По истечении десяти минут стало ясно, что броневик выезжал за ними не из
резиденции Немаляева. Машина кружила где-то поблизости - вероятно, Сан
Саныч предвидел, что они позвонят с улицы.
Примерно через полчаса броневик остановился. Константин собрался выйти, но
Сапер жестом велел ему сидеть и махнул одному из стрелков. Лишь
убедившись, что угроза отсутствует, Сапер спустился сам и подал руку
Людмиле.
Их направили к подъезду обычного панельного дома, при этом бойцы встали по
бокам так, что и словить пулю снайпера, и удрать было одинаково сложно.
На площадке десятого этажа отирались еще двое с автоматами, и Сапер,
выходя из лифта, изобразил ладонью что-то неопределенное. Охранники
поводили в воздухе широким радаром и указали на сумочку. Не задавая
вопросов, Людмила вытряхнула ее на пол и подвинула носком зажигалку.
Больше у них претензий не было.
Задрав голову к телекамере, Сапер поправил галстук, и железная дверь
отворилась.
- Идти медленно, там детекторы, - предупредил он. - Квартира тридцать
восемь.
Костя с Людмилой прошагали по коридору и остановились на пушистом коврике.
- Я звонил, теперь твоя очередь.
Она хотела возразить, но им открыли и без звонка.
- Дядя Саша, это я, - просто сказала Людмила. - Здрасьте.
- Ты?..
Немаляев похлопал седыми ресницами и нерешительно развел руки. Секунду
постояв, она бросилась к нему на грудь и заплакала.
- Люд очка... Людочка... - твердил он. - Откуда ты?
- Издалека, дядя Саш, - всхлипнув, ответила она.
Немаляев перевел взгляд на Константина.
- Роговцев? Вот почему ты не испугался...
- Не поэтому. Пригласите?
- Ноги вытри, - велел Немаляев и, обняв Людмилу, повернулся к нему спиной.
Константин повозил подошвами и протиснулся внутрь. Квартиру перестроили
под кабинет или огромную комнату отдыха - сразу и не поймешь. У стены
стояли два кожаных дивана под прозрачной пленкой, в центре - стол с
замотанными в бумагу ножками, а в углу громоздились нераспечатанные
коробки с какой-то оргтехникой.
- Так это ты меня мусорам отдала? - раздался сзади голос Немаляева. - В
девяносто первом. Ты, да? Глупенькая моя...
- Я вам за отца...
- Он заслужил.
- Я согласна. Но тогда... Я надеялась, что вас там убьют.
- Людочка, я же вор. Мне на тюрьме почти как на воле. Меня в ту ходку и
короновали.
- Значит, я теперь племянница короля, - прерывисто вздохнув, сказала она.
- Вора в законе, Людочка, - возразил Немаляев. - Костя, ты принес?
Константин достал тетрадку и, сев на диван, положил ее рядом.
- Владислав Борисович ею тоже интересовался.
- Вот так Владя... Отмычку, хмырь, ко мне подбирал. Ну, я свое обещание
выполнил.
- Хорошо бы чаю, Сан Саныч.
- Не борзей. Костя, а зачем ты в партию вступил? - неожиданно спросил
Немаляев.
- Кушать хотелось.
- Смешной ты человек, Костя.
- Ага. Ваше Чрезвычайное Правительство так смеялось, так смеялось...
- Ты не тех казнил, кого надо. Кокошина вы почему не ликвидировали?
- Руки не дошли.
- Руки! Стало быть, короткие они у вас, - проворчал Немаляев, - Валуева ты
не пощадил. У меня все бойцы его книжками упивались. К Маркесу их не
приучишь, так хоть этого, чтобы буквы не забыли. А с Кокошиными, видно,
самому решать придется.
- Кокошины? Он что, не один?
- Там два брата-акробата. Такое замутили... Немаляев прошелся по комнате
и, хищно схватив тетрадь, раскрыл на середине.
- Дядя Саша, там порожняк.
- "Порожняк"? Ты что, из этих, из... - Он стремительно приблизился к
Людмиле и взял ее за подбородок. - Смотри у меня! Ведь выпорю, я тебе не
матушка. Ладно, с тобой еще успеем. А к тебе, Костя, у меня
длинный-предлинный разговор.
- Длинного-предлинного не получится, я так, на часик заскочил. Чаю попью,
и обратно.
- Он ко мне заскочил! Ко мне, милый ты мой, приползают.
- А я заскочил, - упрямо повторил Константин.
- Роговцев, а может, тебя грохнуть? Как ты писателя - фьють в окошко.
- Дядя! - с укором воскликнула Людмила.
- Это дядя шутит, - пояснил Костя. - Вы же Сан Саныч, романтик. Человек с
идеалами, - вы разительно добавил он.
- Гм, с идеалами... Это кто тебе сказал? Лешка?! Ты где с ним?.. Он здесь,
в нашем слое?
- Он на Родине. Да, Алексей Евгеньевич, его так звали.
- Дочка у него на пироги мастерица, - душевно произнес Немаляев. - С яйцом
и капустой особенно.
Добряк в больнице на врал. Сан Саныч действительно помнил старых друзей.
Немаляев прочитал несколько строк и судорожно перевернул страницу.
- Если вы надеетесь, что Борис написал учебник "как свалить из ада и
поселиться в раю"... а вы надеетесь... Так вот, зря. К сожалению. Надо
остаться и благоустраивать. Благоустраивать ад, Сан Саныч.
- Костя, что ты хочешь взамен?
- Мы уже поменялись.
- Ты объяснишь, как отсюда уйти, и я уйду, - настойчиво повторил Немаляев.
- По-моему, это хорошая сделка. Здесь я вам мешать не буду. Банкуйте.
- Некому, - ответил Константин. - Некому, кроме вас, Сан Саныч.
- Ты же знаешь, как это сделать!
- Знает только Борис, но мы с Петром его давно закопали. Кстати, первое
условие: сотника вы тоже не тронете.
- "Тоже"? - с сарказмом переспросил Немаляев. - Первое условие? Условие
чего?
- Мирного договора. За этим я, собственно, и пришел.
Сан Саныч скрестил руки на груди и уставился в окно.
Людмила исподтишка улыбнулась Косте и полезла за сигаретой, но сумочка
была пуста.
- Так как насчет чая? - осведомился Константин. - И сотника.
- Пусть сам выбирает. Единственное, что я могу тебе обещать.
- А наш договор?
- Благоустраивать ад... - печально произнес Немаляев. - Мне надо подумать.
Он сел в кресло и нажал на кнопку. Часть стены Развернулась, и из смежной
квартиры вошла симпатичная девушка. Склонившись так, что в декольте было
видно все, до самого пупка, она катила перед собой низкий сервировочный
столик. На столике был чай.
* * *
- Ты про аварию смотрела? - обратилась одна телефонистка к другой.
- С Горшковым? Который магнат?
- Ну да. Как это он разбился? Небось пьяный был.
- Магнаты сами по себе не разбиваются, - многозначительно произнесла
вторая. - Там еще говорят, деньги кругом валялись. Деньги, деньги весь лес
в деньгах.
- И еще с ним этот был...
- Да, да. Этот, как его?..
Кокошин иронично посмотрел сквозь перегородку - обе женщины были одеты в
застиранные блузки, такие же похожие, как серые лица телефонисток. Он
давно заметил, что чем человек беднее, тем ближе к сердцу он принимает
беды магнатов.
- Забыла фамилию.
- А, ты о нем? Сейчас... Мурманск - третья, - сказала она в микрофон.
Кокошин зашел в кабину и, закрыв стеклянную дверь, снял трубку.
- Здорово. У меня все в порядке. А у тебя?.. Ясно... Погода? Жарко. Да,
виделся тут с одноклассником. Ездили на дачу. Шашлык был... И даже
вкуснее, чем думал. Да, такого шашлыка мы с тобой еще не ели.
Он помолчал, давая абоненту усвоить информацию. Насчет шашлыка его поняли
правильно.
- А?.. Тетя Рая?.. Тетя Рая в порядке, - сказал Кокошин.
Это означало, что звонок не контролируется. Теперь, после соблюдения
условностей, можно было просто поболтать.
- Как там мои? Ты к ним заглядывал?.. Что-о? Кавалер?! Ей же только
четырнадцать! Ну, девка!.. Погодите, вот я прилечу...
- Хабаровск - четвертая, - объявила женщина. Молодой человек, нетерпеливо
топтавшийся у стенда с поздравительными открытками, влетел в узкую будку и
завопил:
- Алле! Алле, Маша! Алле!!
Ожидающие на переговорном пункте недовольно переглянулись. Каждый подумал
об одном и том же: эти приезжие всегда чем-то выделяются. Все дело в
недостатке воспитания.
- Маша, Маша! Алле!! - надрывался молодой человек. Потеряв терпение, он
два раза треснул по аппарату.
- Эй! Чего долбишь? - крикнула телефонистка. - Ты что, с гор спустился?
Если не слышно, подожди, я второй раз соединю.
- Да нет у меня времени, - взмолился он, выбегая из кабинки. - Поезд! Я
лучше с вокзала.
- Вызов отменить, что ли? - рассердилась она. - Сами не знают, чего хотят.
Молодой человек забрал в окошке деньги и опрометью выскочил на улицу.
- Смоленск - шестая, Рига - первая, Брянск - восьмая, - подряд назвала
женщина. - Кто с Мурманском говорил? Гражданин, вы где? Третья!
- Да он там еще, - сказал кто-то. - Третья занята.
- А что он, заснул? Связи-то нет уже. Гражданин! Позовите его.
Мужчина в очках-линзах подошел к третьей кабине и тактично постучал.
Кокошин неподвижно сидел на откидном стульчике. Мужчина постучал еще -
Кокошин не шевелился.
- Похоже, заснул, - беспомощно улыбнулся очкарик и наконец осмелился
открыть дверцу.
Он тронул спящего за плечо, и тот, не меняя позы, вывалился наружу. Черная
рубашка Кокошина промокла от пота - но только на спине и каким-то странным
пятном неправильной формы.
Позже в фанерной перегородке между кабинками нашли два маленьких отверстия.
- Да лет семнадцать... - сказала плачущая телефонистка.
- Худой, сутулый, волосы немытые... - добавила вторая.
- Деревня - он и есть деревня... В протокол занесли: "Особые приметы
отсутствуют".
* * *
- Не горячись, - успокоил брата Кокошин. - Четырнадцать лет - возраст
нормальный. Главное, чтоб до постели не дошло, а в подъезде потискаться -
это можно. Вспомни себя-то! Алле... Алле, ты меня слышишь? Алле!
Он подул в трубку и, не дождавшись ответа, бросил ее на рычаг. Москву, как
всегда, отключили, но это было не страшно. Самое важное он уже знал. Тетя
Рая в порядке, а шашлык вкусный. Брательник сказал, такого еще не ели.
Похоже, все складывалось даже лучше, чем он планировал. Кокошин попытался
представить, как это - лучше, но у него не хватило воображения.
Сверху раздались знакомые аккорды. Он зарычал и с ненавистью уставился в
потолок. Каждый день жена соседа садилась за пианино и насиловавла жильцов
Рахманиновым. Больше всех страдал Кокошин. Инструмент стоял прямо над
большой комнатой, и он, как глухая бабка, был вынужден врубать телевизор
на полную - иначе фильм превращался в немое кино с тапером. Кокошин
пробовал немножко поскандалить, но наверху жил такой же генерал, только с
синим просветом на погонах. Летун. В случае повторной попытки авиатор
обещал спустить его с лестницы. Повторить наезд Кокошин не решился, лишь
сильней возненавидел журналистов, лопочущих о мифических генеральских
особняках. Те особняки, что он видел под Мурманском, принадлежали как раз
журналистам.
В музыкальный строй вклинился птичий фа-диез, и Кокошин, занятый своими
мыслями, не сразу сообразил, что это дверной звонок. Он традиционно
пожелал пианистке перелома пальцев и пошел открывать.
На площадке стоял мужичок в голубой форме с белыми полосками. На левом
кармане его рубашки блестела золотая нашивка "DHL".
- Здравствуйте, вам посылка.
- Да?.. Не знаю...
- Адрес ваш? Имя-фамилия? Все сходится. Распишитесь, пожалуйста.
- Откуда? - спросил Кокошин, принимая ручку с тем же логотипом, что и на
кармане.
- Сейчас посмотрим... - Мужичок заглянул в фирменную папку. - Из Москвы.
Отправлено вчера вечером.
- И уже здесь? - не поверил Кокошин.
- Экспресс-почта, - пояснил незнакомец. - Максимальный срок доставки -
трое суток. Это если на Северный полюс.
- Смотри-ка... - Кокошин расписался и получил красивый сверток голубого
цвета. С белыми полосками и буквами "DHL".
Он вернулся в комнату и положил посылку на стол. Килограмма полтора, не
меньше. Из Москвы - это от брательника, больше некому. Тетя Рая, реально
существующая родственница, не давала о себе знать уже лет семь. Конечно,
брательник. Почему же он ничего не сказал? А, ну да, разъединили...
Женщина на верхнем этаже продолжала музицировать, но Кокошин ее уже не
слышал. Сознание прочно увязало посылку с "шашлыком, которого он еще не
ел". Одолеваемый любопытством, он разорвал бумагу. Под ней оказалась
плоская пластмассовая коробка, похожая на автомобильную аптечку. Устав
гадать, что там внутри, Кокошин ее просто открыл.
Первой вылетела оконная рама, однако мощности взрыва это почти не
погасило, и комната разложилась карточным домиком. Стол находился возле
капитальной стены, поэтому вместе с ней рухнула одна из плит перекрытия -
та самая, на которой стояло проклятое пианино.
На улицу генерал-лейтенанта Кокошина выносили в черном мешке. От Кокошина
осталось так мало, что санитар легко поднимал мешок одной рукой.
Глава 11
Время уже близилось к обеду, а Кости с пивом все не было.
"Его могла заговорить Людмила, - успокаивал себя Петр. - Могли арестовать
менты, ведь у них это иногда получается". Впрочем, и то и другое выглядело
не слишком правдоподобно. Людмила была не из болтливых, а милиция
разваливалась вместе со всей страной и вряд ли по-прежнему интересовалась
серийными убийцами.
Оставалась еще одна версия, которую Петр гнал от себя до последней минуты
- пока часы не показали четырнадцать ноль-ноль. После двух стало ясно, что
Костю перехватил Немаляев.
Вот почему Сан Саныч был так равнодушен. Петр попытался восстановить в
памяти их утренний разговор - он длился долго, но все о каких-то пустяках.
Немаляев был в приподнятом настроении, много шутил и не заметил, как
растрепал кое-что важное. Петр еще не знал, воспользуется ли этим, - его
смутил почти дружелюбный тон Сан Саныча. Возможно, старик собрался на
покой. Петр ничего не имел против, только сам себе напомнил, что из
черного списка вице-премьера никто не вычеркивал. Ведь Ополчение казнило
не за будущее - за прошлое.
Петр послонялся по квартире и включил телевизор.
- ...квадратного метра жилья до рекордно низкой отметки. Строительные
компании спешно замораживают объекты, половина уже объявила о своем
банкротстве.
Он подошел к телевизору и повернул тугой переключатель. Щелк.
- ...рухнула последняя надежда российской экономики - нефтяной экспорт.
Специалисты Дредупреждали об этом еще две недели назад. После краха таких
монстров, как "Сони" и "Кока-кола", было бы странно ожидать...
Щелк.
- ...столь болезненная реакция на неизвестное. Человек вообще склонен
преувеличивать опасность в тех случаях, когда он не в состоянии
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг