- Не надо, - еле слышно сказал теплый голос. - Я их сделаю. В сторонку,
пожалуйста.
Тихон с огромным облегчением подал назад и попытался угадать в толпе
машину Зенона. Он относился к нему все с тем же предубеждением, однако был
признателен за эту отсрочку. Тихон не сомневался, что у маньяка с
дерущимися танками ничего не получится, но уповал на то, что те передумают
сами.
Зенон не умел шутить, будучи усатым дядькой с внешностью служащего, не
научился и сейчас. Два параллельных голубых ручья обогнули сверху корпуса
зрителей и ударили в бодающиеся машины.
От неожиданности "волки" замерли. В следующую секунду они должны были
ответить, но Зенон им такой возможности не дал. Последовал еще один залп,
потом еще. Неистовством здесь и не пахло. Зенон точно рассчитывал мощность
и, когда стало ясно, что танки больше не двинутся, сразу же прекратил
стрельбу. .
"Волки", устроившиеся вокруг, зачарованно попятились - в центре манежа, на
стеклянном блюде, остались два одинаковых огарка.
- Всем видно? Кому не видно, можно подойти ближе, - медленно и жестко
проговорила Алекс. - Теперь пусть каждый посмотрит на соседа. Мы что,
чем-то отличаемся? Отличаемся или нет?! Я спросила!!
- Нет... Нет...
- А изнутри?
- Нет... Нет... Нет...
- Тогда почему? По какой причине? Что нас заставляет грызть друг другу
глотки?
- Да мы-то что, Алекс? Это Танк. А Феклиста - ты же в курсе, кем она была
прежде. А мы - ничего.
- Ладно, первый памятник у нас уже есть - Памятник Глупости. Будем
надеяться, что других не появится.
- Первому памятнику - салют! - блаженно заорал Генрих и выпустил в небо
длинную очередь.
- Салют! Салют! - отозвалось несколько операторов, и вверх полетели новые
залпы. В веселье приняли участие не все, однако и возражений тоже не
возникло. Те, кому это пришлось не по душе, тихо отъехали в сторону.
- Девка была психически неуравновешенна, а следовательно, непредсказуема,
- равнодушно заметила Алекс. - Дурачок, возомнивший себя идеальным
солдатом, напротив, ужасно предсказуем. И бесполезен. Туда им и дорога, -
заключила она. - А ты всегда такой?
- Какой? - удивленно спросил Зенон.
- Радикальный. Похоже, всегда. А правда, что тебя приговорили к абсолютной
каре?
Зенон находился метрах в ста от Алекс, но Тихону показалось, что они стоят
чуть ли не впритирку. Его это разозлило. В конце концов, что такого
героического совершил маньяк-инфекционист? Убил двоих? Это мог сделать
любой. Убить - это самое простое.
- Тихон, вы, кажется, знакомы?
- Да, вместе воевали.
- Ты знаешь его историю?
- Смотря какую. Одну знаю - как он попал в Школу.
- Ну, это когда было! В прошлой жизни. Зенон, расскажи Тихону, за что тебя
приговорили.
- Я тогда еще на таране служил, - начал он так, будто его прервали на
полуслове. - Обычная оборонительная операция, меня водителем поставили. Я
люблю водителем. Со станции вышли, смотрю - Земля-2. Я же оттуда Но место
не совсем то, я километров на семьсот севернее жил. В общем, повоевали,
быстро как-то все вышло, надо отлипать. А тут три часа езды, и дом!
Стрелка своего я отключил и поехал. Мне кричат: стой, а я еду. Чего им от
меня надо? После операции все равно отдых положен, так что как оператор я
им не понадоблюсь. Машина - тем более под самоликвидацию Ее конкуры
немножко попилили, она даже ремонту не подлежала. Но это ладно. Короче,
еду. Посылают за мной двоих, а меня зло взяло: чем я им помешал7 Сперва
ругались, потом как-то так пушки у меня заработали. Я и не думал про
пушки, я же водитель. Получилось, что попал, в обоих. За мной "перисты".
Танки ведь уже не догонят, а станций у нас в колонии мало. Не перехватить.
А "перисты" угнались, они быстрые, сволочи. Двенадцать штук было. Мне уж
чего - все равно накажут Справился потихоньку. Добрался до своего поселка,
люди - врассыпную, танк никогда не видели. Смешно. Съездил на ферму,
туда-сюда. Ну и все. Отлип.
- Все? - не поверил Тихон.
- Ты объясни, где отлип, - сказала Алекс.
- В госпитале. Ну, не в самом, а во дворе Там люди с костным гриппом
долеживали - те, что с того раза. Он ведь у людей не лечится. Лежали,
умирали. По моей вине. Совесть что-то заела, решил помочь. Взял и
самоликвиднулся, прямо под стенами. Там, оказывается, еще больные были, и
не смертельные, и совсем легкие, но не мог же я их рассортировать! На
Посту - трибунал. Абсолютная кара. А потом предложили выбор. Это вроде
сброса, только наоборот: не для меня, а для окружающих. Ну мне-то что, мой
труп уже всплывал в реке Черничная Дорожка, одним разом больше, подумаешь!
Согласился. Уложили в кабину, надели датчик, а когда влип, выяснилось, что
обратно уже не вернешься. Показали мертвое тело Мое. Говорят: ты понял? Я
говорю: да, понял. И сжег их на фиг. Там шесть человек было. Игорь на
связь вышел, спрашивает: "Еще убивать будешь?" - "Буду". Я себя высоко
ценю. Разве это неправильно? Себя нужно уважать. Открыли доступ к
платформе, сказали, если через пять секунд на нее не встану, они бункер
взорвут, чтоб я наружу не выбрался. Ну, я встал. А с платформы - прямо
сюда.
- Как тебе рассказец? - спросила Алекс, точно это . было с ней самой
- Не ошеломил. Я знал, что Зенон способный. А на тебя это произвело
впечатление?
- Мне нравится слушать всякое такое. Что здесь еще делать? Можно скачивать
по сети книги, у меня в резервной памяти их штук пятьсот, но это быстро
надоедает.
- Тебе повезло, ты можешь выходить в интервидение.
- Я же для всех призрак. Кроме тебя, мной никто не интересовался.
- Еще Карл.
Алекс замолчала. Тихон попробовал ее окликнуть и уперся в непробиваемую
стену.
- Зачем о нем вспоминать? Его ведь убили.
- И все же интервидение - это мир.
- Если хочешь, я буду тебя пускать, иногда. Нечасто.
Этого он от нее и добивался. Плевал он, конечно, на сеть, а уж тем более -
на мир. Но путь туда лежал через КБ Алекс, через маленький домик,
заполненный ее душой. Входить в него - значит прикасаться к ней самой.
Солнце окончательно зарылось в песке. Часа полтора на западе еще
колыхались вишневые портьеры, потом и они опустились. Луны Скит не имел,
это стало ясно сразу: такая темень бывает только в безлунные ночи.
Тихон переключил диапазон и прижался поближе к толпе. Сейчас бы костерок.
Не для тепла - для разговора.
- Ночью мы обычно молчим, - вкрадчиво шепнула Алекс. - Нужно же когда-то
побыть наедине с собой.
И в этом она была права. Она всегда оказывалась права, сильная девушка
Алекс.
Воздух быстро остывал. Вместе с холодом просыпался ветер - секущая
песчаная вьюга, трогавшая броню колючими пальцами. Она пыталась отыскать
хоть какие-то неровности, зацепиться и налипнуть на них невесомыми
сугробиками, но обтекаемая форма корпуса этого не позволяла. Скребясь о
покрытие, песок летел мимо и пропадал между горбами текущих волн.
От безымянного озера поднимался туман, в белом конусе света он смахивал на
желтоватую простоквашу. Тихон не выключал прожектор до самого утра.
Как рассвело, он снова проверил озеро. Он почему-то был убежден, что
станет свидетелем зарождения новой жизни.
В это утро она не зародилась.
Днем появился новый танк - некая Рада. Тихон о ней ничего не знал и
смотреть на нее не поехал. Ему было достаточно и своего отражения, а все,
что говорилось, он прекрасно слышал по радио.
Ночью на Скит занесло еще двоих. Следующим днем к ним присоединились трое,
а следующей ночью - еще пятеро. Потом словно прорвало.
Платформа переносила танки все чаще и чаще, иногда с промежутком в
несколько секунд. Лаборатория на Тихом Ветре была не единственной, их
оказалось много, таких бункеров-тюрем-лабораторий. Из каждой "волки" шли
только на Скит, и усмотреть в этом случайность даже при всем желании было
трудно.
За первую тысячу часов прибыло чуть больше ста машин, за вторую - уже
триста. Стоянка разрослась до невообразимых размеров, коснувшись южной
оконечностью еще одного озера. Тихон съездил на разведку - такая же лужа.
Обследовал и берег, и дно, и поверхность - ни грамма протобелка. Рано.
Он приобрел привычку, регулярно наведываться к воде. Брал пробы, следил за
химическим составом, делал прогнозы. Изнасиловал энциклопедию на предмет
палеоэкологии, выудил из нее крупицы бесполезных для воина знаний и понял,
что на Ските жизни никогда не будет, в привычных формах, по крайней мере.
И все же продолжал свои анализы.
Стоянка как-то незаметно развалилась на несколько частей. Пятьсот
личностей - слишком большой коллектив. Позже нашлось еще несколько озер, и
между ними пролегли невидимые границы. Пересекать их не возбранялось,
однако и здесь, и там лежал тот же песок, а для общения необходимым и
достаточным было радио.
"Если понадобится, они соберутся, - говорила Алекс. - Танки - не люди, им
делить нечего. А то, что раскололись, так это социальный реликт".
Она имела хорошее образование, Алекс. Где-то там училась - всерьез, уже
после Лагеря. Ей было интересно наблюдать за процессами в обществе.
А Тихон все ездил к озеру. Каждый имеет право на свою блажь.
Время от времени Алекс давала ему допуск к сети. Тихон старался проходить
как можно медленнее, чтобы успеть почувствовать тесноту ее КБ, близость ее
ментального тела. Алекс это видела, но не торопила. Наверное, потому, что
между тремя и пятью наносекундами особой разницы нет. Но для Тихона
разница была огромной.
Включаясь в интервидение, он делал вид, что для него это крайне важно:
запрашивал давно выбывших операторов, разыскивал по архивам несуществующие
досье, морочил головы глупым сержантам и всегда оставлял что-нибудь на
потом, лишь бы Алекс в следующий раз не отказала.
Вольно или невольно ему приходилось касаться военных новостей, и тогда
Тихон транслировал информацию в радиосеть Скита. Сводки были на удивление
однообразны: отбили - уступили, проиграли - захватили, Некоторые колонии
перескакивали из рук в руки так часто, что превращались в загаженные
пустыни, да и население после двух-трех эвакуации - это когда успевали -
не особенно рвалось назад.
Из передач, а впоследствии из перехватов Алекс, стало известно, что армия
Конфедерации обзавелась новой техникой. Судя по всему, ничего
революционного изобретено не было - очередные вариации на тему старого
доброго "Т-12". Эксперименты с "волками" постепенно сошли на нет, даже
"перисты" были заменены умопомрачительными летающими штуками,
именовавшимися длинной, заковыристой аббревиатурой. И уж, конечно, никаких
животных в названиях.
Конкуры, чтобы не сказать большего, в хвосте не плелись: полностью сняли с
вооружения всю ракетную технику, а за ней и лазеры. Вновь модернизировали
электромагнитные пушки и излечились от гигантомании - "слоны" и "киты"
ушли в прошлое, им на смену явились другие машины, получившие у операторов
совсем не боевые клички: "боров", "ишак" и почему-то "соловей".
В результате между земной и конкурской техникой держался относительный
паритет, и если какая-то из сторон разрешалась свежей технологией, то
другая в это время уже вынашивала достойный ответ. Научная мысль, а с ней
и военная удача, как две шлюхи, таскались по враждующим домам и не могли
решить, где же им остановиться. После прослушивания новостей на Ските
возникали стихийные дискуссии, неизменно выдыхавшиеся на одном и том же:
эта война никогда не кончится.
Тихона данная тема не волновала. Во время жарких споров, грозящих новыми
перестрелками, он предпочитал беседовать с Алекс. Из-за дополнительного
блока связи ее машина всегда выделялась в общей массе, но, даже и не видя
второй башни, Тихон научился ее узнавать по мельчайшим царапинкам на
броне. У каждого танка этот рисунок был неповторимым и заменял то, что у
людей принято называть внешностью.
Разговоры с Алекс иногда были интересны, иногда не очень, но они никогда
не утомляли. Со временем Тихон к ней так привык, что начал неосознанно
воспринимать ее как реальное лицо из собственной биографии. Ему все
казалось, что они встречались раньше, и он мучительно выжимал из памяти
эпизоды, где она могла бы появиться. Это смахивало на самоистязание, ведь
они давно уже выяснили, что пересечься им было негде: Алекс так же, как и
он, покинула свою колонию лишь однажды.
Вот это Тихона и угнетало больше всего. Он был уверен, что встреться они в
жизни, в нормальных человеческих телах, их судьбы сложились бы иначе, и,
самое главное, они сложились бы в одну. Алекс против таких фантазий не
возражала, хотя как-то намекнула, что, кроме расстояния, существуют и
другие причины. Тихон не стал допытываться, какие именно, - он боялся
разрушить свой воздушный замок. Позже он перебрал в уме все возможные
препятствия и пришел к выводу, что непреодолимых среди них нет.
Единственной помехой могла быть разница в возрасте, однако он вспомнил,
что его отец на двенадцать лет моложе матери, и отверг эту версию, как и
все прочие. Да, он не сомневался: сведи их жизнь, они бы навсегда остались
вместе. Значит, просто не повезло.
То, что между ними происходило, было видно невооруженным глазом. "Волки" к
их роману относились по-разному, но вслух этот вопрос не обсуждался.
Во-первых, авторитет Алекс был непререкаем, да и Тихон, второе лицо на
Ските, тоже чего-то стоил. В сумме же они имели такой вес, что любая
критика в их адрес приравнивалась к бунту, а следовательно, к самоубийству.
Было еще и во-вторых. Зенон, отличившийся в первые часы своего пребывания
на планете, приобрел репутацию цепного пса, который не лает, но если уж
откроет пасть, то кто-то лишится головы. Самое странное, что ничего
подобного не повторялось, а его слава все росла и множилась. Сорок два
оператора, лично наблюдавшие расправу над Танком и Феклистой, наполнили
тот случай вымышленными, но чертовски эффектными подробностями, и он
окончательно превратился в легенду. Заочно Зенона отчего-то называли
Змеем, и еще все знали, что Змей - лучший друг Тихона и Алекс, Искать
ссоры с такой троицей было бы неразумно.
Несмотря на то, что женщин среди "волков" оказалось достаточно, таких пар
на Ските больше не возникало Алекс и Тихон были единственными, кого
связывало что-то отличное от простого взаимопонимания. Закованные в
жесткий, непроницаемый панцирь, они мучились от невозможности позволить
себе самые элементарные вещи. Все их прикосновения совершались только в
сознании, однако переносить это было гораздо тяжелей, чем голую выдумку.
Они все же ощущали друг друга, это не было платоническим, но и
по-настоящему чувственным не было тоже.
Началось все как-то невзначай. Алекс спросила, трудно ли переходить в
чужой КБ, он в шутку предложил ей попробовать самой, и она, вроде бы тоже
в шутку, согласилась. И оставалась у него до тех пор, пока окружающие не
заметили, что два танка подозрительно долго не двигаются. А они двигались.
Это длилось один час в обычном времени и целую эпоху в электронном. Что-то
среднее между соитием и обменом информацией - так Тихон мог бы определить
происходившее. Он познавал не тело Алекс, а ее душу, и увлеченно наблюдал,
как в ответ она постигает его самого. Их занятие было несравненно более
высокого порядка, чем заурядный интимный акт, хотя оба, если честно, о
заурядных актах имели понятие достаточно смутное.
Насытившись, они принимались делиться невероятными впечатлениями и, скоро
истосковавшись, опять бросались друг к другу. Однако выходить из этого
состояния с каждым разом становилось все тягостнее. Каким бы интенсивным
не было их мнимое блаженство, в реальности оно оборачивалось
неудовлетворенной страстью. Обоих потом изводило внутреннее напряжение, и
они много раз обещали себе прекратить эту пытку, но цена таким зарокам
известна.
И еще Тихон проверял озеро. К этому уже настолько привыкли, что даже
ленились подшучивать. Лишь изредка, когда от него веяло хорошим
настроением, кто-нибудь горячо вскрикивал:
- Ну?!
- Я дам знать, - деловито отвечал Тихон. Танки все прибывали, но пик явно
прошел. На Ските уже находилось более тысячи "волков", и Алекс сказала,
что до полутора тысяч их количество скорее всего не дойдет. Проект
затухает, лаборатории выкидывают последние машины, а новые строить
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг