корпус мелко задрожал. Самолет заревел и медленно покатился к взлетной
полосе, Брайен, радостно улыбаясь, махал нам мохнатой лапой. Им бы,
зажравшимся, на годок Ельцина с Чубайсом - посмотрел бы я, куда бы они
засунули эти свои знаменитые американские "смайлы"!
Самолет почти незаметно оторвался от взлетной полосы, потом резко лег
на правое крыло. Катька, чтобы сохранить равновесие, схватила Стива за шею
и не отпускала до тех пор, пока самолет не набрал высоту. Они продолжали
весело болтать, из-за шума буквально всовывая губы в ухо друг другу. На
Катькином лице появилось проклятое выражение хищного восторга. Я дал себе
слово по возвращении домой серьезно заняться английским.
Летели мы больше часа и приземлились, когда кровенеющее солнце уже
садилось. Найденный Брайеном аэродромчик действительно располагался на
краю огромного кукурузного поля. Тут же стояла казарма, сложенная из
желтых панелей-сэндвичей и покрытая темно-красной пластиковой черепицей.
Как объяснил Стив (а Катька перевела), здесь два раза в год проходят сборы
слушателей летных академий, но все остальное время казарма пустует.
Никакой охраны я не обнаружил.
Это надо так народ выдрессировать - у нас бы давно растащили на садовые
домики!
Я направился к зарослям кукурузы.
- Эй, Зайчуган, - крикнула Катерина. - Далеко не отходи - в кукурузе
водятся монстры! Они едят русских ребят!
Она тут же перевела эти слова американцам, Стив радостно заржал, а
Грант сделал страшные глаза и выпустил из рта большой розовый пузырь. Он
как раз устанавливал на траве маленькую переносную жаровню, а Стив
освобождал от полиэтиленовой упаковки специально купленные в супермаркете
аккуратно наколотые полешки. Барбекю входило в набор услуг, предлагаемых
фирмой Брайена.
Мы поели жареной свинины, выпили несколько банок пива за
российско-американскую дружбу. Впрочем, как я понял, Стиву и Гранту эта
дружба была абсолютно по барабану. Они, надо полагать, убеждены, что
Москва находится где-то в Сибири, что Сталин - современник Чингисхана, а
Вторую мировую войну Штаты выиграли у СССР в союзе с Германией. России же
- это я так считаю - ни одна дружба еще не принесла ничего, кроме
неприятностей.
Не доев вишневый пирог, Катерина шепнула что-то на ухо Стиву, тот
понимающе хмыкнул и повел ее к казарме.
- Это все пиво! - сообщила она мне перед тем, как уйти.
Я остался один. Грант, не вынимавший изо рта жвачку даже во время еды,
понятно, не в счет. Глядя на умирающее мерцание углей в жаровне, я думал о
том, что если бы живую женщину можно было превратить в резиновую
секс-куклу, то я бы возил Катьку с собой повсюду в специальном чемоданчике
и вынимал только, когда понадобится. Нет, я бы с ней и разговаривал тоже,
она бы мне, как и прежде, помогала в делах, но едва заметив, что ледяной
истуканчик соскучился по жертвам, что в ее усмешке появилась чуть заметная
стервоточинка - я бы мгновенно сдувал Катьку и убирал в чемодан... До
новых встреч! Замечательно: она всегда была бы со мной, но мои самолеты не
сталкивались бы в воздухе, гоши и тенгизики не раскручивали бы меня на
невдолбенные бабки, а Герой России Генка Аристов, улетая к своей
наточившей пилу Галине Дорофеевне, не смотрел бы волком...
- Там есть телефон? - я показал пальцем на казарму.
Грант утвердительно пискнул жвачкой. У дверей казармы, как часовой,
стоял Стив и, чтобы развлечься, подбрасывал вверх пустую пивную банку,
настигая ее в полете метким плевком. Увидав меня, запыхавшегося, он
самодовольно ухмыльнулся в том смысле, что настоящие парни (естественно,
речь идет о заокеанцах) не выказывают свою ревность столь явно, а
переносят ее мужественно, - играя желваками и насасываясь неразбавленным
виски, как клопы. "Если бы ты, ковбой недоделанный, столько выжрал виски,
сколько мне пришлось выхлебать водки из-за Катьки, тебя давно бы уже
звездно-полосатые черти уволокли!" - мысленно ответил я и рявкнул:
- Где она? Where is she?
- She is calling to Moscow, - ответил он с усмешкой. В помещении,
которое в наших казармах называется "дежуркой", горел свет. Катерина, стоя
спиной к двери, действительно говорила по телефону, и голос ее отчетливо
был слышен сквозь стеклянную перегородку:
- ...Нет. Не волнуйся, Зайчуган! Завтра все кончится... И я прилечу...
"Та-а-к... Ну, поскольку "зайчуганы" размножаются исключительно половым
путем, вряд ли она говорит с Галиной Дорофеевной, - судорожно анализировал
я.- Неужели Генка? Неужели и героя успела зацепить?"
- ...Ладно-ладно. Я тоже очень-очень! Пока!...- Она положила трубку,
обернулась и отпрянула: - Ой, Зайчуган! Ты меня напутал... А я пошла
пи-пи, смотрю - тут телефон...
- Не много ли зайчуганов развелось?
- А что?
- Кому ты звонила?
- Мне есть кому позвонить...
- Кому?
- Это не твое дело!
- Аристову? Говори! В Америке бесплатно ничего не бывает. Счет за
звонок все равно придет к Брайену - и я узнаю, кому ты звонила. Говори!
- В банк.
- В какой еще банк?
- Это не важно...
- Я все равно узнаю. В счете будет номер телефона. В какой банк?
- В "Лосиноостровский"...
- Зачем?
- Меня берут туда на работу. Я договаривалась...
- С кем договаривалась? С сопленышем Летуевым?
- Да. Но ведь ты же меня выгоняешь... А он давно зовет - я ему
нравлюсь. Ты же знаешь!
- Он уже проведывал твоего ледяного истуканчика?
- Нет. Но очень хочет...
- Ладно, - сказал я. - Устраивайся как знаешь... Но если ты снова
сунешься к моим деньгам...
- Ну что ты, Зайчуган, - улыбнулась она. - Я все понимаю с первого раза!
Пойдем спать - завтра у нас трудный день...
- Почему трудный?
- Потому что последний... Принеси мою куртку - она возле самолета.
На поле огромным черным парашютом опускалась душная южная ночь. Наша
"Сесна", похожая на выросшую до невероятных размеров саранчу, одиноко
стояла на светлевшей в сумраке бетонной полосе. Заросли кукурузы
превратились в темную, непроницаемо шелестящую стену.
В длинной гулкой казарме было около полусотни двухъярусных коек. Возле
некоторых остались прилепленные к стене жевательными катышками цветные
журнальные развороты с блондинисто-грудастыми красотками. Женщине без
пятого номера в Америке просто нечего делать.
Стив и Грант, чтобы не стеснять нас, ушли в другой конец казармы.
Катерина взяла у меня куртку и, не раздеваясь,- в джинсах и футболке -
полезла на второй ярус.
- Иногда так хочется побыть наверху! - улыбнулась она.
Да уж! В мустанга и амазонку мы с ней поиграли вдосталь.. Однажды даже
кентавра Хирона изображали... А может, сделать красивый жест: после прыжка
легко поцеловать ее в щеку и подарить Стиву?
Нет, не подарю!
19. ВЫБОР СМЕРТИ
Мне приснилось, что мы с Катериной в самолете. Лежим совершенно голые
на распотрошенном и скомканном в мягкую перину парашютном шелке. "Сесна"
летит, но куда и кто ею управляет - неизвестно.
- Давай поиграем в Человека и Смерть! - вдруг предлагает Катерина.
Она сидит на мне амазонкой, доводя до сладкого помрачения трепетной
игрой влажных сокровенных мышц.
- А как это? - спрашиваю я.
- Очень просто. Ты задумываешь, какой смертью хотел бы умереть. Если я
угадываю - ты умираешь!
- А если не угадываешь?
- Тогда умираю я...
- Но ведь ты же Смерть!
- Ну и что! Смерть - это такая особая форма жизни. Она питается
человеческими смертями и, если не получает вовремя пищу, погибает от
голода...
Понял, Зайчуган? Ну вот и хорошо. А теперь загадывай!
Я зажмурился, чтобы сосредоточиться и получше загадать свою смерть.
Когда я открыл глаза, не было никакой шелковой перины, не было самолета.
Была темная, чуть подсвеченная луной казарма. За окном совсем по-крымски
свиристели цикады.
Ну и сон! А и в самом деле, какую смерть я бы выбрал, если бы не
проснулся?
Два раза я был на краю гибели. Первый раз это случилось во время
Большого Наезда...
Три человека вошли в мой кабинет без всякого предупреждения, отшвырнув
секретаршу. Двое - в строгих, немного старомодных костюмах - напоминали
бухгалтеров. Третий, чеченистого вида, был одет в черную кожаную куртку.
Через открытую дверь я увидел, как еще два таких же кавказских
чернокурточника приставили стволы к животу беспомощно набычившегося
Толика. Дверь закрылась.
- Здравствуйте, - вежливо заговорил один из бухгалтеров. - Извините за
вторжение, но некоторые обстоятельства вынудили прибегнуть к действиям,
для нас совершенно нехарактерным...
- Какие такие обстоятельства? - поинтересовался я, стараясь не
показывать испуг.
- Вы очень подвели наших друзей. Понимаете, кредиты берут для того,
чтобы их возвращать. Вы согласны?
- Согласен.
- Вот наши друзья и попросили с вами поговорить. По-товарищески. Вы
поступаете очень нехорошо, ведь эти деньги из Сбербанка, а вы, я надеюсь,
знаете, кто держит деньги в Сбербанке? Пенсионеры, ветераны войны...
Беззащитные старики. У вас живы родители?
- Живы.
- Вот видите! Даже странно, что с человеком, занимающимся авиацией,
бизнесом высокоинтеллектуальным, нам приходится вести такие... странные
разговоры!
Второй бухгалтер сидел молча, тонко улыбался и неотрывно смотрел мне в
глаза. Чеченистый с удивлением разглядывал полки, набитые книгами, и
модели самолетов.
- Ты чей? - вдруг спросил он.
- В каком смысле?
- Крыша у тебя есть?
- Крыша есть у любого нормального человека... И если она едет, ничего
хорошего из этого не получается.
- Что? Ты умный? Книжки читаешь? Сейчас будешь свои мозги с книжек
собирать! - Он сунул руку под куртку. - Тебя перепаснули, ты понял?
- Погоди, - поморщился разговорчивый бухгалтер, переглянувшись с
молчаливым. - Я бы вам очень советовал, Павел Николаевич, поскорее вернуть
долг нашим друзьям. Они устали ждать. Если хотите, мы поможем, но тогда
вам придется в дальнейшем согласиться на наше участие в вашем бизнесе.
Самолетами мы давно интересуемся...
- Спасибо, но я в помощи не нуждаюсь.
- Не торопитесь. Подумайте, посоветуйтесь... Позвоните своим друзьям.
- Я в помощи не нуждаюсь! - как можно тверже повторил я.
- Смелый, да? Ты что, под ментами ходишь? - снова встрял чеченистый.
- Погоди! - снова оборвал его разговорчивый бухгалтер и повернулся ко
мне.
- Коллега немного разгорячился, но смешного в том, что мы говорим,
ничего нет...
- Я вовсе не смеюсь. Я просто подумал, если записать наш разговор на
пленку, то получится детективный спектакль...
- К сожалению, в эфире сейчас столько детективов, что взыскательный
радиослушатель наш спектакль просто не заметит!
- Как знать...
- Как знать, как не знать! - заорал чеченистый. - Мы знаем, где ты
живешь, и семью твою всю знаем!
- Разговор закончен, - твердо сказал я. - И дальше вы будете беседовать
с моей крышей. До свиданья!
- У тебя нет больше крыши, - вдруг заговорил молчаливый бухгалтер. -
Тебя сдали. Счетчик включен. Деньги через неделю в это же время.
И они вышли из кабинета. Я сделал всего один звонок и выяснил, что меня
действительно сдали... Чтобы развязать себе руки, жену с Ксюхой я в тот же
день отправил на Майорку. Но очень скоро понял, что сопротивляться
бессмысленно:
спасти меня могли только деньги, а их-то как раз и не было. Сотрудников
я распустил на рождественские каникулы. Со мной еще некоторое время
оставался один Толик, но и его я вытолкал домой - зачем лишать жену мужа,
а детей отца. Бежать не имело смысла. Какая разница, прикончат тебя в
собственном кабинете или за окружной дорогой. Гораздо достойнее сидеть с
простреленной башкой в пятисотдолларовом шеф-кресле, чем лежать,
уткнувшись носом в сугроб.
Трубку я не снимал. Выслушивать поздравления с Рождеством и пожелания
здоровья, если остается жить несколько дней,- невыносимо! Почему я снял
трубку, когда раздался тот звонок, до сих пор не могу понять. Это был один
парень из "Белого дома". Он сообщил, что подписан указ и выделены средства
для целевой поддержки отечественного наукоемкого предпринимательства:
- И я сразу почему-то подумал о тебе!
Обо мне он подумал, потому что за одно бюджетное вливание уже получил
от меня без звука двадцать процентов и построил себе виллу с бассейном. Я
был надежный. Поэтому остался жив... А парень из "Белого дома" и стал моей
новой крышей взамен той, которая протекла... Но и его недавно отстрелили.
Это дешевле, чем отдавать двадцать процентов.
...Из-за стен казармы донесся странный звук - металлическое клацанье. Я
прислушался. Но звук больше не повторился. На другом конце казармы Грант
даже во сне чавкал своей жвачкой.
"Нет, - подумал я, - быть убитым в разборке - плохая смерть. Я бы ее
никогда не выбрал!"
Второй раз я чуть не погиб в полете. Сердобольные матери да неразумные
жены иногда говорят:
- Ты бы летал помедленнее и пониже! На самом же деле чем ниже скорость
и высота, тем опаснее. Летчики хорошо знают - самолет тяжелее воздуха, а
земля хоть и твердая, но остатки спикировавшей машины иной раз находят на
глубине пяти метров, а в черноземе - и всех двадцати! От летчика же не
остается даже мокрого места. Но чем больше запас высоты, тем больше
возможностей сманеврировать, а значит, найти спасительную площадку для
приземления. Гагарин погиб, потому что ему не хватило пятидесяти метров,
чтобы вывести машину из пике...
Когда я выполнял проход над полосой на высоте всего лишь пятнадцати
метров, фонарь кабины буквально лопнул от сильнейшего удара, а по
растрескавшемуся плексигласу в передней полусфере плотным слоем разлилась
кровь. Я дал газ и рванул ручку на себя - самолет свечкой взмыл вверх,
набирая спасительные метры.
Кровь меня испугала настолько, что я даже не сразу обратил внимание на
обилие пуха и перьев.
А ведь в летной школе нам даже фильм показывали. Из пневмопушки
выстреливают ощипанную тушку утки, купленной в универсаме, - и бронестекло
толщиной в три-четыре сантиметра, словно резина, прогибается метра на
полтора и затем, как отпущенная тетива, возвращается на место, долго еще
вибрируя. Но на легких самолетах установить такое толстое стекло нельзя -
оно будет тяжелее всей машины. Поэтому если столкновение с ласточкой - это
только легкий испуг, встреча, например, с вороной смертельно опасна. Хрясь
- и все!
Именно ворону я и поймал в тот день. К счастью, она влетела в кабину
немного сбоку и только скользнула по моему шлему, обрызгав кровью и
разметав по кабине пух и перья, как из вспоротой перины тети Сони. Самолет
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг