чтобы подождал, пока он придет на помощь... - не смог. То, что сидело в
нем самом, словно пробудилось от соседства с чужой смертью, и теперь
забилось пойманной в клетку птицей.
Совершая над собою неимоверное усилие, Ярчук поднял руки и прижал их к
груди, туда, где у человека бьется сердце. Здесь, на Равнине предсмертия,
он не почувствовал ничего - да это и не удивительно, ведь ему и не
приходилось здесь дышать. Те, кто попадает сюда, уже не нуждаются в такой
малости.
Костлявая Ярчука рвалась наружу, Гнатова - уже наполовину выбралась.
Теперь из тела Голого на уровне пояса торчал второй торс. Он был составлен
из человечьих костей, причем крайне небрежно, так что голова почему-то
оказалась вдавленной в плечи, а одна рука - короче другой. Но даже и
такой, торс старательно шевелился, выбираясь из Гнатового тела. Почему-то
эта картина напомнила Андрию виденную когда-то в детстве картину:
бабочка-павлиноглазка, которая прорвала оболочку кокона и выползла наружу,
расправив крылья.
"Еще совсем чуть-чуть, и я тоже, как та бабочка..."
Он глянул вниз - и увидел на уровне живота две костлявые руки, словно
махавшие ему: "Привет, хозяин".
- Ах, чтоб вас, сучьи дети!
Ярчук попытался схватить руки собственной Костлявой, но без толку - пальцы
проходили насквозь.
Он с горечью подумал, что все это чертовски похоже на сны. Сны снились ему
нечасто, но всегда, если накануне он кого-нибудь "вытаскивал". И всегда -
одни и те же. Черный снег, фиолетовые звезды, шлях. И он сам,
распадающийся на сотни частей, пытающийся собрать себя, но только еще
больше...
"Хорошо, что не сон. Значит, пора. И значит, больше не будут сниться эти
дурацкие сны".
Он посмотрел на горизонт - сейчас такой невероятно близкий. Показалось,
что оттуда, из-за края, доносится мычание коров, брёх собак, вопли
сорвавшего утром глотку петуха... Там - дом.
"И мама..."
Он три четверти жизни не видел матери - вот как ушел из дому, так и...
Сперва стеснялся, потом забылось как-то. Да и она ведь наверняка уже...
Верил, что обязательно встретится с ней за горизонтом. Видать, пришла пора.
И тут ему дали добрячего подзатыльника, аж в ушах зазвенело!
- Ты куда собрался?! А ну стой!
Андрий обернулся, еще не зная толком, что ответит (да и, собственно, кому
придется отвечать). За спиной Ярчука стоял невысокий человек в драном
плаще с капюшоном. Плащ почему-то в первый момент показался Андрию и не
плащом вовсе, а сломанными крыльями; в этом месте он ожидал повстречать
что угодно, не только крылатого человека.
Впрочем, с крыльями или без, двигался этот дидько просто молниеносно. Один
удар сердца назад (ну и что, что сердце здесь не бьется?!) он стоял позади
Ярчука, а теперь уже преодолел расстояние, отделявшее его от Гната, и
смачно, даже, кажется, с удовольствием, лупил Голого по щекам. Ну просто
тебе разгневанная дивчина-рыбчина, которую милый бросает на произвол
судьбы горькой!
Смех да и только!
И Андрий, не сдерживаясь, захохотал, ухватившись одной рукою за живот, а
пальцем другой указывая на Гната с незнакомцем. Вот ведь уморы!
Те, как по команде, остановились и вылупились на него.
А потом незнакомец в плаще-крыльях дернул плечом и сказал:
- Хватит, погуляли, хлопцы. Теперь давайте-ка возвращаться.
И дал Гнату пинка под зад. Гнат исчез.
Незнакомец подошел к Андрию.
"Я сам", - хотел сказать Андрий, но не успел. Почувствовал на своем заду
удар увесистого чобота незнакомца и вылетел в хату, прямо на пол,
застеленный одеялами.
- Никогда не слышал, чтобы лечили пощечинами да подсрачниками, - признался
он незнакомцу где-то час спустя, когда, чуть опамятовавшись, хлебал из
крынки парное молоко.
- А я и не лечил вас, - без тени улыбки ответил человек в плаще. - Я ваши
души обратно загонял. Тут по-другому никак.
* * *
Никто в селе не знал, откуда он взялся и куда направляется. Ярчук потом
нарочно расспросил всех, не поленился заглянуть в каждую хату. Только
руками разводили да торопились перевести разговор на другое. В самом деле,
какая тебе, козаче, разница, кто он таков, твой спаситель? Рогов, хвоста,
копыт не заметил? Ну и ладно. Не душу же, в конце концов, ты ему заложил.
Чего ж кипешуешь?
Ярчук согласно кивал ("Знамо дело, не душу! Ну, вы скажете, пановэ!..") и
шел дальше, в следующую хату. А в висках всполошенно билось, проступало,
как проступает из-под мартовского снега еще зимой схороненный душегубами
покойник: прощальный разговор с незнакомцем. Почему-то он почти сразу же
после того, как "души обратно загнал", засобирался уходить. "Как мне
отблагодарить тебя?" - спросил тогда Андрий. Незнакомец только плечом
дернул: "Потом как-нибудь сочтемся". "Если что-нибудь... слово даю -
сделаю!"
Он ушел в ночь - говорил, очень торопится. И пришел, как выяснилось из
расспросов, тоже ночью - постучал в дом Богдана Гребенника, попросился
переночевать. Днем помог по хозяйству и уже собрался дальше отправляться,
когда узнал каким-то макаром про раненого Гната в соседней хате.
"И всё?" - заглядывал в глаза рассказчикам Андрий. "И всё", -
отворачивались те.
...Нет, почему же - они понимали, что обычные люди не являются под вечер и
не уходят прямо в ночь. Обычные люди, если уж на то пошло, и двух почти
мертвых козаков не оживляют. Вам, пан, чего больше хочется - жизни или
правды?
Ему хотелось перекинуться вовкулакой и завыть на луну. Ярчук был
характерником, считай, колдуном, только козацким. Он знал, чего не знали
обычные люди, и чувствовал то, что остальным почувствовать не дано. Он
догадывался, что встреча с незнакомцем в истрепанном плаще для него не
последняя.
И самая важная их встреча еще впереди.
* * *
- Так значит, просто отнести, заклясть и закопать? - переспросил Андрий.
- Отнести, заклясть и закопать, - подтвердил человек в плаще с капюшоном.
- Только я бы не называл это словом "просто".
Глава третья. По ту сторону радуги
Дождь слепой щененком тычется
мне в ладонь.
Он нелепый и настырливый,
этот дождь.
Он щенок без роду-племени,
но в глазах
приглядишься только - лезвием,
вдруг, - гроза!
Черной радуги подковища -
до небес.
Да хохочет хриплым голосом
мелкий бес.
И прощальный взгляд, как птаху, я
отпустил:
"Впереди могила с плахою.
Ты ж - лети!.."
...Ночь.
Колодец.
Щеном ластится
дождь в горсти.
Свеча все-таки догорела. Они сидели в полумраке; человек в плаще
рассказывал, Андрий молча слушал.
Потом, когда все, что следует, было сказано, гость поднялся, пожелал
Ярчуку удачи и вышел. Андрий подумал, что вот если сейчас выглянуть за
дверь, в длинном коридоре никого не окажется.
Он не стал выглядывать. Были дела и поважнее.
"- Собирайся и уезжай прямо сейчас. Конь ждет у колодца, что на распутье".
Собственно, вещей у Андрия было не так уж много. Большую часть он
намеревался оставить здесь. По самым крайним допущениям путешествие туда и
обратно не должно было занять много времени, а после он вернется в
монастырь. Если, конечно, выживет.
Наибольшую сложность составлял сундучок.
"- Ни в коем случае не заворачивай его, он должен все время оставаться на
свету. Особенно - днем. ...Не понимаешь. Представь себе подсолнух, который
посадили в сарае. Долго ли он проживет, вырастет ли большим? С этим
сундучком - нечто подобное. Его нельзя ничем накрывать, класть в мешок или
прятать в телеге с сеном. ...Когда станешь зарывать, тогда - другое дело,
тогда можно будет".
Ярчук злобно зыркнул на обузу, которую ему навязали. "И как мне тебя с
собой таскать прикажешь?"
Впрочем, рядом, на кровати, лежали ремни, с помощью которых незнакомец нес
сундучок за своей спиной. Упряжь. В которую Андрию вот-вот предстояло
впрячься.
Он примерил их на себя, чуть подтянул в одном месте, приотпустил в другом.
Прошелся по комнате, пригибаясь, чтобы не задевать головой низкий потолок.
Сносно. Пару деньков перетерпеть можно. В конце концов, низкий потолок, к
которому он вернется потом, будет донимать его значительно больше и
дольше.
Прежде чем отправляться, Андрий снял с себя сундучок и упряжь - и
отправился к соседу, сказать, что уходит. Мол, пусть передаст чернецам:
дела неотложные позвали в дорогу, но скоро вернусь, так вы не волнуйтесь и
не серчайте на старого дурня.
* * *
"...и не серчайте".
Про дурня писать все же не стал. И так, подумал, глупо получается, как
будто я же убил, а теперь пустился в бега.
Степан Корж, Андриев сосед, лежал рядом, в своей кровати - мертвый;
таращился оледеневшим взглядом в потолок. Видно, умер еще до прихода
человека с сундучком, потому и не слышно было, пока разговаривали, его
кашля.
Ярчук закрыл Степану глаза и перекрестился. Потом вернулся к себе -
оставил на кровати записку, поцепил на спину сундучок, а на пояс - саблю,
забросил на плечо дорожный мешок и шагнул в шпитальный коридор.
* * *
Конь действительно ждал у колодца. Дождь - тоже.
"- Не беспокойся. К тому времени, когда ты придешь, дождь уже начнется. Он
будет недолгим и скоро закончится. А потом..."
Совпадение, сказал сам себе Андрий. Или просто человек в плаще хорошо
умеет предвидеть приближение непогоды. Вот был у них один такой козак,
Кирило Гусак, так тому ляхи ногу прострелили, - с тех пор как на дождь
собиралось, он всегда за час-два знал: рана ныла. Наверное, у человека в
плаще что-то похожее.
Подумал и выругал себя: кого обманываешь, старый дурень?!
Да и какая, Боже мой, разница, откуда владелец сундучка знал, что начнется
дождь? Знал и знал. Пусть нацепит это знание на древко заместо бунчука и
разгуливает по дорогам. Ярчуку-то что до того?
Намного больше его тревожил конь, которого этот дождепредсказатель
назначил Андрию для путешествия. Еще издали ему показалось, что животное
очень похоже на Орлика, но Андрий не поверил, конечно. Орлика должен был
забрать с собою Гнат, они так уговорились меж собой. И вряд ли Голый
продал или отдал бы коня своего спасителя кому бы то ни было.
Вот только владелец сундучка - не кто бы то ни было, вдруг сообразил
Андрий. И Гнат встречался с ним однажды, с этим человеком в плаще.
Словом, когда Ярчук подошел поближе и увидел, что перед ним действительно
стоит Орлик, он уже почти и не удивился. Разве только насторожило, что
конь, оседланный, взнузданный, с двумя пистолями в седельных чехлах, с
рушницею, к седлу же притороченной, покорно дожидался у колодца - и никто
не увел Орлика, и сам он оставался все это время на месте. А ведь прежде
никогда никого, кроме хозяина, он не слушался, конь своехарактерный,
дерзкий. Или владелец сундучка только что привел его сюда и теперь
прячется где-то в кустах, ждет, пока Андрий?..
"- Дождь скоро закончится. Тогда садись на коня и езжай в сторону радуги.
Не удивляйся. Это будут особый дождь и особая радуга. Слепой дождь
случается не только при солнце, но и при полной луне. И радуга бывает не
только днем, но и ночью. Темная радуга. Тебе - на ту ее сторону".
Вдруг Андрия охватило давно забытое щемящее чувство восторга - искристого,
неуправляемого. Он как будто помолодел, омытый этим слепым лунным
дождичком. Он снова стоял на перепутье, все шляхи расстилались перед ним,
рядом переступал с ноги на ногу Орлик, висела на поясе верная сабля - чего
еще надобно козаку?! Опасности? Вот уж ее точно в ближайшие дни у Андрия
будет предостаточно!
Он запрокинул лицо к небесам - дождь уже прекратился. И - да! - там кошкой
мокрой, бешеной выгибала свой хребет темная радуга. Один ее конец исчезал
где-то за верхушками дальнего леса, другой же упирался в лысый холм, что
торчал, ровно последний зуб во рту старца, совсем близко от колодца на
перекрестке.
"- Торопись, радуга долго не продержится! Как увидишь, скачи во весь дух к
ближайшему месту, где входит она в землю".
- Ну давай, Орлику-братику! Не подведи!
Конь, фыркнув, помчался к холму. По неширокой, хорошо утоптанной тропке
они буквально взлетели наверх, ветви кустарника, густо покрывшего этот бок
холма, когтили Орликовы бока и шаровары Андрия.
Приехали. Встали, чтоб отдышаться.
Совсем рядом тянулась к небу радуга. Ее мощный костяк переливался всеми
оттенками черного и уходил куда-то ввысь. Ярчуку почудилось, что колонна
радуги тихо, почти на самом пределе слышимости поет мрачный гимн ночи - и
тому, что в ночи стремится выбраться в этот мир с той стороны.
Где-то в кустах, ниже по склону, тяжело вздохнули и завозились.
Встревоженный козодой разорвал надвое воздух над Ярчуковой головой и
сиганул кверху, наткнулся на радугу, пронзительно вскрикнул -
квир-рр-р!!.. - пропал. В кустах продолжалось движение, кто-то продирался
через чащу к верхушке холма.
"- Учти, что за сундучком будут охотиться. Не скажу, кто. Скажу только,
что тебе лучше бы никогда с ними не встречаться. Если заметишь что-нибудь
подозрительное, беги. Не принимай их вызов, сколь бы ни хотелось тебе
проявить свою отвагу.
Мне нужно, чтобы ты добрался до места целым и невредимым. И с сундучком.
Поклянись, что поступишь именно так, как я хочу.
- Клянусь. Именем матери своей клянусь!
- Принимаю твою клятву. Помни о ней, козаче".
Он легонько тронул Орликовы бока каблуками (шпор никогда не надевал!),
направляя его прямо туда, где радуга входила в землю.
И они въехали.
В землю.
* * *
Никогда раньше Ярчуку не приходилось наведываться в Вырий этим путем. Да,
признаться, он и в Вырии-то бывал не так часто, как полагали многие, чье
знакомство с характерниками ограничивалось дедовскими сказками на печи.
Нечего живому человеку лишний раз соваться в мир нежити! - это Андрий
усвоил с первых же уроков у своего наставника, старого слепого
характерника со странноватым прозвищем Свитайло.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг