Это была четвертая заповедь д'Артаньяна-отца. До сих пор читателю были
известны только три его заповеди. Увы, точно так же заблуждался и
Дюма-отец. Теперь мне выпала честь довести до всеобщего сведения и
заповедь четвертую.
А тогда я просто лукаво улыбнулся, радуясь тому, что урок пошел славному
парню-дворянину на пользу, и, решив, что история обрела свой конец,
спросил у кота. куда нам следовать дальше. Дядя Вася указал на Париж, и мы
направились в столицу прекрасной Франции. И вот тогда-то, стоило нам
повернуть за угол, подлый трактирщик и его слуги напали на обезоруженного
д'Артаньяна. Об этом я узнал только через триста лет, читая роман "Три
мушкетера". Сам д'Артаньян, видимо, очень стеснялся обидного избиения
палками и потому скрывал от меня подлинный конец этой истории.
Таким образом, факт, приведенный мной, поможет читателям "Трех мушкетеров"
увидеть события в городе Менге в истинном свете. Я же как мог отомстил за
своего подло избитого друга: переснял рожу трактирщика с книжного рисунка,
увеличил фото до натуральных размеров и дал гнусному человеку пощечину. К
сожалению, он не принял мой вызов. Трусливо промолчал.
Пока мой будущий друг отлеживался с примочками в злосчастном трактире, я
бодро шагал по дороге в Париж. Дядя Вася шествовал рядом со мной. Его
гордо поднятый хвост распушился, точно плюмаж мушкетера.
До французской столицы оставалось всего несколько лье, когда нас обогнала
роскошная карета.
- Кучер, это он! - услышал я приятный женский голос.
Кучер проехал еще немного и остановил лошадей у обочины.
Я сделал вид, будто ничего не замечаю, и продолжал идти своей дорогой. Вот
до кареты осталось два шага... один шаг. И тогда распахнулась дверца, и
тот же мелодичный голос сказал:
- Садитесь, сударь!
Я забрался в карету, за мной прыгнул дядя Вася, и мы увидели красивую
блондинку.
- Кучер, трогай! Они здесь, - сказала женщина.
И лошади так резво приняли с места, что я повалился на свободное сиденье,
а дверца закрылась сама собой.
- Миледи, - представилась женщина, протягивая руку.
В ее миниатюрных пальчиках чувствовалась почти неженская сила.
Я в свою очередь назвал себя.
- О, слесарь?! Только подумать, я еще в жизни не видела живого
слесаря-водопроводчика! А кот! Кот-то какой! - воскликнула миледи. - В
моем замке как раз протекает кран и завелись мыши! Вы мне посланы самой
судьбой!
- Почему-то стоит человеку увидеть слесаря и кота, как он тут же
вспоминает, что у него протекает кран и есть мыши, - сказал я, признаться,
немного обидевшись и за себя и за дядю Васю.
- Нет, нет! И вовсе не этим вы произвели на меня впечатление, вовсе не
этим! - горячо возразила миледи. - Мне понравилось, как вы разделали под
орех этого гасконского парня. Я видела все из окна своей кареты.
Я понял, что перед нами дьявол в юбке, как метко сказал о миледи наш друг
Атос, он же граф де ля Фэр. Этой дамочке только и нужно, чтобы хорошие
люди дрались между собой.
Миледи поняла, что ее раскусили, и добавила быстро:
- Я сказала неправду! Дело в том, что я влюбилась в вас по уши. А чтобы вы
поверили мне, я теперь скажу вам все. Позавчера нас с Рошфором вызвал
кардинал Ришелье и сказал озабоченно: "Господа, к Парижу приближается
русский слесарь-водопроводчик! Он. конечно, неподкупен, поэтому вы во что
бы то ни стало должны остановить его". Теперь вы догадываетесь, что ваша
дуэль была подстроена. - И на губах миледи появилась тонкая улыбка.
- Неужели симпатичный парень-дворянин оказался заодно с вами? - вскричал я
с горечью.
- О нет. Просто мы использовали в своих гнусных целях его невероятную
гордость. Едва вы появились из-за угла, как Рошфор задел гордого юношу
шуткой и тем самым заварил уже известную вам кашу. А вы, человек
справедливый, ввязались в нее. На что мы. собственно, и надеялись. Вот
видите, как я откровенна с вами, о мой любимый! - И она рухнула в мои
объятия.
Но я оказался проворней ее. и знаменитый кинжальчик миледи, с которым
впоследствии едва не пришлось познакомиться нашему славному д'Артаньяну, с
дьявольской силой вонзился в сиденье.
Чутье подсказало мне. что плечо этой женщины хранит страшную тайну. Я
рванул рукав ее платья и увидел лилию. Представляю изумление писателя
Дюма, узнай он, что, кроме него самого и еще трех героев книги, жуткая
тайна миледи была известна пятому человеку - парню из далекой России.
Но миледи, в отличие от писателя Дюма, не любила рассуждать, она сжалась в
углу кареты, точно тигрица, готовая броситься на свою жертву.
- Вы слишком много узнали, мой милый слесарь-водопроводчик! Вы и ваш кот!
- процедила она сквозь зубы. - Берегитесь! Я вас уничтожу!
- Ах, мы уже падаем, - ответил я своей излюбленной фразой и распахнул
дверцу кареты. - Привет прокладке на вашем кране! И вашим мышам! - Я
отсалютовал своей бывалой кепкой и выпрыгнул из кареты. Следом за мной
выскочил дядя Вася.
До нас донеслось самое страшное проклятие, какое слышал свет.
Встреча с миледи объясняет то, чего не знал писатель Дюма, а именно
истинные причины ненависти этой красивой фурии к трем мушкетерам. Все дело
в том, что они были моими друзьями. А однажды, проезжая по улице, она
увидела госпожу Бонасье, которая мирно вела со мной беседу, и это решило
судьбу славной женщины. А я ведь только и спросил у бедняжки, войдя в
незнакомый Париж, как пройти ко дворцу кардинала Ришелье.
Я хотел поговорить с монсеньером начистоту, в связи с историей в городе
Менге. Но ни в тот день, ни на другой парижане так и не дали мне добраться
до кардинала. Узнав, что в их городе появился слесарь-водопроводчик, они
беспрерывно звали меня в свои квартиры. А я, конечно, в первую очередь шел
в дома, где жил трудовой народ. Крупным феодалам это очень не понравилось,
и в канцелярию Ришелье посыпались анонимки.
Кардинал хоть и боролся с феодалами, но все же был очень недоволен моим
поведением. Как мне передали, он говорил в кругу своих единомышленников:
"Что же это получается? Может, скоро сорвет кран в моей резиденции и мне
тоже придется ждать своей очереди? Пусть он только ко мне придет!"
Однако ему пришлось подождать, пока у меня хоть немного убавится работы. И
наша встреча произошла как раз на второй день после сражения у монастыря
кармелиток.
Кстати, рассказ об этом сражении в книге тоже изложен неточно.
На самом деле, все выглядело так. Первым на пустыре очутился я со своим
чемоданчиком. Вторым пришли д'Артаньян и его противники - три мушкетера. И
уж потом на пустырь шумно вывалила ватага гвардейцев кардинала во главе с
его любимцем Каюзаком.
У читателей, конечно, не раз возникал законный вопрос: "Что же это
гвардейцы кардинала пришли на пустырь так - ни с того ни с сего? В общем,
случайно. Неужели автор не мог придумать интересную причину, которая бы их
сюда привела в самый неподходящий момент?" Но автор Дюма писал только
правду и ничего не сочинял, как это думают многие. А правда насчет
появления гвардейцев ему была неизвестна, и прежде всего потому, что он
ничего не знал об участии в этой истории самого главного лица. О моем
участии. Вот Дюма и написал, будто гвардейцы появились совершенно
случайно, тогда как в жизни они пришли сюда по специальному уговору. А
теперь держитесь крепче за стул: вся эта орава гвардейцев хотела драться
на дуэли.
Как видите, получилось полное совпадение:
д'Артаньян должен был биться только с тремя мушкетерами. А я ждал Каюзака
и еще четверых.
Когда же, спросите вы, успел Базиль Аксенушкин поругаться с такой массой
гвардейцев? У слесаря-водопроводчика это происходит моментально, не
успеешь бровью повести. Сказал я тому же любимцу кардинала Каюзаку: "Зачем
же бутылки из-под бургундского в унитаз бросать?" А любимец на дыбы: "Ах,
вы меня учить, да?!" - и бросил вызов. Конечно, он спохватился потом: мол,
дернул его черт поругаться со слесарем-водопроводчиком. Другого кого не
нашел? Да отступить помешали ему суровые законы феодализма. "Дуэль есть
дуэль", - сказали они.
- Ладно уж, - сжалился я. - Пообещайте не засорять канализацию, и
разойдемся с миром.
- Нет, буду бросать. И притом целыми ящиками! - возразил несчастный
упрямец. Я вздохнул и сказал:
- Что ж, возьмусь за ваше воспитание. Только прошу: не пейте для
храбрости. Вредно очень.
Он, конечно, не сдержался, пришел на дуэль пьяный в дым. И его сослуживцы
были не лучше. А амбиции, а амбиции-то было сколько. Фу-ты ну-ты! Стоило
им появиться, как они сразу затеяли скандал в общественном месте.
Я им, конечно, сказал прямо в глаза:
- Господа, нельзя ли потише? Здесь все-таки женщины, - и указал на
монастырь кармелиток.
Д'Артаньян и три мушкетера поддержали меня. Особенно поддерживал Арамис,
человек, как известно, самый галантный в книге. Мы сообща убеждали пьяниц
отправиться по домам и лечь в постели
Но куда там! Гвардейцы кардинала вытащили шпаги и давай махать перед нашим
носом. Больше всех размахивал шпагой любимец кардинала Каюзак. Теперь нам,
трезвым людям, ничего не оставалось другого, как объединиться и наводить
порядок возле монастыря кармелиток общими силами.
Первым делом мы разобрали партнеров. Мне достался рыжий детина. Пока он
крутился вокруг меня, отскакивал и наскакивал, я обмотал его шпагу
изоляционной лентой, а потом уложил самого пьянчугу на травку поспать. И,
освободившись, посмотрел, что же делают мои новые товарищи.
Здесь мне следует остановиться и сделать еще одно заявление. Не располагая
всеми фактами, писатель Дюма так и не узнал до конца самого главного. А
самое главное заключалось в том, что наши мушкетеры добились своих побед,
не пролив ни капли чужой крови. Свою, пожалуйста, хоть рекой, а чужую,
ни-ни, не трогай.
Не отступили мои друзья от своего правила и в сражении при монастыре
кармелиток. Пьяные гвардейцы валились с ног сами, стоило только
притронуться пальцем. Дольше всех хорохорился любимец кардинала, он
пристал к раненому Атосу со шпагой в руках и наступал на него, наступал.
И вот тогда благородный Атос попросил меня взглядом:
"Базиль, я уже столько пролил своей крови, что боюсь не выдержу и пролью
еще. Займись-ка им, пока для него не поздно"
А я-то убрал свой инструмент. Но ничего не поделаешь, пришлось открыть
чемодан, вооружиться своим верным разводным ключом и свернуть шпагу
Каюзака в кольцо.
Любимец Ришелье увидел, что стало с его оружием, и упал от удивления в
обморок, да так стукнулся головой, что получил легкое сотрясение мозга,
которое было на другой день раздуто прессой кардинала бог знает до чего.
Мои новые друзья были представлены какими-то кровожадными убийцами. Лишь
меня побоялись трогать - чем черт не шутит, вдруг испортится кран. Все
описали так, словно я там и не был.
А мы, ничего не подозревая, сложили пьяных у ворот монастыря, забрали их
шпаги, чтобы больше не баловались, и, позвонив привратнику, отправились в
известное всем читателям триумфальное шествие по улицам. Немного обидно,
что и художник не изобразил меня на рисунке в этот замечательный момент.
Помню, как сейчас, я шествовал в центре, справа от меня Атос с Арамисом, а
слева д'Артаньян и Портос. "Ну и мастер ты со своим напильником, Вася! -
восхищались мои новые друзья. - А как ты достал свои кусачки, а? И
отхватил кончик шпаги у этого де Жюссака!" Надеюсь, будущие художники
учтут мое маленькое замечание.
Шума после нашей победы было хоть отбавляй. Мое выражение "ах, уже падаю"
облетело весь Париж. Отныне, прежде чем начать дуэль, так и говорили
противнику: "Ах, уже падаю". И меня немного удивляет, откуда взялось у
реакционных историков столько терпения, чтобы позачеркивать мое имя во
всех документах того времени. В те годы не было ни одного письма, в
котором бы не говорилось о русском слесаре-водопроводчике и его крылатой
фразе.
На другой день после легендарной битвы капитан мушкетеров пригласил нас на
чашку чая. Мы сели за самовар, и господин де Тревиль, в общем и целом,
положительно отметил нашу деятельность против гвардейцев кардинала и затем
предложил мне любезно надеть мушкетерский мундир. Я рассыпался в
благодарностях, а затем учтиво отклонил предложенную честь, потому что мне
больше была по душе моя собственная профессия. И потом, не хотелось
обижать гордого д'Артаньяна, которому, как все помнят, было предложено
всего лишь место королевского гвардейца. Господин де Тревиль тоже
рассыпался в сожалениях по поводу того, что его рота теряет такого мастера
по фехтованию, даже не обретя его.
Я ответил опять учтиво. Словом, мы еще посоревновались в изысканности
манер и потом разошлись, причем победа осталась за мной, потому что уж по
этой части слесарь-водопроводчик может дать, если нужно, сто очков не
только придворному вельможе, но и даже руководителю хореографического
кружка.
А кардинал слушал, что говорят обо мне, и ждал, когда же я сам попрошу
аудиенцию. В конце концов его терпение лопнуло, и Ришелье послал за мной
своего гвардейца. Это было как раз в обеденный перерыв, и потому тот нашел
меня в трактире "Веселый петух", где я сидел со своими друзьями за широким
дубовым столом и ел первое. Посланец кардинала сказал, чтобы я немедленно
следовал за ним, и направился к выходу.
- Попадись мне сейчас Ришелье, я бы насадил его на шпагу и поджарил в
камине, точно барашка. Это же надо додуматься, не дать поесть рабочему
человеку! - вскричал добряк Портос.
- Спасибо, мой друг, - ответил я растроганно. - Но волноваться не стоит, я
и сам хочу посмотреть кардиналу в глаза после того случая в Менге.
- И все равно мы с вами! - заявил д'Артаньян.
Друзья проводили меня до дворца Ришелье, и мы простились у самой проходной.
- Если это ловушка, дайте нам знать, - сказал благородный и мудрый Атос на
прощание.
- Лучше всего это сделать носовым платком, - уточнил наш щеголь Арамис. -
Если у вас его нет, я дам вам свой. - И он извлек из кармана знаменитый
батистовый платок с инициалами герцогини де Шеврез.
- Я знаю, дорогой Арамис, у вас их вполне достаточно. И все же приберегите
этот платок для своей загадочной белошвейки, - пошутил я, вызвав легкую
краску на его щеках и недоумение у остальных товарищей.
Впоследствии Арамис спросил, откуда мне известно про платки и таинственную
особу. Пришлось напомнить ему, что я слесарь-водопроводчик. "Все ясно", -
коротко ответил наш тонкий политик Арамис.
Но вернемся к подъезду кардинальского дворца.
- Наш друг Базиль прав! - заявил прямодушный Портос. - К черту знаки! Ты
нам только крикни, и мы...
Тут наш гигант выразительно показал кардинальской страже свою громадную
шпагу, и стража смущенно отвела глаза.
- Словом, Базиль, мы ждем вас здесь, что бы ни случилось, - сказал
д'Артаньян со своей известной улыбкой, всегда поддерживающей уверенность в
друзьях и приводившей в бешенство противника.
- Спасибо, друзья, - ответил я, тронутый их заботой. - Идите и спокойно
пейте свое бургундское. В случае чего, мы управимся и одни. С моим верным
чемоданчиком.
- Знаете что, Базиль, если бы мы вас знали уже не так хорошо, то сочли бы
ваши слова оскорблением, - сказал благородный Атос.
Мы торговались часа полтора. И как мне потом рассказывала Анна
Австрийская, кардинал Ришелье несколько раз выглядывал из окна, ожидая,
когда мы кончим спорить.
Наконец мне удалось убедить друзей не тратить время зря и заняться
бургундским.
- Пожалуй, Базиль, вы правы, - сказал Атос задумчиво. - Мы столкнулись с
исключительным случаем, когда можно оставить друга в беде и идти
беззаботно пить вино, совершенно не беспокоясь за его судьбу.
Мы обменялись крепкими рукопожатиями, и я вошел во дворец кардинала.
- Так вот вы какой?! - воскликнул Ришелье, едва передо мной открылись
двери его кабинета.
Переступив порог, я тотчас увидел на столе пухлую кипу анонимок, но
вначале не придал им серьезного значения.
- Ваше преосвященство, на что жалуетесь: кран или санузел? - спросил я,
давая понять, что время для меня дорого и к тому же лесть меня только
смущала, мешая заниматься делом.
- И кран, и санузел пока, слава Богу, у нас работают, - ответил кардинал.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг