всему, наследников, во всяком случае прямых, у Хьюга нет, иначе бы давно
сунулись проверить... соседи о нем забыли... и они вполне могли бы получить
земли в полное владение. Конец "песни поношения" - следует песнь заздравная.
Господин и госпожа замка Кархиддин - ура! Но почему-то мысль о том, что столь
блестящие возможности могут быть упущены, ничуть Оливера не угнетала.
- Уходите в лес? - спросил Хьюг. И, не дожидаясь ответа: - Вы и раньше все
шатались по лесу... там, дальше... и я сюда вас зазвал, ближе нигде священника
не было. Тебе священник был нужен, венчаться. Я ведь знал - она почему тебя
выбрала... Я же не мог жениться на ней, она неизвестно какого происхождения...
и потом, Открывательница, колдунья, меч за спиной... дорогу могла как клубок
ниток смотать... ни с кем, кроме тебя, не говорила... как я мог выносить? Но я
тебя знал, ты всегда был праведник, думал, тебе и помыслить не можно, чтобы с
женщиной да без венца... потому и жениться хочешь, что тебе по-другому
нельзя... А уговорил я вас к себе и присмотрелся, нет, вижу - какой ты
правильный ни есть, а все же до пределов... обходились вы и без священника... Я
же говорю - разве я вынести мог? Но она осталась с тобой, потому что ты
собирался жениться. А если бы тебя не было, она была бы со мной. Они все
смеялись потом, пальцами тыкали... яду подсыпал - зачем? Ножом бы в бок - и
все... Но я не мог... мы воевали вместе на Юге... ты мне все равно что брат...
а братскую кровь проливать нельзя. Великий грех... душу можно погубить.
- И ты решил покончить с братом и без пролития крови! - странно звонким
голосом произнесла Селия. - Знаешь, Оливер, у меня такое чувство, что я
напрасно наводила здесь порядок. Пусть бы все и дальше гнило к чертовой матери.
- Но я вам ничего не сделал... - Хьюг поднялся и протянул к Оливеру руки.
- Я не виноват, это она... и ты тоже, вы оба имели дело с колдовством... вы
пришли оттуда... тебя, наверное, и яд бы не взял, а ее точно не взял, она
говорила, что яд в ее имени, или в прозвище, не помню уже, что она была такое,
цветок, или яд, или оба вместе... а меня вы погубили... верните, верните все!
- Утихни, старче, - сказала Селия. - И ступай, мы нынче не подаем.
- Успокойся, - Оливер встал, взял старика за плечи, - и пойми наконец: мы
- не они. - И осторожно вывел старика с кухни.
Тот упирался и бормотал: "Каждый раз всегда по двое... там, в горах..."
Когда он вернулся, Селия примеряла плащ из некогда голубого, а теперь
серого гобелена.
- Мерзкая история, - сказала она, сворачивая ткань. - То есть мы, конечно,
и так ее знали, но я и не подозревала, что эта сволочь блещет еще и лицемерием.
- Н-да. У нас, помнится, в схоларах была песенка:
Хуже всякого разврата
Отравить родного брата...
- Ну, ты, то бишь твой предшественник, был ему не родным братом, а
нареченным. Хотя это дела не меняет. Кстати, почему он сказал "меч за спиной"?
По-моему, все люди носят меч при бедре или на плече - ежели у кого двуручник.
- Старый карнионский обычай. Сам я не видел - разве что на миниатюрах, но
читал. Ты мне на другой вопрос ответь: почему в этом замке, кроме хозяйских
охотничьих снастей у него в комнате, совсем нет оружия?
- А почему часовня была заколочена? И распятие снято? И где слуги? Не так
все просто с этим старикашкой, который вовсе не так стар...
Он проснулся от собственного кашля. Вдохнул и раскашлялся вновь. Дым... а
ведь очаг они топили только на кухне... неужели... Он сел на постели, но, когда
открыл глаза, вынужден был тут же протереть их кулаком. Дым заволок уже всю
комнату. Оливер вскочил, на ощупь кинулся к двери, рванул ее... Тщетно.
Дверь была заперта снаружи.
А дым, валивший из-за нее, был слишком густым, чтобы долетать с кухни.
Оливер, перхая, добрался до окна, но вспомнил, что оно забито. Попытался
выломать доски... никак... он задыхался, ломая ногти о ставни.
Снаружи раздалось шипение, вопль: "Убью старого гада!" - и дверь
распахнулась. Селия с пустой бадьей, которую только что опорожнила на пол,
ввалилась внутрь.
- Ты жив?!
Оливер замахал руками, пока не в состоянии ответить, и они оба выскочили в
коридор. У порога дымились сваленные в кучу ветки, которые Селия прежде для
тепла и чистоты разбрасывала по полам. Они еще дотлевали. Селия снова умчалась
за водой. А Оливер, продолжая кашлять, сбил со стены горящий гобелен,
избежавший ранее внимания Селии, и растоптал его. И чуть было не упал -
споткнулся о нечто, уползавшее вдаль по коридору и оказавшееся при ближайшем
рассмотрении владельцем замка. Оливер без всяких церемоний приподнял старика за
шкирку.
Вернулась Селия с водой:
- А-а. Я его бадьей по голове, а он уже очухался.
- У тебя... - он говорил хрипло, но в этот миг его одолевало какое-то
дикое веселье, - образовалась привычка бить старцев по головам. Никакого
почтения к сединам.
- У меня привычка бить по головам сумасшедших... - Она вылила воду на
остатки костра. - И почему их на моем пути так много встречается? Но ты понял,
что он задумал? Он тебя хотел дымом задушить! Снова - без пролития крови.
- Непонятливый какой старик... Тридцать лет у него было, чтоб осознать
ошибку, а он не захотел...
- И точно так же провалился... Все повторяется. "Песнь поношения", часть
вторая. Что будем с ним делать, Оливер?
- Если ты не возражаешь, я, пожалуй, его свяжу, от греха подальше. До
нашего отъезда.
Уехали они назавтра после полудня. Собирались с утра, но задержались.
Селия загружала ячменем для "полководцев" переметные сумы, выгребла все с
кухни, шипя сквозь зубы: "Это нам плата за чистку нужников..."
Хотя ее поведение выглядело не слишком великодушно, Оливер поневоле
вынужден был признать, что убивать во сне своих гостей и благодетелей еще менее
благородно. Конечно, что взять с сумасшедшего?.. Так пусть учится заново
общаться с людьми. Хотя бы и с крестьянами. Те его живо уму-разуму обучат... Он
развязал путы из одежды и постели сотворенные, когда "полководцы" были уже
оседланы. Хьюг оставался лежать, вытянув руки по швам. Оливер на всякий случай
отступил спиной к двери. А ну как старик на самом деле убил слуг и капеллана,
на что намекала Селия? Правда, это было бы уже чересчур...
Когда они подъезжали к воротам, старик выбежал во двор. Споткнулся на
булыжнике, упал на одно колено и нечленораздельно заскулил.
Селия обернулась и крикнула:
- Ты ждал нас тридцать лет? Теперь жди еще триста!
С этими словами они покинули замок Кархиддин. Но слова эти были не
последними, которыми Селия почтила его владельца. Последними были следующие:
- На свете, оказывается, так много сумасшедших, что собственное безумие
кажется менее заметным...
Не удалось им перезимовать под кровлей, вдали от ветра и волков, у
горящего очага, в тепле... И прекрасно! Там не греться пришлось бы, а гнить!
Зато все происшедшее показало, насколько они вдвоем, несмотря ни на что,
связаны друг с другом. За считанные месяцы они успели словно бы срастись, чтобы
разлучить их, придется резать по живому. Но кто говорит о разлуке...
Кстати, и волки с ветрами были не так уж страшны. То есть волков пока
совсем не было видно и слышно - вот лис они заметили, - и ветер в лесу не очень
беспокоил. Несколько раз принимался идти дождь, от которого они укрывались в
чаще, но быстро прекращался. Снега не было и не предвиделось, впрочем, их об
этом предупреждали.
Что там осталось позади? Вылез ли Хьюг Кархиддин из своей берлоги? Дошли
ли до замка карательные отряды, или они гонялись вдоль Вала за Козодоем и ему
подобными? Какая разница - их это больше не касалось. Был путь без дороги,
вечерняя мгла, ночные костры, изморозь на палых листьях поутру, ломящая зубы
вода из родников - и безлюдье. Оливер уже потерял счет дням и сомневался, что
Селия тоже их считает. Они двигались лесом, и ни следа пребывания других людей
- бродяг, солдат, охотников, разбойников - не встретилось.
А потом возникла деревня.
Вот так - ехали-ехали, и вдруг среди деревьев образовался широкий просвет,
а в нем - изломы крыш. Они замерли одновременно, придерживая лошадей. Потом
тревожно переглянулись, потрясенные и подавленные открывшимся зрелищем.
Соломенные крыши прогнили и по большей части провалились. Кое-где
обрушились и стены. В уцелевших, но покосившихся окнах зияли темные провалы.
Густой мох поблескивал на бревнах седоватой зеленью.
Деревня была необитаема.
- Вот уж где точно была чума... - пробормотал Оливер. - Не нужно нам
ходить туда.
- Не думаю, - отозвалась Селия. - То есть чума - возможно, только очень
давно... Но меня другое смущает. Посмотри вокруг.
- Ничего здесь нет вокруг.
- Вот именно. Ничего. Ни намека на возделанную землю. Даже огородов нет.
- Заросло все. Давно ведь, сама говоришь...
- Может быть... А дороги тоже заросли? Или я чего не понимаю, или к любой
деревне должна вести хоть одна дорога.
- Ну... не знаю.
- И я не знаю. И есть только один способ все узнать. - Она тронула коня.
- Ничему тебя Кархиддин не научил, - занудливо заявил Оливер, но, видя,
что Селия не собирается внимать, двинулся следом, вытягивая из ножен меч,
который тоскливо клацнул в тишине. Селия обернулась и сняла с плеча арбалет.
Они медленно выехали на единственную улицу. Деревня была невелика -
десятка два домов разной величины и на разных стадиях разрушения. Хотя они еще
не решились спрятать оружие, похоже было, что, кроме лис, барсуков и сов, они
никого здесь не встретят.
- Если здесь была чума, - проговорила Селия, - то где кладбище?
- Кладбище должно быть в любом случае. Но я его не вижу.
- И что?
- Может, они никак не метили могилы. А может, как в Карнионе, не хоронили
мертвецов, а сжигали... И еще одна странность. Я проехал много деревень, и если
там имелась площадь, то непременно посреди селения. А здесь...
Селия посмотрела туда, куда он указывал. На противоположном конце деревни,
обращенном к северу, виднелось свободное пространство в виде правильного
четырехугольника, настолько в свое время плотно утоптанного, что до сих пор
лесная растительность не делала попыток поглотить его.
Селия спешилась и заглянула в один из домов, ступая по сгнившим доскам
отвалившейся двери. Там ее встретили голые стены, стол и скамьи, медленно
превращавшиеся в труху. То же она увидела и в других домах.
- А что, если это не деревня была? - спросила она.
Оливер ответил недоумевающим взглядом. Она пояснила свою мысль:
- Ну, что-то вроде монашеской общины. Отшельники, от мира удалившиеся...
Это бы многое объяснило.
- Монахи без церкви?
- Может, еретики...
- Пожалуй. Вон дом один получше сохранился. Пойдем посмотрим.
Дом и в самом деле выглядел прочнее - хотя и не больше других. Крыт он был
изначально не соломой, а дранкой.
Они вошли, распахнули скрипящую дверь. И без того уже смеркалось, а
единственное окно в комнате, где они оказались, прорубленное вдобавок
непропорционально высоко, было затянуто паутиной. И все же Оливеру сразу
бросился в глаза нарисованный на некогда белой оштукатуренной стене знак
Четырех Врат.
Из обстановки в комнате имелся голый обшарпанный стол, тяжелый,
основательный. А на столе...
- Смотри! - прошептал он.
- Ну и что такого? - Селия рассматривала рисунок на стене. - Обычный
гадательный шар. У Найтли был такой же.
- В том-то и дело, что не обычный...
Селия с неохотой обернулась и взглянула на шар. И тут же нахмурилась.
Грани хрусталя не блестели и не играли вовсе не потому, что были покрыты пылью.
Хрусталь помутнел изнутри, и помутнел неровно, точно твердую субстанцию
взбаламутил какой-то грязный смерч. Селия протянула к шару руку, но не успела
коснуться его. Оливеру вдруг показалось, будто мутная взвесь внутри шара
колышется.
- Осторожно! - крикнул он.
И не то сам по себе, не то от звука голоса шар вдруг взорвался, словно был
не из хрусталя, а из тончайшего стекла. Селия, чертыхаясь, шарахнулась в
сторону, загораживая лицо от вихря разлетевшихся осколков. Потом выпрямилась и
стала стряхивать их с одежды. Оливер, напротив, опустился на колени, изучая
осколки, сыпавшиеся на пол. Они были мелкие, словно истолченные ступкой. От
кучки стеклянной крупы его взгляд передвинулся в сторону.
- Странный человек жил здесь, - проворчала Селия.
- Более странный, чем ты думаешь.
В отличие от знака Четырех Врат, начертанного на самом виду, тот значок,
что был накорябан над полом, в полумраке можно было заметить, только низко
наклонившись. Да и то человек, никогда прежде его не встречавший, скорее всего,
не обратил бы внимания или принял бы за раздавленного паука.
Оливер указал на него Селии:
- Видишь? Это еще один языческий символ. Знак Освобожденной Скверны. Иначе
- знак Отравленного Огня. Он очень редко встречается. Считалось, что он
концентрирует... притягивает к себе зло. Поэтому он мог навлечь несчастье не
только на того, против кого зло хотели обратить, но и на того, кто его
начертал.
- А бывший хозяин дома нарисовал его, похоже, у себя сам. И странно-то
как...
Селия села на пол рядом со знаком, вперилась взглядом - нет, не в эту
стену, в противоположную.
- Обрати внимание. Прямо у меня перед глазами окно. Оно выходит на восток.
Когда встает солнце, его лучи должны падать под углом - прямо сюда.
- ...И касаться знака. А если б они могли отразиться от стены -
представляешь такую картину? Нет, не совпадает. Знак Четырех Врат слишком
высоко.
- Нет, совпадает. На столе раньше лежал хрустальный шар, и лучи
преломлялись в нем.
- И шар замутился... Освобожденная Скверна. Да, странные опыты здесь
производились...
Селия нагнулась, чтобы примерится взглядом к исходной точке нарисованной
мысленно фигуры.
- Погоди-ка! Здесь рядом, справа, еще что-то нацарапано... нет,
написано... черт, ничего не разобрать.
Оливеру пришлось выкресать огонь, чтобы прочесть буквы на стене. Вопреки
ожиданиям, это оказались отнюдь не таинственные руны или иероглифы. Хотя
особого смысла в надписи тоже не виделось.
Медленно, морщась от напряжения, он прочел написанные столбцом слова:
Белая берлога
Пустая чаша
Сломанный мост
Брошенная часовня
- А дальше?
- Дальше либо штукатурка осыпалась, либо ничего не было написано. Что это?
Заклинание, связанное с пустотой, тленом, уничтожением?
- Похоже на названия гадальных карт. "Рухнувшая башня", "перевернутая
чаша"... или на алхимические символы... "Белая женщина", "черное деяние"...
- Постой! - Он приподнял руку, точно пытаясь поймать ускользающую мысль. -
Погоди-погоди-погоди. Что-то я слышал про Брошенную часовню... так, сказки,
легенды всякие... когда в Тримейне жил. Это было место такое в Заклятых землях.
Когда Заклятие было снято, часовня то ли под землю провалилась, то ли ее сжег
небесный огонь - по разному рассказывали. И... название "Белая берлога" я тоже
припоминаю.
- Может, все-таки "дорога"?
- Нет, именно "берлога". Упоминалось в хрониках, самых старых. Так раньше
назывался какой-то горный перевал, а какой - никто теперь не помнит и не может
установить, почему он так назывался. Из этого напрашивается вывод - другие
слова в надписи суть не заклинание, а названия местностей.
- Сломанный мост... - глухо произнесла Селия.
Оливер тяжело - ноги затекли - поднялся. Как он мог забыть?
Она же ищет Сломанный мост. Вовремя бы сообразить, уверить ее, что это
нечто вроде "рухнувшей башни"...
- Хьюг говорил тебе, что средоточия зла в Заклятых землях перемещались, -
продолжала Селия. - И ты правильно заметил - в трех названиях из четырех
обозначено нечто, связанное с опустошением, уничтожением... А может, и во всех
четырех, если понимать "белый" не как цвет чистоты, а как отсутствие цвета... И
они написаны рядом с этим... как ты назвал символ? Знак Освобожденной
Скверны... Из того, что мы уже знаем, очевидно, что здесь названы места
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг