Парижский авиасалон стал триумфом "Аэрофонда". Мои маленькие спортивные
самолетики произвели в небе Ле Бурже фурор - мы даже "сочинили" две новые
фигуры высшего пилотажа. Известное дело, если хочешь, чтобы тебя заметили
в России, добейся сначала признания в европах. Даже старый мерин Братеев,
председатель Национального авиационного комитета, прислал ко мне в шале
своего помощника с поздравлениями и приглашением познакомиться лично.
Познакомиться лично!
Вот тварь застойная! Сколько времени я бездарно просидел в приемной у
этого окаменевшего номенклатурного говна! На всех совещаниях, куда меня,
естественно, не допускали, он визжал, что в российской авиации никогда не
будет частных собственников!
Познакомиться лично?
Да он знает меня как облупленного! Досье, которое этот собачий оглодок
собрал на меня, весило раза в четыре больше, чем его высохшая в
руководящих креслах задница! Я четыре года отбивался и откупался от
насылаемых им технических комиссий, от подсылаемых им ментов и
фээсбэшников!
Познакомиться... А кто еще накануне, за два дня, на совещании орал:
- Почему Шарманов со своими летающими мандавошками попал на салон? Мало
вам лондонских обломков?! Разобраться сейчас же!
А чего тут разбираться? Потому и попал, что все чиновники делятся на
две неравные категории: берущие гниды и неберущие гниды. Так вот, у
неберущей гниды Братеева все заместители были гнидами берущими. Так я и
пробился в Ле Бурже.
- Сергей Феоктистович ждет вас на ужин, - повторил приглашение помощник.
- У меня нет никакого желания ужинать с вашим шефом! - ответил я
холодно.
- Т-так и п-передать? - Парень от изумления начал заикаться.
- Так и передайте!
Да, это был вызов! Очень рискованный ход. Но я рассчитал все верно:
через два дня Братеев уже сам плясал вокруг моих "авиэток", взахлеб
рассказывая французскому министру о том, ядрена Матрена, что может
собственных невтонов рожать и Россия-матушка. Глава французской
транспортной авиации, неторопливый, ухоженный господин, тратящий на
обстоятельные обеды времени раза в три больше, чем на государственные
дела, слушал его с тонкой, мудрой улыбкой, которая бывает только у людей,
регулярно читающих донесения спецслужб. Рядом скучал министерский сынок
Антуан - тощий красавчик с влажными черными кудряшками и легкой
паскудинкой в личике. Обычно такие гаденыши и устраивают своим блестящим
папашам общенациональные скандалы с наркотой или какой-нибудь
выбросившейся из окна малолетней проституткой. Впрочем, и папаша
периодически становился героем разнообразных сексуальных скандальчиков, на
что, впрочем, президент, сам известный ходок, смотрел сквозь пальцы.
Братеевские рулады сначала переводила француженка, изъяснявшаяся
по-русски с акцентом говорящей вороны. Катерина, скромно стоявшая за моей
спиной, подсказывала ей недостающие слова и исправляла совсем уж
чудовищные ошибки.
Наконец ворона каркнула и безнадежно запуталась в авиационной
терминологии. Она растерянно улыбнулась, надула щеки и издала звук,
означающий у французов полное бессилие перед коварством судьбы. Мы обычно
в подобных случаях чешем затылок или задницу.
Катерина вышла из-за моей спины и решительно взяла дело в свои руки.
- Это правда, что у вас не поощряется частный капитал в области высоких
технологий? - спросил министр, кивая на роскошный стенд новых разработок
"Аэрофонда", стоивший мне страшенных денег.
- Ну что вы, господин министр! - улыбчиво возразил Братеев. - Вот перед
вами владелец абсолютно частной авиационной фирмы. Господину Шарманову нет
и тридцати... Прямо, можно сказать, со студенческой скамьи - в большой
авиационный бизнес... И мы, конечно, помогаем ему, чем можем!
Два года назад, когда мой первый самолетик поставил мировой рекорд,
этот невыкорчеванный пень застоя орал про меня на всероссийском совещании:
"Шарманов ничего не понимает в авиации! Недоучка..." Он и теперь,
хорек, намекнул министру на мое незаконченное высшее, которое все равно
лучше его партшколы, как живой член лучше резинового!
- Господин министр, - вмешался я, особым выражением глаз давая Катьке
понять, что если хоть одно слово из моего выступления пропадет, я проеду
по ней асфальтовым катком, а потом запечатаю в пластик.
Министр и вся свита уставились на меня с интересом, и, как по команде,
полдюжины операторов развернули в мою сторону свои камеры, одетые в
специальные чехлы, словно таксы на прогулке.
Лицо Братеева застыло в ненавидящей улыбке.
- Господин министр, - продолжал я, - наши российские чиновники изобрели
уникальный способ помощи частному капиталу. Я называю это методом
протянутой руки...
Катерина переводила. Министр благосклонно кивал, а следом за ним кивала
и вся свита. Братеев от неожиданности засветился гордостью строгого отца
за своего смышленого сына.
- Эта рука, - объяснил я, - протягивается, конечно же, не для помощи, а
за взяткой. И если предприниматель тут же не вкладывает в эту руку пачку
долларов, то его бизнес обречен...
Братеев предынсультно покоричневел. Министр, выслушав виртуозный
Катькин перевод, тепло засмеялся, убедившись в том, что источники
благосостояния французских и российских чиновников в принципе ничем не
отличаются. И вся свита покатилась со смеху. Журналисты взвыли от восторга
и тут же начали бормотать в диктофоны комментарии к моему скандальному
заявлению.
Тем временем министр вдруг погосударственел и произнес коротенькую речь
о том, что Россия только выиграет, если во всех сферах ее экономики будет
присутствовать частный капитал, а представители нового поколения, лишенные
предрассудков и предубеждений коммунистической эпохи, энергично возьмутся
за дело.
Катерина, переводя, успевала строить глазки своему бывшему
однокласснику, не забывая проверять мою реакцию на это. А я вдруг подумал
о том, что, возможно, министр со своим сынком происходят от какого-нибудь
донского казака, завалившего в 1813 году молоденькую вольтерьянку. Ничего
удивительного. По семейным преданиям, я сам происхожу от пленного
французского улана, который, узнав поближе русских женщин, воскликнул
"Шарман!" - и навсегда остался в России.
Кстати, почти все журналисты обыграли потом в своих репортажах
французский смысл моей фамилии.
Я ликовал. Мой дерзкий ответ обошел все телевизионные программы и
газеты.
Попутно комментаторы объяснили общественности, что такое "Аэрофонд",
кто такой Шарманов и почему министр транспорта Французской Республики,
личный друг президента, оказался у выставочного стенда молодого
российского бизнесмена.
Видела бы меня моя мама, всю жизнь просидевшая в своем Арзамасе-16,
засекреченном до неузнаваемости. Слышал бы это мой папа, талантливый
конструктор крылатых ракет. Он мог бы стать вторым Королевым, но всю свою
творческую энергию потратил на семейное строительство. Теперь папусик в
четвертый раз воздвиг брачные чертоги, а его сын моложе моей дочери.
Вероятно, и Татьяна, лежа в постели с каскадером, имела возможность на
Майорке порадоваться за своего супруга.
В каминном зале арендованного шале я с упоением по десятому разу
просматривал записанный на видеопленку триумф знаменитого русского
авиатора Шарманова, а Катерина бесилась. Еще бы. Как она все тонко
рассчитала! Так изящно свалить от меня: министерский сынок, когда-то
сидевший с ней за одной партой, ложится с ней в одну постель. А уж как она
умеет привязывать к себе мужиков двойным морским узлом, мне известно.
Потом я, как сявка, умолял бы ее поспособствовать развитию совместного
франко-российского авиабизнеса, а она бы наслаждалась моим унижением!
Не вышло. Антуан помахал Кате ручкой и удалился вслед за папашей в
неведомый мир галльского разврата, утонченно-отвратительного, как сыр
"рокфор".
В утешение я купил Катерине невдолбенно дорогое колье. Но она была
безутешна, хныкала и даже, ссылаясь на приближающиеся женские недомогания,
предложила заказать мне девушку по телефону.
- Ну не-ет! - засмеялся я. - Наш триумф мы отметим вместе! И знаешь,
кем ты будешь сегодня?
- Кем? - осведомилась она упавшим голосом.
- Жанной д'Арк!
- А ты ослом! - заорала Катька и отшвырнула ювелирную коробочку.
- Что-о?! - нахмурился я.
Так с моими подарками могла обращаться только одна женщина - Татьяна,
но именно поэтому она и сидела на Майорке.
- Извини, Зайчуган, - одумалась Катерина и покорно подняла подарок с
пола.
9. ЛЮБИМЫЙ ПОМОЩНИК ПРЕЗИДЕНТА
Лет десять назад наше участие в любом авиационном салоне вызывало
фурор, так как СССР обычно выкатывал два-три абсолютно новых самолета,
каждый из которых тянул на мировую сенсацию. По количеству экспонатов мы
забивали любую страну, а то и всех участников, вместе взятых. Давая
интервью западным журналистам, наши авианачальники, вроде Братеева, без
всякого блефа объясняли, что смогли привезти и показать только то, что уже
рассекречено. А настоящие новинки можно пока увидеть только на полигонах.
Наши делегации были не только самыми многочисленными, но и самыми
дисциплинированными: пили по вечерам и лишь со своими, закрывшись в
номерах.
Каждый специалист имел строжайшее, утвержденное где надо задание по
изучению иностранной техники. А половина делегации и вообще состояла из
сотрудников спецслужб, но выделялись они лишь тем, что легче остальных
переносили похмелье.
Кстати, противопохмельные таблетки - это, пожалуй, единственный еще не
разболтанный секрет КГБ. А ведь озолотиться можно!
Теперь же от былых имперских времен осталась только одна стадная
многочисленность делегаций, но пьют уже где попало, а депутаты
демократической ориентации еще и норовят наблевать в нагрудный карман
своему зарубежному коллеге. Привозят же с собой эти шумные официальные
оравы всего-навсего деревянные макеты гениальных задумок прошлого,
забракованных когда-то разными высокими и тупыми комиссиями. Привозят и
безбожно врут об успешных испытательных полетах, выпрашивая, как цыгане,
инвестиции и подачки под обещания продать все секреты. Я даже иногда
думаю, что же у нас в России закончится раньше: полезные ископаемые или
бесполезные секреты?
Но в последние годы появилась одна, прежде неведомая традиция.
Официальную делегацию возглавляет обычно замухрышка, вроде Братеева, а в
самый разгар выставки появляется какая-нибудь настоящая шишка со свитой,
напоминающей по количеству дармоедов похоронную процессию за гробом
рок-звезды. Организаторы авиасалонов теряются в догадках, как принимать
неофициально свалившихся им на голову заоблачных российских чиновников. А
русские конструкторы, покорные от многодневного пьянства, выстраиваются
вдоль своих достижений и с холопскими ужимками жалуются залетному
начальству на нехватку денег и тихое умирание отечественной авиации.
- Уж прямо и умирает? - качает обычно головой высокий гость. - Вон
сколько добра наволокли!
Людям с хорошим пищеварением любая смерть, в том числе и авиации,
кажется надуманной проблемой. Они в Кремле вообще, наверное, спохватятся,
когда в Замоскворечье заколосится сельхозкооператив имени 10-го
всекитайского партсъезда. Но нет худа без добра: в России-то им недосуг
заняться проблемами авиации, а в Лондоне или Париже из них, позирующих
перед телекамерами, иной раз и удается выудить какое-нибудь обещание,
вроде:
- Ладно, разберемся!
На сей раз в Ле Бурже прибыл Второй Любимый Помощник Президента России
- высокий, по-теннисному подтянутый, твердолицый человек лет пятидесяти.
Он давно уже ездил за границу без жены, которая безвылазно сидела дома и
стерегла, как он любил выразиться, домашний очаг, чтобы в старости было на
чем щи подогреть.
Вообще-то помощника звали Владимиром Георгиевичем, но за глаза
именовали попросту "Оргиевичем". И совсем даже не случайно. В какую бы
часть света ни отправлялся Второй Любимый Помощник, опережая его, по
спецсвязи летело закодированное по всем шифровальным правилам и обладающее
семнадцатью степенями защиты указание организовать к приезду высокого
гостя "хорошенькую бордельеру".
Оргиевич в свои пятьдесят лет был полон мужских и государственных сил,
а полноценную ночную гульбу переносил с легкостью студента, до утра
зубрившего сопромат.
Понятное дело, заботы по организации сексуального досуга Второго
Любимого Помощника поручались российским послам. Поначалу, конечно,
находились и такие, что пытались возражать, даже возмущаться. Но им
резонно отвечали:
- В ЦК КПСС пожалуйтесь! - и добавляли: - Если не можете организовать
такую малость, то на хрен вы вообще нужны здесь державе!
И тогда седовласые дипмужи, возросшие еще под сенью легендарного
Мистера "НЕТ" со странной фамилией Громыко, вызывали сотрудников помоложе
и, отводя глаза в сторону, давали задание по организации "бордельеры".
- Так нужно... для России! - объясняли они. Юные дипломаты, особенно
карьерные, не прошедшие комсомольскую школу времен позднего застоя,
частенько проваливали такие мероприятия - и это уже стоило места двум
послам, отправленным на преподавательскую работу, вероятно, с тайным
расчетом, что, обжегшись, они введут-таки в МГИМО спецкурс по организации
и проведению "хорошеньких бордельер"
для высоких московских гостей.
Наш посол во Франции, к счастью для себя, накануне уехал в отпуск. На
дипломатическом хозяйстве остался временный поверенный, бывший полковник
внешней разведки - юркий седовласый губастик в огромных очках, с трудом
удерживающихся на красной лоснящейся носопырке. Боясь как огня
преподавательской работы, за день до прибытия высокого гостя он специально
приехал на выставку, подошел к стенду "Аэрофонда" и отозвал меня в сторону:
- Павлик, вся надежда на тебя! Найди девочек...
- А мальчиков не надо?
- Таких указаний не было... - растерялся он. - А что, есть информация?
- Шучу. Это Третий Любимый Помощник голубой, как яйца дрозда, а
Оргиевич - нормальный мужик!
- Ну и шутки у тебя! Значит, девочек... И лучше русских, их тут много
по ночным клубам пляшет. Местных не надо - они нас сразу прессе сдадут...
Еще и сами опишут, жоржсандки хреновы! Да, вот чуть не забыл - ужин тоже
тебе придется оплатить... Сам знаешь, как посольства теперь финансируются
- скрепки купить не на что!
- А что я с этого буду иметь?
- Лично представлю тебя Оргиевичу!
- Мало. Знаете, во сколько мне влетит эта "бордельера"?
- Что еще?
- Братеева там быть не должно!
- Ну ты и мстительный.
- Козлов надо наказывать.
- Согласен.
Познакомиться в непринужденной обстановке с самим Вторым Любимым
Помощником - о чем еще можно мечтать! Человек, удачно выпивший вместе с
десятым клерком, который в администрации Президента промокашки носит,
получает иной раз возможность заработать столько, что и отдаленные потомки
не будут знать, куда еще засунуть наследственную зелень. А тут сам
Оргиевич!
Но, пораскинув мозгами, на организации "бордельеры" я еще решил и
заработать. К стенду "Аэрофонда" уже несколько раз подходил французский
хмырь, обсыпанный перхотью, как конфетти. Он имел в России серьезные
интересы, разнюхал о предстоящем визите Оргиевича и все выпытывал, когда
тот должен посетить авиасалон. Я навел справки и выяснил, что хмырь был
чуть ли не последним Бурбоном, наследником французского престола, и
славился деловыми связями, а также грандиозными пьянками, которые
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг