоровался со сменщиком, передавая ему охрану ворот... Йарра
приготовился проводить его взглядом, а потом незаметно пуститься следом по
улице... Брагелл неожиданно оглянулся на него и поманил пальцем:
- Эй, малый, поди-ка сюда!
Йарра нерешительно подошел, заранее страшась, не заметил ли стражник
его прогулок к своему дому да не счел ли он их непростительной наглостью.
Мальчик чуть не шарахнулся, когда сильная ладонь легла на тощее плечо под
рваной рубашкой. Однако Брагелл совсем не собирался ругать его. Наоборот, он
спросил:
- Тебе, малый, не надоело жить возле ворот? Хочешь, отведу в одно
место, где тебя и к делу приставят, и брюхо к спине липнуть больше не будет?
Сам Йарра еще очень плохо говорил по-нарлакски, но когда говорили
другие - почти все понимал. Какое-то мгновение он смотрел на стражника в
молчаливой растерянности, пытаясь понять, следует ли принимать невероятно
щедрое предложение. Или все же лучше не связываться: мало ли, вдруг
оплошаешь... вдруг что-то случится?..
Сомнения еще одолевали, однако Йарра уже кивнул головой. Он знал, что
чудеса хоть и изредка, но случались. Этак раз в сто лет. А посему хватай
удачу двумя руками - и будь что будет. Сиротская жизнь этой мудрости его уже
обучила.
- Ну, пошли, - сказал Брагелл и зашагал по улице прочь от ворот. Давний
обычай предписывал стражникам исправлять службу в кольчугах наголо и в
шлемах, застегнутых под подбородками. Чтобы, значит, готовы были тотчас
сражаться, да и всякий мог видеть - не просто так люди стоят. Одна беда,
головы под шлемами уставали: клепаный металл зимой холодил, летом нагревался
на солнце. Потому стражники, сменившись, первым долгом расстегивали
подбородочные ремни. И так над ними подшучивали в трактирах - лысеют, мол,
раньше прочих мужчин. Вот и Брагелл снял шлем и понес в руке, как ведерко.
Внутри был виден толстый подшлемник, повлажневший от пота. Шаг у молодого
старшины был шырокий, Йарра поспевал за ним трусцой. Но поспевал.
Он так и не осмелился спросить, куда вел его стражник. Йарра еще не
успел превратиться в подозрительного волчонка, ждущего только пакости от
всякого, кто сильнее. Половина мальчишек на его месте тут же припомнила бы
жуткие россказни о торговцах рабами, готовых на любой обман, лишь бы
заполучить беззащитного сироту. Йарра доверчиво шел за человеком, которого
считал своим другом. Старшина обещал помочь. Значит, поможет.
Эврих с Волкодавом возвращались в "Нардарский лаур", где оставили
женщин. Они ходили к пристани узнавать насчет кораблей, отплывающих на
сегванские острова. Новости были не особенно утешительные. Как выяснилось,
единственный сегванский корабль убыл накануне и нового ждали не скоро.
То есть в Кондаре придется на некоторое время застрять.
А значит, понадобятся деньги.
Пускаясь в дорогу, они захватили с собой вполне достаточно серебра,
чтобы безбедно пропутешествовать за море и обратно. Жизнь, однако, в
очередной раз доказала им: всего не учтешь. Где ж было предвидеть появление
Сигины и Рейтамиры! И маленького Иннори, с которым они дожидались в Четырех
Дубах, пока прибудет его мать со слугами и Кавтином!.. Входя во Врата, Эврих
самонадеянно полагал, что примерно вот в это время они достигнут Островов и
будут уже торговаться с отчаянным мореходом, согласным отвезти их на
безлюдный клочок суши, который Тилорн до сих пор называл островом Спасения.
Волкодав, помнится, благоразумно помалкивал, слушая рассуждения арранта.
Спорить с книгочеями и жрецами было одинаково бесполезно. И потом, вдруг все
вправду сбудется так, как расписывал Эврих?.. Аррант ведь до конца его и
своих дней не отвяжется, будет смеяться. Однако про себя венн полагал: вряд
ли путешествие пройдет как по маслу и они сумеют вернуться домой еще до
конца лета. Чтобы судьба да упустила случай перебежать им дорожку?.. Такого,
по его глубокому убеждению, просто быть не могло...
- Пускай эта задержка станет нашим самым большим огорчением, -
посмеиваясь, загадал Эврих. Волкодаву его смешок показался несколько
деланным.
Устроив Сигину с Рейтамирой и расплатившись за комнату, они отправились
на пристань кратчайшим путем, минуя торговую площадь с ее диковинами и
соблазнами. Известно же, как бывает, - зазеваешься, на миг опоздаешь, потом
год придется волосы рвать. Но спешить оказалось действительно некуда, и по
дороге обратно спутники завернули на торг.
Как и полагается в большом приморском городе, на площади торговали
всякой всячиной с самых разных концов света. Волкодав, правда, нашел, что
торг был победней галирадского, да и сама площадь поменьше. Он сказал себе:
это, наверное, оттого, что сольвеннская столица для меня стала почти
своей. А здесь все чужое. Такое чужое, что даже и по сторонам смотреть
неохота...
Он кривил душой. Поглазеть определенно было на что. Внимание Волкодава
почти сразу привлек негромкий мелодичный звон. Почему-то он тотчас вспомнил
о бубенцах, которые венны нашивали на одежду маленьким детям. По вере его
народа, веселый звон бубенцов состоял в кровном родстве с громом небесным, а
значит, за неразумным ребенком незримо присматривал сам Бог Грозы. Опять же
и родителям слышно, куда побежало дите...
Волкодав прислушался как следует и понял, что звон испускали не
бубенцы, а скорее нечто вроде металлических палочек, которыми любили
сопровождать свои пляски мономатанцы. Будь рядом Тилорн, он объяснил бы
Волкодаву, что тот последнее время просто слишком часто думал о своем
племени и о таинственном венне, которого видела сперва Сигина, а потом
жители Четырех Дубов. Думал и наполовину ждал встречи с ним здесь, в
многолюдном Кондаре... Так или иначе, Волкодав решил уступить внезапному
тоскливому желанию и обернулся, приглядываясь, а потом зашагал туда, откуда
слышался звон. Скоро он увидел двоих жрецов, старого и молодого, стоявших
возле резного деревянного изображения. Одеяния у жрецов были двуцветные.
Справа серая ткань отливала краснотой, слева - зеленью. У старшего жреца
цвета одеяния были поярче, у молодого - совсем тусклые. Он-то и звонил,
ударяя маленьким молоточком в литой бронзовый знак Разделенного Круга.
Начищенный знак покачивался и сиял дрожащим золотым блеском, испуская
высокий и чистый звук, словно манивший куда-то, за пределы зримого мира.
Что же касается резной деревянной фигуры, она изображала нищего
больного, распростертого на ложе страданий. Изображение показалось Волкодаву
весьма убедительным. Должно быть, жрецы неплохо разбирались в ранах, язвах и
иных немочах тела, да и нищих в Кондаре было более чем достаточно... А над
больным заботливо склонялись двое юношей с прекрасными, кроткими и добрыми
лицами. Они были очень похожи один на другого. Старший в красном одеянии,
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг