Его мысли обратились к Селии, которая ехала впереди. Судьба в очередной
раз посмеялась, совершив поворот. Они снова были там же, откуда их сбила неделю
назад близость сражения, - ехали в пустынной местности, неизвестно куда и
только вдвоем. До этого мгновения непосредственная опасность и окружающие люди,
ради которых надо было носить маску, не дозволяли выпускать чувства из узды,
предаваться самокопанию. Сейчас же, когда явная угроза исчезла, проклятая
слабость, обнаружив брешь, наползала снова, и это было мучительно. Он ни в коем
случае не должен доводить себя до такого... как в долине... нет, и даже
вспоминать об этом! Путь до Бастиона недолог, кругом опять люди... а там видно
будет... Мелькнула даже мыслишка: "А вот теперь, когда никто за нами не
гонится, следовало бы нам расстаться..." - и прекрасно знал, что не сумеет
уйти, хотя она, возможно, была бы этому рада.
Может быть, все бы изменилось, если бы он сумел ее понять. Но он ее не
понимал. Нет, не приступы ярости, не подверженность неожиданной смене
настроений... после того, что с ней случилось, это как раз понятно. Но откуда
эта несвойственная ее возрасту холодность... нет, не то... слово
"расчетливость" было чересчур затертым, но иного Оливер не находил. Вот и
Вальтарий говорил о чем-то подобном... правда, он обобщал... А что, если
Вальтарий ошибся, а он, Оливер, прав, и пресловутый удар Селии - всего лишь
следствие расчета? Она просто ждала, ждала того единственного мгновения, когда
можно будет ударить. Но ведь это нечто немыслимое при отсутствии мастерства...
и вдобавок не объясняет, как она могла рассчитать еще и силу удара. Словно не
человеческий мозг, а счетное устройство Раймунда Луллия...
- Стой, куда?! - Крик обернувшейся Селии несколько припоздал.
Оливер, задумавшись, съехал с тропы, и, поскольку он направлялся прямиком
в куст боярышника, доселе терпеливый Гней шарахнулся в сторону, едва не сбросив
всадника. Все же он сумел удержаться. Селия смотрела на него без усмешки, ее
глаза, как всегда, не отражали ничего, кроме окружающего пейзажа.
- Ты о чем это думал, о новый Сократ?
- О Раймунде Луллии, - мрачно сказал он.
- Это который занялся магией чисел из-за женщины?
- О нем самом.
- Знаешь, мне всегда было любопытно узнать, что стало с женщиной.
- Понятия не имею.
- То-то и оно. - Теперь они ехали рядом, и тон ее был вполне дружелюбен. -
Про женщин никто не помнит. Оставим в стороне теологические и философские
вопросы, там столько вони, что хоть лопатой разгребай. Но вот ваш брат историк
обожает трещать про дела, которые мужчины совершили из-за женщин, не важно,
дурные, хорошие ли, а про самих женщин забывает, как о предмете нестоящем.
- Доказательства! - Ему стало весело.
- Ну, скажем... Ты "Иосиппон" хорошо помнишь?
- Естественно. Разумеется, я читал его в переводе.
- Я тоже. Так вот, там есть такая история про братьев-разбойников Анилея и
Асинея.
- Которых царь Парфии сделал наместниками Месопотамии? Помню.
- И какая там интрига заваривается из-за коварной красотки, жены Анилея!
До чего дело дошло - ужас! Кровь текла реками! Так Иосиф нигде не только не
называет эту женщину по имени, но и не говорит, что же в конце концов с ней
стало. Я понимаю, что речь идет о событиях государственного масштаба, но как
она умерла, можно было упомянуть! Да и как ее звали - тоже, хотя бы для того,
чтобы проклясть. Ведь по вине этой тетки погибло больше народу, чем из-за
какой-нибудь дурацкой Елены Троянской, которой, может, и на свете-то не было,
так, призрак, аллегория!
- Здесь согласен. Но вот, например, Бокаччо же написал "Знаменитых
женщин".
- Редкостной дурости сочинение. Да и какой из него, к чертовой матери,
историк? Ему бы пособия для начинающих инквизиторов сочинять...
- Ты что, с ума сошла? Какие еще пособия для инквизиторов? Писал человек
веселые новеллы...
- Очень веселые. "Гризельда", например. Черт с ним, вернемся лучше к
Раймунду с его счетными приспособлениями...
- К Альберту Великому с его рукотворно изготовленной служанкой...
- Не надо Альберта. Остановись на Раймунде.
- Да мне особо нечего сказать по этому поводу. Никогда я подобными
материями не увлекался. Ты лучше скажи, откуда ты столько знаешь?
Возможно, на вопрос, заданный как бы в шутку, она ответит. Но она лишь
пожала плечами:
- Сама удивляюсь...
Ночевать пришлось в лесу - до Бастиона они так и не добрались. Костер
решили не разводить - все равно было бы больше дыма, чем огня. Поужинали хлебом
и холодной говядиной, прихваченными на постоялом дворе, запивая все это пивом.
Земля была мокрой, поэтому Оливер нарубил веток, на которые можно было лечь.
Ему опять было лучше - у него имелся плащ, принять который в качестве постели
Селия отказалась. Надо бы ей в Бастионе разжиться еще какой-нибудь одеждой -
Бог знает, где снова застанет их ночь...
Они сидели в темноте - теперь темнело рано - на значительном расстоянии,
не то что в Кулхайме, когда они инстинктивно искали прибежища друг у друга.
Хорошо, что темно, и она не видит...
- Послушай... - Он едва не вздрогнул, услышав ее голос. Это была не ее
манера начинать разговор. - Ты говорил о прорывах Темного Воинства в области
Вала. Что тебе, собственно, известно об этом?
- Мало, - честно ответил он. - Почти ничего. Так, предположения...
- Пусть предположения. Есть примеры, в которых ты уверен... ну,
предположительно уверен?
Он помедлил с ответом. Следовало соблюдать осторожность. Он помнил, чем
кончилась их предыдущая беседа о Темном Воинстве. Такое чувство, что эта тема
кровно ее затронула... хотя о реальных опасностях, угрожающих ее жизни,
говорила бестрепетно.
- Хорошо. Вот одна история. В канонических списках "Крещения эрдов" она
отсутствует. Но я ведь ищу неканонические... И встретил два варианта... Кстати,
это в опровержение твоего утверждения, что историки никогда не пишут о
женщинах... Если ты помнишь, эрды приняли крест в IX-Х веках от Воплощения,
точнее время установить нельзя. Первоначальные нравы эрдов отличались
исключительной жестокостью, даже для варваров. Но к этому времени - более
четырехсот лет спустя после нашествия - их нравы смягчились.
- Ты, между прочим, говорил, что к этому времени эрды и карнионцы уже
смешались.
- Я несколько упростил ситуацию. Так было в центральных областях. А на
окраинах, в тех поселениях, где эрды жили обособленно, подобное вряд ли могло
быть. Хотя, разумеется, влияние Карнионы ощущалось. Возможно, в этом самом
смягчении обычаев. Так вот, у эрдов преступника, по тем или иным причинам
сумевшего бежать из-под стражи, никогда не преследовали. Считалось, что он
достаточно наказан своим изгойством, - жизнь была слишком сурова, да и климат
тогда, судя по всем сведениям, был гораздо хуже. Жизнь в одиночестве была
ужасна. Так считали эрды во время язычества. Итак, эрды стали отходить от
прежней веры. И некое горное селение приняло крещение от миссионера, имя
которого нигде не названо. Но "одна отроковица втайне продолжала исполнять
поганые богопротивные обряды". И миссионер приказал схватить и заключить ее.
"Тогда мать отроковицы, следуя пагубной слабости женской, что низменное
чадолюбие превыше спасения души ставит", ночью отомкнула затвор и вывела дочь
за пределы селения. И успокоилась, наверное, потому, что по прежним законам
беглых не преследовали. Но прежние законы пали... Миссионер, понукаемый
благочестивым рвением, отрядил погоню, и беглянку привели обратно. И казнили.
- Ее сожгли? - Голос Селии был лишен всяческих эмоций.
- В одном из списков сказано, что сожгли. Но в другом - а я думаю, он
древнее - сказано, что жители деревни забросали ее камнями.
Он сделал паузу, ожидая вопроса. Не дождался.
- И тогда мать казненной, сказано дальше, продала душу дьяволу за
возможность отомстить. Позднейший список этим замечанием и ограничивается. А в
старом сказано: "Воззвала к демонам сильным, демонам древним, демонам злобным,
алчба их ненасытима, жажда неутолима, уродство превосходит все, что глаза в
силах вынести, душа человечья им приманка и поводырь". А дальше говорится, что
силы сатанинские убили всех жителей деревни. До единого.
Селия в темноте повернулась - слышно было, как хрустнули нарубленные
ветки.
- А если все до одного убиты, как же хронист узнал, что именно там
произошло? Ведь "не осталось никого, кто мог бы возвестить".
- Сам удивляюсь, - сказал Оливер.
- И ты считаешь, что под демонами разумеется Темное Воинство?
- Похоже... Вряд ли хронист все измыслил - он бы не стал сочинять историю,
где Церковь терпит поражение, недаром же этот фрагмент позднее был изъят... А
потом, человечья душа, конечно, приманка для сатанинских сил, но с каких это
пор им понадобился проводник, то бишь поводырь? Только если эти силы из другого
мира. Женщина, не в силах отомстить одна всем жителям деревни, связанным
кровью, совершила некий вызов... и, возможно, ей пришлось заплатить за него
собственной душой. "Смерть открывает дверь, а жизнь ее закрывает..."
- Возможно, что, если бы моего ребенка убили, я сделала бы то же самое...
- То есть отдала душу за месть?
- За ребенка... Мне кажется, - она говорила медленно, с трудом подбирая
слова, - ребенок для женщины и есть ее душа. Без него все остальное не имеет
цены - жизнь, спасение, благосостояние... Вот за это вы нас всех и презираете -
за низменность нашу.
- Селия, я...
- Речь не о нас с тобой. Кроме того, детей у меня нет, неизвестно, будут
ли, и вообще, весь этот разговор представляет для меня чисто академический
интерес.
- И где ты набралась подобных выражений?
- От тебя. Ты употребил его на четвертый день после нашей встречи.
- Ну и память у тебя! Немудрено, что ты столько знаешь. Впрочем, сказал же
философ, что всякое знание есть воспоминание...
- Да, - сухо произнесла она. - Он это сказал. - И умолкла. Как будто
Оливер, неведомо для себя, снова нарушил установившееся между ними доверие.
Поскольку она не собиралась продолжать беседу, после продолжительной паузы
он сказал:
- Ладно. Давай спать.
- Я посторожу, - сказала она.
Почему, хотел было спросить он, ведь с тех пор, как они удалились от Белой
дороги, этого "спать по очереди" больше не было? Или ему казалось, что не было?
- Лучше я.
Против ожидания, она согласилась:
- Хорошо. Ты первый. Потом я тебя сменю. И вытянулась на своей постели из
веток. Он сидел, прислушиваясь, благо ничего не было видно в безлунной ночи.
Селия, казалось, сразу уснула. Неприятная мысль: неужели за все время, что они
вместе, она спит вполглаза? Или нет, с самого ее побега... сколько времени
тому? Но за этот месяц он мог бы сообразить... на что годится со своей
преданностью? Дурак - он дурак и есть. Немудрено, что она сразу же согласилась.
Первая помощь, которую она от него увидела. Все остальное было только помехой.
Не будет он ее будить. Пусть спит до утра.
Напрасно Оливер на это надеялся. Посреди ночи Селия проснулась как по
команде. На его протесты зарычала:
- А ежели ты завтра в седле заснешь и свалишься? Он мне еще условия будет
ставить!
Это была уже прежняя Селия. Пришлось подчиниться.
Весь день тропа шла на подъем, а к вечеру прибыли в Бастион. Это была
странная деревня. Когда-то в незапамятные времена она и в самом деле
представляла собой бастион - отчасти вырубленный в скале, отчасти надстроенный
сверху. Пограничная крепость, расположенная здесь, была не самой мощной, но
достаточной, чтобы гарнизон продержался до прихода войска. А потом граница ушла
далеко на юг, гарнизон то ли перевели, то ли забыли сменить, и все понемногу
пришло в упадок. Впрочем, названия "странной" деревня вряд ли заслуживала, хотя
дома, точнее, халупы и были здесь построены террасами, если бы не здешний
постоялый двор, который размещался в бывшей крепости, нависшей над всей
деревней.
Будь Бастион расположен у проезжей дороги, заведение могло бы процветать.
Но сюда добирались лишь случайные путники, и в качестве гостиницы оно пришло в
такой же упадок, как и в качестве укрепления. За десятилетия небрежения большая
часть каменных надстроек разрушилась. Единственный сохранившийся ярус, кое-как
залатанный камнями и глиной, был приспособлен под жилые комнаты. Внизу, где
крепость была врезана в гору, устроили конюшню и погреба. Оливер на глаз
прикинул, что эти вырубленные в скале помещения наверняка больше, чем потребно
для нужд гостиницы, и, вероятно, во времена усобиц используются местными
жителями как убежища. Кто знает, не понадобится ли оно им вскоре, в зависимости
от того, как пойдут действия между карательными отрядами и теми, кого они
призваны карать? Расспрашивать подробнее об устройстве крепости-харчевни он не
стал. Вид у владельца был не располагающий к расспросам. Это был самый угрюмый
и самый тощий представитель своего сословия из тех, кого Оливеру приходилось
видеть. Кормили здесь, однако, не хуже, чем в гостеприимном "Лебеде", - правда,
и не лучше.
Селия спросила у хозяина точильный брус и моток веревки. На недоуменный
взгляд Оливера пояснила, что собирается привести в порядок их оружие.
- А веревка зачем?
- С собой заберем. Пригодится, в горах же будем.
Он отдал ей свой меч и стилет и остался сидеть в зале, где пылал очаг, -
иначе было бы слишком холодно, - и слушал, как она работает во дворе.
С чего бы это она вдруг озаботилась об оружии? Предчувствие? Или просто
сознание того, что им надолго придется уйти от населенных мест?
Так или иначе, работать она закончила, когда совсем стемнело. От
усталости, видимо, к беседе не была расположена. Как и в Файте, они заняли одну
комнату, хотя могли бы и целый этаж. Даже несколько смешно это выглядело.
"Лебедь" хотя бы был небольшой гостиницей, а здесь все-таки целая крепость, и
они в ней единственные постояльцы. Постояльцы крепости... не самая лучшая
шутка.
Улеглись спать так же, как и прежде, хотя Оливер подумал, что упорное
стремление Селии исполнять роль сторожевой собаки при укрепленности помещения и
толщине стен доходит до нелепости.
Он ошибся.
Из-за того, что в комнате было весьма не тепло, они спали не раздеваясь,
Селия, кажется, даже сапог не сняла. Одеяло Оливер отдал ей, сам укрылся
плащом. Подушек здесь не водилось, очевидно, здешние жители придерживались
старинных традиций, по которым подушки полагались только роженицам, остальным и
полено под голову сгодится (тут, правда, не было и полена). Но он прекрасно
уснул и так. Из блаженнейшего этого состояния его вывел такой звук, будто рядом
шмякнулся мешок с репой. Он открыл глаза и поначалу ничего не увидел, хотя
отчетливо слышал хриплое дыхание, доходящее до шипения, и шварканье об пол.
Приподнявшись и поглядев вниз, он увидел довольно странное зрелище. На
полу распластался человек, которого Селия, похоже, успела схватить за ноги,
когда он через нее перешагивал. Встать он не мог - она так и держала его,
вцепившись воистину, как собака. Но из-за того, что не выпускала его, она сама
не в состоянии была схватить оружие, у пришельца же в правой руке Оливер,
несмотря на полумглу, разглядел нож, которым он, яростно извиваясь, пытался до
нее дотянуться.
Почти не соображая, что делает, Оливер набросил на незнакомца плащ,
которым укрывался, - старая как мир уловка в драках. Пока тот путался в плотной
матери, Селия наконец выпустила его. Оливер лихорадочно шарил по постели в
поисках пояса с оружием, но никак не мог его нащупать. Но неизвестный был
быстрее. Он отбросил плащ и ринулся с ножом на Оливера. Он успел вскочить,
перехватить руку врага и дать ему подножку. Они катались по полу молча (Оливеру
почему-то в голову не приходило позвать на помощь) и с переменным успехом.
Противник был не столько силен, сколько ловок и жилист. В какой-то миг он начал
одолевать, и перед глазами Оливера блеснуло длинное лезвие. Единственное, что
он мог сделать, - это удерживать запястье. Потом нож исчез из поля зрения, и
нечто слабо хрустнуло. Освободившись от хватки, Оливер понял - Селия наступила
на руку нападавшего сапогом и давила, пока тот не выпустил оружие. Оливер
навалился на грабителя - или кто он там был. Селия, уже успев подобрать нож,
кинула ему пресловутую веревку:
- На, спеленай его, хозяин, а я пока его вещички посмотрю.
Когда она успела сорвать с пояса грабителя кошель, неизвестно. Поскольку
тот уже снова начал брыкаться, ничего не оставалось, кроме как сесть ему на
грудь и увязать руки-ноги, как получится. В слабом рассеянном свете можно было
разобрать, что это человек еще молодой, среднего роста, рыжеватый, в одежде,
нимало не напоминавшей крестьянскую и сшитой из добротной ткани, но сильно
поношенной, а местами и просто рваной. Он был в сознании, но не кричал - то ли
некого было звать, то ли незачем.
- Почему ты хотел нас убить?
- А пошел ты... - ответствовал пленник и указал, куда. Зубы у него были,
несмотря на цветущий возраст, гнилые, и Оливер вспомнил, как в детстве старая
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг