я посадил просто чудом...
Нет, это глупо и нелепо - погибнуть из-за столкновения с пернатой
сволочью... Не хочу!
...Снаружи снова донесся клацающий звук. И я понял: это захлопнулась
дверь самолета. Значит, звук, который я слышал раньше, - это был звук
открываемой двери. Я вскочил и заглянул на верхний ярус - Катерины не
было. Первое, что я подумал: эта стерва не удержалась и решила
перепихнуться со Стивом. В самолете удобнее всего - на поле уже пала роса,
а она у нас такая комфортная девочка! Я нырнул в кровать и стал следить за
дверью.
Наконец появилась Катька. Одна. Я закрыл глаза и притворился спящим. Я
слышал, как она подошла ко мне, наклонилась и тихонько поцеловала в лоб -
ощущение, словно села бабочка. Я старался дышать ровно и думал о том, что
она могла делать в самолете. А что делаю я сам, когда не спится? Хожу по
квартире и трогаю разные вещи, просто так беру и ставлю на место - книги,
авторучки, фотографии в рамочках...
Катерина повозилась наверху и затихла. А может, и в самом деле завтра,
после прыжка, поиграть с ней в Человека и Смерть? Человек, сплетающийся в
любовной агонии с орущей от счастья Смертью, - в этом что-то есть...
И тут произошло то, чего не бывает никогда, по крайней мере, со мной
еще никогда не было: я уснул - и вернулся в тот же самый сон. Я снова
лежал на парашютном ворохе в салоне неведомо куда летящего самолета, и
снова надо мной нависало темное лицо Катерины.
- Ну, Зайчуган, ты задумал? - От нетерпения она теребила пальцами свои
соски.
- Можно еще минуту?
- Не больше!
- Можно тебя спросить? Если ты Смерть, ты должна знать!
- Спрашивай.
- Куда попадают люди после смерти?
- Конечно, на небо! - уверенно ответила она.
- На небо попадают праведники. А грешники?
- И грешники тоже - на небо. Просто есть два неба, совершенно
одинаковых...
Но на одном живут праведники, поэтому оно стало раем. А на втором живут
грешники, поэтому оно стало адом, или небом падших. Все очень просто.
- А куда мы с тобой попадем после смерти?
- Конечно, на небо падших. Мы будем с тобой, взявшись за руки, падать в
вечном затяжном прыжке. Мы будем знать, что обязательно разобьемся, но
никогда не долетим до земли... Ты задумал свою смерть?
- Погоди...
И я решился: лучше всего погибнуть из-за нераскрывшегося парашюта.
Свободное падение, завершающееся ударом о землю, - в этом есть хоть
какая-то логика.
- Задумал!
- Но только учти - перезадумывать нельзя!
- Я знаю.
Она внимательно и лукаво, словно ожидая подвоха, поглядела на меня,
потом подняла глаза и долго смотрела в потолок, как школьница, пытающаяся
у доски вспомнить невыученный урок. Наконец она победно улыбнулась:
- Ты хочешь, чтобы тебя застрелили... В машине!
- Нет.
- Нет? - Ее лицо сморщилось и подурнело, как это бывает у женщин в
момент страшного разочарования.
- А вот и нет - я хочу разбиться в затяжном прыжке!
- Хорошо, пусть будет по-твоему!
Она заплакала.
- Не плачь! - попросил я и, пытаясь вытереть слезинки, коснулся ее щеки.
Щека оказалась твердой, плоской и занозистой. Я вскрикнул и проснулся.
Наверное, я поранил палец о стену, об острый, как бритва, кусочек
облупившейся краски. Но проснулся я не из-за этого. Проснулся я, потому
что понял: она хочет меня убить! И тогда все встает на свои места. Ее
дурацкая выходка со спасателями после, казалось бы, полной и необратимой
покорности. Она добилась своего - Аристов и Оленька уехали, нет лишних
свидетелей, которые могли догадаться о ее замысле и помешать. А Стиву она
морочила голову исключительно для того, чтобы отвлечь мое внимание.
Отвлечь от чего? От подготовки убийства.
Я сел в кровати.
А зачем ей меня убивать? Вопрос глупый. Из-за денег. Не из-за ревности
же!
А как она получит мои деньги? Да очень просто. На счету в "Лось-банке"
легальная половина моего капитала. Но и почти все нелегальные операции я
провожу через них. Катька об этих операциях знает. Конечно, не все знает.
Но если к этому добавить то, что знает ее новый зайчуган, сопленыш Летуев,
это уже совсем неплохо. Электронные хитрости позволяют снять деньги с
любого счета. Надо лишь входить в узкий круг банковских работников,
посвященных в эти хитрости. И чем позже хватится своих денежек хозяин, тем
больше их можно увести по запутанным лабиринтам мировой банковской
электронной сети. С каким бы удовольствием я хранил свои деньги во рту,
как Буратино, но для этого нужно иметь пасть кашалота...
А если хозяин и вообще не хватится?
Я позвал - сначала тихо:
- Катя?
Потом еще раз - громче. Она не отвечала.
Я встал, заглянул на второй ярус и некоторое время стоял вровень с ее
улыбчиво спящим лицом.
Хорошо. Она хочет меня убить. Но как? Стива, что ли, нанять? Нет. Но
она очень хотела прыгнуть со мной в последний раз. Даже душещипательную
историю про ледяного истуканчика рассказала. Стоп! Она очень хочет, чтобы
я прыгнул вместе с ней! В последний раз...
Я тихонько вышел из казармы и направился к самолету. Луна и звезды ярко
горели в небе и даже отражались на полированной поверхности "Сесны".
Темный кукурузный лес тревожно затих. Но по неуловимой свежести в воздухе
можно было определить, что скоро уже утро. Кроссовки мгновенно напитались
росой.
Я осторожно, почти беззвучно открыл дверь самолета. Затеплил зажигалку
и, пригибаясь, чтобы не задеть головой потолок, пошел в хвост. Парашюты
лежали рядком - как тройня на столе в роддоме.
А зачем ей, собственно говоря, нанимать кого-нибудь? Она и сама это
может прекрасно сделать. Вывести парашют из строя очень легко - достаточно
лишь вынуть шпильку, стягивающую купол, - и вся недолга... Дергай кольцо,
вопи от ужаса - бесполезно! Бесполезен и прибор принудительного раскрытия.
Точно так же выводится из строя и запасной парашют, Но внешне при этом все
выглядит абсолютно исправным. Чтобы убедиться в смертельной неисправности,
надо раскрыть чехол, а значит, потом парашют придется переукладывать.
- Вот стерва! - восхищенно подумал я. - Неужели именно для этого она и
научилась прыгать с парашютом? Неужели только для этого?!
Я с треском отодрал липучки от своего и Катькиного чехла и поменял
таблички местами:
- Полетай!
И вдруг мне стало стыдно. Не может этого быть! Ну, лазила она ночью в
самолет. Что с того? Я сам, когда только начинал, по сто раз перед прыжком
парашют обглаживал. Ну, позвонила в банк. Надо же ей где-то работать. А
может быть, она даже специально сделала так, чтобы я этот разговор услышал
и передумал ее выгонять. Она же меня как облупленного изучила! Стоп. Но с
другой стороны, если она не выдергивала шпильки, если ничего не затевает,
если все это - плод моего паскудного воображения, то мы просто
благополучно приземлимся - и я утащу ее подальше в кукурузу. А когда она
попросит у меня носовой платок, со смехом расскажу обо всех своих ночных
кошмарах и подозрениях.
И мы посмеемся. На прощанье. А может, и не на прощанье...
Я пригладил липучки и пошел в казарму. Осторожно, стараясь не скрипеть,
лег и тихо позвал:
- Кать?
Потом еще раз - погромче:
- Катерина?
- Что? - отозвалась она сонным голосом.
- Ты спишь?
- Сплю.
Отлично! Если бы притворялась, то ни за что бы не отозвалась.
В третий раз в тот же самый сон я, конечно, не вернулся.
20. ПАДЕНИЕ
Пробуждение было радостным и легким. В окна ломились столбы утреннего
света, и в них, точно в огромных пробирках, клубилась похожая на
мельчайшую юркую живность пыль. Все, что случилось ночью, я, как
говаривала моя бабушка, заспал и вспомнил, лишь обувая мокрые еще
кроссовки. На тумбочке рядом с моей кроватью лежал аккуратно сложенный
синий комбинезон из плотного материала и стояли специальные ботинки с
высокими - чтобы не повредить щиколотки во время приземления - голенищами.
Я побежал в длинную гулкую умывалку. Лицо, глянувшее на меня из
зеркала, показалось совершенно чужим - бледным и напуганным. Только синяк
под глазом, начавший желтеть, примирил меня с этим зеркальным незнакомцем.
Я побрился и принял ледяной душ. Вернувшись в казарму, я влез в
комбинезон, зашнуровал тяжелые ботинки и выскочил на улицу. Огромное, уже
начавшее раскаляться солнце стояло в эмалево-голубом, без единого облачка,
небе. В отдаленье - никчемная, как ломтик спитого лимона, умирала луна.
Грант поприветствовал меня ускоренным движением жующих челюстей, а
Стив, затянутый в зеленый комбинезон, сказал "хай" и протянул
пластмассовую, наподобие аэрофлотовских, упаковку с завтраком. На
постеленной прямо поверх травы одноразовой скатерти уже валялись три
опустошенные коробки.
- Где Катя? - спросил я, жуя.
"Одевается",- показал жестом Стив и кивнул в сторону самолета.
Грант тем временем налил мне из термоса большую кружку теплой
коричневой бурды, которую заокеанцы почему-то называют "кофе". Ветчина,
кстати, тоже была абсолютно безвкусной, точно своих свиней они выращивают
на грядках, как тыквы.
Открылась дверь "Сесны" - и оттуда на землю спрыгнула Катерина. Алый
комбинезон так убедительно облегал ее фигуру, что Грант издал жвачкой
одобрительный щелчок, а у меня по всему телу прокатилась волна сладкой
оторопи.
Лицо у нее было отдохнувшее, да еще освеженное виртуозно наложенным
макияжем. Я вдруг поймал себя на мысли, что за все три года наших
отношений ни разу не видел ее без косметики. Когда я просыпался, Катька,
обновленная, уже выходила из ванной с большой черной косметичкой, которую
называла "этюдником".
- Привет покорителям неба! - весело крикнула она.- Как ты спал,
Зайчуган?
- Отлично.
- А я плохо. Бродила вокруг казармы. Даже познакомилась с одним
кукурузным монстриком. Очень сексуальный мальчик!
- Как его звали?
- Кукурузя. Он эмигрант. С Украины... Грант тем временем навел на нас
видеокамеру: он должен был снимать сверху весь наш затяжной прыжок.
- Наверное, это очень красиво! Буду на старости лет крутить кассету - и
наслаждаться! Детям показывать... - размечталась Катька.
- А сколько у тебя будет детей?
- Трое. Одна девочка и два мальчика.
- А я запишу на кассету то, что будет потом, после прыжка. Но детям
показывать не буду...
- Почему бы нет! В последний раз все можно, - засмеялась она. - А во
что мы будем играть?
- В Человека и Смерть!
- Отлично! Мы никогда в это еще не играли. Ты умница, Зайчуган!
Мне стало стыдно. На фоне этого чистейшего неба, этого наливавшегося
добрым зноем солнца все мои ночные подозрения вдруг показались чудовищным
бредом.
- Let's go! - скомандовал Стив и раздал нам шлемы.
...Самолет, натужно завывая, медленно "скреб высоту". Вдалеке, за
аккуратно нарезанными полями, показался океан - похожий на расплавленное
светло-голубое стекло. Огромный пароход отсюда, сверху, напоминал
крошечную водомерку.
- Я люблю тебя, Зайчуган, - вдруг, перекрывая гул мотора, прокричала
Катерина. - Улыбнись!
- Что-о?
- Хочу посмотреть на твои ямочки! Я старательно улыбнулся.
- Спа-си-бо! - громко по складам сказала она.
- Я тебя тоже люблю! Я тебя не отпущу! Никогда!!
- Что-о?
- Ни-ког-да! - громко по складам повторил я.
И мы, смешно стукнувшись шлемами, попытались поцеловаться, но так и не
смогли дотянуться друг до друга губами. Стив только покачал головой и
отвернулся.
На потолке зажглась красная лампа, и это означало, что Грант набрал
нужную высоту. Стив открыл дверь и чуть отшатнулся, ударенный в грудь
потоком воздуха.
Потом он поднял указательный палец вверх и направил его на меня. Это
означало - "ты первый". Затем сомкнул указательный со средним и указал на
Катерину. Это означало - "ты вторая".
Сам Стив прыгал третьим. В воздухе мы должны были сблизиться и,
взявшись за руки, образовать круг или, точнее, треугольник. Если бы
участников любовных треугольников заставляли совершать акробатические
прыжки с парашютами, подумал я, то количество измен в браке резко бы
сократилось. Хотя остались бы, конечно, любители острых ощущений, вроде
меня.
Далее, пролетев пару километров, мы по сигналу Стива должны были
оттолкнуться друг от друга, разлететься на безопасное расстояние и дернуть
- для красоты одновременно - за кольца наших парашютов. И все это Грант,
если не подавится от восхищения своей резинкой, снимет видеокамерой!
- Пошел! - приказал я сам себе и вывалился в проем. Ударивший в лицо
воздушный поток даже на такой высоте пах океаном. Я, с наслаждением
расправив руки и ноги, распластался на воздухе, стараясь замедлить
падение. Потом огляделся и увидел совсем близко от себя Катерину и Стива.
Нескольких мгновений им хватило, чтобы догнать меня.
Мы взялись за руки и понеслись вниз вместе. Казалось, земля не
приближается, а падает вместе с нами. Ради вот этих нескольких десятков
секунд свободного полета люди и рискуют своей единственной жизнью. Внизу
виднелись крошечная, словно предназначенная для крылатых муравьев,
взлетная полоса и игрушечная казарма. Стив отрицательно помотал шлемом,
напоминая, что туда приземляться нельзя.
Я почувствовал, как Катерина сжала мою руку. Она улыбалась, но ее лицо,
искаженное и смятое встречным потоком воздуха, было страшным.
И тут я все понял. Идиот! Она же меня выследила! Она всегда была умней
меня! Она же специально переодевалась в самолете и снова поменяла местами
таблички. Она меня все-таки убила! Сам, сам напросился - сам выбрал себе
такую смерть... Не хочу! Я облился холодным потом, заполнившим изнутри
весь комбинезон, и почувствовал себя трепыхающейся рыбой, которую в
прозрачном пакете с водой тащат на сковородку...
Стив резко оттолкнулся от нас, давая понять, что пора раскрывать
парашюты.
Еще несколько мгновений мы летели с Катериной, намертво сцепившись.
Наконец она с грубым, неженским усилием выдернула свою руку, помахала мне
ладошкой и взялась за кольцо. Я, еще надеясь на чудо, сделал то же самое,
но дернуть не решался.
Летя вниз, к своей смерти, я глядел на нее - женщину, убившую меня.
И тут произошло то, за что Стив будет корить себя всю жизнь. Увидев,
как решительно мы схватились за кольца, он первым раскрыл парашют. По
инструкции он обязан был сделать это последним, убедившись, что у
остальных все в порядке. Об этом ему должны были сказать вспыхнувшие над
нами маленькие вытяжные купола. А если не все в порядке, он должен был,
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг