- Экая ты быстрая, - перевел дух старик. - Ты на моего мерина посмотри. Он
только что такую скачку выдержал, что и в кошмарном сне не приснится. Ему
теперь до вечера шагом ходить нужно, силы восстанавливать.
Путь от места гибели змеловога до заставы занял минут двадцать - и сразу
стало ясно, что они опоздали. На месте воинского укрытия копошилась
однородная рыжая масса: подошедшие позже арахнопаки бегали по спинам своих
товарищей, пытаясь подлезть по них и добраться до добычи - но своего места
никто уступать не пытался.
- Странный сегодня день, - пробормотал Велемир. - Долина будто
встрепенулась, как мокрый пес, и раскидывает тварей в несчетном
количестве. Змеловог чересчур большой, восьмилапых не сосчитать, заставу
потеряли. Нужно сегодня к оракулу идти. Не то что-то в мире происходит.
- Они нас заметят, дед, - предупредил Аристон.
- Я этого и хочу. Они, как все разорят, дальше пойдут. Если нас заметят,
то за нами погонятся. Коли нет - пойдут в сторону города и такое там
устроят, что пограничникам по гроб жизни от позора не отмыться будет.
Давай-ка, Аристон, поближе подъедем. Пусть видят.
Все произошло куда быстрее, нежели они могли подумать: сотни восьмилапых
существ с собачьими головами все вместе хлынули через стену и помчались к
новой добыче.
- Бежим!!! - старик повернул коня, послал его в галоп. Раненый паренек и
девушка помчались следом.
- И д-долго на-ам так нес-ст-тись? - подпрыгивая в седле, спросила хозяйка
двора.
- Пока кони выдержат, - оглянулся на нее Велемир. - Чем дальше тварей в
пустыню уведем, тем дольше им назад к человеческому жилью возвращаться. А
Щит должен быть уже на подходе. Он аранопаков остановит, против него ничто
не устоит.
Кони начали уставать где-то через час бешеной скачки. Восьмилапые
приближались к спинам всадников медленно, но неуклонно.
- Кажется, и наша очередь пришла, - устало выдохнула девушка. - Я больше
не могу.
Старик оглянулся на нее, потом на арахнопаков, потянул на себя правый
повод, отворачивая коней. Девушка увидела, как от нее отделилась, как бы
выросла прямо из тела, другая всадница, которая продолжила скачку, а от
кобылы хозяйки остались только уши, летящие в воздухе, подобно двум
бабочками. Хозяйка двора посмотрела по сторонам и увидела еще четыре
лошадиных уха и столько же - человеческих.
- Мы уходим? - осторожно спросила она.
- Да, - послышался голос Велемира. - Пусть чудища за мороком еще немного
пробегутся. Он скоро рассыплется, но мы успеем ускакать. Главное, чтобы
кони выдержали. Когда восьмилапые появятся снова, бедные лошадки смогут
только стоять. Вот тогда и вправду наша очередь настанет.
Старый колдун позволил прорезаться в воздухе трем силуэтам только после
того, как последний рыжий хищник, торопливо перебирая ногами, скрылся
среди песков. Как ни хотелось всадникам помчаться во весь опор - но
скакуны еле шли, тяжело вздымая бока, и никаким приказам более не
подчинялись.
Между тем земля снова наполнялась гулом. Но на этот раз не ритмичным, как
при бросках змеловога, а ровным и постоянным.
- О-о, ребята, сюда, похоже, Щит идет, - закрутил головой Велемир. -
Давайте убираться с дороги, он своих и чужих не разбирает. Уничтожает все.
А мне еще к оракулу сегодня до темноты попасть нужно. Если день умрет, про
него расспрашивать будет поздно. Пора возвращаться к хозяйке границы.
* * *
Подушка накрылась в самый неподходящий момент. Впрочем, они всегда выходят
из строя не вовремя. Речь идет, естественно, не о той подушке, на которой
спят по ночам, а о банальной воздушной подушке автобуса марки "Икарус
260-П", в просторечии - Пешки. Видимо, двудверной красавице очень не
хотелось расставаться с водителем на ночь. Ревнует, что ли? Так ведь не
должна: парень он холостой, не к жене убегает.
- Сережа наш, между прочим, - с укоризной попенял машине Саша Трофимов, -
посимпатичней будет, повиднее. Бабник к тому же. Вот его бы и ревновала!
Зануда. А я маленький, лохматый и толстый. Чего ты от меня хочешь.
На счет "маленький и толстый" Саша, конечно преувеличивал. При своих ста
семидесяти пяти роста он весил семьдесят пять килограмм. Но вот только
сменщик его имел тот же вес, но росту вымахал на две головы выше, рядом с
Серегой он казался маленьким колобком. И на счет лохматости Трофимов
приврал. По лености своей он носил стрижку класса "бобрик", которая не
требовала причесывания вообще. Но в данный момент это все равно ничего не
меняло.
Для очистки совести Саша вышел и направился к заднему мосту. От колес
яростно шипело, словно кто-то старался свистнуть в два пальца, но никак не
получалось. Трофимов открыл лючок перед правыми задними колесами, сдернул
тягу уровня пола - неизменно грязный кусок ржавого прута с двумя заросшими
мхом резинками на концах - и перевернул рычаг воздушного крана в верхнее
положение: хоть давление из ресиверов сбрасывать не будет.
- Ты понимаешь, свинья, что я так без зарплаты останусь? - высказался
Саша, несильно пнув ногой колесо. - Даже не покраснела, подлюка.
- Товарищи пассажиры, - поднялся он на первую ступеньку и заглянул в
салон, - к сожалению, автобус дальше не пойдет.
- Как это не пойдет?! Почему?! Да что это такое, как вечер, так до дома не
доехать! Хоть до остановки довезите! Почему из парка на ломаном автобусе
выезжаете?!
Чтоб избавиться от криков, Трофимов взял подстилку, кинул поближе к задним
колесам и с умным видом полез под брюхо машины.
Все эти вопросы пассажиры задают всегда, при каждой поломке. Можно
подумать, водитель специально песочек в подшипники подсыпает! Саша
терпеливо лежал на спине и вспоминал Костика с тридцать четвертого
маршрута: его сегодня бабка пытала - почему полтора часа автобуса не было.
А там круг двадцать минут, Костя мимо этой старушенции пять раз проезжал!
А разве докажешь чего? Фиг! Только жалобы строчат. Как хорошо было бы
работать в автопарках, не будь на маршрутах пассажиров!
- Хэй, зэмлак! - постучал кто-то по ботинку.
- В чем дело? - высунул Саша голову из-под машины.
- Скажи, зэмлак, гдэ улыца Ора Джани, Кидзэ?
- Какая?
- Ора Джани, Кидзе.
- Без понятия! - Трофимов попытался уползти обратно, но смуглый сын
знойного юга застучал по ботинку с энергичностью швейной машинки:
- Э-э, зэмлак, ты там эздишь, точно эздишь! Шэстэсат чэтвэртый сказали!
- Не знаю... - засомневался Трофимов, - Какая, говоришь?
- Ора Джани, Кидзе! Два часа эж-жу!
- Какая?
- Ай, зэмлак, Ора Джани...
- Постой... Орджоникидзе, что ли? Так остановку назад была!
- Ай, зачэм не гаварил?! Два часа эж-жу! - Южанин театрально вскинул руки
и зашагал вдоль тротуара.
Выждав еще немного, Саша вылез из-под машины и заглянул в окно салона.
Кажется, все разбрелись.
- Ох, накатают сегодня на меня жалобу! - вслух подумал Трофимов. - А
может, и нет. По Новоизмайловскому проспекту еще один автобус ходит, да и
троллейбус тоже, пассажиров разберут. А на кольцо, к платформе, в такое
время никто не ездит.
Он вернулся за руль, вытер руки, погасил свет в салоне. Рядом, противно
визгнув тормозами, остановилась двести тридцать пятая ГМ"Пешка" - то бишь
"Икарус" с гидромеханической коробкой передач - передняя дверь, опять же с
визгом, распахнулась: Антошка с шестьдесят третьего маршрута.
- Что у тебя? - крикнул Антон.
- Подушка гавкнулась!
- Как?
- Как-как, еду, вдруг - бабах! Бум-бум-бум... Как они еще накрываются?
- Понятно. "Возвратом" пойдешь?
- Не-е, я теперь тут жить буду! Места хорошие, воздух свежий. Ночью
костерок разведу, прохожего отловлю, на вертеле зажарю. Романтика!
- Понял, оставь чуток жаркого, утром подъеду, пикник устроим!
- Заметано!
- Ну, до завтра!
- Пока! - Саша закрыл форточку и еще раз протер руки тряпкой. Антону
хорошо трепаться, он через час машину на БАМ поставит и домой, баиньки. А
ему с автобусом корячиться.
Теоретически, сейчас Трофимову следовало звонить в парк и брать "возврат"
по технеисправности. Но тогда за последний круг с него снимут премию за
регулярность движения. Десять рублей - бутылка пива пропадет. Саша считал,
что допускать этого не стоит. Он в третий раз тщательно протер руки - а то
ведь потом сам постоянно об руль пачкаться будешь - воткнул вторую
передачу и, высоко подскакивая в кресле от каждой кочки, медленно
заковылял на станцию.
Когда премудрые венгры ставили на автобус воздушную подвеску, то это было
гениально: чуть выше давление - автобус поднялся, чуть ниже - осел. Всегда
одинаковое расстояние от ступенек до земли, всегда ровно стоящая машина,
причем независимо от загрузки. Это было прекрасно. Теоретически. И для
теоретических дорог. А на натуральных российских кочках мост гуляет
туда-сюда, кузов прыгает, как испуганный заяц и подушки отзывчиво
выдергиваются со своих гнезд. Вот потому-то везде, где нормальные машины
скачут по ямам, словно кузнечики после получки, "Икарусы" медленно
переваливаются, подобно гусыне перед родами. И все равно выдергивают
подушки. Нет, "Икарус" машина хорошая. Даже очень хорошая! Но - местами.
На кольцо Трофимов приковылял примерно в то время, когда и полагалось.
Правда, полагалось вернуться от платформы "Воздухоплавательный парк", а не
с проспекта Гагарина, но зачем придираться к пустякам? Диспетчер сонно
черканула в путевке пару слов, расписалась, и, зевнув, помахала ручкой:
"До завтра!" Что и требовалось. Теперь Трофимов мог ехать в парк с
сознанием честно выполненного долга. Увы, осознание конца трудового дня
скорости Пешке не прибавило, и в парк она приковыляла не в двадцать три
сорок две, а в полпервого.
Заявку на ремонт Саша давать не стал - кто ее ночью выполнять станет?
Просто загнал свою красотку на яму, скинул рычаг в нижнее положение,
выправил по месту крепления нижний край подушки и руками прикрыл щель
между резинкой и ее площадкой.
Обнаружив, что рычаг упал вниз, наивный венгерский кран уровня пола решил,
будто в салон ввалилась толпа народу и стал трудолюбиво загонять в подушку
воздух. Резинку раздуло, расперло во все стороны, придавило к площадке -
бабах! - и она встала на место. Это был фарт, такое не всегда получается.
Минут за двадцать Саша отмыл руки, - и почему в машинах все всегда такое
грязное? - а потом погнал Пешку на БАМ, как в просторечье обзывали
открытую стоянку.
Часы натикали час тридцать три. Приткнув машину в ряд, Саша лихорадочно
скрутил зеркала - а то ведь и ноги могут вырасти - запер их в кабине, (час
тридцать шесть) добежал до будки охраны, крикнул в дверь:
- Двести тридцать восьмую сдал Трофимов! - бросился в медкабинет (час
тридцать девять) - Девочки, я трезвый, штамп, развозка...
- Беги, поставим.
Трофимов кинул путевку на стол, метнулся на улицу и увидел красные
габаритные огни уходящей развозки. Час сорок. Ровно через четыре часа ему
вставать на работу.
- Не грусти, Шурик, - сказал он сам себе, - за полчаса дойдешь. Если бы ты
жил в Веселом поселке, положеньице было бы намного хуже.
Саша натянул шапку на уши, застегнул молнию куртки до самого горла, надел
перчатки и тронулся в путь.
* * *
К святилищу Велемир подошел пешим. Конь окончательно выдохся еще на
дальних подъездах к дворцу хозяйки границы, и его пришлось бросить на
попечение Аристона и девушки. Здесь, в пахнущих мятой, нежно шелестящих,
густых лесных дебрях, все случившиеся несколько часов назад казалось
странным и невероятным. Просто не верилось, что где-то неподалеку от этого
покоя могут гибнуть люди, разрывать боевых коней хищные чудовища,
превращаться в пепелища целые заставы.
Тропа хитро изогнулась, нырнула между кустов когтистых шиповника. Здесь в
воздухе над тропой висела огромная, размером с хорошего кабана, змеиная
голова с длинными ядовитыми зубами, похожими на изогнутый меч. Когда-то
одно из порождений пустыни, ныне она обозначала границу священной земли, и
уходящие в сторону стежки ясно показывали, что далеко не все путники
решались войти внутрь.
Старик тоже ощутил вполне естественную дрожь перед владениями Гекаты, но у
него выбора не имелось - а потому он, не останавливаясь, только пригнув
голову, твердо шагнул внутрь, невольно положив руку на рукоять меча.
В святилище, как всегда, было значительно теплее и светлее, чем снаружи,
хотя над головой раскинулось все тоже небо, а он внешнего холода обитель
прорицателей защищали только восемь идолов, стоящих по кругу лицами наружу.
- День еще жив? - спросил старик поднявшуюся навстречу женщину, приложил
руку к груди и почтительно поклонился.
Хозяйка святилища повернула голову к растущему на высоком камне цветку,
улыбнулась:
- Бутон еще не закрылся, но час смерти близок.
- Я хочу узнать пророчество на этот день, хозяйка, - для меня, и для мира.
- Зачем тебе это, Велемир? - удивилась женщина. - Ведь день уже позади.
- Ответь мне, пока он не умер совсем, - старик положил на землю у ее ног
ритуальную плату из двух шкурок белых кроликов и двух копейных
наконечников.
- Что же, Велемир, раз тебе это так нужно... - она еще раз оглянулась на
засыпающий цветок, поднялась, вскинула лицо к небу и начала вращаться,
раскинув руки и повернув ладонями к земле. Почти одновременно в центре
святилища вспыхнула и стала медленно наливаться алым цветом небольшая
точка. Чем быстрее крутилась пророчица, тем ярче раскалялась точка, пока
вдруг не полыхнула самым обычным пламенем, тут же начавшим жадно пожирать
сложенные в кучу смолистые сосновые ветви и пересохший хворост. Огонь
поднялся на высоту человеческого роста, недовольно затрещал, осел вниз.
Пророчица, не останавливая вращения, двинулась к костру и вскоре оказалась
в самом центре. Словно только и дожидаясь этого момента, разлетелись по
сторонам яркие искры, поднялась вышитая по краю тайными иероглифами юбка.
- И-имя! - прокричала хозяйка святилища.
Велемир поднес ко рту ладонь, еле слышно прошептал в нее свое истинное
имя, метнул его в пламя. Костер жадно взвыл, полностью поглотив
прорицательницу, и тут же опал вниз, превратившись в россыпь крохотных
угольков. Женщина резко остановилась и упала оземь. Старик подошел ближе,
открыл флягу, подсунул левую ладонь прорицательнице под затылок, приподнял
голову, поднес горлышко фляги к совершенно белым губам.
Прорицательница сделала несколько глотков, часто и тяжело задышала.
- Скажи свое слово, хозяйка священного огня, - попросил Велемир.
- День... - прошептала она. - Посмотри на цветок. День еще жив?
Бутон растущего на камне цветка полностью свернулся, и старик кивнул:
- День окончен, хозяйка. Его больше нет.
- И он тоже? Везде смерть... Всему смерть... Странно, а почему ты жив?
Тебе выпал поцелуй смерти.
- Я ощутил ее ласку, хозяйка. Твои губы были намного слаще.
- Вот как? - женщина через силу улыбнулась, подняла руку и погладила его
по щеке. - Ты еще помнишь...
- Что сказал священный огонь про наш мир?
- Смерть. Везде смерть... Оракул сказал, что в наш мир пришли Дьявол и
Создатель, и теперь мы обречены на гибель. Смерть. Наш мир исчезнет. Не
уцелеет никто и ничто. Это все... Конец миру, Вселенной, всему...
- Так вот почему ты решил воззвать к оракулу в столь неурочный час,
Велемир?
Старый воин вскочил, но, увидев перед собой женщину в длинном парчовом
пальто, с большой золотой брошью под горлом и собранными на затылке
каштановыми волосами, преклонил колено:
- Прошу прощения, хозяйка.
- Когда я узнала, что ты, после тяжелой сечи, даже не удосужился нанести
мне визит, то решила лично поинтересоваться, куда устремился мой самый
опытный воин.
- Приветствую тебя, хозяйка границы, - кивнула прорицательница.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг