бунтов и, когда припомнил, вышел, наконец, узнать, в чем дело.
К сожалению, он позабыл на столе свою каску.
***
Подумалось сперва, что они ограбили собор, полностью растащив
оборудование. Впереди толпы на носилках покачивалась статуя богоматери,
окруженная реющими хоругвями, затем выплыло из-за угла гигантское
деревянной распятие - и как только умудрились вынести! - следом тащили
какое-то странное чучело!.. Как выяснилось, это был г-н Эстеффан, вновь
изловленный и неописуемо оскверненный. Прежде всего, аптекарь был наг,
если не считать дегтя, в который его окунули, и перьев, в которых его
обваляли довольно-таки неумело. На голове г-на Эстеффана красовался
искусно прикрепленный тесемками парадный цилиндр, цеплявшийся то и дело за
землю. Ибо руки и ноги страдальца были привязаны к шесту, на коем его
влекли...
В вытаращенных по-кроличьи глазах перемигивались огоньки бесчисленных
свечей.
Так удостоился г-н Эстеффан в течение одних-единственных суток и
основать новую веру, и принять за нее страдание, - темп, недоступный
предшественникам, свойственный лишь XX столетию. Может быть, его шест в
свою пору тоже станет великим символом и заменит те, что в ходу? Если
верить г-ну Эстеффану, именно об этом размышлял он, вися. Но с учетом
сложности его натуры, следует полагать, что размышлял он еще о цилиндре:
хороший цилиндр, почти новенький, можно после почистить и пользоваться...
Позади шеста гнали толчками и подзатыльниками пасторов, которые не в
унисон оркестру распевали угрюмо "Господь - наша крепость". Хворост
охапками, канистры с бензином, ломы и лестницы, несомые католиками,
подвергнутыми первой епитимье, замыкали процессию, их Дамло не успел
увидеть.
Отсутствие патера на поведении всех этих людей сказывалось дурно. И
шли пока еще рядами, и лихо повторял оркестр выученное наскоро "День
гнева", а все же несхоже анархией, нарушением ряда законов и всех
решительно правил уличного движения, хотя, как Дамло с одобреньем отметил,
вдоль процессии патрулировал постовой, так и не успевший и не посмевший
поставить начальство в известность о перемене веры. Дамло зато видел во
множестве других ренегатов, лютеранское сердце под его мундиром обливалось
кровью.
И они тоже его увидали!
Репортер сразу бормотнул оператору:
- Мне запасную камеру! Будем сейчас снимать с разных точек - пальчики
оближешь!..
И поднялся всеобщий гвалт, рев, гогот. Г-н Эстеффан брошен был
наземь, едва не растоптан, толпа хлынула к полицейскому. Привычный страх
еще держался: передние пятились, как ни теснили их соумышленники. Дамло
поверх голов сделал знак постовому, тот подбежал как собачонка.
- Стань позади, - тихо приказал ему Дамло. Почувствовав себя
прикрытым с тылу, набрал полную грудь воздуху, чтобы скомандовать, - и
принужден был его выпустить за ненадобностью: рев стал сплошным:
- Обратитесь, Дамло!.. Покайтесь!.. Отрекитесь от ереси!.. Кайся,
Дамло!.. Принимай истинную веру, сукин сын!.. Отрекись!.. Покайтесь, пока
не поздно!.. По морде ему!.. - таковы были отдельные расслышанные
возгласы, занесенные позднее в протокол.
Луженая глотка Дамло могла бы обеспечить ему у них должность диакона,
он ее настроил на подходящую тональность и так рявкнул свое легендарное
"Разойдись!", что птицы в небе - это видно на пленке - изменили, дрогнув,
направление полета, толпа онемела, смолк оркестр, и в тишине раздалось:
"Бей его!" Дамло, не дрогнув, ухватился за кобуру. К сожалению, этот жест
сильно подействовал не только на толпу, на постового тоже. Долг в его душе
насмерть схватился с верой, вера победила, парень взмахнул дубинкой и
вытянул ею шефа, как тот учил: поперек багрового затылка. Дамло - сам
Дамло! - рухнул в пыль.
- Виват! - завопили вокруг.
- Господин Дамло!.. - белыми губами шептал постовой, склонившись над
телом начальника И толпа уже была не прежний монолит, но скопище
любопытных, лезущих разглядеть великого человека в лежачем виде. Для Дамло
это было опаснее недавнего напора, постовой прикрыл его собственным
туловищем, хотя ему оттаптывали пальцы, а некоторые орали: "Ишь, еретиков
жалеет!" - Господин Дамло, ой, господин Дамло, ой, что я наделал!
Дамло был жив, это можно было заметить по вихорьку пыли, что крутился
возле ноздри, постовой наконец сообразил и заплакал счастливыми слезами.
Побежал шепоток, все отхлынули, озабоченные тем, что слезы могли
означать...
- Он обратится!.. - уверял постовой, размазывая по лицу грязь. - Не
беспокойтесь, он обратится!.. Господин Дамло, он... Вы ничего не
понимаете: он гордость полиции!
***
Мэр воротился в ратушу, храня на щеке отпечаток ручки прелестной
мадам, приказал скликать по тревоге гражданскую гвардию, сам опоясался
трехцветным поясом, хотя был намерен осуществлять руководство не покидая
кабинета, и обратился к олдерменам с речью:
- Прискорбно: в городе бунт, господа советники! Собираются штурмовать
какой-то дом, в котором прячется какой-то доктор Даугенталь, не знаю, где
этот дом, от чего лечит доктор, и трудно поверить тому, кто это говори г,
но доказательство налицо! - он указал на окно. - Биллендон, куда вы? На
улицах опасно!
Биллендон, не отвечая, выбежал, мэр глянул ему в спину, высунулся
затем в окно, развел руками, повертел головой, хмыкнул и в задумчивости
засвистал вдруг какой-то мотивчик, до крайности фальшиво: секретарша с
трудом опознала мелодию и удивилась. Нет, это был не "Милый Августин". На
сей раз г-н мэр насвистывал "Со святыми упокой".
***
Президентша подошла к окну опять и не взглянула даже в сторону
фонтана, глаза ее были подняты в небо. Наверное, молодой человек гадал,
что это могло означать. Остальное его не касалось, он вряд ли слыхал и
звон колоколов, и пение, и крики.
- Где же, где же они? - прошептала ее превосходительство, прикусывая
губку.
Ей сообщили, что десантники готовятся к катапультированию. Зато
реципиент понес чепуху от себя, потом смолк, не отвечая ни на один вопрос,
она с ума сходила!
Зазвонил телефон, Президентша схватила трубку, послышался голос
одного из телохранителей, отправленных на помощь оккультистам:
- Ожидаем указаний вашего превосходительства!
- Вы ранены? - в растерянности спросила она, потому что странно для
нее звучал этот голос, лишенный акцента.
Ответ был таков, что трубка выпала из ее ослабевшей руки.
***
Во дворе стоял неистовый веселый грохот: вышибали дверь, а заодно
били окна. За этим увлекательным занятием никто не заметил появления
хозяина. Биллендон ворвался в калитку, широко растопырил руки и зашагал к
крыльцу прямо по телам поваленных энтузиастов; предусмотрительные кинулись
в кусты. На крыльцо Биллендон поднялся, держа в лапищах сразу два лома,
прихваченных по пути.
- Покайся, Биллендон! - закричали те, кто стоял поодаль.
- Чего-чего? - спросил он довольно миролюбиво, убедившись, что
надежная дверь оказалась не только цела, но и заперта изнутри. - Не все
сразу! Давайте кто-нибудь один, и потихоньку!
Взоры обратились к г-ну булочнику, пренебрегшему обязанностями
олдермена для святого дела. Тот смущенно откашлялся.
- Не пожелаете ли обратиться в истинную веру, Биллендон? о - А стекла
вставите?
- Да хоть сейчас, - опрометчиво заверил булочник, не желая попасть в
нехороший переплет.
- Погорячились, но если будете со всеми заодно и примете крещение...
- Бог не ростовщик, ему слова довольно, - сказал Биллендон, - Я
крещен был в детстве, не помню, в какую веру, хотите - считайте, в вашу!
Возмущенный гул был ответом. Но булочник сдипломатничал:
- Мы обсудим.., с его преподобием! Только, Биллендон, вера без дел
мертва. Стекла мы вставим. А вы принесите жертву во имя господне!
- Свечку, что ли?
- Отдайте нам это дьявольское отродье, доктора адских наук, этого
Даугенталя!
- Вот, получите, - отвечал Биллендон, протягивая булочнику кукиш.
Из-за ограды полетели камни, один отскочил от стены, попал Биллендону
в плечо, он едва не выронил лом. Раздался победный вопль, но смолк, и
головы пригнулись: лом, со свистом вертясь, врезался в ограду, из нее
брызнули искры. За ним шумно пролетела одна из заготовленных для штурма
лестниц, раздались крики боли и ужаса.
***
- Вот и ангелы! - в восторге сказал репортер, Глядя в небо, где
распускались парашютики батальона, заброшенного с десантных катапульт.
Псалмопевцы стали разбегаться, за исключением оркестра г-на Доремю,
ударившего походный марш. Оператор отснял и это..
- Предъявите, разрешение на съемку! - козырнув, потребовал
приземлившийся лейтенант.
- Дозволено ее превосходительством супругой господина президента, -
небрежно и нахально ответствовал репортер.
Скоро на месте происшествия остались только три, заслуживающих
внимания предмета: статуя богородицы, гигантское распятие и позабытый в
пыли у ограды г-н Эстеффан, по-прежнему привязанный к шесту.
***
- Всем ли, господа, ясно, - торжественно вопросил г-н мэр на
заседании муниципалитета, которое наконец-то все же началось, - что,
благодаря нашим усилиям, дела пошли иначе, положение окончательно,
изменилось?
- В лучшую ли сторону? - спросил в свою очередь с места один
известный оппозиционер. - На чем держится ваш оптимизм? Ничего, кроме
безобразий, не произошло! А эти сенсационные шарлатанские штучки...
Надеюсь, муниципалитет не имеет к ним никакого отношения. Я хотел бы,
чтобы нас в этом официально заверили.
- Боитесь испачкать ручки? - парировал мэр. - Счастье ваше, что есть
люди, готовые ради общего блага купаться в дерьме - хоть в дерьме, потому
что солидно поставленная реклама - больше, чем дело:, это искусство!
Хотите заверений? Пожалуйста: заявляю официально, что муниципалитет ко
всему случившемуся в городе за последние сутки не причастен! - Разумеется,
никто не поверил ни единому слову. Сторонники г-на мэра дружно
зааплодировали. - Об уличных беспорядках мы сожалеем.., так же, как о том,
что есть еще в наших рядах нытики и пессимисты! Но оставим это, господа! -
С видом великодушного победителя он оглядел обращенные к нему лица. - Сама
жизнь переубедит наших противников, явных и тайных. И мы совместно,
дружными усилиями...
Однако уязвленный советник не унимался.
- Хватит басен! - перебил он. - Довольно авантюр! Хваленая гостиница
не принесла и гроша прибыли. А убытки - спросите у казначея!.. Конечно,
кое-кто на этом ничего не потерял...
- Злопыхательские намеки меня не задевают, - сообщил мэр.
- Еще бы! - воскликнул советник. - Тут нужен бронебойный снаряд!
Разговоров мы наслушались досыта. Но кроме этой дурацкой гостиницы,
построенной для выдуманных туристов, достижений не вижу. Сдается, что не
на что рассчитывать и в дальнейшем. Поэтому предлагаю обсудить вопрос о
досрочных выборах.
- Да, - сказал мэр озабоченно, - с этой гостиницей мы оставили город
без средств, даже на рекламу. А была бы реклама, туристы бы все равно не
поехали: что тут стоило смотреть? Не за этим пересекают океаны. Не за это
платят!
Советник вскочил.
- Хорошо сказано, господин мэр! А теперь признайтесь, что вас
занимали только выгодные подряды!
- Не только!.. - бормотнул мэр, словно бы пытаясь слабо
сопротивляться. Советники, даже благонамеренные, возмущенно загудели.
- Хватит нас морочить! - выкрикнул оппозиционер.
- Не буду!.. - покаянным тоном пробубнил мэр. - Давайте-ка, господа,
лучше поговорим.., о налогах. Надо бы построить еще одну гостиницу номеров
этак...
- Он, издевается! Вышвырнуть вон! - послышались выкрики. И только
главный спорщик сказал, поднимаясь с места:
- Господин мэр нездоров. Предлагаю прервать заседание.
- Погодите, - сказал мэр тусклым голосом, - тут у меня личное
послание президента. Можно огласить?
Снова наступила тишина.
"Ряд событий, - говорилось в послании, - привлек к вашему городу
внимание публики, которая массами скапливается на границах запретной зоны.
Я вынужден разрешить ее посещение журналистам, представителям научных и
общественных организаций, некоторым категориям туристов, в особенности
тем, кто прибыл из-за, границы, изменив обычные маршруты, со специальной
целью посетить ваш город. В деле поддержания порядка целиком полагаюсь на
Вас лично, зная присущую Вам мудрость, дальновидность, исключительную
инициативу..." - ну и так далее, - сказал мэр, оборвав чтение.
- Продолжайте! - раздались голоса.
- Господин президент просит позаботиться об его семействе, - сказал
мэр, заглядывая в бумагу - Так-с! Что скажут маловеры?
Маловеры молчали. - Прошу голосовать за выделение средств на путевые
указатели для туристов, - сказал мэр. -На трех языках. Кто против?
Принято. Надо бы еще поставить памятную доску на этом Храме Всех Богов,
или как его там!.. Господин Эстеффан еще не отмылся? Думаю, попросим его
возобновить деятельность секты - в умеренных пределах. Веротерпимость -
одна из основ городского самоуправления. А паломничество верующих нам не
повредило бы. Для них мы построим...
- Гостиницу! - хором проговорило лояльное крыло муниципалитета.
- С этих хватит пока и постоялого двора, - сказал мэр, - но если дело
пойдет, отчего бы и нет? До сих пор мы были нищими скрягами. Кончено! -
мэр грохнул по столу так, что подпрыгнула уникальная бронзовая
чернильница, в которой он хранил кнопки и скрепки. - Туристы заплатят за
все!
Секретарша, вбежав, доложила, что мэру велено снова явиться к ее
превосходительству.
Заседание прервалось.
Глава 16
Вновь вызванный г-н мэр пробыл в апартаменте недолго. Выскочив
оттуда, он швырнул в мусорную урну обрывок галстука. Растер по щеке
отпечаток ручки прелестнейшей из президентш. И побежал разыскивать Дамло.
Конечно, он нашел его: не так это было трудно.
***
Дамло со стоном очнулся. Он не помнил, что с ним приключилось. Но
когда тебе брызжут водой в лицо, это, без сомнения, является
панибратством, заслуживающим, самое малое, надлежащей отповеди!
Однако вместо молодецкого рыка из могучей груди выполз хлипконький
стончик. И голова!.. - впервые в жизни у него болела голова!
- Очнется? - спросил голос очень знакомый, только Дамло не сумел
опознать чей.
- Должен, - отвечал другой, тоже очень знакомый. - Делаю все, что
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг