временем поставят на ноги. Марина Николаевна, - сам все больше увлекаясь
этой идеей, говорит он с каким-то несколько наигранным воодушевлением, - а
ведь это выход! Это шанс, во всяком случае. Крепкий шанс! Действовать
надо, Марина Николаевна! Действовать! Не раскисать ни в коем случае!
Марина долго молчит. Роговцев смотрит на нее, потом отворачивается к окну.
Валит снег.
Глухо, как бы сам себе, Роговцев говорит:
- Сашка... Вот и Сашка отвоевался. А мне на эту жизнь еще до самой смерти
в атаки ходить...
- Где, вы говорите, эта контора? - спрашивает Марина.
Строгий, ухоженный офис. Молодой, безупречно одетый чиновник. Все
авторитетно и без вычур. Здесь занимаются делом.
- Значит, я повторю вкратце, - говорит чиновник. - Срок - шесть месяцев.
Если за это время вы не возвращаете суммы залога... ну, с процентами, я
уже называл цифры... квартира переходит в полную и безраздельную
собственность фирмы. Но, - он доверительно улыбается Марине, - я думаю, до
этого не дойдет. Разве только вы за это время подыщете себе жилье получше.
В наше время это, честное слово, не проблема. А то ваша квартирка, прямо
сказать... Ну да ладно, - он вновь принимает собранный, целеустремленный
вид. - Вот по этим поручениям вам выплатят означенную сумму в нашем банке.
Адрес здесь... вот, вот здесь, - показывает пальцем.- Возможно, даже
сегодня. Хотя, - он смотрит на часы, - боюсь, Марина Николаевна, сегодня
вы туда уже не успеете... конец дня. Ну, завтра утром. Сутки - это же для
вас не фатально, не правда ли?
Он - сама вежливость и предупредительность.
- Согласны?
- Да, - говорит Марина. У нее вид сомнамбулы, и, похоже, она уже не вполне
понимает, что делает - просто действует, как заведенная, потому что больше
ей ничего не остается.
- Тогда - прошу на подпись, - улыбается молодой человек.
Марина, ничего не читая и вообще почти не глядя, подписывает все бумаги.
Молодой человек торжественно встает и пожимает ей руку.
- Позвольте поздравить вас с выгодной сделкой. Вы нашли наилучшее
применение для вашей недвижимости. И от лица фирмы примите мою
благодарность за то, что вы воспользовались именно нашими услугами. Всего
вам доброго.
У города - какой-то праздничный, новогодний вид. Все фонари еще горят, и
пылают бесчисленные рекламы, и ряды ларьков сверкают разноцветно, словно
елочные гирлянды. Плотный, искрящийся, мохнатый слой снега покрывает
тротуары, по нему приятно идти. Чисто. Даже скрипит. Заглядывая в одну из
бумаг и озираясь на номера домов, Марина спешит по улице, полной пешеходов
- но все равно опаздывает. Банк уже закрылся. Несколько мгновений Марина
стоит у могучих дверей, на которых сияет золотом просторная табличка с
названием банка и временем его работы; гладит дверь. Чуть толкает ее.
Потом, воровато оглянувшись по сторонам, толкает сильнее. Дверь
неколебима. Марина поворачивается и по свежему сверкающему снегу идет
прочь.
Марина дома. Она оживлена, весела, голос у нее звонкий и нежный,
воркующий, глаза сверкают, и она не ходит, а буквально гарцует, танцует по
тесному, но уютному своему жилищу.
- Этот Роговцев оказался совершенно замечательным человеком, -
рассказывает она, - ты правду тогда говорил. Врач божьей милостью. Столько
мне советов дельных надавал... Очень нам повезло, что я его нашла. Но
сейчас - ты, Саш, даже не представляешь, чем он занимается.
Психокоррекцией. Что-то совершенно невразумительное... Но, знаешь, я
послушала, мне разрешили - что-то в этом есть! Что-то есть! Ой, у меня же
яичко, наверно, переварилось! - бежит на кухню. Кричит оттуда: - Сашенька,
будешь яичко? И бутерброд с маслом к чаю! Да? Будешь? И я съем с тобой за
компанию... - возвращается с нехитрой утварью в руках: на блюдце чашка с
чаем, в другой руке - тарелка с красующимся на ней одиноким яйцом. -
Сейчас я тебе почищу, мы поужинаем - а потом я опять на пост. Там так
интересно! А ты спи, пожалуйста. И не переживай, не жди меня... видишь,
все же хорошо.
Ставит ужин на столик у изголовья мужа, присаживается рядом - кормить. Но
на кухне звонит телефон, и Марину выбрасывает из кресла. И как всегда,
она, хватая трубку, прикрывает в комнату дверь.
- Да? Оля! Господи, как я рада! Ты в порядке? Я все время звоню тебе, но
не отвечают ни по сотовому, ни так, я извелась совсем... Это ужас был,
ужас! Что? Что?!
- Тварь! Стерва! - пищит в трубке голос Ольги. - Это ты навела? Ты
отвлекла охранника?
- Оля... Оля, да побойся Бога!
- Ты за всю жизнь со мной не расплатишься! Я тебя в тюрьме сгною! Сука!!
И - отбой.
Наверное, с полминуты Марина держит трубку у уха. Потом наконец кладет на
рычаги. Медленно, приволакивая ноги, бредет в ванную. Открывает воду,
подставляет под нее ладони и пригоршнями бросает в лицо. Раз, другой,
третий... Потом поднимает голову и смотрит на себя в зеркало. По лицу
течет. Сейчас Марина похожа на утопленницу - и этой утопленнице лет
семьдесят, не меньше.
Танцующей, полной энергии походкой Марина входит в комнату.
- Случайный звонок, - говорит Марина. - Кто-то перепутал номер, да еще и
ругаться вздумал. Дескать, как нет таких, когда мне номер дали. Знаешь,
как это бывает... Сумасшедший дом.
- Ы, - соглашается Александр.
- Ну, вот, Саш, мне уже и опять пора, - говорит Марина. - Выйду сегодня
чуть пораньше, а то вчера еле успела. Так все ездит погано... а у нас
строго!
- Ы! - понимающе говорит Александр.
Марина уносит на кухню посуду со столика у изголовья мужа и уходит
одеваться.
На этот раз Марина пришла даже несколько раньше, чем нужно. Оператор
предыдущей смены сидит за монитором, покуривая с усмешечкой, и следит, как
на экране браво тараторит бородач средних лет в породистой, не снятой с
головы шапке и расстегнутом пальто с роскошным воротником. Марина замирает
поодаль, чтобы не мешать оператору, и прислушивается.
- ...Нет, я не утверждаю, разумеется, что проблем нет. Есть, есть
проблемы. Но просто надо стараться. Не раскисать, не сидеть, сложа руки, и
не ждать, когда начнет падать манна небесная... Работать! И все будет. Вот
как у меня. Я плаксам так и говорю теперь: ах, у тебя нет денег? Так иди и
заработай! - он говорит очень горячо и убедительно. - Столько
возможностей! Столько дела кругом! Просто мы слишком привыкли жить по
указке, и никак, черт возьми, никак из нас это не выбить! Делай, что
велено, а тебе взамен дадут этакий, знаете, прожиточный минимум. Пайку.
Нет, дорогие мои, лагерем была страна, одним громадным лагерем - но лагерь
кончился. Теперь не от конвоира человек зависит, и не от начальника
охраны, и не от кума, так сказать... Только сам от себя!
Камера отключается, и изображение пропадает - только вновь вхолостую бежит
рябь по экрану. Оператор от удовольствия аж причмокивает:
- Во дает! Во чешет! Как настоящий, - оборачивается к Марине: - А, это
вы... Тут к вам претензии какие-то по поводу вчерашнего...
- Какие претензии? - испуганно спрашивает Марина. Самообладание ее
все-таки начинает давать сбои; она уже перешла черту.
- Да шут их знает... Материал не тот. Альбина уж чертыхалась сегодня,
чертыхалась...
- У вас не найдется... простите... сигареты? - спрашивает Марина после
паузы.
- А? Да, вон на столике, за кружкой.
Марина нервно закуривает чужую сигарету - зажигалка ее тоже уже еле дышит.
И в этот момент в помещение входит человек, который только что говорил на
экране. Снимает шубу и шапку, и остается в жалком костюмчике, совсем не
соответствующем снятому первому слою. Отклеивает бороду, трет ладонью кожу
усталого, совсем уже не жизнерадостного лица. И надевает валяющееся на
диване поношенное пальтишко, заматывает шею шарфом...
- А я вас узнала, - вдруг тихо говорит Марина. - Лет восемь назад видела
вас. Вы так играли Федора Иоанновича...
Человек оборачивается к ней, долго всматривается ей в лицо пустым взглядом.
- Лучше бы не узнавали, - глухо говорит он и шагает к двери, но на пороге
показывается Альбина.
- Да-да, сейчас, - говорит она кому-то, оставшемуся сзади. - Подождите,
вместе поедем. Надо человеку заплатить, старался же...
Входит в комнату и видит Марину. Но подчеркнуто отворачивается и говорит
актеру:
- Ну, вот видите, совсем не страшно. И очень быстро, - протягивает ему
какую-то бумажку. - По этой ведомости получите гонорар, выплата у нас
пятнадцатого...
Актер, скомкав бумажку, поспешно запихивает ее в карман пиджака и, не
глядя ни на кого, пряча глаза, стремительно выходит. Альбина провожает его
взглядом, потом поворачивается к Марине.
- Теперь с вами, голубушка моя, - говорит она тоном, не предвещающим
ничего хорошего. - Что вы нам тут вчера понаписали?
- Что было... - растерянно говорит Марина.
- И больше - ничего?
- Нет...
- Оставлять все это на пленке - ну, чем вы думали? Неужели не понятно, что
хватит с нас чернухи? Люди устали! Понимаете? Нужны какие-то положительные
примеры, положительные эмоции!
Мгновение Марина молчит, потом встряхивает головой.
- Я не знала. Вы же мне не объяснили...
- А у самой-то у вас есть мозги в голове? Или совсем уже не осталось?
Марина сдерживается. У нее нет другого выхода, как сдерживаться- хотя
хамство переносить ей тяжко, и это заметно. Альбине это тоже заметно -
вероятно, именно поэтому она и говорит, не стесняясь выражений.
- Наверное, те, у кого все хорошо, не идут сюда выговариваться...
- Значит, надо организовывать! У нас рейтинговая передача! Кто станет
смотреть на этих рептилий?
- Какие же они рептилии? - все-таки срывается Марина. - Они - живые... и
страдают!..
Мгновение Альбина молчит.
- В общем, мне хватило одной пробы. Мы с вами не сработаемся. Вы можете
идти домой.
- Вы... Но... Альбина Давыдовна, так же нельзя. Я ехала...
- Никто вас не заставлял.
- И вы мне... не за... - ей трудно, стыдно выговаривать это слово, но
выхода нет, - на зап... платите ничего?
Альбина картинно вздымает брови.
- За что?
- Ну я поняла! - кричит Марина, как раненная. - Я поняла! Я организую!
Давайте попробуем еще!
- Нет-нет, голубушка. У меня чутье, мне хватает одной пробы.
- Ради Бога!!!
Альбина секунду молчит, брезгливо глядя на Марину. Потом чеканит:
- У нас не богадельня.
- Мы делом занимаемся, - поддакивает оператор - но с едва уловимой
иронией, ерничая. Видимо, это единственная форма независимости, которую он
может себе позволить. Похоже, он местный диссидент.
Марина стоит неподвижно. Альбина поворачивается и уходит. Все ясно, все
решено.
- Она - тетка железная, - почти сочувственно говорит оператор. - Ничего ей
не докажешь, если решила.
Марина медленно уходит - и, поднимаясь на улицу из полуподвального
помещения операторской, успевает заметить, как садится в автомобиль
Альбина. Альбина тоже успевает ее заметить. Высокомерно хлопает закрытая с
размаху дверца. Автомобиль уезжает, и Марина вновь идет по безлюдной улице
одна.
Снова ночной путь по полосе препятствий, заваленной свежим снегом, в
котором вечерний народ уже протоптал глубокие, узкие царапины тропинок. Ни
души кругом. Снегопад продолжается, но уже не такой, как днем; едва-едва,
в полном безветрии, порхают редкие снежинки. Низкое небо подсвечено
дальними огнями центра города - и это единственный свет. На фоне этого
призрачного свечения мертвыми противоестественными громадами дыбятся
темные дома.
Свеча горит на блюдце, стоящем на столике у изголовья постели. Головы
Марины и Александра - рядом, на соседних подушках.
- Ну и не пойду туда больше, - негромко, очень убедительно объясняет
Марина. - Раз они цикл свой уже отсняли, так и пусть их. Потом, может,
что-то другое начнут... Главное, зацепка осталась. Жаль, конечно - но, как
ты говоришь, всех денег все равно не заработаешь. А завтра мне спозаранку
тоже никуда не нужно. Так что выспимся наконец, выспимся, Сашка!..
Хорошо-то как будет!
Целует его в щеку, потом, приподнявшись на локте, нагибается к свече и
задувает ее. Темнота.
Их будит долгий, требовательный звонок в дверь. Ничего не соображая со
сна, Марина вскакивает, набрасывает халат. Бежит к дверям. За окном -
зимнее позднее утро. Полусвет.
- Кто там? - хрипло спрашивает Марина.
- Марина Николаевна, это вы? - раздается голос молодого чиновника из
"Эльдорадо". - Не обессудьте, что мы без звонка, но клиент очень спешит...
Это по поводу квартиры.
- Какой квартиры? - ошеломленно спрашивает Марина, пытаясь хоть как-то,
хоть пятерней, привести в порядок спутанные и всклокоченные волосы.
- Вашей, вашей квартиры.
Марина, словно под гипнозом, открывает дверь.
Входит явно весьма важный человек - возможно, мы видели его мельком за
столом на презентации у Ольги - и безупречно вежливый и предупредительный
молодой чиновник. Оставляя следы снега на полу, идут в кухню.
- Добираться сюда не сахар, - говорит, не обращая на Марину ни малейшего
внимания, важный человек. - Конечно, у мальчика машина, но все-таки...
- Зато буквально в пяти минутах ходьбы - большой парк, - корректно
возражает чиновник. - Есть где подышать свежим воздухом, погулять с
друзьями и подругами, заняться спортом...
- Это так, - соглашается важный человек.
Марина не может вымолвить ни слова, и только смотрит, как они деловито
заглядывают в ванную, в туалет...
- Ремонт минимальный, - говорит чиновник. - Квартира небольшая, но в
хорошем состоянии. Здесь, как видите, жила довольно аккуратная семья.
- Как - жила? - задыхаясь, произносит Марина.
- Ну - живет, живет, - досадливо обернувшись к ней, поправляется молодой
чиновник. Визитеры проходят в комнату и замечают постель.
- Это что? - спрашивает важный человек.
- Видимо, больной, - хладнокровно отвечает чиновник. Важный человек делает
шаг назад.
- Не заразный, надеюсь? - спрашивает он. Чиновник вопросительно смотрит на
Марину.
- Вы... Послушайте... По какому праву вы вламываетесь в мой?..
- Мы отнюдь не вламываемся, Марина Николаевна, - пожимает плечами
чиновник. - Мы работаем. Право на осмотр квартиры потенциальными
покупателями оговорено в договоре, который вы вчера подписали... А время
не ждет. Через шесть дней вам все равно придется так или иначе...
- Как - дней?
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг