- Она же доступна мне.
- Ты научишь меня?
Кажется, я зря сказал Юргену, что я его вечный должник. Но слово вылетело,
и теперь его уже не вернуть обратно. Я кивнул.
- Конечно, Юрген, я просто обязан научить тебя, ведь ты спас мне жизнь. Но
прежде всего я хотел бы побольше узнать об Арканусе.
Юрген обернулся к жене.
- Эля! - крикнул он. - Принеси нам вина из погреба. И он начал
рассказывать.
5
Юрген говорил долго, почти до утра, если бы на Арканусе было понятие
"утро". Но обо всем по порядку.
Арканус - довольно странный мир, если судить с точки зрения существа,
привыкшего совсем к другим законам природы. Местным жителям показалось бы
странным и сумасшедшим то, как течет жизнь в Средиземье.
На Арканусе нет солнца, вместо этого равномерно светится весь небосвод,
такой же голубой, как в Средиземье. Здесь нет смены дня и ночи, небо
светит круглые сутки, темнота здесь бывает только в горных пещерах да в
замкнутых помещениях. Здесь у разумных нет единого распорядка дня - каждый
встает и ложится спать тргда, когда ему вздумается. В городах каждые
восемь часов на специальной башне бьет колокол, чтобы было проще
договариваться о делах и встречах, а в поселениях каждый спит и бодрствует
так, как ему удобнее. Интересно, что жители Аркануса измеряют время точно
так же, как и мы: шестьдесят секунд составляют минуту, шестьдесят минут -
час, двадцать четыре часа - сутки, тридцать суток - месяц, двенадцать
месяцев - год. Очень странно, особенно если учесть, что год Аркануса
довольно точно совпадает с годом Средиземья. Может, наши миры сотворяли
одни и те же валары?
Жители Аркануса относятся к времени довольно-таки безразлично. Здесь никто
никуда не торопится, никто не назначает никаких мероприятий на какое-то
точное время. Местные хоббиты... или халфлинги... наверное, правильнее
называть их халфлингами... так вот, местные халфлинги вообще не любят
употреблять в разговоре количественные оценки времени, чаще они говорят
"скоро", "давно", "так давно, что в Сакред Вейле еще не было городской
стены", и так далее.
На Арканусе не знают и смены времен года. Здесь не бывает ни зимы, ни
осени, ни весны, всегда стоит нежаркое лето. Юрген говорит, что к северу
отсюда воздух холоднее, а к югу теплее, а еще дальше к югу снова холоднее,
но нигде - ни на севере, ни на юге - времена года не меняются. Если в
каком-то месте холодно, то там всегда холодно, если жарко, то всегда
жарко. Иногда небо затягивают тучи, проливающие на землю дождь, тогда
небесный свег перестает согревать землю и становится холоднее, иногда
несколько дней подряд на небе не появляется ни облачка, тогда халфлинги
начинают страдать от жары, но никогда не бывает так, чтобы погода
поменялась резко и надолго. А снег здесь лежит только на вершинах самых
высоких гор.
Время Аркануса имеет и другое странное свойство. Когда путник отправляется
в дальнее странствие, время для него идет в шесть раз быстрее. То есть
если путник будет идти целый день, не останавливаясь, а потом пойдет
обратно, то, когда он вернется в начальную точку пути, там пройдет целых
двенадцать дней. А если путник идет по дороге, время идет не в шесть раз
быстрее, а всего в три. И особенно удивительно, что эти эффекты
проявляются только в дальних путешествиях, если пройти милю туда и милю
обратно, никаких искажений течения времени не произойдет.
Арканус на самом деле не один мир, а два. Один называется собственно
Арканус, а второй - Миррор. Эти миры параллельны, и каждой точке одного
мира соответствует точка другого. Есть существа, которые могут в любой
момент перейти из одного мира в другой, и есть башни, которые принадлежат
одновременно обоим мирам. Каждая из таких башен имеет два выхода, и каждый
выход ведет в свой мир.
В обоих мирах обитают разнообразные существа, некоторые из которых
разумны. В Арканусе живут халфлинги, люди, ящеры, клаконы, похожие на
больших кузнечиков, а в Мирроре - темные эльфы и какие-то другие расы, про
которых Юрген не знает ничего определенного. Есть еще полуразумные и
неразумные существа, и их разнообразие столь велико, что уже через минуту
я попросил Юргена прекратить их перечисление и перейти к описанию других
интересных вещей.
Принято считать, что Арканус и Миррор сотворены одновременно около тысячи
четырехсот лет назад. Почему именно этот срок почитается за возраст мира,
никто точно не знает, но принято считать именно так. Большую часть времени
и в Арканусе, и в Мирроре не происходило ничего достойного упоминания.
Разумные расы добывали себе пропитание, иногда воевали друг с другом,
иногда мирились, неразумные и полуразумные то прятались в потаенных
уголках миров, то начинали рыскать большими и малыми группами, убивая и
разрушая все на своем пути, и тогда разумные на время забывали свои
раздоры, собирали объединенное войско и останавливали тварей. Затем все
снова шло своим чередом.
Однако установившийся порядок жизни изменился тридцать три года назад,
когда в миры явились четыре хозяина - Оберик, Мерлин, Шери и Сссра. Они
явились в миры одновременно, но в разные места: Оберик к халфлингам,
Мерлин и Шери к людям, Сссра к миррорским эльфам. И в каждом поселении,
где появился хозяин, стали происходить удивительные вещи.
Прежде всего стоит упомянуть детей Творца. На территориях, контролируемых
хозяевами, стали появляться словно из ниоткуда молодые юноши и девушки,
причем в таком количестве, что естественно рожденные существа скоро
оказались в меньшинстве. По словам Юргена, в Сакред Вейл за день являлось
до семи детей Творца.
Потом стали являться герои - странные существа, принадлежащие на первый
взгляд к обычным разумным расам, они обладали силой и способностями,
недоступными никому из смертных. Только что явившийся герой стоит в бою
двух десятков обученных халфлингов, а по мере того как герой набирается
опыта, его силы быстро растут, и через несколько лет он становится
практически неуязвим для обычных смертных. Дредвинг, изображенный на
гобелене в гостиной, тоже был героем, но он не успел развить свои силы в
должной степени до того, как погиб в битве за северный узел. Что такое
узел? Не забегай вперед, Хэмфаст, всему свое время. Впрочем...
В обоих мирах от века была магия. Но пока не было хозяев, никто из
разумных не умел пользоваться ею в полном объеме. Только хозяева могут
вникнуть в суть магии, только они могут творить по-настоящему
могущественное волшебство. Что доступно шаману-халфлингу, если вдуматься?
Сотворить огнешар, вылечить живое существо, очистить землю от заразы, вот
и все. А хозяева... Нет, это бессмысленно объяснять, это надо видеть. Вот,
например, василиск, откуда, думаешь, он взялся? Из Круга Призвания, Оберик
его призвал... Первого, пожалуй, с год назад, а второго где-то с
полгода... Или раньше это было... Да не важно! Короче, василисков Оберик
призвал... Откуда? Не знаю, принято говорить, что твари призываются, а не
сотворяются, а откуда, пожалуй, только одному Оберику и ведомо.
Каждое заклинание требует маны. Мана берется из двух источников - от
шаманов и от узлов. Каждый шаман постоянно дает хозяину немного маны,
совсем чуть-чуть, но шаманов много, и суммарная магическая дань весьма
впечатляюща. А узлы... Один узел в среднем дает столько же, сколько
четыреста-пятьсот шаманов. Что представляет собой узел? Да что угодно!
Роща, озеро, вулкан... Любой шаман чувствует за десятки миль силу, идущую
от узла, и не только разумные существа чувствуют эту силу. Вокруг каждого
узла неизбежно собираются разнообразные твари, которых притягивает поток
магии. Говорят, что сами узлы обладают зачаточным разумом и что это они
притягивают тварей, чтобы защитить себя... А кто его знает от чего... Про
узлы много всего говорят...
Около Сакред Вейла есть два узла - северный и южный. Северный - это роща
на берегу озера примерно милях в двухстах к северу и чуть западнее. Раньше
там жили каменные куропатки и медведи, а когда войско Дредвинга выбило их
из узла ценой своих жизней, там поселился магический дух, собирающий ману
и пересылающий ее Оберику. А чтобы твари снова не захватили узел, Оберик
разместил там гарнизон.
А южный узел - это вулкан юго-западнее города, на правом берегу Валуина.
Валуин - это река такая, широкая, глубокая и судоходная. И рыбы там много
ловится. Так вот, если переправиться по мосту через Валуин, миль через сто
будет потухший вулкан. Там раньше спон жил, Оберик долго боялся с ним
связываться, а когда пришло время, его прибили быстро и вообще без потерь.
Спон - это ведь такая тварь, что приближаться к ней вплотную не следует, а
издали расстрелять не так уж и сложно. Вот с куропатками так не
получится... Почему? Да потому, что куропатки летают! Спон, впрочем, тоже
летает, но низко-низко и очень медленно, а куропатки, считай, обычные
птицы во всем, кроме каменного прикосновения. Что такое каменное
прикосновение? Помнишь, что с тобой было, когда василиск на тебя посмотрел
поверх очков? Это каменный взгляд. Василиск умеет обращать в камень
взглядом, а каменные куропатки так не могут, им надо коснуться противника,
хоть клювом, хоть лапой, хоть крылом. И броня от каменного прикосновения
не защищает вообще никак. Теперь понял, почему Дредвинга на той картине
так перекорежило? Давай, что ли, выпьем за упокой великого героя. Хоть и
не успел он войти в великую силу, но его дух, пожалуй, никто из героев не
превзошел да и не превзойдет.
Зачем василиску очки нужны? Неужели еще не понял? Чтобы каменный взгляд
нейтрализовать. Когда василиск через закопченное стекло смотрит, от его
взгляда никакого вреда нет. Только василиск все время очки то снимает, то
перекашивает, одна морока с ним. Думаешь, почему бестиарий в стороне от
города размещается? Вот как раз поэтому. Ладно, хорошо мы с тобой
поговорили, да язык уже заплетается, пора на боковую. Эля, возьми одеяло
да постели Хэмфасту в пустом доме. Да заодно постель ему согрей, а то
небось, как выздоровел, сразу тяга к жизни зашевелилась? Да не красней ты
и не обижайся, чего тут обижаться? Эля мне не жена, она солдатка,
поделиться солдаткой хозяину не зазорно. Ладно, потом расскажешь, какие в
вашей Хоботании законы, а я спать пойду, глаза уже слипаются.
6
Я проснулся от жажды, немного болела голова, хорошо, что заботливая Эля
вчера догадалась поставить кувшин с пивом у изголовья. А вот и она,
кстати, лежит, посапывает и чему-то радостно улыбается во сне. Я
опохмелился и начал размышлять о том, что узнал вчера, а в особенности о
том, что узнал в самом конце.
Халфлинги, так же как и хоббиты, живут семьями. Вот только семьи у
халфлингов бывают разными. В поселениях фермеры, лесорубы и шахтеры живут
в основном так же, как и хоббиты. Не совсем так же хорошо, как в
Хоббитании, нет у местных жителей таких же четких и правильных законов, и
не в столь полной мере у халфлингов выражено законопослушание, но все
равно у большинства халфлингов семейная жизнь более-менее пристойна по
хоббичьим меркам. А вот солдаты... Солдаты не имеют постоянного дома и
постоянного имущества, все, что есть у солдата, - это оружие, броня да
рюкзак с неприкосновенным запасом продовольствия. Солдат не имеет своей
воли, он идет туда, куда прикажет хозяин, делает то, что прикажет хозяин,
не щадя ради хозяина ни своей жизни, ни чести, ни вообще ничего. Большую
часть времени солдаты проводят не в походах, а в гарнизонах, они
оттачивают воинское мастерство, следят за порядком в городах и поселениях,
отражают набеги рейдеров и монстров, когда такие набеги случаются. Чтобы
солдаты не чувствовали себя ущербными и чтобы ремесло солдата было не
позорным, а почетным, каждому солдату полагается солдатка - жена не жена,
шлюха не шлюха, а так, что-то среднее. Когда солдат прибывает в гарнизон,
ему немедленно выделяют дом, хозяйство и солдатку. Пока солдат в
гарнизоне, она ему как жена, а прикажет хозяин отправиться в поход, уходит
солдат, а солдатка его остается, ждет, когда другие солдаты придут в
гарнизон. А придет солдат служить на новое место, местный староста
прикажет построить для него новый дом и выдаст новую солдатку.
Вот так и получается: на первый взгляд семья, а на второй - сплошное
непотребство. Солдат не привязывается к временной жене, ведь в любой
момент он может отправиться в дальний путь по слову хозяина, и неизвестно
еще, дойдет ли солдат живым до конца пути. Зачем впускать в сердце
глубокие чувства, если знаешь, что все равно придется расставаться? Лучше
уж жить так, чтобы не страдать, когда настанет время разлуки. И солдатка
солдату чаще всего не столько жена, сколько рабыня, а дети не столько
дети, сколько бесплатные помощники на побегушках. А то и хуже бывает...
- Юрген еще ничего, - говорила Эля, когда вчера мы бок о бок лежали под
одеялом, - он, по крайней мере, Шаню не трогал, пока жива была, а вот до
Юргена был у меня Фобер... Я еще тогда в городе жила... Так он... Нет,
Хэмфаст, не буду я говорить об этом, до сих пор горько и противно.
- Шаня - это кто? - спросил я.
- Дочь моя. Умерла она... Уже с полгода, пожалуй, у нас тогда
только-только второй василиск поселился. Гуляла в лесу, не знаю уж, чего
она там делала, цветы собирала или за бабочками гонялась, вышла на поляну,
не осмотревшись, и столкнулась с василиском нос к носу. А у него как раз
очки сползли в очередной раз... Шаня маленькая была, худенькая, Юрген
сразу же к ней бросился, а уже поздно было. Так и лежит с тех пор булыжник
на краю леса.
Не знаю, как бы я отреагировал на эти слова, будь я трезв, а вчера я
просто пробормотал что-то невразумительное, отвернулся от Эли и заснул. А
сегодня это кажется уже совсем далеким и каким-то неважным, что ли...
Я осушил вторую кружку и поставил ее на тумбочку в изголовье кровати.
Слишком громко поставил, не рассчитал. Эля немедленно открыла глаза,
помотала головой и села, даже не потрудившись прикрыть одеялом обнаженную
грудь.
- Ой, прости меня, Хэмфаст, - сказала она. - Заболталась я вчера и уснула.
Не обижайся, я сейчас...
Я поспешно вскочил с кровати и потянулся за штанами. В глазах Эли
проступила обида.
- Брезгуешь...
- Да ты что, Эля!
- Брезгуешь. Старая я стала. Боюсь, Юрген последним моим мужем будет.
Уйдет он вместе с тварью своей, останусь я никому не нужна, одна дорога
останется - на алтарь.
- Как это на алтарь? - не понял я.
- Как-как... Из одного халфлинга можно получить один миллидух маны. Если
правильно совершить умерщвление.
- Так это... так что, у вас жертвоприношения практикуются?
- Какие же это жертвоприношения? Это не в жертву, это чтобы ману извлечь.
Разве ж это жертвоприношение?
Меня передернуло. Что за гнусный мир! И мне ведь предстоит прожить в нем
всю оставшуюся жизнь! Интересно, хватит у меня сил и умения изменить этот
мир? Или мне придется принять его таким, какой он есть?
7
Я сижу на лужайке в позе болотной кувшинки, напротив меня сидит Юрген, за
ним высится гигантская туша василиска, еще один василиск пасется поодаль,
он попадает в поле зрения, если сместить голову чуть правее. Я говорю
Юргену:
- Ты же умеешь творить заклинания! Ты только что совершил излечение этого
кузнечика, разве ты не почувствовал последовательность действий? Ты открыл
его душу, проник во второй слой, получил свойство здоровья, увеличил до
максимума, а потом сохранил все изменения двумя элементалами.
Юрген качает головой, скептически ухмыляясь:
- Я просто выполнил заклинание излечения, единое и неделимое. Все очень
просто, Хэмфаст. Вы, хоббиты, умеете расчленять заклинания на составные
части, а нам, халфлингам. это недоступно, пусть во всем остальном мы
неотличимы. Я никогда не научусь высшей магии.
Он прав, и я это понимаю, но должен же я что-то сделать для того, кто спас
мою жизнь! И я говорю:
- Хорошо, Юрген. Пусть я не могу научить тебя высшей магии, но я дам тебе
воспользоваться ее плодами. Отныне ты неуязвим.
И я налагаю на него соответствующее заклинание.
Юрген не понимает меня.
- Отрежь себе палец, - говорю я. Юрген смотрит на меня непонимающим
взглядом, и в его глазах неверие.
- Позволь, я ударю тебя, - говорю я, - тогда ты поймешь, какое заклятие на
тебя наложено.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг