- Вот здесь, перед "Мелодией". Не проскочите, там поворотик маленький.
- Обижаете, - ответил таксист. - Мы ничего не проскакиваем. Тем более вы
сегодня второй.
- Да? - рассеянно вякнул Петр.
- Второго сегодня сюда везу. Улочка с гулькин хвост, а спросом пользуется.
Старый центр, он все-таки...
- Путаете, наверное. Есть такое явление, называется дежа-вю.
- "Путаете"... - насупился водитель. - Да я вас и через месяц узнаю, это
профессиональное. Странный был пассажир. Про взрывы какие-то... Зато
расплатился - грех жаловаться, - нескромно добавил он.
"Волга" круто повернула у двадцатичетырехэтажной башни, и Петр, обведя
взглядом здание, отметил, что витрины целы, а на светло-серой стене нет и
намека на копоть. Даже вывеска, спаянная из неоновых трубок, нисколько не
пострадала. Голубая граммофонная пластинка мигала и вертелась в штатном
режиме.
- Вот те раз! - воскликнул таксист. На маленьком перекрестке за Арбатом
стоял инспектор. Подвесные фонари над мостовой не горели, а свет рекламных
огней сюда почти не доходил, и в темноте выделялся лишь яркий пунктир
жезла. "Волга" закончила поворот, и фары напоролись на белые нарукавные
полосы регулировщика. Напротив школьной ограды блеснули катафоты. Две
пары, три, четыре... Петр не досчитал - инспектор заставил таксиста
свернуть, и красные глазки погасли.
Петр уплатил, принципиально не дав ни копейки сверху, и вышел на свежий
воздух. Настоящей московской жары еще не было. Днем дома и асфальт
грелись, но не раскалялись, и с заходом солнца наступала оживляющая
прохлада. Люди чувствовали себя лучше и становились активнее. Вот и
сейчас, несмотря на то что перевалило далеко за полночь, вдоль милицейских
ограждений расхаживало, шепчась и покуривая, десятка три зевак.
Оба тротуара были забиты служебными машинами. Кроме трех "Скорых", Петр
увидел два "Москвича" с мигалками, "газик" и утлый корейский минивэн с
надписью "лаборатория". Еще дальше, у музея Цветаевой, примостился дряхлый
омоновский автобус типа "Фердинанд". Автобус был пуст.
Зрители дружно охнули, и Петр направился к толпе. Из подъезда вытащили
носилки с пристегнутым блестящим мешком. В мешке угадывались очертания
человека, но, судя по упаковке, медицинская помощь ему уже не требовалась.
- Это третий, - негромко сказал один паренек другому.
- Сколько их там еще?
- Всего четыре было. Прикинь, новый маньяк в городе!
- Ребят, что произошло? - ненавязчиво осведомился Петр.
- А у вас закурить не будет?
- Кончились. Да и рано вам. Так что здесь?
- Сами не знаем, - нагло глядя ему в глаза, сказал паренек.
- Держи, на сигареты. - Петр протянул ему сторублевку, но не отпустил. -
Кого убили-то?
- Всех. В девятой квартире. Всех зарезали. Кровищи!.. аж по лестнице
лилась.
- Ну уж прям лилась, - деланно усомнился Петр.
Девятая. Это его. Толик, Лиза. Сегодня утром с ними разговаривал, и вот
они уже в мешках. И Толик, и Лиза. Неведомые Петуховы. Был бы он дома,
могло бы и обойтись. Что еще за потрошитель? Расстрелять - дело другое, а
порезать... всех...
- Лилась, лилась! - с обидой в голосе подтвердил парень. - У меня дядька в
опергруппе. Вон, трупешник проверяет.
Он показал на мужчину в кожаном пиджаке. Оперативник расстегнул на мешке
длинную трескучую "молнию" и, что-то там пощупав, велел грузить. Покойника
отнесли к темно-зеленому тупорылому "рафику", а через секунду все три
машины "Скорой помощи" затарахтели и, синхронно вырулив, уехали. Значит,
живых не осталось.
- Хорошо, когда дядька опер, - сказал Петр. - А еще что знаешь?
- Когда их мочили, баба в окне орала, на помощь звала. Но здесь это часто.
Никто всерьез не принял.
Петр кивнул - действительно часто. Каждый вечер кто-то обязательно
нажрется и давай вопить. В пятидесяти метрах Арбат, правительственная
трасса: налево - Кремль, направо - "Белый дом". А здесь, в тени, островок
неизбывной полублатной Москвы с малолетними алкоголиками, пропащими
девочками и смертными уличными драками. Сколько Петр помнил свой дом,
фасад красили ежегодно, а чтоб горячую воду провести - это извините.
- А версии у твоего дядьки есть?
- Версии, - хмыкнул подросток. - Говорю же: маньяк. Они, когда в припадке,
подковы гнут свободно.
- Ясненько...
Петр сделал вид, что ему надоело, и, потихоньку отколовшись, двинулся к
проспекту. Насчет психа племянник мента скорее всего попал в точку. Только
вот что это за псих? Должен быть натуральный - не такой, как, скажем,
шахматист Полонезов, а подлинный инвалид по мозгам. А сможет сей калека
прикончить четверых здоровых и совершенно адекватных людей? Вопросец... И
еще: прийти-уйти незамеченным, не попасться сразу же у подъезда, не
разгуливать по дворам с окровавленным тесаком. Видно, голова у шизоида все
же работает.
"И с деньгами у него нормально, - неожиданно подумал Петр. - Да. Шизоид не
бедствует, иначе не уважил бы водилу чаевыми".
Мысль, блуждавшая по лабиринту, вдруг выбралась из тупика и понеслась
вперед.
"Хотел, дружок, третьего совпадения? - злорадно спросил себя Петр. - Так
получай же: Батуганин, Валуев и я сам. С Петуховыми, понятно, осечка
вышла, ведь он, потрошитель, не ведал, что заместо меня - они. Это почему
же? Все ведают, а он... так же, как и я... Вот в чем дело! Рассказывал
таксисту про взрыв "Мелодии"... У них никакого взрыва не было - он был у
нас. Где у нас-то?! Тьфу! Хорошо, а черный список? Шизоид убирает тех,
кого приговорило Народное Ополчение. А я при чем? Меня в списке нет. Зачем
он ко мне приперся? Зачем соседей грохнул, он что, кайфует от этого?"
- Стоять! - раздалось откуда-то сбоку. - Руки на капот!
- Какой капот, мужики? Вы что, очумели?
- То есть это... к дереву прислони.
Из темного садика показалось двое омоновцев: первый - туша килограмм на
сто, не иначе, бывший десантник, второй, как в дрянной комедии, - прыщавый
засранец. Личико тонкое, форма не по росту, бронежилет чуть не по коленям
бьется. Стажер, что ли?
- Ну, вы напугали, - заулыбался Петр.
- Руки на дерево.
- Да вы что, мужики?..
- Стоять! - крикнул прыщавый, срываясь на фальцет, и торопливо дернул
затвор "АКСа".
- Осторожно, - предупредил амбал. - Ставь на предохранитель и обыщи. Я
прикрываю.
Он обошел вокруг и, поправив ремень, навел на Петра автомат. Петр глухо
выругался и прижал ладони к корявому тополю. Тренироваться вздумали.
Другого места не нашли.
Стажер боязливо потрогал его бока, поясницу и бедра. Извлек из карманов
блокнот и деньги и вопросительно посмотрел на старшего.
- Действуй сам, - приказал тот. - Проверь обувь и пах.
Юный мент оттянул носки и пошарил в них пальцем, затем, смущенно кашлянув,
прикоснулся к ширинке.
- Все, чистый, - робко доложил он. Амбал заставил Петра раздвинуть ноги
еще шире и торопливо провел руками по его одежде.
- Документы ты забыл, - догадался он.
- А я их с собой носить не обязан.
- Я эту песню каждый раз слышу. - Омоновец включил рацию и бросил в треск
эфира пару усеченных, похожих на арго фраз. - А здесь что? - Он небрежно
пролистал книжку. - У сколько у тебя телефонов. Небось жаловаться будешь.
- Не буду, если отпустите.
- Мы только задерживаем, отпускают другие. Такая служба.
- Мужики, меня жена дома ждет, - просительно молвил Петр.
- Так и меня тоже.
Милицейский "газик" появился на удивление скоро. В темноте Петр не
разобрал, та ли это машина, что паслась у его дома, или другая. В кабине
находился только водитель, и амбал приказал стажеру сесть рядом, а сам,
вопреки всем инструкциям, забрался вместе с Петром назад. Шофер захлопнул
дверцу, и через пару секунд "газик" сорвался с места. Петр проехал
задницей по гладкой доске и стукнулся ухом о какую-то железку.
В металлическом коробе стояла кромешная тьма. Сквозь маленькое
зарешеченное оконце были видны рекламные финтифлюшки Арбата, но света они
давали не больше чем тлеющий окурок.
- Навязали молокососа на мою голову, - пожаловался омоновец. - Порядочных
людей беспокоить приходится. Я же вижу, кто человек, а кто - шваль.
Чтобы лучше слышать, Петр подался вперед. В доверительном шепоте
патрульного угадывался обычный ментовской зачин. Сейчас попросит денег.
- Если б не мальчишка, я бы тебя сразу - на все четыре стороны. Я же не
изверг, правильно?
- Конечно, - согласился Петр.
- Мне это тоже не надо. Ну что? Ну, доставим тебя, ну, сдадим в отделение.
Дежурный до утра не почешется. А клетка наверняка битком - у нас сейчас
рейд. Будешь всю ночь с бомжами сидеть. Еще заразу какую подцепишь. Жене
позвонить не дадут, изведется вся или заревнует. А за что? Ну, паспорт
забыл. Ты же не преступник, правильно?
- Нет, конечно, - благодарно отозвался Петр.
- В общем, трудно это, но я постараюсь. Без лишних формальностей. Пока до
отделения не доехали.
Петр понял, что от него ждут конкретных предложений, но промолчал. Трясясь
на жесткой лавке, провожая глазами огни чужого праздника, он внезапно
почувствовал собственную необходимость. Он был нужен - "у нас", "у них",
везде. Он наконец уловил некий смысл - это шло оттуда, с Родины, с того
Арбата, на котором обстреляли из подствольников "Мелодию", по которому на
Красную площадь вели колонну сдавшихся бойцов. А после построения и пылкой
речи Нуркина им даровали обещанную свободу. Только эта свобода находилась
на Кольском полуострове.
- Ну, рожай, а то сейчас приедем, - поторопил мент.
- Сумма.
- По-братски. Мне еще делиться.
Петр не помнил, сколько у него осталось, но знал, что для обычного
милиционера половины будет многовато. Да и не в этом дело. Ментам он
никогда не давал, он вообще не выносил взяток - просто потому, что это
унижает.
- Только спросить хотел, - сказал Петр.
- Ну?
Он привстал и нагнулся к омоновцу, но в этот момент "газик" качнуло, и
Петр, не удержавшись, схватился за автомат. По внутренней стене пронеслись
блики от чьих-то фар, в кузове посветлело, и Петр удостоверился, что "АКС"
висит не на плече, а на шее. Он уперся коленом в жесткий кевлар жилета и,
рванув автомат, перекрутил ремень. Горло амбала оказалось в петле, но до
удушения было далеко. Петр повернул автомат еще раз - уже с нажимом.
Омоновец задвигал губами и сполз со скамьи.
- Я хотел спросить, - повторил Петр, затягивая удавку все сильнее, - Кому
служишь? Правительству служишь, гнида. А должен? Должен народу, -
наставительно сказал он.
Двое в кабине болтали и смеялись, но в короб проникал лишь невнятный
бубнеж. Петр отметил хорошую звукоизоляцию и ударил амбала по виску.
Откинув приклад и удлинив тем самым рычаг, он встал на него ногами. Это
было лишнее - омоновец уже не сопротивлялся.
Чтобы не возиться с запутанным ремнем, Петр отстегнул карабины. Где-то в
кармашках бронежилета наверняка лежали запасные обоймы, но искать их не
было времени. Выдрав из ладони амбала несколько скомканных банкнот, он
лихорадочно ощупал пол, но записная книжка исчезла. Петр потратил около
минуты, но блокнот так и не нашел. Все, пора.
Он упер руки в стены и, подтянувшись, саданул пятками по замку. Дверца
оказалась слабее, чем он рассчитывал, и второго удара было достаточно.
Кузов наполнился свежим воздухом, а внизу, за кривым бампером, помчался
ярко-серый асфальт. После непроглядного мрака глаза воспринимали ночь как
день, а фонари светили маленькими солнцами.
"Газик" резко затормозил, и Петр, борясь с инерцией, толкнул тело в
сторону убегающей дороги. Вывалившись, он сделал кувырок через голову, но
его продолжало тащить вперед. Осознав, что падение неизбежно, Петр в
полете переставил предохранитель. Машина проехала еще метров десять и
визгливо, с разворотом остановилась. Как нельзя кстати. Памятуя о том, что
на сопляке броник, Петр поднял ствол чуть выше и дал короткую очередь по
окнам.
"Цак-цак-цак-цак", - заходил затвор, выкидывая стреляные гильзы. Справа
повисло легкое облачко дыма, и вместе с ним - гнетущая, необычная для
города тишина. Переулок продолжал - спать. Несколько окон горело, но все
они были бледно-желтыми, непроницаемыми, наглухо занавешенными. Ни души.
За крутым спуском прошелестели мокрые колеса - переулок вливался в улицу
пошире, но этот участок из-за выступающего дома был не виден. Родные места.
Петр подобрал гильзы и попятился к черному прогалу сквера. В машине
зашевелились, но достаточно вяло. Ранены. Опыт городской войны
подсказывал: добить и забрать оружие, но Петр решил не жадничать. Уйти
нужно было достойно и, главное, быстро.
Эти дворы он знал. Старые гаражи, типография и высокий забор монгольского
посольства, через который они в детстве любили перекидывать магниевые
бомбочки. Детство прошло, а бомбочки остались.
Он сложил приклад и завернул автомат в снятую рубашку. Отстегивать рожок
Петр поостерегся - мало ли что. Дойдя до мусорного бака, он закинул в него
гильзы и тут же успокоился. Привычка.
Было немножко зябко, и еще смертельно хотелось курить, а убитые менты не
волновали. Пока хватятся, пока пришлют собак, он будет уже далеко, но
прежде успеет сделать несколько обманок - как заяц. Та жизнь научила его
многому. Эта - только удивляла и подставляла спину. Здесь действовали
другие правила, здесь было легче, но Петр ни секунды не сомневался:
настоящая жизнь - там.
Там - где?
И все же Петр был спокоен. Память восстанавливалась. Скоро он полностью
прозреет и ответит на последний вопрос. Он лишь жалел потерянного блокнота
- перед сном придется много писать. Но это куда приятней, чем очнуться
белым листом. Не упустить бы самого важного: он не один, есть кто-то еще.
Друг, враг - неизвестно. Выясним.
Проснуться, воскресить свое "я" и дожить до следующего вечера - как
минимум.
Глава 9
Это был самый отвратительный подъезд из всех, что Костя видел. Стену
покрывали ржавые потеки, кое-где они проели краску насквозь и образовали
неровные язвы. Местами штукатурка облетела до бетона, из которого
неизвестные злоумышленники - надо думать, сами жильцы - зачем-то
выковыривали гравий. Почтовые ящики были многократно подожжены, а на сером
потолке безвестный дизайнер с помощью спичек вывел сложные,
преимущественно матерные граффити. Из открытого подвала мощно перло
крысами - Константин решил дышать ртом, но это оказалось еще хуже: воздух
был густым и неоднородным, как тройная уха.
Он поправил рубашку и брюки, а вместе с ними заткнутый за пояс пистолет.
Его влекло на рынок рядом с метро, где знакомый мужик торговал четками,
брелками и прочими зэковскими сувенирами, но благоразумие одержало верх. С
новым ножом придется обождать, "ПМ" тоже ничего. Грохота, правда,
многовато.
Костя зашел в лифт и уверенно нажал на кнопку "4". Старый друг Димка,
обладавший мудреной и баснословно дорогой вещицей под названием
"компьютер", просто вставил диск и за несколько секунд нашел по
телефонному номеру полный адрес. Костя так и ахнул. Что ни говори, а
учитель географии тоже вносил свою лепту - пусть и косвенно. Рыцарь
глобуса и контурной карты был существом бесполезным, но это не мешало ему
поддерживать отношения с нужными людьми. Вот и Димкин компьютер снова
пригодился: сэкономлены лишние сутки. Спасибо, Димка. Плевать, что
проведенное с тобой детство - чужое и насквозь фальшивое. То детство
принадлежит географу, у настоящего Кости оно было чуть-чуть иным, и все же
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг