отверстию и ощупал его руками. Венну это очень не понравилось. Он ничего не
сказал, но Тиргей сам обернулся к нему:
- Друг мой, не поможешь ли ты мне поправить светильничек? Что-то он у меня
еле горит...
На самом деле налобный фонарик арранта светил ровно и ярко - теперь масла
можно было не жалеть, и фитилёк выдвинули до предела.
- Нечего поправлять, - проворчал Серый Пёс. - Масло кончается.
Обвязал Тиргея верёвочной петлёй и остался наверху - страховать. Аррант
начал спускаться, и больная нога почти сразу его подвела, отказавшись надёжно
упираться в стену колодца. Тиргей всей тяжестью повис на верёвке и с ужасом
подумал, как, наверное, нелегко приходится Псу. Он кое-как нащупал опору...
чтобы тут же вновь соскользнуть и повиснуть. Венн начал опускать его -
медленно, осторожно. Тиргей сделал ещё попытку что-то предпринять, потерпел
окончательную неудачу и ощутил, как потекли по щекам злые слезы отчаяния и
бессилия. Только подумать, что совсем недавно он не спускался здесь, а
поднимался наверх! И притом САМ!..
"Не-ет, хватит кривить душой. Ты во всём. винишь усталость и раздавленную
ступню, хотя отлично знаешь, что заболел. Не цепляйся за соломинку! С тобой
что-то случилось в Колодце. Что-то очень скверное..."
Пытаясь упереться спиной в стену, он сильно ткнулся затылком и чуть не
потерял обруч в фонариком. Поспешно схватился за него... и обжёг руку о
маленькое стекло.
"Масло, значит, кончается?.. Нет, во имя ноши Целителя, у меня в самом
деле что-то с глазами..."
Липкая, плотная, светящаяся вода мёртвого озера, в которую он с размаху
окунулся лицом. И долго потом не мог отделаться от ощущения, будто текучая
слизь пропитала его, проникла вовнутрь...
"Но ведь я её всю быстро смыл!.."
Стены колодца, где, как он помнил, должны были играть сине-зелёные радуги,
выглядели так, словно он смотрел на них сквозь тонкую плотную ткань.
"Значит, недостаточно быстро..."
Серый Пёс продолжал опускать его на верёвке. В какой-то миг ноги арранта
коснулись дна, косо уходившего в сторону, и одновременно он услышал совсем
рядом человеческие голоса. Тиргей знал, что звуки в пещерах распространяются
великолепно, и на мгновение даже задумался, почему же их не было слышно гораздо
раньше - ещё наверху. Новая загадка Колодца, требующая объяснения?.. Или ему
уже и слух стал изменять?..
Он отвязал верёвку и ногами вперёд скользнул по гладкому, словно
отполированному, наклонному ходу. Этот ход был длиной всего несколько локтей -
поистине самых лёгких за время их путешествия. Тиргей вывалился в штрек, увидел
хотя и тусклые, но всё-таки различимые факелы... множество факелов... вполне
отчётливые силуэты людей... Некоторые показались ему даже знакомыми...
Он широко, победно улыбнулся им, сполз на пол и остался лежать.
Тиргей не потерял сознания. И спустя некоторое время ощутил, как чьи-то
руки стали отстёгивать с его предплечья ножны с боевым ножом Харгелла.
- Оставь, оставь... - слабо засопротивлялся аррант. И услышал в ответ:
- Тебе оружия не полагается, раб. Голос принадлежал надсмотрщику Бичете.
Тиргей приподнялся на локте:
- Я больше не раб. Мы привели Гвалиора...
- ГОСПОДИНА Гвалиора, крысоед! Вот снимут с тебя ошейник, тогда и будешь
звать его просто по имени!
Тиргей понял: что-то не так. Что-то происходило совсем не так, как они
ожидали. И было похоже, что спрашивать бесполезно, но ар-рант не удержался и
спросил:
- А где он? Гва... то есть господин Гвалиор?.. Бичета расхохотался:
- Так и будет он тебя дожидаться. Поважней дела есть.
У него за спиной из Колодца е шорохом выскользнул Серый Пёс.
Гвалиор проснулся оттого, что началось землетрясение. Гора содрогалась и
корчилась, готовясь навсегда упокоить его в недрах Колодца, и плоская каменная
плита, на которой он задремал, стала неотвратимо скользить к погибельному
обрыву...
Он вскочил с отчаянно колотящимся сердцем... И едва не снёс головой
плотный кожаный верх караванной повозки. Он лежал не на камне, а на мешках,
набитых припасами. И не было никакого землетрясения. Просто чмокнул губами
человек, сидевший на козлах, и упряжные кони влегли в хомуты, стронув с места
повозку.
Гвалиор утёр пот, мгновенно и обильно оросивший лицо, и со стоном поник
обратно на своё жёсткое ложе. Неподалёку, у заднего бортика, виднелась из-под
мешков толстая ржавая цепь, свёрнутая за ненадобностью. Кожаные занавески были
раздвинуты. Мимо и прочь уплывал каменистый склон, обросший мхом и жилистыми
пучками травы. Гвалиор не имел никакого понятия, где теперь шёл караван, но,
похоже, до уровня кустов и деревьев он ещё не спустился. Выше склона было видно
синее-синее небо. Оно показалось нардарцу неестественно ярким.
Вставать не хотелось: любое движение отзывалось головной болью и
отвратительной тошнотой. Гвалиор попробовал сообразить, как очутился здесь, на
этих мешках. Вспомнить удалось не особенно много. Они вышли из Колодца... То
есть он вышел первым - и сразу угодил в объятия дяди Харгелла, и, понятное
дело, не смог воспротивиться, когда тот, обрадованный спасением племянника,
потащил его выпить "капельку малую" за счастливое возвращение. "Погоди, там ещё
двое! Серый Пёс и Тиргей..." - "А куда они денутся? Сейчас подойдут. Я тут
твоего любимого халисунского припас..." Дальнейшие воспоминания очень быстро
сделались смутными...
Поборов тошноту, Гвалиор встал на четвереньки, подобрался к бортику и
выпрыгнул наружу. Дневной свет - а солнце уже клонилось к закату - показался
ему ослепительным, больно режущим глаза. Молодой нардарец прищурился, озираясь.
Он с первого взгляда узнал стиснутую обрывами долину и дорогу, плавно
змеившуюся к предгорьям. Шесть зим и лет он мечтал, как будет спускаться по
ней, всё реже оглядываясь на острые пики Самоцветных гор... как сияющая
пирамида Южного Зуба будет отодвигаться и отодвигаться назад, за спину... в
прошлое... Неужели сбылось?!! Как-то иначе виделось ему окончание опостылевшей
службы... Но, если подумать, - что происходит в точности так, как мы себе
представляли?.. Гвалиор узнал пегую кобылу, верхом на которой рысил впереди
каравана купец Ксоо Тарким. Надсмотрщики и наёмные стражники, сопровождавшие
купца, частью шли пешком, частью тоже ехали на лошадях. Рядом с повозкой
размеренно и неутомимо шагал Харгелл, с детства не любивший седла. Ни Тиргея,
ни Серого Пса не было видно.
- Здоров же ты дрыхнуть, родич, - сказал Гвалиору Харгелл. И добавил с
восхищением: - Но и пьёшь, точно бездонная бочка! Сразу видно нашу породу!
"И зачем я опрокинул ту первую кружку..."
- Дядя, а где двое, с которыми я пришёл из Колодца?
Харгелл отмахнулся:
- Мальчик мой, ты там больше не служишь. Мы едем домой! Стоит ли
вспоминать о каких-то рабах?
Он старался говорить весело, но от его тона у Гвалиора ёкнуло сердце. Он
присмотрелся и увидел на руке Харгелла знакомые ножны. Очень знакомые ножны...
- Не о "каких-то", - сказал он упрямо. - Венн и аррант выручили меня. Им
за это обещали свободу, и они были поистине достойны освобождения! Разве с них
не сняли ошейники?
- Нашёл о чём беспокоиться... Гвалиор даже остановился:
- Так Церагат не сдержал слова! Почему?..
- Парень, ты меня удивляешь. Слово, данное рабу, не считается настоящим
словом, которое надо держать. Никто не притянет тебя к ответу, если ты нарушишь
его.
- Не учи меня, дядя. Я просто к тому - кто у них там следующий раз полезет
в дыру вроде Колодца, если Церагат сулит свободу, а потом её не даёт?
- А я тебе, молокосос, на то и старший родственник, чтобы учить, пока
своего ума не наживёшь!.. Церагат, если хочешь знать, тут вообще ни при чём. Он
велел собрать в большом зале сотенную толпу невольников и поставил перед ними
твоих дружков. И сказал: эти двое, мол, утверждают, будто до конца прошли
Бездонный Колодец и никакого выхода наружу там не нашли! Зато-де разыскали
мёртвые кости всех тех беглецов, о ком вы сложили свои дурацкие легенды, что
якобы они выбрались, - какого-то Шестипалого и других!.. Он называл имена, но я
не запомнил.
- Ясно...
- И что сам, дескать, Колодец пробит в камне вовсе не Кривобоким
Проходчиком или как там его, а промыт водой, как все природные пещеры. Да ещё и
удостоверить эти россказни больше нельзя, потому что там очень кстати загорелся
пласт горючего камня и всё как есть начисто замуровал! Словом, вот вам ваш
Колодец и все ваши надежды! Ну так как - дадим этим ребятам свободу?..
- И каторжники сказали - нет?
- Ха!.. Да они их камнями закидали бы, если бы не стража. Вот что
получается, когда людям открывают всю правду про то, во что они так долго
верили!.. Только крик стоял: "На ворот их!.. На ворот!.." Короче, Церагат
никакого слова не нарушал... - Харгелл усмехнулся, мотнул головой, погладил
усы. На руке блеснула рукоять боевого ножа. Он всё косился на неё, словно она
царапала его совесть. Он сказал: - Аррант, хилый этот, с него что взять...
только заплакал. Но венн!.. Одно слово - дикарь. Я уж думал, не иначе
кого-нибудь убьёт, пока скрутят!.. Ну и чего добился? Глядишь, отправили бы
обратно в забой... а так - измордовали до полусмерти и приковали вдвоём с тем
же аррантом водяной ворот крутить. Не позавидуешь...
- Да, - пробормотал Гвалиор. - Не позавидуешь.
У него холодным глиняным комом лежало в душе то особое ощущение, которое
люди описывают просто и коротко: всё пропало. Сверкающий самородок оказался
обманкой, золотом дураков... Наверное, Серый Пёс и Тиргей чувствовали примерно
то же. Только гораздо, гораздо больней и острей... У них ведь речь шла не о
сбежавшей дуре-невесте и не об окончании добровольной, в общем-то, службы. Он
посмотрел на повозку и увидел свой заплечный мешок, куда заботливый родственник
уложил все его пожитки. Гвалиор молча выволок мешок через бортик и взвалил на
спину.
- Погоди!.. - остановился Харгелл. - Ты куда это ладишься?
- Я не пойду с тобой, дядя, - спокойно сказал Гвалиор. "Я уже дважды
сглупил, послушав тебя. Я зря нанялся в надсмотрщики. И стократ зря соблазнился
твоей "капелькой малой". Третьего раза не будет..."
- Ты дурак! - рассердился Харгелл. - Неблагодарный притом. Змеев хвост и
скользкое брюхо! Тебя дома ждут!.. Я им обещал тебя привезти!
Гвалиор поправил широкие ремённые лямки:
- Мне уже не пять зим, дядя, чтобы меня привозить-отвозить...
предварительно напоив до бесчувствия...
- Я о тебе заботился, недоумок! Ты там ещё бы в драку полез!
- А что касается дома... - не слушая, продолжал Гвалиор. Выудил из
поясного кармашка перстенёк с потрескавшимся перламутром, подаренный когда-то
Эрезе, и со всего плеча закинул далеко на розовеющий снежник: - Ей, если
спросит, так и передай: мол, плюнул да и выкинул в Проклятые Снега. А матери с
отцом я за эти годы столько денег прислал, что в нашей Богами забытой глуши им
до смерти всего не потратить. Теперь себе на жизнь что-нибудь заработаю. Может,
с этими новыми законами и вправду женюсь...
- Мне-то не ври, племянник. Ты ведь не ради денег хочешь остаться, а из-за
этих двоих! Во имя Священного Огня, золы и углей!.. Как есть круглый дурак!..
Гвалиор с ним спорить не стал. Он сказал:
- Отцу с матерью от меня поклонись. Повернулся и зашагал назад по дороге,
туда, где в лучах вечернего солнца ослепительным огнём горели три Зуба. Караван
Ксоо Таркима не успел как следует отдалиться от Западных-Верхних ворот -
Гвалиору предстояло идти всего ночь и ещё полдня. "Может, я и в самом деле
дурак..."
Харгелл всё-таки догнал непослушного племянника. Он больше не пытался его
удержать, просто некоторое время шагал рядом, как положено при расставании. А
потом торопливо отстегнул и сунул ему ножны с ножом:
- На, возьми... Будешь хоть меня вспоминать.
Зубов отточен ряд
И нехорош мой взгляд:
Я - пёс!
За тысячу шагов
Учует злых врагов
Мой нос.
Кого-то подстегнёт,
Кого-то отпугнёт
Мой вид.
Я схватки не ищу,
Но в жизни не спущу
Обид!
Щетина на хребте.
Сверкают в темноте
Клыки.
Я - зверь среди зверей.
Ну - у кого острей
Клинки?!..
...А ты со мной не схож.
Ты кроток, тонкокож,
Несмел.
Ты, в драке не боец.
Ты. вражеских сердец
Не ел!..
Ты только мудрых книг
Величие постиг.
Твой нрав
Опередил наш век.
Ты просто - человек.
Ты - прав!
Неблизок твой рассвет.
Покамест даже нет
Свечи!..
Но я, матёрый зверь,
Прошу уже теперь:
Учи...
10. ВОЛКОДАВ!
Воды для промывки руды требовалось много. Очень много. Вороты на
семнадцатом уровне скрежетали круглые сутки, заглушая даже писк летучих мышей,
гнездившихся под потолком...
Здесь трудились только опасные, да и то не всякие, а лишь наказанные за
немалые провинности. Эту работу считали очень тяжёлой.
В забое каторжник может хотя бы иногда опустить кайло и немного перевести
дух. Или, если Белый Каменотёс наведёт его на богатую часть жилы, невольник
добудет красивые и ценные камни, а значит - какую-то добавку отдыха и еды...
На вороте всё не так. Прикованные рабы толкают и толкают тяжёлое
неподатливое бревно, наматывая нескончаемые круги внутри каменного мешка. Их
усилие вращает прочный деревянный столб е шестерней особой формы. Эта шестерня
цепляет другую, и вращение передаётся на вал, расположенный уже горизонтально.
На валу сидит большое колесо с черпаками, укреплёнными на спицах. Черпаки
подхватывают воду из подземного озера, потом опрокидываются в жёлоб. Если
надсмотрщик замечает, что
Какое-то колесо вращается медленнее других или воды в жёлобе стало меньше,
он разворачивает кнут и идёт подгонять дармоедов... Так что - никаких
передышек.
И ещё немаловажное обстоятельство. Здесь не водятся крысы. А значит,
каторжник будет есть только то, что ему принесут. Вернее, сбросят сверху на
каменный пол...
Рабы на вороте не видят ни озера, ни колеса. Только деревянный рычаг, до
тёмного блеска отполированный мозолистыми ладонями предшественников. Только
круг неровных тёсаных стен. Только шестерни, стонущие над головой...
Лошадям, приставленным к подобной работе, сердобольно завязывают глаза,
чтобы они не спятили от однообразного кружения. О невольниках так не заботятся.
Иногда наверху стены им оставляют факел. Иногда - нет, и тогда они работают в
темноте. А на что им, собственно, свет? Небось и во мраке ворот не потеряют. И
с пути не собьются...
Это последнее особенно верно. Кругом каждого ворота можно заметить нечто
вроде канавки, замкнутой в кольцо. На самом деле это тропинка, протёртая,
протоптанная в твёрдом камне босыми ногами рабов. Потому что вороты ненамного
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг