- Вы не знаете, где Альбина Давыдовна?
- Не знаю... где-то была...
Убегает. Марина идет дальше. Задает тот же вопрос степенно идущей ей
навстречу женщине с толстой папкой в руке.
- Думаю, в семнадцатой. "Героев" обычно пишут там.
- Героев?
Женщина улыбается.
- Ну, цикл передач так называется... "Герой нашего времени".
Семнадцатая оказывается рядом. Но Марина не успевает открыть дверь; она
резко распахивается сама, и изнутри вылетает элегантный, какой-то очевидно
"не наш" мужчина, а следом за ним - Альбина, пытающаяся его задержать.
Марина шарахается от них. Альбина говорит горячо:
- Ну что ты так раскипятился?
- Ты еще спрашиваешь! - отвечает он с несильным, но ощутимым акцентом.
- Представь, спрашиваю.
- Потому что ты, именно ты всякий раз выбрасываешь лучший материал и
вставляешь какую-то пошлость. Ты что, специально портишь наши передачи?
- Пошлость... - задумчиво, но как-то с угрозой говорит Альбина.
- Да! Да! И ты это знаешь!
- Так вот что я тебе скажу, Маркус, - ледяным тоном заявляет Альбина;
похоже, Маркус задел ее за живое. - Пусть это пошлость, пусть! Но за нее
платят. Именно за нее платят! И у вас, когда вы снимаете про себя, тоже
платят только за нее. Попробуй не согласиться! Весь мир стал пошлым.
- Свежая мысль, - говорит Маркус; видимо, от волнения его акцент
становится сильнее.
- Какая есть. Если хочешь знать, то, что тебя так тянет на русскую
псевдоэкзотику - это тоже пошлость. Что вы о России знаете? Вы,
интеллектуалы западные! Вы до сих пор уверены, что в России все сплошь -
Достоевские. Ага, как же. Нет здесь Достоевских больше! Распутины есть,
мафия есть, проститутки, банкиры из бывших стукачей, киллеры, дилеры,
хакеры, байкеры, рокеры - это сколько угодно. А Достоевские - ку-ку!
- Но ведь этот человек - тоже есть!
- Этот человек из прошлого века, а у нас передача о новых людях России.
Новых! Да, пошлых, да, бессовестных - ради Бога! Пусть! Но за ними
будущее. И это они платят, они! Сегодня, сейчас платят. И завтра будут
платить. А философ этот доморощенный... Он просто умрет с голоду. Я же
видела, у него один кусок черствого хлеба в холодильнике, даже чаю нет,
кипяток пьет...
- Может быть, эта передача сделала бы ему и его открытиям рекламу, помогла
бы выжить!
- Не смеши. Реклама открытий... я умру от смеха. Катя открыла для себя
новые прокладки!
- У тебя нет сердца...
- Есть, и абсолютно такое же, как у тебя. Тук-тук, гонит кровь от желудка
к мозгам и обратно. Просто вы там, в Европе, не в состоянии слопать все,
что ставите себе на стол. В брюхо не влезает. И когда отодвигаете тарелку
с обильными объедками, называете это добротой. Протестантская этика!
- Нам... - говорит он, тщательно подбирая слова, - теперь будет трудно
работать вместе.
- Ничего, - она ослепительно улыбается. - Сдюжим.
- Что ты сказала? Я не понял.
- Справимся, говорю.
Он заглядывает ей в лицо, потом несколько раз чуть кивает с каким-то
сожалением - и уходит. Альбина поворачивается, чтобы вернуться в
семнадцатую, но из-за угла коридора выступает Марина:
- Простите, вы не подскажете, как найти Альбину Давыдовну?
- Это я, - недовольно, исподлобья глядя на нее, говорит Альбина.
- Очень приятно. Я Марина Аракелова, мы с вами созванивались третьего дня,
и вы мне назначили...
Альбина задумывается, с трудом припоминая.
- А, так это по поводу дежурств на "Гласе народа"! - наконец припоминает
она. Марина несколько раз радостно кивает - раз вспомнили, значит, шансы
есть.
- Да-да, я навела кое-какие справки о вас... Хорошо, идемте.
Они обе идут к двери.
- Только вам придется подождать. У меня не закончена запись...
- Конечно.
- Посидите здесь.
Марина присаживается на стул у двери, рядом с двумя парнями, попивающими
пиво из жестянок и беседующими вполголоса. Снимает сумку и ставит ее на
пол. Альбина уходит, плотно притворив за собою еще одну дверь. Парни вдруг
смеются вполголоса.
- А вот еще... - говорит один. - Таксист сажает молодую пару, везет и
удивляется: мужик все время к подружке поворачивается и делает вот так:
"Э-э!" - свешивает голову на бок, по-висельному высовывает язык и издает
сдавленный звук. - А девка его - бац сумочкой по балде. Через две минуты
все сначала.
Из коридора входит мужчина с какими-то бумагами. Нерешительно поглядывая
по сторонам, останавливается у двери.
- Ну, таксист уже кипит от любопытства, - продолжает парень, - и когда
остается с мужиком один на один - тот дамочку выпустил и расплачивается -
спрашивает: "Что это у вас за странный ритуал?" - "Да понимаешь, шеф, -
отвечает мужик, - у нее вчера муж повесился, так я ее теперь прикалываю!"
Смеются.
Марина опускает лицо.
Из-за двери, за которой скрылась Альбина, выходит пожилая, но всей
повадкой своей энергичная телевизионная дама.
- Альбина там? - спрашивает ее вошедший мужчина.
- Да. Подождите. Сейчас очень интересную женщину пишут. Буквально из
ничего поднялась... что называется, человек сам себя сделал. А теперь
казино открыла, магазины... и благотворительностью занимается...
- Какой благотворительностью? - сразу встрепенувшись, спрашивает Марина.
- Вот точно не скажу... не знаю. Но чего-то там... для подростков. Тир,
мотоциклы, единоборства всякие, силовые тренажеры... Культурный досуг для
трудных мальчиков. Ведь надо же помочь им стать полноценными людьми, найти
достойное место в жизни...
Уходит. Парни опять смеются чему-то.
Снова распахивается внутренняя дверь. Выходят Альбина и еще какая-то
холеная, возраста Марины, дама; Альбина вежливо пропускает ее вперед и
кудахчет:
- Чудесная беседа, чудесная! Как вам все это удается... столько всего
успевать, столько пользы, столько радости людям...
Дюжие парни встают, отставляя пивные жестянки прямо на пол, и как-то сразу
становится ясно, что это телохранители. Мужчина с бумагами делает движение
к Альбине; та властно отстраняет его легким движением руки: потом. Марина
и холеная дама встречаются взглядами. Секунду всматриваются друг в друга,
потом дама восклицает:
- Маринка!
- Ольга! - Марина встает, и парни одинаковыми настороженными движениями
поворачиваются к ней. - Господи, да сколько ж мы не видались-то! Это ты -
"Герой нашего времени"?
- Ну, я, - чуть с вызовом говорит Ольга.
- Вот здорово! Поздравляю..
- Знаешь, не с чем, - вдруг красиво скромничает Ольга. - Тружусь,
кручусь... Как белка в колесе.
- Ох, я тоже...
- Маринка, я спешу, извини, - обрывает ее дама. Вежливо добавляет: - Но
счастливый случай упускать нельзя. Хочется, знаешь, этак по-советски, как
встарь... на кухне сесть и почесать языками не о делах, ни о чем вообще, а
просто так. У меня сейчас кругом одни деловые... Позвони.
- А у тебя телефон разве тот же? Я звонила когда-то - мне сказали, таких
нет...
- Да-да, - Ольга достает из сумочки органайзер, оттуда - визитку, и
протягивает Марине. - Вот... когда будет время.
- Да я сегодня же позвоню!
Ольга улыбается, но холодно и недоверчиво - и пытливо всматривается Марине
в лицо.
- Знаешь, - медленно говорит она, - мне сдается, что ты каким-то чудом и
впрямь рада меня видеть.
Марина на мгновение теряется.
- А как же... Да что ты говоришь такое! Конечно, рада, детство же...
- Ненавижу детство, - говорит Ольга. - Жалкий возраст, унизительный...
Н-ну ладно. Жду звонка.
И уходит. Парни - за нею.
Несколько секунд длится пауза, потом Альбина говорит:
- Идемте со мной.
Небольшое - видимо, подвальное или полуподвальное - помещение,
заставленное телеаппаратурой, но одновременно напоминающее комнату
свиданий самого дурного пошиба: засаленный диван, кустик алоэ на кособокой
этажерке, разрезанная пивная жестянка, приспособленная под пепельницу,
груда пустых бутылок в углу... на столе - покрытые бурым чайным налетом
чашки и заварочный чайник. Рядом с чайником, раскинув поперек столешницы
провод с вилкой, валяется кипятильник.
- Оплата сдельная, - говорит Альбина, а Марина нерешительно осматривает
электронику, - по приемке видеоматериалов. От удачи, конечно, дело тоже
зависит - сколько народу во время вашего дежурства придет, да насколько
интересно они болтать будут... Но предварительный отбор - это уже дело
вашего ума и понимания.
- Только... Альбина Давыдовна, я в этой технике...
- Это все элементарно. Запись идет автоматически, длится по каждому
персонажу две минуты, потом отключается. Вы сидите тут и смотрите. Если
что-то интересное, полезное... словом, то, что вам хотелось бы потом
увидеть по своему телевизору дома, вы оставляете. Если чушь - отматываете
пленку назад и следующего пишете поверх. Вот кнопка и вот кнопка, а больше
вам и знать ничего не надо. Не знаю, устроит ли вас время... но поймите
сами, вы человек для нас новый, почти что с улицы... поэтому покамест
придется потерпеть. Зато в смысле персонажей это может оказаться наиболее
забавно. С десяти до двенадцати вечера... Что? - увидев, как изменилось
лицо Марины, почти злорадно говорит она - не устраивает?
- Устраивает, - после едва уловимой заминки говорит Марина. - Вполне
устраивает. Только... хотелось бы знать, когда...
- Когда первая выплата? - сразу понимает Альбина. Марина смущенно говорит,
почти шепчет:
- Да...
- Материалы мы просматриваем ежедневно. Если набежит какой-то приличный
кусок - можете рассчитывать на аванс в конце недели.
- Спасибо... Огромное вам спасибо...
Оператор, сидящий перед монитором и молча слушавший весь разговор с
дымящейся сигаретой в зубах, на миг оборачивается с веселой, почти
издевательской улыбкой.
- Ну, значит, сегодня в десять мы вас ждем, - говорит Альбина. - Не
опаздывайте. Предыдущему наблюдателю тоже домой хочется.
- Нет-нет, - говорит Марина. - ни в коем случае не опоздаю.
Ранний зимний вечер. Солнце уже закатилось, но еще светло, закат полыхает
на полнеба. Марина медленно протискивается среди толпы у ларьков,
присматривается. Встает в очередь за хлебом; за хлебом - единственный
ларек, возле которого очередь. Дует резкий ветер, все мерзнут, кутаются,
ежатся, отворачиваются, но в завихрениях между домами он дует то слева, то
справа - не уберечься. Наконец подходит очередь Марины - она берет
какой-то жалкий, самый дешевенький батон и половинку ржаного, а потом
долго расплачивается, укладывая бумажку к бумажке; нет крупных купюр. "Ну
что вы там копаетесь, дама!" - кричат ей сзади разраженною. Переходит к
следующему ларьку, долго присматривается в нерешительности, потом покупает
две сосиски. Когда она говорит продавщице "Две сосиски", та смотрит на
нее, как на сумасшедшую, но - времена сменились, и клиент теперь всегда
прав - режет розовую гирлянду. Со вновь раздувшейся сумкой - место толстой
папки с машинописью заняли продукты - Марина идет прочь.
Теперь уже темнеет - прошло, пожалуй, немногим меньше часа. Совсем уже без
сил, волоча сумку, Марина преодолевает полукилометровую полосу препятствий
от трамвая до дома. Вдали светят окнами чудовищные, нелюдские громады
жилых домов - поставленные на попа бетонные бараки образца восьмидесятых.
По узким тропам, юлящим между кучами и трубами, и еще каким-то торчащим из
снега железом - искореженными кровельными листами, проволоками,
бесхозными, будто бы обгрызенными по краям бетонными глыбами - торопливо
бегут мерзнущие люди. Поземка. Скользко, особенно на спусках и подъемах.
И, конечно, на узких, опасно прогибающихся досках, перекинутых через
бесконечные траншеи. Все разворочено так, будто здесь готовились отражать
танковые атаки; но противник обошел с флангов, и укрепрайон пришлось
оставить без боя. Возможно, навсегда.
На лестнице горит свет. Марина медленно, вяло выходит из кабины лифта; на
полу лифта - лужа, кто-то спьяну обмочился или схулиганил, веселясь в меру
своего представления о веселом. На лестничной площадке от ног Марины
остаются мокрые следы.
Марина отпирает дверь. Зажигает в коридоре свет. Только что она, казалось,
была на грани обморока; казалось, она войдет и рухнет - но на губах ее уже
улыбка, и снова сверкают глаза.
- Ну, вот и я! - бодро говорит она. - Правда, быстро?
Тишина. Только из кухни неразборчиво бубнит репродуктор.
- Как обещала, так и пришла. Маринка слово держит, Маринка Сашеньку не
подведет никогда! А знаешь, я сосисочек купила, - она торопливо выгружает
из сумки содержимое, - так что сегодня попируем. И вообще, знаешь, нынче
день такой удачный! Отдала Моисеичу его рукопись, и он не сегодня-завтра
расплатится, причем по высшей ставке, он сам сказал... - а руки ее уже
снуют над газовой плитой: газ, вода в кастрюлю, вода в чайник, хлеб в
хлебницу, утварь так и мелькает. - Правда, других заказов пока нет...
компьютеры... Но, в конце концов, я и объявления-то развесила только когда
ты вернулся, каких-то две недели прошло. А еще повстречала Ольгу
Шагунько... помнишь, я тебе рассказывала - наш бессменный комсомольский
секретарь. Потом она инструктором в райкоме стала, и мы как-то
потерялись... Она теперь сделалась такая гран-дама - что ты! Казино
открыла, ходит с телохранителями... По телевизору выступает! Позвоню ей
попозже, часиков в девять... И, представляешь, халтурку вечернюю нашла.
Придется, правда, вечером уйти ненадолго, но ты спи себе спокойно, не
волнуйся - меня на машине обратно будут подбрасывать, я договорилась. Ну,
вот. Минут через двадцать будем ужинать. Проголодался, наверное? И я! А
чайку я с лавандочкой нам заварю, из старых наших крымских еще сувениров,
лавандочка для нервов полезна, и для сна... Тебе ведь спать надо побольше.
Да и вкусно очень, что самое-то главное! И печенье есть к чаю!
Почти бегом исчезает в комнате. Кухня остается без нее. Когда-то любовно
отделанная, аккуратная, хоть и небольшая - но давно, давно...
С судном в руках Марина проходит из комнаты в туалет; слышно, как она
выливает там судно, потом спускает воду. Переходит из туалета в ванную,
свободной рукой зажигает там свет и ныряет в дверь - все поспешно, все на
бегу. С гулом и клекотом начинает течь вода. И на мгновение самообладание
изменяет Марине; слышен ее голос буквально на истерике, на слезе:
- Ну что же это такое, господи! Опять горячую отключили!
Полощет судно ледяной водой, потом моет руки - руки сводит. Когда она
вытирает их полотенцем, пальцы не гнутся.
Совершенно без сил она опускается на стул в кухне и, тупо глядя на чайник,
который и не думает закипать, закуривает. Снова она - старуха; ведь никто
не видит. Щеки обвисают, в погасших глазах - безумная тоска. Медленно
шаманит, ворожит перед ее лицом волокнистый дым.
- Ы-ы! - доносится из комнаты.
Марину будто подбрасывает пружиной.
- Что, Сашенька? Что? - она лихорадочно тычет окурком в пепельницу, крошит
его свирепо, словно он - символ ее минутной слабости. - Дым? Ну извини...
Или что? А-а! - хлопает себя по лбу. - Прости дуру, совсем из башки вон.
Мы же утром побриться не успели, я неслась, как угорелая... сейчас,
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг